Я думал, что ты только мой...

— Ах, Каччан, не надо… — но блондин не реагировал на его слова. Шершавые руки Бакуго бродили по телу, оглаживая каждый изгиб. А губы обцеловывали каждый его сантиметр, оставляя небольшие засосы и укусы на коже, сразу же зализывая их. Мидория беспомощно мычал. Ему было очень приятно, но стонать он себе не позволял. Парню вообще не полагается получать удовольствие от рук другого парня. Да и сексом с другим парнем заниматься не полагается. Но, увы, Изуку ничего с этим поделать не мог. Рассказать маме было стыдно, да и не хотелось сдавать друга детства, хоть он и творил ТАКИЕ вещи. Отбиваться он тоже не мог, ведь Катсуки был гораздо сильнее и крепче него, и даже когда парень пытался это сделать, тут же получал по лицу, ложился на живот оттопыривая зад и получая новую порцию спермы… Ну, а сейчас все повторяется. Пока, Каччан разогревается, но потом его опять будут трахать, как сучку, выбивая громкие и пошлые стоны. Воздух вновь наполнится запахом секса. А когда Катсуки надоест, он бросит парня валяться на полу или столе, когда как, и оставит наедине со своими мыслями. И вновь Изуку станет плакать и проклинать день их знакомства, проклинать их первый раз, проклинать то, что получает от этого удовольствие, проклинать все и вся… Потому что все снова повторяется. Потому что ничего, совсем ничего не меняется. В самом начале их «отношений» Мидория еще надеялся, что Бакуго станет другим, что он станет нежным и чувственным, будет любить и ценить его. Но со временем все пропало. Изуку перестал надеяться, он осознал, что является для Каччана игрушкой. И все же парень не понимал, почему Катсуки выбрал именно его. Ведь красноглазый был популярным и мог заполучить любую девчонку, если окажет ей хоть малейшие знаки внимания. Она посчитает себя особенной, раз сам Катсуки Бакуго обратил на нее внимание. Сразу же полетит к нему в объятия, отдастся целиком и полностью. И Бакуго сможет трахать ее сколько влезет. Так почему же? Может он выбрал его потому что больше по парням? Хотя нет, вряд ли. Ведь он и любого парня мог заполучить — один удар по башке и все. Потом связать, чтобы не дергался, трахнуть, пригрозить, что если кому-то расскажет, то мокрого места не останется, и все, дело в шляпе! Поэтому этот вариант отпадает. Выбрать Изуку, потому что любит его — нереально. Каччан вообще знает что такое любовь? И так остались одни догадки. Зря только голову ломал! Погрузившись в раздумья, Мидория и не заметил, что Бакуго перешел к более решительным действиям. Он устроился у него между ног и наклонился вперед, чтобы быть с его бедрами на одном уровне. Тем временем зеленоглазый уже ни на шутку возбудился, даже не заметив этого. Катсуки легонько погладил выпирающий горбок в области паха, со временем чуть надавливая. От этих ласк парень не смог сдержать стона. Он охнул, как девчонка, сразу прикрывая рот руками. Но Каччан услышал. Очень хорошо услышал. И начал лыбиться во все тридцать два. Улыбку на лице блондина можно было не часто увидеть. Поэтому она не предвещала ничего хорошего. Катсуки начал расстегивать ремень и ширинку Изуку. Вскоре штаны уже валялись на полу, а красноглазый принялся стягивать с парня боксеры. Увидев это, Мидория залился краской и начал всячески пытаться остановить его, но это получалось плохо. Потом Бакуго просто взбесился и порвал их. Это было и неким предупреждением для брюнета, чтобы не смел опираться. После этого намека Изуку и правда перестал сопротивляться, нет, он даже перестал двигаться! Замер на месте, как столб. Ведь он знает Каччана