Вкус ночи:Возвращение

Хоть я и мучилась всю ночь, под утро мне удалось крепко уснуть, как это можно сделать после слез. Я проснулась в десять часов, лучи солнца проникали сквозь каштановые шторы. Балкон был крепко закрыт, окна тоже. И в голове мелькнуло: Луиза…Должно быть, она все же заходила утром. Рано утром, чтобы…обезопасить меня, так как знала, что в таком состоянии я способна на невероятное и даже безнравственное. Скинув с себя одеяло, я оглядела номер. И, хоть он и выглядел как обычно, все же обстановка его меня как-то напрягала. На кофейном столике стоял поднос с завтраком и записка. Снова от Луизы. Я встаю с кровати, беру чашку кофе, отпиваю глоток. Крепкий. Лист бумаги лежал возле тарелки с сэндвичами, так же со всем завтраком стоял пластиковый стакан с кровью, который, я разумеется, не тронула. Не читая записку, я скомкала лист и бросила в урну. Настолько мне было противно видеть и слышать ее, что я захотела увидеться с Норой. Она наверняка сейчас в своем номере, так же плачет, как и я. А может нет. Может ее страдания закончились этой ночью. Может у нее хватило смелости…убить его или оставить. Действительно оставить. Поставив чашку, я подхожу к двери, но ручка дергается, и дверь открывается обратной стороны. На пороге стоит Нора, вся бледная, безжизненная. И это тоже до боли ужасно, так как я не привыкла видеть ее поблекшей. Она сжимает плечи и, замявшись на пороге, нерешительно произносит: -Доброе утро. М-можно войти? -Ее бьет судорога. Надеюсь, Луиза извинилась перед ней за вчерашнее. -Доброе. Что случилось? -Мне надо с тобой поговорить. Можно войти? -А, конечно, проходи. Кофе? -Нет, спасибо.-Она вошла и села на кровать. Только сейчас я обратила внимание на то, как она одета. На ней были вчерашние джинсы, розовая кофта и сверху коричневый шарф, которым ее укрыла Шарлотта. -Крови? -Снова предложила я, но она сморщилась. Даже кровь противна! -Шарлотта пробыла с тобой всю ночь? -Да. -Она беспокоится о тебе. И… -Не говори мне о Луизе. -Я знаю. Она сделала тебе больно. И мне тоже. -Тебе? С чего бы? -Я пожала плечами. -Не знаю. Вчера, точнее, сегодня в час ночи она пришла ко мне, просила прощения, хотела остаться. -И? -Я выгнала ее. Попросила оставить в покое. -И она ушла? -Да. Но я не сказала ей… -Что ты не сказала? -Не доверила такую тайну…можно сказать, козырь. -Да что за тайна? -Вчера я ощутила страх. И страх не из-за того, что она кричала, а из-за того, что она подняла на тебя руку. Она сказала, что никогда не поднимала на тебя руку.-Нора, уставившись на шкаф, кивнула. -Верно. Никогда.-Она опустила голову и теперь смотрела на переплетенные пальцы.-Вчера это было впервые. -И все из-за того парня? -Она любит тебя. А я его. Что я должна была сделать? -Я отлично тебя понимаю. Горе Шарлотты я понять не могу, но лишь представляю, как больно потерять ребенка. Но твое я понимаю как никто другой, и ты это знаешь. -Да. -И каково мне было узнать, что он мертв и больше никогда ко мне не вернется…-Я уставилась в потолок, на глаза опять навернулись слезы, но я сдержалась.-У тебя есть выбор. И у меня был. Но я ошиблась, выбрала не то, и теперь жалею. Не повторяй моей ошибки, иначе потом будешь страдать, как я. -Тебя мучает совесть? -Внезапно спросила Нора. -А тебя? -Только ноющая боль сердца. У меня были мужчины, романы.....но они заканчивались смертью того или иного любовника. Но этот…я люблю его. По-настоящему люблю. -Если любишь, тогда отпусти. -Если отпущу, Луиза убьет его. Я точно знаю. -Она в любом случае его убьет. -Ты не ответила на вопрос. -Мучает. И не только совесть. Ты жалеешь, что стала вампиром? -Будь я такой же веселой, как пять лет назад и не знай я этого парня, то не жалела бы. Сейчас я вообще жалею, что встретила Луизу. -Шарлотта ее ненавидит. -Я знаю. Луиза добрая, отзывчивая, но такая упрямая! -Она стерва! Знаешь, когда мы были в ресторане, театре, опере и на прогулке…даже в машине! Она рассказывала мне о своей жизни. Конечно, не все, но большую часть. И тогда я прониклась симпатией к ней. И вот она опять все загубила. И потом, она могла спокойно поговорить с тобой, как говорила с мной. -Не знаю, сколько помню, вы все время орали.