Take a Chance on Me

— Тебе не кажется, что стало немного прохладнее? — раздался ему в спину неуверенный вопрос младшего Ягами, который сидел на одном из зелёных диванов в большой и просторной комнате, заставленной комфортабельной мебелью и длинным столом с рядом компьютеров. — Нет. В комнате довольно тепло, а за окном температура не ниже десяти градусов. Окна везде закрыты и сюда с улицы не проникает холодный воздух. Лайт-куну это кажется, — спокойно ответил Эл, не прекращая просматривать на компьютере все имеющиеся у него на руках материалы расследования, которое за последние месяцы стало для него делом всей его жизни. — Наверное, ты прав, Рюдзаки, — неохотно согласился Лайт, сидящий к нему на двухместном диване спиной и гипнотизирующий взглядом остатки заказанной час назад итальянской пиццы с морепродуктами в открытой упаковке, — мне это просто показалось. — В кои-то веки Лайт-кун согласился со мной. Нужно ли мне рассматривать его согласие в качестве отвлекающего манёвра, чтобы сбить меня со следа, или как попытку оторвать меня от расследования? — негромко пробормотал Эл, взглянув через плечо на сложившего на груди руки единственного подозреваемого, откинувшегося на невысокую спинку мягкого и упругого дивана. — Ты снова ищешь двойное дно в моих словах. Повторяю в миллионный раз, Рюдзаки. Я не Кира. Я всего лишь спросил, не холодно ли тебе тоже. И, вообще, уже одиннадцатый час. Здесь остались только ты и я. Ты собираешься просидеть за компьютером до самого утра? — с усталой интонацией поинтересовался младший Ягами, тряхнув головой и указав на круглые настенные часы, показывающие пятьдесят минут до полуночи. — Я помню о графике сна Лайт-куна, — мысленно борясь с собственной раздражительностью из-за постоянно натянутой металлической цепи, мешающей ему сейчас заниматься частной детективной деятельностью, бесстрастно возразил Эл. Она не помогала ему ясно мыслить и это плохо сказывалось на результате его многочасовой работы на компьютере. — Я в этом вопросе с Лайт-куном не согласен. В штабе, помимо нас, в компьютерной комнате находится Ватари, следовательно, здесь мы не одни. И я по доброте душевной позволил ему сделать перерыв, чтобы насладиться ужином. Если Лайт-кун закончил, он может возвращаться к работе. Дело не раскроется само по себе, если в него полностью не вкладываться, — детектив с внутренним удовольствием рассматривал напряжённое лицо лучшего студента в Японии, смотрящего на него из-под нахмуренных бровей. Наклонив голову набок, Эл намотал на руку холодную цепь и с тайным злорадством дёрнул её на себя, сорвав с губ беты болезненное шипение. — Ты отпустил по домам всю следственную группу, но меня заставляешь работать с тобой на пару даже ночью. Тебе не кажется это несправедливым, Рюдзаки? Я думал, мы выяснили, что я не буду работать над анализом и сортировкой старых данных во вред своему здоровью. Мы просто тратим на это время. Признай, что расследование зашло в тупик. Ты и я каждый день пересматриваем одну и туже информацию, сравниваем одни и те же графики убийств, таблицы смертности. Не ты ли говорил, что не любишь тратить своё время на скучную ерунду? Я не меньше твоего хочу поймать Киру и призвать его к ответственности, но ты опять действуешь по выдуманным тобой правилам. Это не значит, что я в угоду тебе тоже буду им следовать, — резко дёрнув в ответ длинную цепь, немного притянувшую его за запястье в сторону мстительно усмехнувшегося юного гения, серьёзно проговорил Лайт, вперив в него пронзительный взгляд. — В этом деле важна каждая деталь, Лайт-кун. Я не считаю то, чем мы занимаемся, зазря потраченным временем. Как говорил Ротшильд, кто владеет информацией, тот владеет миром. Проверенные мною и членами следственной группы данные помогут выявить все пробелы расследования. Или Лайт-кун намеренно не хочет мне в этом помогать, поскольку он и есть Кира? — тихо усмехнувшись, ровным тоном высказался Эл и, схватившись руками за край деревянного стола, подкатил офисный стул на колёсиках обратно к рабочему месту и вернулся к своему прерванному занятию. — Я сегодня слишком вымотан, чтобы играть в твои игры, Рюдзаки. Даю тебе на всё про всё сорок пять минут, а потом я просто поволоку тебя по полу спать. Если ты сейчас скажешь про увеличение процентной вероятности того, что я могу быть Кирой, ты сам себе будешь завтра на кухне готовить кофе, — с превосходством обронил залезающий с ногами на зелёный диван младший Ягами, отражение которого альфа видел на экране монитора. — Лайт-кун пытается меня шантажировать? Боюсь его огорчить, но со мной этот трюк не пройдёт. Мои подозрения насчёт Лайт-куна возросли на три процента, — не без доли веселья в голосе констатировал Эл, став быстро печатать на компьютере названия новых папок для отсортированных материалов дела. — Ты сам отпустил Мацуду к родителям, а кофе, который готовят для себя остальные, не соответствует твоим вкусовым предпочтениям. Ватари заваривает тебе только чай, из чего можно сделать вывод, что в этом вопросе ты мне заранее проигрываешь. И повторный анализ скудных данных, которые у нас есть, не кажется мне верхом детективной работы, о которой ты мне говорил. Если я вздремну, разбуди меня, хорошо? Я не хочу, чтобы на утро у меня болела спина. Хотя, может быть во сне меня никто не будет считать преступником, — возведя глаза к белому потолку с люминесцентными лампами, скучающе сказал Лайт, который устало потирал пальцами виски, как будто это могло унять внезапную и нарастающую головную боль. — Интересное предположение, Лайт-кун. Как жаль, что он уделяет много времени сну и не может подстроиться под меня. Я, похоже, переоценил его силы в день нашей первой встречи. Работа детектива требует выдержки и терпения, которых, к сожалению, у Лайт-куна нет, — искоса посмотрев на японца, Эл заметил, что кареглазый бета только наполовину успел скрыть презрительную усмешку и надеть на лицо маску невозмутимости. Лоулайт умел узнавать лжецов по их выражению лица, но его напарник по работе был прирождённым актёром. Он с первого взгляда на Ягами Лайта знал, что тот, бесспорно, был твёрдым орешком, но ему также было известно и то, что скоро он расколет его. — Помню, как-то в Сакраменто я искал убийцу, но я не скажу Лайт-куну, кто это был. Ему незачем это знать. Я собрал всех подозреваемых в кабинете одного бюро расследования и, используя знания в области психологии, отгадал не только то, что им всем недавно снилось, но и какую вытянет карту каждый подозреваемый. На последнем человеке я намеренно сделал оговорку. Всего лишь на долю секунд, но его мимика подкачала и я уверился в том, что убийство совершил именно он. Только подсознание человека, который не помнит свои сны, может показать его истинную сущность. Те люди, которые постоянно думают, что их в чём-то обвиняют, вскоре и, возможно, неосознанно