***
Вечер предстоял тяжелый. Напуганному Гарри Петунья заранее отнесла приготовленный наскоро ужин — мальчик явно боялся странного поведения тети, и потому она не стала звать его за стол, просто поставила тарелку на тумбочку у кровати. Дадли прекратил реветь всего полчаса назад и, похоже, в этот раз он плакал по-настоящему. Сердце Петуньи даже сжалось, но она решительно выстояла. Только суровые меры могут что-либо изменить в сложившейся ситуации. Если бы это помогло, она наказала бы и себя, и Вернона, но семена, посеянные ими, уже дали всходы, и теперь оставалось лишь выкорчевывать их, с трудом и болью. Но каким бы ни оказался Дадли, это был ее сын, и сердце Петуньи заходилось от боли, настороженности и терзаний. Пару раз она порывалась открыть чулан, но каждый раз останавливала себя. Если уж Гарри смог вытерпеть такое наказание, то и ее сын сможет. Это должно его поменять. Потому что если не это — то, что ей тогда делать? Что могло вернуть ее сына в рамки, которые они с мужем сами и сломали? Наконец, метаниям пришел конец. — Петунья, я дома! — донеслось из прихожей, и тут же Дадли заколотил в дверь с удвоенной силой, словно на втором дыхании. — Па! Па! Меня мама заперла в чулане! Па! Вернон опешил и нерешительно посмотрел на Петунью, которая вышла из гостиной и быстро подошла к двери в чулан. — Это что — Дадли? — Да, это я! — Да, это Дадли. — Он в чулане? — медленно, не веря своим словам, спросил Вернон. — Именно так. Он наказан. — Па! Она с ума сошла! Она заперла меня здесь, как какого-то ненормального! — Он избивал Гарри последние несколько дней. Он и его компания. Я считаю это неприемлемым, а такое наказание подходящим, — Петунья с трудом держала ровным тон. — Я всего лишь показал паршивцу его место, прям как ты, па! Ты сам говорил, что таких, как Поттер только драть и драть! Она меня не кормила, па! Лицо Вернона наливалось краской стремительно и неотвратимо. Глаза заблестели, и казалось, что даже усы встопорщились. — Немедленно выпусти нашего сына оттуда! — взревел он и бросился к двери в чулан, намереваясь ее открыть, но Петунья заслонила дверь собой и не тронулась с места. — Он наказан и будет сидеть там столько, сколько я решу! — Ты ничего здесь решать не будешь! Ты сошла с ума! Это наш сын, а ты с ним поступаешь, как… как с рабом! — То есть, с Поттером можно поступать, как с рабом? С чего это? — Срать мне на твоего Поттера! Он паршивец, ненормальный! Из него только дурь и выбивать, а наш сын… — А я выбиваю дурь из нашего сына! Он бьет детей, Вернон, избивает до крови! — Ну и пусть! Это не повод… — А что тогда повод? Поттера ты сажал в чулан без еды за разбитую тарелку. — Дадли — не Поттер! Ты совсем рехнулась на мальчишке! Я сегодня же его выгоню к чертовой матери, хватит с нас его выкрутасов! Он что-то с тобой сделал! — Я в своем уме, Вернон, а ты, видимо, нет, если для тебя нормально, что наш сын калечит других детей. Кем он вырастет, а? Он считает, что ему все позволено, но в жизни так не бывает. — Отойди, клуша! Я разберу этот чулан по дощечкам! — Он уже вырастает каким-то моральным уродом! — выкрикнула Петунья с болью в сердце. — Посмотри на то, как он нами манипулирует, ни во что нас не ставит. Посмотри на то, что он творит! — Он не урод! — Я не урод! — громыхнуло из чулана. Стены и пол домика Дурслей задрожали. Вернон со страхом заозирался, а Петунья быстро отбежала от двери, и вовремя — та слетела с петель с дикой силой, явив покрасневшего от слез и гнева Дадли. Его руки были сжаты в кулаки, а на лице застыло воинственное выражение. Казалось, он сейчас бросится на мать. — Сами вы уроды! Терпите в доме этого подкидыша, а я, родной ребенок, я… — он обессиленно рухнул на раскладушку. — Ну нет, сэр, — опомнился Вернон. — Нет, это ни в какие ворота. Он ненормальный! Петунья, ты сделала из нашего сына ненормального! — Такими не становятся, а рождаются, Вернон, — вяло отбилась Петунья. Она была в смятении. С одной стороны, ее сын все-таки волшебник, а с другой, она не была уверена, что это хорошо. Да и обстоятельства как-то не располагали вообще ни к чему. — Я знал, я знал, что в чем-то должен быть подвох! Не надо было соглашаться! Сначала отпрыск твоей ненормальной сестрицы, теперь мой сын… Я не должен был позволять этому происходить в моем доме! Надо было это прекратить еще десять лет назад! Найду того джентльмена, убью, такую свинью он мне подложил! — Какого