-Раздраженно фыркнула Нора. -Это я доводила до скандала. Луиза все время начинала спокойно. -Я хотела еще кое-что сказать. -Что? -Я смотрела на нее с любопытством и уже сто раз пожалела, что зашла в ее чертов номер! И только сейчас я поняла, что действительно скучаю по той взбалмошной девчонке, которая не боится даже выстрела в голову! -Шарлотта. Она тоже любит тебя. Только не так, как Луиза. Совсем иначе. Она любит тебя, как члена нашей, так сказать, семьи. -Я знаю. Она всегда меня оберегала. И я стараюсь отвечать тем же.-Я почувствовала радость от того, что Нора избавилась от лишнего груза, рассказав мне о своих чувствах. Теперь ей легче. По крайней мере, немного. -Я пойду. -К Шарлотте? -Нет, немного отосплюсь. А то эта сучка вытрепала мне все нервы! -Ясно.-Она подошла к двери и, прежде чем выйти, сказала: -Да, и еще я хотела сказать… -М? -Прости меня. Прости за все, что сказала о тебе вчера.-Я улыбнулась, подошла и приобняла ее. -Я не обижаюсь. Правда, и не смей просить прощения. Не чувствуй себя виноватой за то, что любишь. За то, что можешь любить.-Нора наградила меня благодарной улыбкой, крепко обняла и, пожелав удачи и терпения, вышла из номера. Я посмотрела на урну, в которой валялась скомканная записка, но доставать так и не стала. Пусть помучается, как я вчера. И может быть тогда она поймет, что значит быть эгоистом. Даже по отношению к тем, кого не любишь, но жаждешь оставить при себе, как вещь. Днем Луиза особо не показывалась, я видела ее лишь раз или два, да и то когда только на улице немного темнело, и облака закрывали солнце. К вечеру погода полностью испортилась, но Луизе это не мешало. Я, Нора и Шарлотта сказали, что не хотим выезжать из отеля в такой вечер, поэтому Луиза поехала в клуб одна. Так было дня два-три, а то и четыре, я уже сбилась с счета. Каждое утро, просыпаясь то от кошмаров и бессонницы, я обнаруживала на тумбочке букет цветов и записку, однако я выбрасывала их в урну, на пятый день уже пришла уборщица и с удивлением обнаружила «романтический мусор». -Ого, так сильно поругались? -Однажды подшутила старушка. Я, улыбнувшись беззаботности пожилой дамы, ответила: -Да, немного. Постойте.-Я достала из куртки деньги и вложила в ладонь старушки три евро. -Что вы! Я не возьму! -Нет, возьмите. Мне будет удобнее. Все-таки уже не первый раз трудитесь над этой хибарой.-Старушка похлопала меня по руке и, сказав: «Да вознаградит тебя Господь!», вышла из номера. Целый день я провела сидя в заточении, ночью же не выдержала и отправилась на прогулку. Не сомневаюсь, Луиза тоже. Несмотря на большое количество снега ночь выдалась теплой, даже немного жаркой. Луна на черном небе освещала облака, проплывающие мимо нее словно прозрачный туман, сырой воздух бил в ноздри, иногда раздражая, местами дороги были чистые, лишь тротуары, забросанные снегом и светлые фонари ночного Берлина. Симон-Дах Штрассе стал для меня предметом ностальгии, снова накатили воспоминания о прошлой жизни, страстях и погонях, свободы. Гуляя меж высоких домов, я внезапно узнала дорогу домой. Да, по этим крышам я бежала, когда меня преследовали полицейские, а через окно попадала в свою комнату. Так было раньше.....