начинают считать себя виноватыми, поэтому нельзя точно говорить, что во сне Лайт-куна никто не сможет обвинить в совершении убийств. Ведь Лайт-кун подсознательно знает, что Кира — это он, — взяв двумя пальцами из глубокой вазы с разноцветной пастилой одну айвовую и яблочную маршмэллоу, Эл отправил их себе в рот и неразборчиво проговорил, прижав острые колени к груди. — Все дороги ведут в Рим, а у тебя все разговоры сводятся к тому, чтобы доказать всем и каждому, что я — сумасшедший убийца. Это просто смешно, но знаешь, что ещё забавнее? Это всё говорит мне безжалостный манипулятор, который вместо себя на телевидении показал приговорённого к смертной казни преступника, чтобы сберечь собственную шкуру. Не спорю, ты поступил мудро и весьма изобретательно, но ради поиска иголки в стоге сена ты поставил под удар жизнь заключённого. Это бесчеловечно. Раз уж ты сам затронул эту тему, я хочу кое-что тебе сказать, Рюдзаки, — сощурив глаза и надменно вскинув бровь, главный подозреваемый сел на удобном диване и повернулся к нему лицом. В груди всё сжалось от неприятного чувства обиды на парня, который был младше него на семь лет. Резкие слова Лайта укололи его в больное место. Детектив старался подавить злость и одновременно разобраться в том, почему он так отреагировал именно на его замечание в свой адрес. — Лайт-кун хочет сделать чистосердечное признание? — спокойным голосом выдвинул предположение Эл и, сделав небольшой глоток из белой чашки, развернулся на крутящемся стуле к хмуро смотрящему на него молодому дарованию. — Да. Хочу и сделаю, Рюдзаки, — твёрдо глядя ему в глаза, уверенно заявил младший Ягами, чем сумел сильно его заинтриговать, — торжественно сообщаю, что ты ничем не лучше того же Киры. Ты говорил, что снял с меня подозрения, но на самом деле ты солгал. Ты и не собирался прекращать обвинять меня в убийствах, которые я даже не совершал. Я оставил учёбу, я согласился сидеть в одиночной камере, потому что я действительно хотел попасть в группу расследования, чтобы помочь тебе отыскать Киру, а не для того, чтобы шпионить за тобой, как ты думаешь. Я был воодушевлён тем, что смогу работать с опытным детективом высокого уровня, знающим своё дело, но я лишь создал иллюзию у себя в голове. Ты попусту тратишь как моё, так и своё время, не желая признавать, что ты ошибся на мой счёт. Если бы я знал, что всё так и будет, я бы даже не просил отца подтвердить твою личность, Эл. — Это всё, что мне хотел сказать Лайт-кун? — беспристрастно поинтересовался Эл, с каменным лицом выжидательно смотря на кареглазого бету, который вскинул брови в немом вопросе. — У меня всё, — сухо ответил Лайт и демонстративно повернулся к нему спиной, став искать на диване удобное положение, — можешь сидеть здесь сколько твоей душе угодно. Я тебе ничего не скажу. Кинув в него полосатую подушку, от которой детектив с лёгкостью увернулся, безразлично бросил Ягами и, укрывшись оставленным его помощником тёплым пледом, положил голову на подлокотник прямого дивана, расположенного напротив большого окна с видом на ночной Токио. — Я сам не знаю, что я на самом деле делаю, — тихо и задумчиво протянул Эл, прикусив подушечку большого пальца. — Ватари, принеси мне, пожалуйста, ещё шоколадных и клубничных кексов. Ах да, и чашку с чаем, — связавшись по внутренней связи со своим помощником, отдал он распоряжение и закрыл на мониторе компьютера окно с чёрной буквой «W» на белом фоне. — Лайт-кун уже заснул? — спустя некоторое время альфа первым нарушил молчание, сохранив в созданных новых папках достоверную информацию по нынешнему расследованию. В полной тишине, воцарившейся в комнате, Лоулайт чувствовал себя некомфортно, хотя до приезда в Японию он по многу дней мог безвылазно просидеть в запертой комнате, имея под боком только компьютер, устройства, изменяющие голос, и сладости для поддержания необходимого уровня глюкозы в организме. — Благодаря тебе — нет. Ты и мёртвому не дашь выспаться будь на то твоя воля, Рюдзаки, — недовольно проворчал дрожащий младший Ягами, укрывшись до самого носа цветастым пледом, словно ему всё ещё было холодно. — У Лайт-куна сложилось ошибочное мнение по поводу его роли в деле Киры, — опустив взгляд на чашку с кофе в своей руке, Эл задумчиво посмотрел на жидкость в ней и заёрзал на офисном стуле, чувствуя себя очень неуютно от того, что он собирался сказать главному подозреваемому в расследовании, в котором на кону стояла его жизнь. — Да неужели? — язвительно спросил Лайт. Немного полуобернувшись на крутящемся стуле и окинув спину молчаливого парня долгим взглядом, Эл сделал маленький глоток горячего кофе, который обжёг его губы, но он не обратил на это внимание. Детектив всем телом ощутил повисшее в помещении напряжение, от которого ему с каждой минутой становилось не по себе. Несколько минут прожигая ворочающегося на узком диване к нему спиной бету пристальным взглядом, он заметил, что его напарник по делу зябко кутался в плед и что-то негромко бормотал себе под нос. — Лайт-кун вносит большой вклад в раскрытие дела и в поиск преступника. Анализ материалов расследования, которым он сегодня занимался, важен для дальнейшей работы всей следственной группы. У Лайт-куна острый ум и, в отличии от обычных полицейских, он может увидеть неточность в имеющихся данных по делу Киры, — отвернувшись от не находящего себе места юного гения, в своеобразной манере похвалил Эл своего подозреваемого, который никак не отреагировал на его слова. — Тщательное изучение, систематизация всей информации, прямо или косвенно связанной с расследованием, поиск недостатков в наших следственных действиях существенно помогут в установлении личности Киры и в предугадывании его планов, — пригубив немного из своей чашки ароматного кофе, альфа кликнул компьютерной мышью по одной из недавно созданных им папок и сосредоточенно забегал глазами по строчкам, освежая в памяти старые статистические данные. — В десятый раз анализировать одни и те же материалы, группировать косвенные доказательства, основываясь только на твоей интуиции и предположениях, кажется мне бесполезной работой, Рюдзаки, — послышался со стороны скрипящего дивана тихий и рваный голос Лайта, который часто и шумно дышал ртом, как будто ему не хватало воздуха. — Лайт-кун умеет быстро становиться на место Киры. Он доказал мне это в кафе после нашего дружеского теннисного матча и во время написания им в отеле фальшивого обращения ко Второму Кире. Но ему на минуту нужно поставить себя на моё место и тогда он поймёт, что мне не только опасно беседовать с человеком, который может быть Кирой, но и ещё допускать его к материалам расследования. Я иду на большой риск, участвуя и возглавляя это дело. Иногда я не могу трезво думать и анализировать ситуацию, но это не мешает мне держать всё под контролем. Каждый день где-то гибнут люди и