Не имеет названия

Дождь заливал всё и всех, во многом поэтому на кладбище никого не было, кроме нас двоих. Крупные капли хлестали по зелёным листьями, прогибая их под себя, заставляя деревья оживать. Множество плит выглядывали из земли. Две из них прямо перед нами. - Они бы помогли тебе, в отличие от меня, – Джерри не сводила глаз с могил моих родителей. - Вряд ли. Отец бы точно сказал: «Не думай спустить в унитаз такую прибыльную работу». А мама пропела бы что-нибудь про то, что сердце мне подскажет. - Как бы там ни было, я приму любое твоё решение. Ты достаточно умён, чтобы в нём не ошибиться. - Да, малыш. Я достаточно умён. И поэтому даже когда я вдруг подумаю, что совершил ужасную ошибку, это будет лишь мнимое ощущение. Позже все осознают, что это было разумно. Но сначала, наверное, я часто буду думать об этом. Это как гангрена. Она разрастается и быстро, а выход один. И тебе вроде-бы так не хочется. Но и по-другому нельзя. Это – боль в ампутированной конечности. Фантомная боль в том, чего уже нет. - Да уж, – она положила руку мне на спину и погладила. – Ты поступаешь правильно. - Я поступлю. Но только чуть позже. Джерри кивнула и медленно зашагала прочь. 26 июля 1994 года. Родители Джер вернулись в Лондон, и теперь имели возможность часто видеть своих внуков, что радовало и их, и внуков, и нас. Таким образом перспектива сдачи детей бабушке и дедушке оказалась прекрасной. Их не было уже три дня, и нам это давало возможность заниматься не только детьми, но и чем-то своим. Я, наконец, взялся за старый Челленджер. Джерри говорила, в двигателе появился посторонний шум, и я обязался всё проверить. Гараж стоял в паре десятков метров от дома и был выполнен ровно в том же стиле: тёмный кирпич и массивность деталей. Так что они были настолько похожи, что он выглядел практически как миниатюра. Внутри всё было обустроено компактно и удобно: куча крупных деталей была расположена так, что они не мешали. И общая картина так и блестела кипящей работой: инструменты, валяющиеся возле колеса машины, открытый капот и даже тряпка на крыше. Хорошо, что американские машины такие длинные. Это придаёт им колоритный шарм. А ещё на багажнике спокойно помещалась Джер, которую я трахал вместо починки. И так всё время – она нестерпимо мне мешала. Только я брался за работу, девушка оказывалась в гараже в каком-нибудь предательски соблазнительном наряде. Хотя, кажется, любой её наряд был для меня соблазнителен. 28 июля 1994 года. Мне стало лень ковыряться в машине, согнувшись над капотом часами. Я вытащил двигатель и поставил его на большой стол у стены, включив лампу над ним. Столы вообще располагались вплотную друг к другу возле каждой из стен, и были заставлены банками, приборами и инструментами. На одном из них за моей спиной сидела Джер, болтая ногами: - Не хочешь улететь куда-нибудь отдохнуть? Я отложил промасленную тряпку и попытался просунуть палец в отверстие клапана: - Не могу. - Почему? Денег у нас хоть из окна выкидывай и камин ими топи. - А куда денем детей? - В деревню к бабушке на пару недель. Так мило и традиционно. - Не знаю, Джер, у меня много незаконченной работы и сложных вопросов. - Какой работы, если гастроли давно закончились? Я, не отрываясь от дела, пробурчал себе под нос, будто напоминая: - Мне ещё нужно поговорить с Дэном. - Так позвони ему и всё реши. - Нет. Такое не решается по телефону. Она выдохнула и протянула: - Зааанууудаааа. Палец просунулся, но в итоге застрял, и что-то крепко его прищемило: - Чёрт!!! - Жив? – девушка спрыгнула со стола и подошла ко мне. Я выдернул палец и сжал его в кулаке другой руки. – Дай посмотрю, – как оказалось, никто его не отгрыз, ничего фатального. Она рассмотрела его и неожиданно засунула в рот. Я усмехнулся: - Инстинкты молодости? - Голод. - Я так и не разобрался с двигателем. - Разберёшься через десять минут, ты у нас не великий мастер «некончания». Ещё одна попытка разобраться с техникой коту под хвост. 3 августа 1994 года. Мы шагали по центральной улице города, которая не была ни богато украшена, ни сильно оживлена. Это – обаяние Хоршема. Маленькие домики, в точности похожие друг на друга, зелёные полосы газонов между ними, одинаковые пристроенные гаражи и аккуратные гравийные дорожки. Мы свернули в сторону парка, желая хоть как-то разнообразить окружающие пейзажи. Здесь уже чуть больше людей, но таких же тихих и спокойных, как весь этот город. Ариана, увидев кучу друзей возле фонтана в центре аллеи, понеслась к ним. Я опустился на лавку и достал зажигалку. - Может, бросишь уже? – Джерри недоверчиво посмотрела на меня и даже отсела, отчего я был вынужден сунуть всё обратно в карман. - В чём теперь смысл? В мои-то годы. - Говоришь, будто тебе за семьдесят. На деле тридцать пять. - Да. Спасибо, за то что терпишь меня всё это время. Уверен, это нелегко. Даже я зачастую не могу себя терпеть. - Не глупи. Я не пожалела ни об одной минуте, проведённой с тобой. Я взял её за талию и прижал к себе, не спуская глаз с дочери. Стэн сидел рядом, поддерживаемый матерью. Славный рыжеволосый мальчуган, с лица которого улыбка не сходила с самого детства. Он был ещё так мал, у него было ещё так много времени, чтобы насладиться жизнью. А ей правда можно наслаждаться. И даже независимо от того, сколько тебе лет, или что ты пережил. Она складывается из моментов, и в такие моменты, как этот, ею можно наслаждаться и можно считать себя счастливым.