джентльмена, Вернон? Ты что несешь? — Того, который меня подставил! Я так и знал, что с тобой что-то не так, раз за женитьбу на тебе дают целый бизнес! Но я решил, что это из-за твоей дезориентации. А потом еще твоя сестрица… какому порядочному человеку захочется знаться с ненормальными? Я вытерпел. Ты родила мне сына, и я был счастлив. А потом принесли этого Поттера, да еще с тем угрожающим письмом! И снова я вытерпел! Но это! Нет, сэр! Никогда никто не скажет, что сын Вернона Дурсля ненормальный! — Ты женился на мне, чтобы получить бизнес? — оторопела Петунья. — Кто же тебе такое предложил? — Один очень почтенный, как мне тогда казалось, джентльмен. Я не помню его имени, но вспомню и найду его! Граннингс стоит намного меньше безумной жены с двумя ненормальными, вот так, сэр! — И ты на такое пошел? — Я на многое пошел ради этой семьи и процветания бизнеса! Никто не скажет, что Вернон Дурсль сделал недостаточно. Права была Мардж, ты мне не пара! Ты ненормальная, вокруг тебя странности, а в последнее время ты вообще с ума сошла! Я долго терпел тебя и все твои выкрутасы, но с меня хватит! Забирай своих выродков и катись! — Опомнись! Дадли — твой сын! — Мне не нужен ненормальный сын! — взревел Вернон и схватился за сердце. Тихим, не похожим на свой голосом, он продолжил: — Я пойду хлебну чего-нибудь успокоительного, вернусь через час. Чтобы ни тебя, ни твоих спиногрызов дома не было. И не смейте трогать купленные мною вещи! Неблагодарные скотины. Обманщики! С этими словами Дурсль удалился из дома, напоследок хлопнув дверью. Петунья растерянно посмотрела на сына. Тот с нечитаемым лицом сидел на раскладушке и смотрел на свои руки. Выброс подкосил его силы, но слова отца… Как он их переживет? Ведьма вздохнула. Все потом. Сейчас надо резво собираться. Она не предполагала такого быстрого развития событий, но что поделать. Через сорок пять минут все нужное было собрано. Молчащим Гарри и Дадли было вручено по чемодану. Петунья взяла мальчишек за руки и активировала портал-ключ.Глава 10
27 ноября 2017 г. в 22:36
Поход к окулисту закончился заказом новых очков, которые Петунья нашла современными и более подобающими мальчику возраста Гарри, а пока ему дали временные, страшные, но хотя бы позволяющие нормально видеть. В качестве поощрения Петунья на обратном пути купила племяннику мороженое, чем несказанно удивила его. Дома же оказалось, что тетя времени зря не теряла и по каким-то каталогам заказала приемышу пару новых брюк, джинсы и несколько футболок, даже были с модными принтами. Вот обувь он все еще донашивал за Дадли, тут глазомер Петуньи не сработал. Второй костюм Гарри был порван так же в первый день носки, а очки закрывали наливающийся фингал под глазом. Петунья была в бешенстве. Она найдет этих хулиганов и мало им не покажется! От работы по дому Гарри был отстранен, несмотря на недовольство Вернона, мол, все ради этого и делалось. Но Петунья метко возразила, что от эксплуатации больного ребенка и ей помощи никакой, и в глазах соседей, не дай Бог, она станет выглядеть мучительницей. Вернон было заикнулся, что раньше Петунье ни одна из этих причин не мешала, но быстро прикусил язык и лишь по-новому начал смотреть на эту странную женщину, звавшуюся его женой. А та снова обработала ранки Гарри, которых стало заметно больше, и приготовилась сидеть на следующий день в засаде.
Свои силы Петунья прекрасно оценивала, потому ближе к концу учебного дня из сарая была извлечена палочка и засунута в рукав легкой кофты, чтобы если что быстро и незаметно вытащить ее. Правда, женщина давно не практиковалась, но что-то было надобно сделать. Во дворе школы она зашла за раскидистое дерево и наложила на себя слабенькие чары незаметности. Петунья не хотела, чтобы хулиганы заметили ее до того, как она заметит их. Хлынули ученики, но среди них не было видно Поттера. Лишь когда двор опустел, маленькая тень стремительно и отчаянно метнулась через него. Петунья бросилась за ней, проклиная свой возраст и отсутствие физкультуры в жизни. Впрочем, далеко тень не успела убежать — ее остановила толпа явно негативно настроенных мальчишек. Вперед вышел не кто иной, как Дадли Дурсль и начал выговаривать кузену, которого толкали из стороны в сторону его, видимо, друзья, среди которых Петунья увидела Пирса Полкинса. С наивысшем изумлением она увидела, как сын нанес первый удар Гарри. Ей показалось, что ее сердце в этот миг разбилось.