невозможно спасти каждого. Я тоже обычный человек и могу ошибаться. Кроме Лайт-куна на роль настоящего Киры у меня никого нет. Я уже говорил господину Ягами и всем остальным членам следственной группы, что в случае моей смерти, Кирой будет считаться Лайт-кун. А мне, по правде сказать, хочется ещё немного пожить для себя. Я очень хотел вместе с Лайт-куном вести это дело, потому что он, как никто другой, понимает мою логику и всё быстро схватывает, — спокойно и флегматично проинформировал Эл, поджимая пальцы ног и не отводя взгляда от монитора работающего компьютера. — Когда я пытаюсь тебе помочь, ты только ещё больше меня подозреваешь. Да, мне нравятся сложные загадки и я сам рискую быть в один прекрасный день убитым Кирой, потому что я работаю с тобой над его поимкой. Если бы ты начал действовать, а не строить беспочвенные теории и впадать в депрессию, мы бы давно нашли новые улики. Я знаю тебя не так давно, Рюдзаки, но могу точно сказать, что тебя просто злит тот факт, что ты не можешь доказать всем свою правоту. Ты ведёшь себя, как дитя малое, — недовольно прогудел младший Ягами, который руками стал ощупывать своё лицо. — После слов Лайт-куна у меня есть все основания ещё больше его подозревать, — бесстрастно подвёл итог Эл, с обиженно-нахмуренным лицом глядя в сияющий синим цветом экран монитора, стараясь игнорировать позвякивание натянутой цепи, которая позволяла ему держать японца поблизости и следить за каждым его действием. — Боже милостивый, мы опять пришли туда, откуда начали. Когда мы поймаем настоящего Киру, я буду требовать от тебя прилюдных извинений. Твоя гордость от этого не пострадает, — покачав головой, сокрушённо простонал сидящий и закутанный в плед Лайт, который опустил ноги на пол с подогревом. — Ты не чувствуешь, что в комнате теперь чересчур жарко? — через несколько минут обратился к нему бета, откинув на край зелёного дивана шерстяной плед. — У Лайт-куна начались перепады температуры? Я ничего подобного не чувствую. Может быть, Лайт-куну не стоило так сильно кутаться в плед? Если ему кажется, что в комнате слишком тепло, он может включить кондиционер. Кстати, я хотел бы, чтобы он взглянул на одни графики. Я скину их на его почту, — не оборачиваясь, равнодушно и меланхолично оповестил Эл, став с большой скоростью одной рукой стучать длинными пальцами по чёрной клавиатуре своего компьютера. — Что-то мне не хорошо... — тихо и немного растерянно сказал младший Ягами, резко поднявшись с двухместного дивана и схватившись рукой за голову. Лоулайт взял свободной рукой чашку с недопитым кофе и уже хотел было поднести её ко рту, чтобы сделать глоток, как услышал звук звона металлической цепи. Не успев понять, что происходит, он почувствовал, как его внезапно потянуло назад. С широко раскрытыми глазами детектив, словно в замедленной съёмке наблюдал за тем, как его рука машинально из-за связывающей его с японцем прочной цепи поднялась вверх и из неё выскользнула чашка с остатками чёрного кофе. Он удивлённо смотрел на то, как кофейные капли быстро подбросило вверх, а затем они медленно-медленно начали падать вниз, заливая клавиши клавиатуры компьютера. Его приземление смягчило мягкое сидение офисного стула, с которого он свесил босые ноги. В его ушах вначале остался звон разбитой белой чашки, острые осколки от которой разбросило по всему его рабочему месту, и только потом громкий звук падающего тела. — Лайт-кун. Я пролил свой кофе. У Лайт-куна должны быть весомые объяснения того, почему он забыл о том, что мы связаны цепью. Если он сделал это специально, я его пну, — мрачным и не предвещающим ничего хорошего тоном проговорил Эл, глядя в высокий потолок и делая заметку в своей голове о том, чтобы сказать своему помощнику о замене одной перегоревшей лампы. — Лайт-кун собирается мне ответить или он ищет причину для новой драки? Око за око и зуб за зуб. Он знает, что я неплох в рукопашном бою. Лайт-кун?.. — повернув голову в сторону, слегка недоумённо спросил альфа, увидев, что юный гений неподвижно лежал в двух метрах от него и не издавал никаких звуков. — Если Лайт-кун решил меня развеселить, то мне совсем не смешно. Лайт-кун слышит меня? — растеряв в один миг весь свой боевой запал, чуть громче задал он вопрос, не в силах из-за каштановой чёлки, скрывающей лицо кареглазого беты, понять, находится ли его напарник по работе в сознании. — Господи, что здесь произошло? — с немалым изумлением спросил Квилш, вкативший в комнату двухъярусную тележку, на которой был никелированный поднос с чашкой чая и тарелками со сладкими кексами. — Ватари, помоги мне подняться, — негромко попросил Эл, не переставая смотреть на лежащего невдалеке, словно поломанная кукла, Лайта, на щеках которого, внимательнее присмотревшись, он заметил появившееся влажные дорожки. — Что между вами снова случилось? Вы оба не умеете себя сдерживать в присутствии друг друга. Ягами-сану это точно не понравится, — укоризненно запричитал Квилш, ставя крутящийся стул на колёсиках в исходное положение, с которого он быстро спрыгнул и стремительно подошёл к своему подозреваемому, который, судя по тихому и слабому дыханию, находился в бессознательном состоянии. — Нужно перенести Лайт-куна на диван, — после нескольких провальных попыток привести молодое дарование в сознание, совершенно спокойно заключил Эл, подняв глаза на коротко кивнувшего помощника, взявшего со своей стороны бету за ноги. — Я не знаю, что тут произошло, но точно нечто серьёзное. У мальчика сильный жар, — серьёзно заявил Квилш, приложив руку ко лбу затруднённо дышащего японца, — я не могу говорить наверняка, но у него температура не ниже тридцати восьми градусов. — Лайт-кун жаловался в начале одиннадцатого на холод в комнате, но через некоторое время сказал, что ему стало жарко. Честно говоря, Ватари, я растерян. Что теперь делать, когда у Лайт-куна поднялась температура? У нас есть какие-нибудь лекарства, чтобы сбить жар? — монотонно поинтересовался Эл, засунув руки в карманы джинсов и склонившись над кареглазым бетой, на лбу которого выступила испарина. — Нужно посмотреть на кухне. Я принесу холодный компресс, а ты пока попробуй привести его в чувство. Я скоро вернусь, — сдвинув брови на переносице, порекомендовал Квилш и второпях покинул комнату. — Очнись, Лайт-кун. Ну давай, приходи в себя, — произнёс Эл спокойным голосом с повелительной интонацией, усевшись с ногами на край длинного дивана и положив руки на острые колени. — Если Лайт-кун в течение минуты не откроет глаза, вероятность того, что он является Кирой увеличится на десять процентов, — став нервно грызть ноготь большого пальца и выжидательно смотреть на потерявшего сознание парня, с ноткой угрозы осведомил альфа, но даже по истечении отведённого подозреваемому времени тот никак не отреагировал. — Лайт-кун заставляет меня нервничать ещё больше. Ну же, Лайт-кун, очнись... — переместившись на другую сторону дивана, он поднял голову напарника по делу и аккуратно положил на свои колени, начав несильно бить того по мокрым щекам. — Рюдзаки... — с трудом выдавил через пять минут пришедший в сознание младший Ягами, бледное лицо которого было искажено гримасой боли, — ...