Нет, я не скучаю по той жизни, но и не страдаю от воспоминаний. Так, приятная ностальгия, ничего больше. Я выключаю плеер, убираю наушники и, приметив место прыжка, забираюсь на крышу небольшой канцелярии. Лицевой стороной на меня смотрело закрытое зашторенное окно. Когда-то я смотрела в него и мечтала о нормальной жизни…Открыть его составило небольшого труда, так как его хорошенько загерматизировали и закрыли. Резкое движение, и я сломала петли, но аккуратно пролезла внутрь, закрыла за собой, чтоб не сквозило. Поправив мокрые от снега волосы, я оглядела комнату. Кажется, ничего не изменилось. Только теперь здесь царил непревзойденный порядок, все лежало на своих местах. Ковер, некогда заляпанный пятнами от кетчупа, следов ботинок и кедов был по-прежнему вычищен и пах свежестью. Обои оставались теми же, серыми, со всякими плакатами, только теперь они висели аккуратно, разглажено, потолок чисто выбелен, чистая люстра и все лежало на своих местах: канцелярские предметы на столе, лампа, тетради, книги… Меня окутала волна воспоминаний, как же я по всему этому соскучилась! Я провожу пальцами по поверхности стола, узнаю царапины, поставленные мною ножом в плохом настроении, с улыбкой листаю тетради, включаю и выключаю лампочку. Возле кровати на тумбочке стоит протертый телевизор, на столе стоит старый компьютер, а висящий над столом плакат Ингви Мальмстина напомнил о моем прежнем стиле, а вслед за ним-об отце. Отец тоже любил рок, мы часто слушали его, когда он брал меня на работу, и сидя в грузовике слушали взрывы его гитары. Боже, как быстро летит время! Каких-то пять с лишним лет! Я беру наугад книгу, читаю обложку и узнаю прежние вкусы: «Над пропастью во ржи». Болезнь, неудачи в школе, проблема с родителями и, конечно же, все проблемы подросткового возраста, как например, восприятии Холденом мира и отношение людей. Листая ее, я вдруг услышала знакомый голос. Кажется, кто-то вернулся домой. Я положила книгу и с трепетом в душе поспешила к двери. -Ох, ну подожди немного, не все же так сразу! -Кокетливый голос матери отдавался в ушах, как грязь, размазанная на белоснежной рубашке. -Не могу, дорогая. Мне нравится задница, которую я сегодня буду иметь. -Если еще будешь.-Слышится шлепок. Я остановилась в ступоре, и весь негатив вылез наружу. Дождавшись, пока они пройдут в спальню, я вышла в коридор и подсмотрела в щель. Мать уже сняла свитер и принялась раздевать очередного любовника. Внутри проснулась ненависть к женщине, которой я пришла сказать, что скучаю, и впервые назвать ее ласковым словом «мама». Злость захлестнула меня, и, чтобы не выбить дверь и не сделать чего похуже, я стремительно, но тихо иду в свою комнату, хватаю «Над пропастью во ржи» и выхожу через окно и так же сверкая ненавистью спрыгиваю с крыши. Теперь мне не больно, как прежде. Не надо беспокоится о месте падения, о синяках и возможных травмах. Все это в прошлом. Больше я сюда не вернусь и не скажу того, о чем хотела сказать при встрече в своих мечтах. Единственная мысль, которая посетила меня за все эти минуты, это твердое решение забыть ее и никогда, никогда, никогда не возвращаться сюда. Никогда. Дождавшись, пока этот сукин сын выйдет из подъезда, я набросилась на него из угла и впилась своими клыками. Я испытала наслаждение от того, что этот подонок кричит, потому что ему больно. Я выплеснула в него весь свой яд, всю злость, всю ненависть, которую я испытала и к нему и к матери. Но в итоге внутри поселилась ноющая пустота, и даже прилив сил от крови никак не повлиял на мое состояние. Я бросаю ублюдка реку и иду по мосту, где впервые встретила того, кого потеряла ровно месяц назад. Газеты о катастрофе на «Титанике» раскупали с каждым днем, я не оставалась в стороне. В ушах звучит рок «Блэк Саббат» «Nightwing». Отдаваясь року, я отдавалась злости, которая вытравилась меньше, чем через час. Я купила темное пиво, заплатив за него двойную сумму, так как после одиннадцати спиртное не подлежало продаже, а уже шел второй час ночи. Забравшись на крышу заброшенного высокого здания, откуда можно встретить рассвет, я захожу внутрь, усаживаюсь на каменный подоконник и любуюсь обширной крышей и ночным небом. Потягивая «Портер», я думала о том, что было и о том, что будет, как мне говорил тот, кого я потеряла ровно месяц назад. Шел уже восьмой час, на улице светлело, пиво уже закончилось, а в ушах по-прежнему звучал голос «Блэк Саббат».