в гневе лучше, чем кто-либо другой. Злить его — значит, играть с огнем, точнее со взрывами. А этого делать не надо. Тем временем Бакуго уставился на небольшой возбужденный член Мидории и размышлял о чем-то своем. Изуку, казалось, сейчас взорвется от стыда. Несмотря на свой страх, он начал ерзать и отодвигаться назад. Но блондин ловко обвил рукой его талию и притянул обратно к себе. Затем, видимо, приняв решение, он взял член Изуку в руку и принялся надрачивать. Брюнета это, конечно, не слабо удивило, так как Каччан никогда этого не делал. Зеленые глаза широко распахнулись, когда Катсуки взял его член в рот и начал сосать: облизывая языком головку, вбирая до упора, издавая при этом пошлые звуки. Это не только заставляло думать, что все вокруг — сон, ну потому что не могло случиться такого в реальной жизни, но и получать огромное наслаждение, которое разливалось по телу и заставляло позабыть о всем на свете. Изуку уже не мог сдерживаться, он стонал, как шлюха, так громко, как только мог. И его уже не смущало то, что они находятся в маленькой темной комнатке для спортивного инвентаря, в которую вход был из спортзала, и любой, кто в этом самом спортзале находился, мог их услышать. Ему было на все плевать, ведь так приятно еще не было никогда. Когда они с Каччаном занимались сексом, тот никогда не пытался сделать ему приятно, он лишь хотел получить удовольствие сам, вытрахивая из Мидории остатки сознания. Поэтому сейчас Деку был рад, что Бакуго оказал ему такую честь, сделав минет. Вскоре Изуку кончил прямо Бакуго в рот, тот, в свою очередь, все проглотил. А Мидория задергался в конвульсиях, чувствуя, как волна удовольствия проходит по всему телу, достигая всех нервных окончаний. Он совсем обмяк и распластался на полу, желая просто уснуть, чтобы его никто не трогал. Но не тут-то было. Ведь блондина совсем не устраивал такой расклад. — Ты че уже сдулся, Деку? — брюнет испуганно начал подниматься, принимая сидячее положение, смотря ему прямо в глаза. — Но это же только начало! — снова эта садистская ухмылка, аж мурашки по коже… Мидория начал инстинктивно отползать назад, но его схватили за руку и потянули на себя, страстно целуя. Да, целуя. Так нежно и ласково, как еще никогда не целовали: переплетая языки, обводя небо, зубы, покусывая нижнюю губу, но легонько, не заставляя чувствовать боли. Этот поцелуй был долгим и мокрым, глубоким, заставлял чувствовать жар по всему телу. Но из-за критической нехватки воздуха он прервался. Отдышавшись, Изуку все-таки решился задать вопрос: — Эй, Каччан, что с тобой сегодня? — Чего?! На что это ты намекаешь?! — заорал в ответ тот. — А-а, н-ну, эт-то, я н-ничего т-так-кого! — заикаясь, прокричал зеленоглазый — П-просто ты слишком н-нежен сегодня… — А тебе, значит, по-грубому нравится, Деку? — с наигранной улыбкой спросил блондин. — Нет! Просто…тебе это не совсем…свойственно… — опустив голову, пробубнил Мидория. Бакуго, не знал, что ответить. Он и сам не понимал, что с ним сегодня не так. Пришел, раздел, облапал, покусал, облизал, возбудился, трахнул, ушел. Все предыдущие двадцать три раза у них было так. Что на этот раз изменилось? Почему он захотел доставить Деку удовольствие? Почему? Не желая заморачиваться с ответом, Бакуго просто вновь поцеловал его. Одновременно с этим Катсуки начал снимать с Изуку пиджак и белую рубашку. Блондин отстранился, чтобы увидеть свои труды, и был доволен. Голый, покрасневший, пытавшийся хоть как-нибудь прикрыться Деку — был просто прекрасен. Внизу живота начало неприятно тянуть. Ведь такой Мидория был милым