мне плохо. Что со мной?.. — Лайт-кун на краткое время потерял сознание, но причина мне неизвестна. Может быть, мне об этом расскажет он сам? — пытливо сверху вниз взирая на прерывисто дышащего бету с пятнами лихорадочного румянца на щеках, бесстрастно резюмировал Эл, мысленно прокручивая события сегодняшнего дня, которые могли повлиять на плохое самочувствие единственного подозреваемого в деле Киры. — Я не знаю. Ком в горле. Живот выворачивается наизнанку. Мне очень жарко. Наверное, я отравился, — схватившись двумя руками за живот и подтянув колени к груди, Лайт вжался лицом в его белую водолазку, чем несказанно поразил его. — Мне так больно. Рюдзаки, я боюсь боли. Я не хочу, чтобы было больно. И жарко. Помоги мне, прошу тебя... — тихо всхлипывая и дрожа всем телом, умолял кареглазый бета, окропляющий его одежду горячими слезами. Ему в нос ударил сильный запах страха. — Успокойся, Лайт-кун. Ватари скоро принесёт медикаменты и холодный компресс. Он быстро поставит тебя на ноги. Это нормально, что Лайт-кун боится боли. Я вот тоже боюсь, когда у меня начинает болеть зуб. Ватари всегда злится, когда я пытаюсь самостоятельно избавиться от больного зуба. Он каждый раз насильно водит меня к дантисту. Я больше не разрешу Мацуде брать в расчёт Лайт-куна при заказе пиццы и другой жирной гадости. Я буду делиться с Лайт-куном всем, чем питаюсь, — повинуясь своим врождённым альфа-инстинктам, твердящим ему утешить парня, Эл быстро затараторил всё, что приходило ему на ум, не прекращая в успокаивающем жесте гладить бету по слегка влажным и мягким каштановым волосам, которые имели оттенок сладкой карамели. — Проще побороть гастрит, чем диабет, — слишком тихим голосом высказался младший Ягами, вцепившись пальцами в его местами мокрую водолазку и жадно с закрытыми глазами хватая ртом воздух. — Сделай так ещё раз, Рюдзаки, — на одном дыхании сказал подозреваемый, когда он случайно дотронулся пальцами до его тёплой щеки, по которой медленно бежали солёные слёзы, — такие холодные. Так хорошо... — Я сделаю всё от меня зависящее, только если Лайт-кун откроет глаза и больше не будет падать в обморок. Иначе проценты его виновности поползут вверх, — осторожно и немного боязно положив одну ладонь на щёку, а другую на лихорадочно-горячий лоб молодого дарования, ровным тоном поставил Эл в известность облегчённо вздохнувшего японца, губы которого по-прежнему дрожали. Странно было видеть главного подозреваемого в деле Киры таким открытым, слабым и нуждающимся в его помощи. Ему не нравилось его побледневшее лицо, которое своим цветом напоминало мел. Эл знал, что в битве интеллектов с массовым убийцей он должен быть предельно осторожным и хитрым, чтобы вывести идеального студента на чистую воду. Ведь он и Кира — враги, в то время как он и Лайт — для всех лучшие друзья. Но в данный момент альфа не мог точно определиться с тем, какие чувства вызывает у него картина доверчиво свернувшегося на его коленях Ягами Лайта. Умиление или жалость? — Даже в такой ситуации ты... — схватив горячей рукой его запястье, Лайт, блестящими глазами смотря на него, переместил его руку со своей щеки на шею, вздрагивая от контраста холода и жара, — остаёшься...Эл. — Я им был, есть и буду, Кира-кун, — резко выпалил Эл и повернул голову в сторону двери, мысленно пытаясь докричаться до своего помощника, который пропал на кухне. Лоулайт чувствовал, что ситуация начинает выходить из-под контроля. Он будет считать дождевые капли на оконных стёклах, количество листьев у комнатных растений в кадках, пополнять про себя список сладких изделий, которые ему ещё предстоит попробовать на своём веку, умножать и складывать в уме десятизначные числа, но только не смотреть в притягивающие к себе орехового цвета глаза беты, который, как кот, млел под его руками. С его стороны было крайне непрофессионально привязываться к тому, кого он собирается одолеть, чтобы вновь ощутить сладкое чувство победы над сильным и равным ему соперником. — Что-то ты долго, Ватари, — негромко пробурчал Эл, бросив на вернувшегося в комнату омегу в возрасте беспомощный взгляд. — В аптечке не было жаропонижающих и обезболивающих препаратов. Нужно будет пополнить запасы. Сейчас измерим температуру и попробуем снизить её компрессом, — выжав кухонное полотенце над глубокой чашкой, спокойно сказал Квилш, показав ему глазами освободить на диване место. — Лайт-кун говорит, что у него болит живот. Он мог отравиться этой пиццей, но она никак подозрительно не пахнет, — переложив голову юного гения на упругое сидение дивана, Эл резво встал на ноги и, подцепив двумя пальцами один из последних кусков пиццы, поднёс его к своему носу, чтобы определить свежесть продукта фаст-фуда. — Тогда почему мне дико больно? — едва слышно простонал младший Ягами, когда его помощник положил холодный компресс на его липкий от пота лоб. — У него температура тридцать девять и два. Я считаю, что необходимо медицинское вмешательство, — забрав у тяжело дышащего беты тёплый градусник, уверенным голосом произнёс Квилш и, став аккуратно задирать чёрный джемпер вместе с бежевой рубашкой парня, принялся ощупывать его живот и тихо спрашивать, где именно болит. — Ватари, ты в этом уверен? Точно ничего нельзя сделать здесь? Ты же знаешь, я не могу выпустить Лайт-куна из штаб-квартиры, — брезгливо кинув кусок пиццы в картонную коробку и надкусив подушечку большого пальца, слегка ленивым и размеренным тоном уточнил Эл, но в ответ услышал только терпеливый вздох со стороны своего помощника и болезненный скулёж японца. — Я умею оказывать первую помощь, но у меня нет медицинского образования, чтобы я мог определить лечение мальчика. Здесь нужен взгляд специалиста и чем скорее, тем лучше, — вежливо подтвердил его худшие опасения Квилш, кладя градусник обратно в квадратную белую аптечку с красным крестом. — Хорошо. Раз ты так говоришь, я верю тебе, Ватари. Дай мне ключ и принеси, пожалуйста, моё пальто. Мы прямо сейчас поедим в ближайшую больницу, — согласился Эл, забирая из протянутой руки пожилого омеги серебристый ключ от замка стальных наручников. Лоулайт решил последовать совету своего помощника, которому простое решение этой проблемы пришло в голову быстрее, чем ему. Ему было о чём на досуге задуматься и освободить место на полках в своей голове для некоторых книг по современной медицине. — Рюдзаки... — привлёк его внимание слабый и дрожащий голос Лайта, который весь сжался и подтянул колени к самому подбородку, пряча своё пылающее лицо, — я не хочу в больницу... — Так