— Дадли Дурсль! — неожиданно даже для самой себя взвизгнула женщина. Толпа подростков мигом разбежалась, явив ошарашенного Дадли и скрючившегося Гарри.
— Это. Твою мать. Это что такое?! — Петунья подбежала к сыну и отвесила ему со всей силы оплеуху. — Это что ты вытворяешь?! — Слова закончились, так полыхала ярость и разочарование внутри нее.
— Да ладно, мам! — пытался выкрутиться Дадли. — Вы сами называете его паршивцем. Я просто показал ему его место. По-моему, ты слишком разбаловала этого сопляка. Что на тебя нашло?
Она вцепилась в сына мертвой хваткой одной рукой и только и процедила через зубы.
— Пошли, — и после вздоха добавила. — И ты иди, Гарри.
Дадли почувствовал гнев матери и заткнулся. Впервые он чувствовал что-то такое от нее, и честно говоря, растерялся. Так втроем они дошли до дома номер четыре по Тисовой улице. Открыв дверь, Петунья сделала то, что в обычном состоянии не смогла бы никогда — железной рукой она открыла чулан и буквально толкнула туда Дадли, быстро закрыв дверь на шпингалет.
— Ты наказан!
— Да за что?! Ты с ума сошла?! Здесь же жил этот! Мам! Вы сами его били, я видел! Я просто восстанавливал справедливость! Мам! Ну первый раз что ли! Раньше вы даже замечания не делали! Да здесь воняет! — Удары сотрясали хлипкую дверь, но подростку с ней было не справиться. — Ты еще ответишь за это, старая ведьма! Ты променяла меня на него? Да? Он тебе милее родного сына? Да я его во сне убью, слышишь! И тебя убью! Сука старая!
— Молчать! — прогремел голос Петуньи, разом остановив выкрики Дадли. — А ты куда намылился? — обратилась она к Гарри, который незаметно пятился к дверям, напуганный этой сценой. — Живо к себе в комнату!
Мальчик, пригибая голову, прошмыгнул мимо женщины вверх по лестнице. Петунья тяжело вздохнула. Она просто не знала, что ей делать. Тут послышались громкие рыдания.
— Комнату ему, да? А меня в чулан? Вот так ты? А все говорила, как меня любишь! Все вранье, так? Ты просто хотела все у меня отнять? Так, мам? Аааааааааа!
В рыданиях прекрасно слышалась фальшь, видно, Дадли решил пустить в ход все, что умел. А умел он в плане манипулирования матерью очень многое. Вот только теперь Петунья на это не велась. Показное выступление Дадли выбило ее из ступора. Ей многое хотелось сказать подростку, сказать, что он сам во всем виноват, но она не могла это сделать. Ни в чем, по хорошему счету, Дадли не виноват. И наказывать надо не его, а ее и Вернона. Это они воспитали так сына. Это они своим примером показали ему отношение к Гарри. Это они виноваты в том, что брат бьет брата. Пусть они двоюродные, но они жили вместе всю жизнь, и не такими должны были быть их отношения. В нормальной семье. В нормальной. А ее семья совсем ненормальная. Они какое-то сборище уродов, в которое их превратили эти долбаные Пожиратели!
«Лучше бы они просто убили Гарри», — мелькнуло у Петуньи в голове. Жизнь мальчика до сего момента — сплошные страдания. Интересно, как давно Дадли поколачивает кузена? А они и не замечали… как? Как это можно было не заметить? «Не хотели замечать», — вот правильный ответ. Они и самого Гарри не хотели замечать, что уж говорить про его проблемы. Мало того, что они сломали жизнь ребенку, эти чертовы террористы превратили в монстров всю ее семью и ее саму! Они сломали все хорошее, что могло бы быть в их семье, в угоду своим планам, и в итоге словно невзначай сделали из неплохих людей плацдарм для появления такого вот Дадли. Они же давали ему все! Любовь, ласку… видимо, давали слишком много. Видимо, больше повлияло то, чего они не давали Поттеру. И то плохое, что давали. Затрещины, тычки, оскорбления… казалось бы, это не имеет отношения к их сыну, а в итоге имело. Боже, что они наделали!
Не они. Пожиратели. Это тьма, плодящая себе подобных. Крайняя степень мерзости. Как Петунья их ненавидела. Ярость плескалась в ней, грозясь вырваться на свободу, пугая мощностью и непримиримостью. Единственное, на что ее хватило, это активировать портал и стихийный выброс пришелся уже на стены много стерпевшего Святого Мунго.