Старушка Петти

      — Мне это надоело, Вернон! Гарри переезжает во вторую комнату Дадли!       — Этот поганец?! Не для него такие хоромы!       — Он, черт побери, воняет! Я уже больше так не могу! Тебе-то хорошо, ты на работе, а я постоянно нахожусь рядом с этим чумазым мальчишкой! Уже соседи начали замечать, что наш племянник больше похож на беспризорника, чем на мальчика из приличной семьи! Что обо мне подумают Смиты? Полкинсы в прошлый раз скривились, пройдя мимо чулана! Ты оставляешь там мальчишку и все помещение, которое нельзя проветрить, начинает вонять! Мне это надоело! И надоело, что ты постоянно лишаешь меня его помощи! Ты говорил, что мальчишка будет помогать, а он целыми днями торчит в этом чулане! Хороша помощь!       — Он наказан, Петунья! Я вышибаю из него всю его дурь!       — За мой счет?!       — А ты хочешь устроить этому поганцу шикарную жизнь за счет Дадлика?!       — Дадлик взрослый мальчик, в конце-то концов! Неужели ты думаешь, что он еще будет играть в свои игрушки?       — Быть взрослым не значит уступать свою собственность всяким оборванцам!       — Быть взрослым — это жертвовать чем-то ради своей семьи! Ради меня, наконец! Вернон, что если… они придут, а он…       — Им нечего делать в приличном доме!       — Я изо всех сил делаю этот дом приличным, а ты мне мешаешь! Боже мой, ты сводишь меня с ума!       Судя по звукам, тетя зарыдала. Гарри сидел на своей кровати, боясь шелохнуться. Впервые в его жизни тетя орала на дядю, и он не знал, чем это закончится. Вряд ли чем-то хорошим для него. Дядя Вернон, скорее всего, сейчас необыкновенно зол, и на кого он спустит свою злость? Вот зачем тетя подняла эту тему? Жил он много лет в чулане и еще бы прожил. Никогда ее не заботило, что происходит с Гарри. Хотя в последнее время тетя Петунья вела себя очень странно. Как он удивился в то первое утро после происшествия в зоопарке, когда проснувшись увидел у двери тарелку с едой! И не с засохшим бутербродом, а с настоящей едой — мясо и картофель с приправами; такие вкусности обычно доставались ему в виде объедков после Дурслей. Пусть и обветренный, но это был самый лучший завтрак в его жизни! А на следующее утро чудо повторилось. Чья-то заботливая рука оставила ему целый вишневый пирог! Ему, Гарри! На следующую ночь мальчик долго не мог заснуть и увидел, как дверь в чулан медленно приоткрывает… его тетя! И ставит новую тарелку, в этот раз полную овсянки. А холодная овсянка — это чудесная еда! Такие блага привели мальчика в замешательство. Неужели, спустя столько лет, его тетя начала… заботиться о нем? Нет, не то чтобы она была монстром, который только издевается. Но раньше еда в его тарелке была два раза в хороший день, и были это объедки, которые не успели уничтожить дядя и Дадли. Когда же его запирали, то рационом был кусок хлеба в качестве «дополнительного наказания», как говорил дядя. Все остальное доставалось ему от Дадли, ношенное, поломанное, но доставалось. Однако на фоне всей его предыдущей жизни даже тарелка овсянки казалась настоящей заботой.       Теперь же все встало на свои места. Тете кто-то сделал замечание насчет него. Это случалось время от времени, и тетка всегда сначала орала на Гарри, а потом принималась «приводить его в порядок», в зависимости от того, по какому поводу ей высказались. Она пыталась его подстричь, когда учительница в школе сделала замечание по поводу его лохматости. Правда, за ночь волосы отросли до прежней длины, за что он получил наказание. Однажды она купила ему штаны по размеру, но он изодрал их, убегая от Дадли и компании, за что в очередной раз был отправлен в чулан. Когда мальчик был маленьким, продавщица заставила тетю Петунью купить ему игрушку. По приходу домой ее отняли и отдали Дадли, а мало еще что понимающий Гарри разрыдался. Его наказали. К чему же приведет этот скандал?       Зашумел замок чулана.       — Бери свои пожитки и выметайся! — рявкнул дядя Вернон. Гарри споро начал собирать свои вещи. Дядя с красным лицом наблюдал за мальчиком.       — Почему ты не спрашиваешь зачем? — требовательно спросил он. Гарри молча продолжил сборы. Вопросы задавать ему не разрешалось.       — Ты подслушивал, поганец?! — лицо Вернона стало еще более красным, глаза выпучились. — Прикормили оборванца на свою голову, а он подслушивает?!       Крепкая затрещина досталась Гарри, но он снова промолчал. Дядя был явно взбешен выходкой жены, и лучше ему не подавать голоса.       — Твоя тетя, святая женщина, решила выделить тебе половину комнаты Дадли, а ты? И чем это так воняет? Ты что, писал в ведро?! Паршивец, я же выводил тебя в туалет! Неблагодарный сукин сын! А мы ему комнату! Только посмей там разводить такую же грязь! Мигом вылетишь из дома, и пусть только попробуют меня остановить! Чего уставился?! Топай живей наверх!       