надо, — непоколебимо настоял на своём Эл, открывая ключом сначала стальной браслет на своей руке, а затем на главном подозреваемом, глаза которого начинали слипаться. — Я отвечаю за здоровье Лайт-куна, потому что он член команды. И он не должен закрывать глаза, помня о своём обещании, — отбросив глухо звенящую цепь на пол, он склонился над кареглазым бетой и, уложив его на спину, легко похлопал ладонями по покрасневшим щекам, — Лайт-кун в состоянии самостоятельно дойти до машины? — Мне очень жарко... — судорожно всхлипывая, надрывно прошептал младший Ягами и он, несколько долгих секунд выпав из реальности, смотрел в светло-карие глаза напротив, в которых блестели слёзы. — Всё будет хорошо, Лайт-кун, — повинуясь голосу своей сущности, тихим и непривычно мягким тоном успокоил Эл напарника по делу, положив руку на его мокрую щёку и осторожно стерев большим пальцем прозрачную каплю под его глазом. — Лайт-кун поправится и уже завтра будет доказывать мне свою невиновность, — не без помощи японца сняв с него чёрный джемпер с длинными рукавами, он задержал взгляд на прилипшей к подтянутому телу рубашке, но быстро одёрнул себя и начал обувать свои спортивные кроссовки, стоящие рядом с зелёным диваном, услышав за дверью торопливые шаги. — Нужно сообщить о произошедшем его родителям, — помогая ему надеть тёмное двубортное пальто, абсолютно серьёзно проговорил Квилш, твёрдо смотря на него через толстые стёкла очков. — Я не буду тревожить звонком Ягами-сана, пока сам не пойму, что творится с Лайт-куном. В последние дни у господина Ягами из-за расследования и стресса итак повышенное давление. Мне бы не хотелось, чтобы после этой новости у него случился второй инсульт, — подняв валяющуюся на полу металлическую цепь, с бесстрастным лицом заявил Эл, начиная одевать на свою руку наручник. — Мы едем в больницу и мне кажется, что будет трудно объяснить персоналу, почему ты и мальчик скованы цепью. Младший Ягами сейчас не в том состоянии, чтобы предпринять попытку скрыться с твоих глаз. Эта вещь привлечёт излишнее внимание, — помогая молодлму гению принять сидячее положение и указывая головой на длинную цепь в его руках, толстые звенья которой он с задумчивым видом перебирал, озвучил своё мнение Квилш. — Есть вероятность в пять процентов, что это всё может быть частью плана Лайт-куна, чтобы под весомым предлогом покинуть штаб расследования. Я не могу так рисковать, Ватари, — немигающе смотря вперёд, быстро пробормотал Эл сложившуюся в его голове логическую цепочку действий подозреваемого по делу Киры, не замечая, что его помощник вперил в него недовольный взгляд. — Решать тебе. Я буду ждать в машине десять минут, а потом заглушу мотор. Последствия будут только на твоей совести, — впервые с долей раздражения в голосе сказал ему прямо в глаза Квилш и под его удивлённым взглядом удалился из комнаты. — Голова болит...мне плохо. Я больше не могу держаться... — вырвал его из глубоких раздумий обхвативший живот руками Лайт, неотрывно взирающий на него шальными ореховыми глазами, которые начали закатываться и снова закрываться. — Лайт-кун... — поспешно выпустив из рук двухметровую цепь с парными наручниками, Эл в последний момент успел подхватить падающего на пол кареглазого бету, который обмяк в его руках, — только не сейчас. Похоже, выбора у меня и впрямь нет. Придерживая одной рукой полулежащего на себе японца, понуро выдохнул Лоулайт и, взяв потерявшего сознание парня на руки, быстрым шагом вышел из комнаты, направившись в сторону лифта. — Я посажу Лайт-куна на строгую диету и больше он не будет упрекать меня в том, что я не поправляюсь, — нажав кнопку вызова лифта, ворчал Эл себе под нос, кидая косые взгляды на напарника по делу, которого била крупная дрожь. «Лайт-куну действительно плохо. Я впервые вижу его в таком ужасном состоянии. Надеюсь, завтра он не будет помнить о том, что я нёс его на руках. У него хороший удар с левой» — отстранённо подумал детектив и, вступив в открывшиеся перед ним металлические двери, нажал на нулевой этаж. Вскоре лифт мягко тронулся с места и поехал вниз. — Ягами Лайт, я это тебе обязательно припомню, — смотря на растрёпанного и заплаканного подозреваемого, который уткнулся носом в сгиб его шеи, криво усмехнулся детектив и, услышав звонок, спокойно прошёл через раскрытые двери на подземный и хорошо освещённый гараж. — Четыре минуты и сорок пять секунд. Ты пришёл на половину раньше отведённого времени, — оторвав взгляд от наручных часов, невозмутимо озвучил Квилш, стоящий рядом с длинным чёрным лимузином английской марки Bentley. — Без комментариев, Ватари, — отрезал Эл голосом лишённым всяких эмоций, приближаясь к своему помощнику и шофёру, который открыл перед ним пассажирскую дверь. — Состояние Лайт-куна ухудшается с каждой минутой. Всё-таки ты был прав насчёт его госпитализации в больницу, — осторожно положив бету на заднее сидение, он забрался в автомобиль и уселся с ногами рядом с ним. — Ты поступил правильно. Ты не против, если я включу радио? Хочу знать, где может быть затруднено движение, хотя Токио и оживлённый город, — вырвал его из размышлений негромкий голос Квилша, который завёл мотор машины. — Нет, — тихо ответил Эл, задумчиво глядя на сильный осенний дождь за полуопущенным тонированным окном автомобиля, который выехал на освещённую скоростную дорогу и влился в стремительный поток машин. — ...А сейчас моя очаровательная коллега расскажет вам, дорогие радиослушатели, о ситуации на трассах Японской столицы, — услышал детектив из встроенного в автомобиле радиоприёмника молодой мужской голос и, бросив беглый взгляд на спину плавно ведущего лимузин пожилого омеги, который внимательно вслушивался в речь диктора, сжал пальцами подтянутые к груди колени и вновь погрузился в раздумья, игнорируя постоянный шум на автостраде. — Верно, Рэн. Непогода может существенно осложнить ситуацию на дорогах. По прогнозу синоптиков, сегодня ожидается сильный ветер, туман и небольшой дождь со снегом в некоторых районах. Необычное погодное явление для начала октября, дорогие слушатели. Температура ночью не поднимется выше десяти градусов, а на дорогах будет скользко. К счастью, осадки прекратятся к утренним часам. Соблюдайте безопасность на дорогах и оставайтесь с нами, — закончила вещать оптимистично настроенная радиоведущая и на волне наступило музыкальное время. — Лайт-кун? — почувствовав тяжесть на своём плече и вздрогнув от неожиданности, с нотками беспокойства в голосе спросил Эл и, повернув голову в сторону, наткнулся взглядом на каштановую макушку парня, который временами сорвано дышал. — Ему нужно лежать неподвижно, чтобы не усиливалась боль. Так мальчику станет ещё хуже, — раздался с водительского сидения спокойный и мудрый совет Квилша, который ловко лавировал в движущемся потоке многочисленных мотоциклистов, такси, автобусов