Одиночество на двоих

Одиночество всегда было и оставалось его главным страхом. Потребность находиться рядом с кем-то, а ещё лучше в толпе людей, стала его личной навязчивой идеей, тем, что позволяло жить как самые обычные люди. И если в детстве он постоянно таскался хвостиком за Джунсо и его друзьями, по поводу и без, то с возрастом переключился на своих собственных друзей и одногруппников. Правда с каждым днем становилось все труднее и труднее влиться в чью-то компанию. И дело не в том, что от него открещивались или пытались как-то абстрагироваться. Просто… постепенно маннэ стал ощущать себя третьим лишним. В самом буквальном смысле этого слова. Конечно, это в большей степени относилось к его отношениям с одногруппниками. Но ведь именно с ними он проводил большую часть времени. Было просто жутко неловко ходить куда-то с Дэхеном и Ендже. Не то, чтобы он как-то мешал им, скорее наоборот. Джело постоянно казалось, что это он мешает старшим наслаждаться обществом друг друга. Старшие почти не замечали его, упиваясь обществом друг друга, смакуя его словно коллекционное вино. Без стеснения целовались при нем, шутили свои обычные непристойные шуточки, причем автором чуть ли не девяноста процентов из них был явно Дэхен. И однажды он просто не выдержал, не выдержал этого счастья в карих глазах. Чужого, не ЕГО счастья. И, пока хены шептали друг другу очередную пошлость, он просто ушел, скользнув нескладной серой тенью мимо них, отчаянно надеясь, что они заметят, окликнут. Но они даже не обернулись. Словно его никогда и не существовало. Словно они и не пили все вместе кофе чуть меньше часа тому назад. Он не помнил, как тогда добрался до общаги, весь путь до нее слился в одно большое, беспросветно серое нечто, туманной пеленой окутавшее все вокруг. Этой ночью Джунхону снова снились кошмары. Снова и снова, черт его знает в какой по счету раз, он убегал от чего-то неосязаемого, но вселяющего липкий ужас в каждую клеточку тела. Убегал и в то же время не мог сдвинуться с места, оставясь наедине с собственным страхом. И рядом не было никого, кто мог бы помочь, с кем можно было убежать. Не было того, чью теплую ладонь можно было бы до боли сжать в своей руке, набираясь храбрости для того, чтобы оттолкнуть от себя это самое нечто, прорваться сквозь бездну страха, расстилающуюся прямо перед ним. Он проснулся от собственного крика и тут же крепко сжал в пальцах край одеяла. Он был один в комнате. Соседняя кровать пустовала. Не иначе Дэхен снова перебрался в комнату Ендже и Чонопа, вытурив танцора на диванчик в гостиной. На негнущихся ногах он подошел к двери и приоткрыл её, ожидая увидеть что угодно, включая чудовище из своего недавнего кошмара. Но в гостиной было тихо. Хотя нет, со стороны дивана доносились невнятные, приглушенные звуки. Он подошел ближе, стараясь ступать как можно тише. Хотя, все его предосторожности были излишни. Чоноп бы его и так не услышал. Он сидел на диване в своей излюбленной позе, смешно скрестив ноги и с головой закутавшись в одеяло. В ушах старшего блестели наушники, а на экране ноутбука разворачивалась очередная фантастическая история. Он успел отметить про себя, что на этот раз хен смотрит не аниме, а вполне себе цивильный фильм. Кажется, именно на него неделю назад Чоноп потащил Химчана. И, насколько ему было известно, тот даже остался довольным, что, вообще-то, редкость, учитывая своеобразные вкусы танцора. На экране тем делом мелькали какие-то странные, явно инопланетные существа самых различных конфигураций. Внезапно Джело словил себя на мысли о том, что он тоже хотел бы посмотреть этот фильм. Вместе с хеном. Но, памятуя о печальном опыте взаимодействия со средними хенами, а также о том, что Чоноп ой как не любит, когда в его одиночество влезает кто-то другой, маннэ остается лишь беспомощно топтаться на месте. Если честно, он до сих пор не понимал, чего такого нашел танцор в этом своем одиночестве. В противоположность ему, Джело, Чоноп всегда старался остаться один, редко соглашался пойти гулять куда-то в количестве более двух человек, и вообще жил в каком-то своем собственном мире, не желая делить это мир с кем-то ещё.  — А ты чего тут делаешь, Джунхон-а? — негромкий голос танцора заставляет его подпрыгнуть на месте и совсем неподобающе, по-девчоночьи взвизгнуть, — Времени-то уже много, — Чоноп снимает один наушник и вопросительно смотрит на маннэ, поставив на паузу фильм.  — Мне просто не спится, хен… и вообще, я наверное покажусь тебе чересчур навязчивым, но… можно мне нарушить твое одиночество? — голос младшего дрожит и расслаивается на отдельные звуки.  — А зачем его нарушать? — тихо интересуется танцор, снимая и второй наушник, — В моем одиночестве найдется место для тебя, — мягко улыбается он, улыбается не столько губами, сколько глазами, отчего Джунхон чувствует, как где-то внутри него неожиданно становится тепло и спокойно.  — А разве одиночество можно разделить на двоих? — так же тихо, шепотом, спрашивает маннэ, несмело усаживаясь рядом. Танцор протягивает ему свое одеяло, и он торопливо кутается в него, неловко прижавшись плечом к хену. — Разве тогда оно не перестает быть одиночеством?  — Мое не перестает. Оно просто становится нашим общим одиночеством, вот и все, — отвечает ему Чоноп, протягивая наушник. Он замолкает и надевает второй наушник, после чего включает фильм, легким наклоном головы приглашая маннэ присоединиться к нему в этом пусть и странном, но таком сейчас необходимом ОДИНОЧЕСТВЕ НА ДВОИХ. И Джело, естественно, соглашается. Потому, что лишь такое одиночество ему по нраву.