Гарри быстро сложил все свое добро в засаленную наволочку и послушно пошел наверх. Краем глаза он успел заметить, что тетя Петунья лежит в гостиной на диване со страдальческим выражением лица. Оно у нее вообще всегда было страдальческим, но в этот раз она превзошла саму себя. Он знал, что его тетя великолепная актриса, Дадли явно пошел в нее, но никогда до этого она не пыталась манипулировать мужем. На секунду Поттеру показалось, что тетке действительно плохо. Но дядя Вернон грузно шел сзади, так что Гарри спешно начал подниматься по лестнице.       Комнатка была не такая большая как у Дадли, но это была комната! С кроватью и даже тумбочкой!       — Не трогай шкаф, — зло прошипел дядя. — Там вещи Дадли. И живо прими душ, воняешь хуже бомжа! Не смей ночью выходить! С завтрашнего дня будешь помогать тете. Усек?       — Да, сэр. Спасибо.       — Подавись своим «спасибо», — буркнул дядюшка и ушел, громко хлопнув дверью.       Голова болела от затрещины, но это была лучшая ночь в жизни Гарри. Душ он принимал не украдкой, не боясь шорохов за дверью, расслабляясь под горячей водой и смывая многодневный пот с наслаждением. Он даже почистил зубы, что удавалось сделать совсем уж редко. Единственное, огорчало, что это ощущение чистоты ненадолго, и скоро дядя снова будет зол: чистой одежды у мальчика не было. Может, попросить завтра тетю Петунью? Ведь если ей так важно стало мнение о виде племянника, то может, она не накричит за просьбу дать ему постирать свою одежду? Закутавшись в единственное свое плотенце, мальчик дошел до комнаты и открыл дверь. И замер. На кровати лежала пижама. Большая для Гарри, но чистая и практически не ношенная пижама. А на тумбочке близ кровати дымился ужин. Гарри на всякий случай обернулся и сосчитал двери. Нет, он правильно пришел во вторую спальню Дадли. Но это значит… Это для него?       Осторожно, ожидая окрика, он надел пижаму. Она была приятной и теплой. Не дождавшись ругательств, Гарри, принялся за курицу с пюре. За день он проголодался, да и переволновался во время ссоры дяди и тети. Мысли его были пусты и усыпленный горячей водой и сытным ужином Гарри быстро заснул.       Проснулся он рано. И долго смотрел в потолок, такой далекий и светлый. Он в комнате Дадли. С утра теория о том, что тетя Петунья заботится о репутации семьи в глазах окружающих, рухнула. В нее не вписывались ни обильные завтраки, ни новая пижама на кровати. Что-то было не так с тетей. Он вспомнил неоднократно слышанные жалобы Дадли на спятившую мать, которая посмела его наказывать. Честно, тогда он не придал им значения, потому что Дадли любил ныть и мог найти наказание в любом поступке, который ему неугоден. А вдруг это правда? И тот скандал дяде Вернону. Может, тетю похитили инопланетяне и заменили на одного из своих? А что, эта версия самая правдоподобная. Не могла же замшелая и консервативная тетя Петунья внезапно измениться? Тем более в такую приятную для Гарри сторону. Так не бывает. Пришельцы, скорее всего они.       Гарри дождался, пока Дадли и дядя Вернон позавтракают и отправятся по своим делам, и только тогда решился выйти. На нем были одеты майка и джинсы. По размеру. Он нашел их на стуле с утра, чистые вещи, словно купленные для него самого. Это внесло смятение в мысли. Ему необходимо было поговорить с тетей, но только Богу известно, как мальчик боялся этого разговора. Вдруг это все… иллюзия?       Тетя мыла посуду.       — С добрым утром, тетя, — подал осипший голос Гарри. Петунья обернулась и радостно — радостно! — улыбнулась племяннику.       — С добрым утром, Гарри. Как спалось на новом месте?       «Она назвала меня по имени! Это какой-то подвох. Что ответить правильно?»       — Замечательно, тетя, спасибо.       — Ну вот и хорошо. Завтрак на столе, а потом мы с тобой потрудимся по дому, ты не против?       «Она с ума сошла? Разве тут может быть иной ответ? Это проверка?»       — Конечно, тетя, — покорно ответил мальчик и сел за стол. Перед ним лежала яичница с беконом и тосты с маслом. Целые. Не надкусанные. Для него. Тетя Петунья что-то напевала, моя посуду. Напевала?       — Ах да, извини, забыла, — вдруг спохватилась она и поставила перед Гарри стакан с соком.       «Кто вы и куда вы дели тетю?!» — чуть не заорал он, но промолчал. Такой заботы от тети мальчик не видел с тех пор, как себя помнит. Еще немного понежиться в ней не преступление, ведь так? А разоблачением пусть занимается дядя Вернон.       — В школу немного опоздаешь, но я тебе прощаю, — усмехнулась тетя. — Конец года, как-никак. А после школы немного поработаешь в саду, ладно? Он совсем зарос. Выбери, в чем будешь работать, а остальное я постираю и заштопаю.       Гарри неуверенно кивнул.       В школу он шел, как на эшафот. Если дома происходит такое, жди беды. Дадли не простит ему потерю своей комнаты. А тут он еще в новых вещах… Может, тетя просто решила так хитро избавиться от него?       Миссис Соммерсон недовольно оглядела Гарри, пришедшего ко второму уроку. Впрочем, с семейкой Дурслей ей связываться не хотелось: тетя давно и прочно зарекомендовала себя весьма неприятной для учителей особой. Сначала ее вызывали по поводу Дадли, но потом начали закрывать глаза. Пару раз вызов приходил и по поводу его самого, Гарри. И хотя в кабинете директора тетя вела себя так же, как в случае с сыном, набрасываясь на педагогов словно тигрица, дома все это оборачивалось против самого Поттера. Так что учителя к нему не лезли уже больше года. Чудит мальчик и фиг с ним. Поттер спокойно занял свое место позади всего класса. Дадли обернулся к кузену и состроил ему страшную гримасу. Этого стоило ждать.       Дружки Дадли обошли его со всех сторон и загнали за угол школы. Лица у всех были полны предвкушения. Вперед вышел Дадли.       — Ты у нас теперь мамин любимчик, да, Поттер? — набросился он на Гарри, толкая его. — Оборвыш решил отнять у меня мою мать, да? Решил, что тебе все можно? Знай свое место, — удар в печень. Гарри согнулся. — Мне ставят в пример тебя. Я все слышал! Тебя! Никчемного сироту, хлюпика и очкарика! Что ты сделал? Ты думаешь, что лучше меня? Ты? Кусок говна? — еще один удар. Дружки Дадли заулюлюкали. — Новый прикид у него. Посмотрим, как маме понравится, что ты его порвешь и изгадишь. Оборвыш должен оставаться оборвышем.       Напоследок ватага Дадли сломала ему очки, так что до дома Гарри добрел только к вечеру. На пороге его встретила взволнованная тетя Петунья.       — Гарри, что случилось? — спросила она. Силуэт тети размывался, но Гарри отметил, что пятно лица бледнее обычного.       — Я упал, тетя, — привычно соврал он и пригнул голову, ожидая обвинений. Однако тетя молчала.       — Упал, — произнесла она, и вдруг кто-то стянул с него майку. Гарри постарался съежиться, чтобы скрыть синяки от ударов, но это было невозможно — они были везде. Долгое время тетя молчала, а Гарри, полуголый, стоял перед ней в прихожей. Затем случилось самое страшное.       — Вернон, поди-ка сюда, — крикнула тетя. Из гостиной, кряхтя, выплыло огромное пятно дяди.       — Посмотри, — приказала ему Петунья.       «Они меня вышвырнут», — подумал Гарри и зачем-то зажмурился.       — Ах ты паршивец! — заорал Вернон. — Ты еще и дерешься?! Правильно тебе наваляли, позор на наши головы…       Его прервал звук оплеухи.       — Вернон, приглядись! Мальчика избили! Это что, по-твоему, нормально?       — Людей не бьют ни за что. Значит, он это заслужил!       — Заслужил? Ему десять лет! Чем можно такое заслужить?       — Этот! Этот может сотворить что угодно! Мне надоели его выкрутасы, и, видимо, не мне одному!       — Кто тебя избил, Гарри? — вдруг спросила тетя Петунья. Этот вопрос застал его врасплох. Гарри решил молчать.       — Что, в рот воды набрал? — грозно спросил дядя Вернон. — Тетя тебя спросила!       — Я их не знаю, — выдавил из себя Поттер.       — Не знает он, — взревел Вернон. — Петунья, он уже прохожих доводит!       — Кошмар какой, — проигнорировала его тетя. — Я давно жаловалась директору, что возле школы околачиваются странные подростки, и вот на вам! А если бы это была девочка? Или Дадлик?       — Дадли выглядит как примерный ребенок из обеспеченной семьи, хулиганье к нему не полезет, а если полезет, то пожалеет! Наш мальчик умеет драться, не то что этот недокормыш.       — Недокормыш он по твоей вине, между прочим, — в голосе тети звенел металл. — Так что гордиться тебе нечем. И в обноски мы одеваем Поттера только из-за твоей экономии!       — Я не собираюсь тратить деньги на этого отброса! Я не просил, чтобы его приносили к нам в дом. Вот пусть те, кто принесли, и кормят, и одевают его! Упрекает она меня. Я один зарабатываю деньги, я один обеспечиваю семью, мое слово — закон! — выкрикнул дядя. Послышались тяжелые удаляющиеся шаги. А тетя совершила уж совсем немыслимое.       Она обняла Гарри.       — Все хорошо. Сейчас примешь душ и я обработаю ссадины и синяки. А завтра мы пойдем к окулисту, — она повысила голос, явно обращаясь еще и к дяде Вернону. — Те очки и так держались на добром слове, а заодно и проверим твои глаза. А потом я найду тех негодяев и спущу с них шкуру.       Это точно была не тетя Петунья!