и машин. — Считаю каждый удар сердца, чувствуя, что больше не могу я ждать. Когда неумолимо тьма спадает, нет терпенья встречи ждать. Ты пробудил во мне желанье, до тебя которого я не знала. Я вся горю от страсти и жажды. И больше готова я познать... — звучал из радиоприёмника приятный голос певицы, в который он невольно вслушивался, чтобы отвлечься от мысли поддаться своему внутреннему желанию. Эл, с особой аккуратностью переложил голову главного подозреваемого на свои убранные с кожаного сидения колени и немного согнул его ноги, чтобы тот мог полностью уместиться на заднем сидении машины. Энергично тряхнув головой, альфа подавил в зародыше порыв слизать языком с нежной кожи шеи молодого парня капли пота. — Лайт-кун, кажется, говорил о головных болях в последнее время. Может быть, у него началась гипертония? Непременно нужно будет сказать, чтобы ему измерили давление. Это даже может быть у него наследственным заболеванием, — принялся негромко рассуждать вслух Эл, пытаясь отыскать причину того, почему японца так резко бросило в жар. Лоулайт машинально запустил руку в растрёпанные и влажные на затылке волосы кареглазого беты, лицо которого, искажённое болью, немного разгладилось. Детективу совсем на мгновение послышалось, что Лайт тихо мурлыкал, но, когда он опустил на него взгляд, понял, что это просто ему показалось. — Повышенное давление на фоне пищевого отравления весьма неутешительный диагноз, — слегка задумчиво согласился с ним Квилш, который перестраивал лимузин в другой ряд, — что собираешься делать, если твой прогноз подтвердится? — Понятия не имею. Лайт-куна лихорадит, а я чувствую себя в жерле вулкана, — потеряно вздохнул Эл и, откинув голову на спинку заднего сидения, на минуту прикрыл глаза и бездумно продолжил перебирать пальцами тёмно-русые пряди молодого дарования, — если моя теория верна, сейчас Лайт-кун для меня не опасен. Чтобы убить меня, Кира должен знать моё лицо и настоящее имя. Даже если допустить, что всё это не его продуманный план, а стечение обстоятельств, я по-прежнему должен быть осторожен. Если Лайт-кун по какой-то причине лишился своих сил и передал их кому-то другому или сам стал жертвой Киры, мне нужно скрывать своё лицо, но Второй Кира может убивать, зная только внешность человека. С какой стороны ни посмотри, я в западне. Впервые я не могу просчитать, чем для меня обернётся расследование. Ватари, если меня не станет, ты знаешь, как связаться с остальными буквами. Дело Киры должно быть закрыто любой ценой. «Интересно, если бы я был верующим, воспринимал ли бы я эту ситуацию, как промысел Божий? Однозначно, нет» — с лёгким намёком на скуку размышлял Эл, который не верил в существование Бога. — Под покровом ночи я заключу тебя в объятия. И не дам тебе уйти. Дождусь с тобой свидания. И нет назад пути. На своём пути я вижу преграду. Чувствую, не выиграть мне этой игры. Придётся платить достойную плату. Знаю, без боли мне не обойтись, — пробивался в его сознание бархатистый голос певицы с ночного радио и он почувствовал, как чужие пальцы намертво вцепились в его белую водолазку. — Эл... — тихим шёпотом позвал его кареглазый бета, воззрившийся на него мутным взглядом, словно его голова ещё была затуманена, — где мы? — Мы едем в больницу. Как Лайт-кун себя чувствует? — монотонно поинтересовался Эл, с внутренним беспокойством рассматривая измождённого парня, который, на его взгляд, слишком вызывающе облизал свои губы и затем поморщился в отвращении. — Пить...хочу. Душно. Больно. Что это за ужасный запах? Кожа...слишком резкий, — став шумно втягивать носом воздух, Лайт прикрыл его рукой, но потом, к его большому недоумению, приподнялся на коленях с зажмуренными глазами и, обвив руками его шею, уткнулся носом в ключицу и стал водить им по его молочно-белой коже. — Что это Лайт-кун делает? Может быть, он перестанет меня обнюхивать? — произнёс Эл спокойным, но хриплым голосом. Повернув голову к окну, Лоулайт увидел, что его лицо даже в такой неловкой ситуации было без единого проблеска эмоций. Если бы его сейчас кто-нибудь увидел, кроме тактично поднявшего перегородку Ватари, он бы сгорел со стыда. — Так много запахов... — сбивчиво и жарко зашептал младший Ягами, который тёрся носом по виднеющейся в вырезе водолазки выпирающей косточке его ключицы и обводил её кончиком мокрого языка, не видя, как его брови поползли вверх, — я и не замечал раньше, как ты великолепно пахнешь. Такой яркий...сильный...аромат. — Ватари! Лайт-кун говорит околесицу. Его состояние быстро ухудшается и он бредит. Прибавь газу, — сдержанно, но чуть громче обычного распорядился Эл. Если бы он умел кричать, он бы точно закричал от накатывающей паники. — Хорошо, но мне придётся идти в обход, — коротко ответил через поднятую перегородку Квилш и, не дождавшись, когда на переходе красный сигнал светофора сменится зелёным цветом, сделал идеальный разворот, обогнул впередистоящую машину и увеличил скорость. — У Лайт-куна какой-то нездоровый интерес к моему запаху. Если он до приезда в больницу будет в сознании, я могу закрыть на это глаза. Что на это скажет Лайт-кун? — делая вид, что внимательно всматривается в несущиеся мимо них автомобили по широкой и ровной дороге, невозмутимо спросил Эл, чувствуя сквозь белую водолазку тепло чужого тела, обладатель которого тесно прижимался к нему и жадно вдыхал носом воздух. — Так хорошо... — то ли полупробормотал, то ли полупромурлыкал Лайт, несильно прихватив губами кожу его открытой шеи, после чего он весь вздрогнул и обратил свой взор на подозреваемого, стараясь сдержать готовый сорваться с губ тихий стон. Он не мог не признать, что приятные действия молодого беты в скором времени могли возыметь должный эффект. — Лайт-кун должен немедленно прекратить, иначе я не буду отвечать за последствия, — последние слова Эл проговорил низким тоном и его голос немного дрогнул. Лоулайт с потемневшим взглядом отвернулся к приопущенному окну лимузина и плотно сжал зубы, чтобы выбросить из головы мысль в ответ попробовать на вкус гладкую кожу изящной шеи кареглазого беты, невероятно медленно и изучающе провести ладонями по его выгнутой спине, облизать эти тёплые, манящие губы, как перемазанную вилку в взбитых сливках с торта. Если бы альфа не разделял долгие годы работу и личную жизнь, его самоконтроль сейчас не трещал бы по швам, когда Ягами Лайт всем телом доверчиво прижимался к нему и что-то невнятно бормотал, опаляя его шею своим горячим дыханием. — С наступлением ночи я словно исчезаю и ты не моя. Никогда не видел снов. И когда ничто разбудить не может, стою, ожидая, когда, наконец, придёшь. Бессмысленны долгие, тёмные ночи и ты не со мной. Всё ещё жду, что придёшь. Буду вечно ждать. Не перестану верить, что однажды мы будем вместе. Когда всему придёт конец, не смогу слёз сдержать. Ты нужна мне сейчас. Без тебя не смогу проснуться, — он бездумно прислушивался к словам лирической песни, которую исполнял на ночном радио мужчина с глубоким и мягким голосом. Эл видел, как в большом окне быстро проносились высокие небоскрёбы с яркими таблоидами и экранами, остановки с толпящимися и спешащими домой с накинутыми капюшонами или зонтами прохожих. — Рюдзаки...