и сексуальным, он возбуждал… Но Катсуки хотел увидеть больше. Красноглазый нежно дотронулся до затвердевшего соска пальцем. Изуку заскулил. Ему нравилось. Это послужило и одобрительным знаком для Бакуго. Тот начал действовать активнее: оттягивать сосок, облизывать и посасывать, кусать его. А с другим он просто игрался пальцами. Затем блондин перешел на шею. Он облизывал ее, ставил засосы, кусал, оставляя небольшие ранки. А потом поднялся чуть выше: начал посасывать мочку уха, облизывать ушную раковину, а также зону за ушком. Мидория скулил, стонал, откидывал голову назад. Он таял от этих ласк. Ему больше нравился именно такой Катсуки. Нежный, ласковый, осторожный, спокойный. Да, именно такой, какой он есть сейчас. Но не такой, каким является всегда. — Каччан… — тихонько позвал Изуку. — Что? — хриплым от возбуждения голосом спросил Бакуго. — Хватит… — Что хватит? —…мучить меня… — О чем ты, Деку? Я тебя не мучаю, — на удивление спокойно ответил блондин. — Это же всего лишь игра! — срываясь на крик, заявил Изуку — Сейчас ты делаешь мне приятно, а потом жестко трахнешь и изобьешь! — из глаз потекли слезы — Не давай мне ложных надежд на то, что так будет всегда! — прикрыв лицо руками, он начал рыдать — На то, что я теперь не буду страдать… Бакуго был в шоке. Он не знал что Деку его так боится, не знал как успокоить Мидорию. Руки беспомощно потянулись к парню и обняли. А Изуку лишь уткнулся носом в грудь Бакуго и тихо всхлипывал. — Прости меня, — прошептал Катсуки. В ответ раздалась тишина. — Знаю, что не заслуживаю твоего прощения, но я больше не сделаю тебе больно, я поменяюсь. Зеленоглазый ничего не ответил. Он лишь поднял голову и посмотрел ему прямо в глаза. Изуку видел искренность в глазах Каччана, видел, что тот правда сожалеет. Но почему? Почему он сожалеет именно сейчас? Почему он не делал этого раньше? Почему? — Почему именно сейчас ты просишь прощения? — не выдержав, спросил Мидория. — Потому что только сейчас осознал, какие глупости делал, — подавленно прошептал Катсуки. — Ты правда сожалеешь? — Правда. — Ну, тогда я подумаю над этим. Простить тебя будет сложно, но я попытаюсь… Глаза Бакуго засияли. Казалось, он сейчас заплачет. Каччан был действительно счастлив. Блондин потянулся к Изуку и поцеловал его. Отстранившись, он опрокинул Мидорию на спину, смочил пальцы слюной и начал аккуратно растягивать его. Решив, что прелюдий достаточно, Бакуго приспустил штаны, оголяя свой возбужденный член и приставляя его к тугому колечку мышц Изуку. Не увидев сопротивления, он начал медленно входить, растягивая удовольствие, чувствуя тепло Мидории. Сам же зеленоглазый был не в восторге от того, что с ним сейчас делают. Неважно, какой это по счету раз, неважно, грубо с ним обходятся или мягко, неважно, растягивали его или нет — Изуку всегда больно в начале. Или же это организм у него такой, или же это у всех так, он не знал. Да и не особо заморачивался по этому поводу. Блондин начал медленно двигаться, выбивая из Изуку пошлые стоны, попадая по нужной точке и даря ему неописуемое наслаждение. Это все продлилось около десяти минут. После оба уже были на пределе. Первым кончил Мидория, а Бакуго после, несколько раз толкнувшись в него. Катсуки обессилено упал на пол. Оба тяжело дышали, были потные и грязные. И оба были удовлетворены. Спустя пять минут молчания Изуку все-таки решился заговорить: — Ну это, Каччан, ты просил чтобы я простил тебя, — неуверенно произнес брюнет. — Ну да, — ответил Бакуго. — Знаешь, я прощу тебя, но есть одно условие… — Я слушаю тебя. — Отпусти меня.