мне так жарко... — со слезами в голосе позвал его младший Ягами и он встретился взглядом с лихорадочно поблёскивающими глазами, на которые было невозможно наглядеться, — помоги мне... — Я помогу Лайт-куну, потому что он мой друг, — со слабой и подбадривающей полуулыбкой произнёс Эл и осторожно приобнял прильнувшего к нему парня. Его внутренний зверь хотел передать мучающемуся бете ощущение защиты, а детектив внутри него больше не собирался задавать ему никаких провокационных вопросов и не обнадёживать пустыми обещаниями, ведь он не Господь Бог. Он простой частный детектив, который умудрился сильно привязаться к своему первому другу и главному подозреваемому, прекрасно понимая, что собственной рукой подписал себе приговор.

***

— Проснись, проснись...Эл! — настойчиво пробивался сквозь сон знакомый голос, который мог принадлежать только его верному с детских лет помощнику. — Ватари? Мы уже приехали? — открыв глаза и обведя салон автомобиля расфокусированным взглядом, хриплым ото сна голосом спросил Эл. — Да, — лаконично ответил Квилш, который одной рукой держал открытую дверь машины, а другой крепко сжимал деревянную рукоять открытого чёрного зонта. «Лайт-кун очень горячий. Мне не хочется, чтобы моя теория подтвердилась. Нужно поторопиться и доставить его в приёмный покой» — с возрастающей тревогой подумал Эл, осторожно переложил японца на кожаное сидение, который больше не стонал, а тихо и размеренно дышал. Незаметно для самого себя Лоулайт успел заснуть и, выйдя из длинного лимузина, немного распрямил свою постоянно изогнутую спину и хрустнул шеей. Его тело за время поездки в неудобной для него позе затекло и он чувствовал ломоту, как в руках, так и в ногах. — Что-то не так, Ватари? — ровным тоном поинтересовался Эл, обнимая рукой молодого бету посередине спины и обхватывая другой под коленями, чтобы без резких движений вынести его из машины. — Нет, ничего, — спокойно разубедил Квилш, но на миг ему показалось, что пожилой омега собирался что-то ему сказать, но в последний момент решил промолчать. — Лучше быстрее войти в здание, чтобы ты завтра не слёг с температурой, — посоветовал помощник, закрывая заднюю дверцу лимузина и одновременно держа над ним раскрытый зонт, который защищал его и молодое дарование, который бессознательно тёрся носом об его шею, от срывающихся с тёмного неба больших капель дождя со снегом и резких порывов ветра. — Лайт-кун неосознанно делится со мной теплом, так что с вероятностью в семьдесят процентов я вряд ли смогу подхватить простуду, хотя тридцать процентов говорят о том, что это вполне возможно, если его заболевание передаётся воздушно-капельным путём. Тебя это тоже может затронуть, Ватари, — широким шагом идя ко входу белого высотного здания с крупным наименованием местной больницы, выдвинул Эл своё предположение, отстранённо смотря себе под ноги, чтобы не наступить на сорванные с деревьев листья, которые уносил прочь по асфальту холодный ветер. Искоса посмотрев на измождённое лицо парня, Лоулайт увидел, что из его закрытых глаз вновь медленно текли по щекам слёзы, которые на ветру, скорее всего, мгновенно стали холодными. Возможно, даже хорошо, что Ягами Лайт был сейчас без сознания и не видел себя со стороны. Его безошибочная интуиция твердила, что в этой ситуации, виновен он или нет в буйстве стихии, ему бы не посчастливилось выйти сухим из воды. Такой инфантильный человек, вообразивший себя Богом, как Кира, не оставил бы в живых свидетеля, собственными глазами видевшего, как идеальный студент растерял весь свой безупречный вид и стал похож на простого смертного, которого одолела болезнь. — Я не знаю, в какой больнице прописан мальчик, но надеюсь, что здесь ему окажут должную медицинскую помощь. Ты ещё не собираешься связаться с господином Ягами? — сложив и отряхнув мокрый зонт, сухо проговорил Квилш, проходя вместе с ним через двойные стеклянные двери. — Нет. Ягами-сан принимает близко к сердцу всё, что связано с его сыном. Если я сообщу ему неподтверждённую информацию, я могу потерять ещё одного члена команды. Я не имею права так рисковать, — с невозмутимой интонацией ответил Эл, который ускорил шаг и двинулся в сторону регистратуры. — Чем могу вам помочь? — вежливо спросила двадцатидвухлетняя девушка за стойкой регистратуры, заинтересованно пройдясь по нему взглядом сверху вниз. Она долго и странно посмотрела на юного гения, которого он держал на руках, и быстро подняла глаза вверх. — Мне нужен врач. У моего друга жар и боль в животе, — с отстранённым лицом резче обычного сказал Эл, желая дёрнуть плечом, чтобы сбросить с себя чужой любопытный взгляд. — Сейчас в больнице только дежурный врач терапевтического отделения. Я позвоню в ординаторскую и попрошу его прийти сюда, — подняв трубку и застучав наманикюренными пальцами по кнопкам телефона, девушка из-под ресниц кидала на него оценивающие взгляды и накручивала на палец светло-русый локон, — доктор Кавамура, в приёмное отделение поступил пациент с жалобами на жар и боль в животе. Да, всё поняла. — Я отведу вас в смотровую комнату. Врач в скором времени туда подойдёт, — выйдя из-за высокой стойки регистрации, любезно протянула омега и направилась в конец коридора, в котором на белом потолке мигали длинные люминесцентные лампы. — Рюдзаки... — послышался над ухом очень тихий голос младшего Ягами, который в полубессознательном состоянии звал его по фальшивому имени, — Рюдзаки... — Я здесь Лайт-кун. Мы уже в больнице. Доктор осмотрит Лайт-куна и поставит на ноги, но для этого ему нужно открыть глаза и слушать меня, — с мученическим видом тихо успокоил Эл парня, который немного приоткрыл глаза и резко зажмурил их, словно яркий свет в коридоре причинял ему боль, — Лайт-кун! Как бы ему не было больно, он должен держать глаза открытыми. — Много запахов...твой намного лучше... — невнятно пробормотал ему в шею Лайт, щекоча слегка влажными волосами его лицо, которому он с трудом сейчас придавал бесстрастное выражение. Первым делом, войдя в большую палату с множеством незашторенных коек, детектив подавил дрожь в руках и отнёс главного подзреваемого на одну из них, осторожно положив на застеленный простынёй матрас. — Лайт-кун слышит меня? — монотонно спросил Эл, легонько похлопав парня по щекам, который медленно приоткрыл глаза и мутным взглядом посмотрел на него, ещё не до конца осознавая, где находится. — Врач вот-вот придёт. Лайт-кун хорошо держится, но ему необходимо быть в сознании. Если он захочет закрыть глаза, то должен смотреть только на меня. Я буду рядом с Лайт-куном, — положив одну руку на горячий лоб, успокаивающим голосом заговорил он, желая и самому себе внушить спокойствие. — Здравствуйте. Масаши Кавамура — заведующий отделения терапии. Как долго у него жар? — сдержанно и отрывисто представился стремительно вошедший в помещение мужчина лет тридцати, одетый в белый медицинский халат. — Где-то полтора часа, — задумчиво прищурившись на настенные часы в смотровой палате, незамедлительно сказал Эл, отойдя на пару шагов от койки и внимательно наблюдая за профессиональными действиями врача, с серьёзным лицом осматривающего рвано дышащего бету. — Где именно у вас болит? Что вас ещё беспокоит? — собранно и чётко принялся задавать вопросы Кавамура, задрав рубашку и несильно надавливая пальцами на живот парня, который сжимал в кулаке белую простынь. — Живот разрывается, словно меня режут. Голова болит... — сквозь всхлипы тихо отвечал младший Ягами, весь дрожа и глотая ртом воздух, как будто он задыхался. — Умеренная головная боль, острые и резкие боли в животе, сильный жар... — быстро проговаривал все симптомы светловолосый альфа, опустив мокрую рубашку кареглазого беты и обратив свой взор на него, — он терял сознание? У него были какие-нибудь травмы? — Лайт-кун внезапно потерял сознание и не один раз. Я пытался привести его в чувство. Насчёт старых травм я не могу точно говорить, но недавно ничего такого не было, — после минуты раздумий проговорил Эл, засунув руки в карманы джинсов. — Он просто так потерял сознание, — задумчиво повторил его слова Кавамура и, достав из кармана белого халата небольшой блокнот и ручку, открыл его и стал что-то быстро писать в нём. — У него была слабость или нарушение сна в последние дни? — задал ему новый вопрос доктор, увидев, что пациент снова потерял сознание. — Думаю, что нет. Лайт-кун всегда придерживается режима и я стараюсь под него подстроиться, — уклончиво произнёс Эл, склонив голову набок, — вы знаете, что с ним? — К сожалению, я не могу поставить предварительный диагноз. Для начала нужно выяснить причину жара и сделать ряд диагностических тестов, но могу вас успокоить. У него не аппендицит, — нахмурив тонкие брови, Кавамура подошёл к русоволосой омеге и, дав ей короткие указания, вновь повернулся к нему, — помимо всего этого мне необходимо ознакомиться с его историей болезни. Как зовут молодого человека? — Ягами Лайт, но раньше он не наблюдался в этой больнице, — хладнокровно ответил Эл, пристально посмотрев на светловолосого альфу, который положил блокнот в карман медицинского халата, а ручку зацепил за кромку левого верхнего кармана с прикреплённым к нему бейджем. После недолгого поиска в прикроватной тумбе, доктор отыскал ртутный градусник и стал мерить молодому дарованию температуру. — Тридцать девять и пять. Это нехорошо, — убрав градусник обратно в тумбу, Кавамура провёл долгим сканирующим взглядом по его подозреваемому и затем перевёл глаза на него, — я размещу Ягами Лайта в свободной палате моего отделения и внутривенно медсестра введёт ему жаропонижающее и обезболивающее. До утра он пробудет там, а по приходу главы хирургического отделения, мы проведём повторный осмотр и дадим точное заключение о его состоянии здоровья. Вы согласны? — Каким путём можно попасть в палаты? — проницательно глядя на светловолосого врача, который изящно приподнял бровь, прямо спросил Эл, проигнорировав тактично кашлянувшего позади него пожилого омегу. — Простите? Моё отделение находится на втором этаже. В палаты можно войти через дверь и выйти в окно. Почему вы спрашиваете? — серьёзно задал встречный вопрос Кавамура, который увидел, что его шутка не произвела на него должного впечатления. Заведующий отвлёкся на вернувшуюся в смотровую палату омегу с длинными светло-русыми волосами, которая сообщила ему номер свободной палаты. — Если дело в деньгах, я всё оплачу. Мне нужна одноместная палата, если такая у вас имеется, где я мог бы установить камеры наблюдения и охрану, — негромко поставил условия Эл, бросив острый и проницательный взгляд на нахмурившегося доктора, который сложил руки на груди и с подозрением посмотрел на него. — Я понимаю, что вы переживаете за состояние Ягами Лайта, но в моём отделении работает добросовестный и дисциплинированный персонал. Простите, не знаю, как вам обращаться, но у нашей больницы нет никаких внутренних проблем с обеспечением безопасности пациентов. В коридорах есть камеры видеонаблюдения, которые работают круглосуточно, как и охрана на входе больницы... — терпеливо заговорил с ним Кавамура, которого он на удивление резко перебил. — Зовите меня Рюдзаки, Кавамура-сан. И вы меня явно неправильно поняли. Я повторю ещё раз. Я отвечаю за жизнь, здоровье и безопасность моего друга, как перед его родителями, так и перед своей совестью. Если угроз и прецедентов не было внутри больницы, это не значит, что на её территории будет сохраняться такая же ситуация. Мне нужны гарантии, а раз вы не можете мне их дать, я обращусь напрямую к главврачу этой больницы, но пребывание и лечение Ягами Лайта будет происходить только на моих условиях и никак иначе, — с лёгким намёком на раздражение в голосе повторил Эл, вплотную шаркающей походкой приблизившись к заведующему терапевтического отделения. — Это похвально, что вы обеспокоены безопасностью друга, но в нашей больнице с ним ничего не случится. Вы можете сами обойти и осмотреть всю больницу. Я уверен, что после этой экскурсии вы убедитесь в моих словах. В психиатрическом отделении, конечно, на моей памяти, были инциденты с побегом, но их быстро предотвращали санитары. Если хотите, я могу сам вам показать все, так сказать, пути отступления, но не думаю, что в этом есть надобность, — стойко встретив его внимательный и сканирующий взгляд, под которым в разговоре с ним не могли устоять единицы, деликатно смягчил неровные углы беседы Кавамура, — у нас время посещений длится только час, но я с утра поговорю об этом с главврачом. Сейчас её нет в больнице. Я думаю, она сделает для вас, Рюдзаки-сан, исключение и не будет против вашего присутствия в палате больного. Вас устроит такой компромисс? — Так уж и быть, я поверю вам на слово, Кавамура-сан, — медленно отвернувшись от доброжелательно настроенного доктора, дающего задания русоволосой омеге, которая кидала на него настороженные взгляды, солгал Эл и, подойдя к лежащему на койке парню, вытер кончиками пальцев слёзы, которые сбегали по его мокрым щекам из закрытых глаз. — Хикару проводит вас в палату. Я буду ждать вас, Рюдзаки-сан, на посту старшей медсестры, чтобы сделать запись в журнале регистрации, — раздался ему в спину преспокойный и уравновешенный голос светловолосого альфы, когда он вышел из смотровой комнаты вслед за омегой в белой форме, держа главного подозреваемого по делу Киры на руках. — Ватари, ты как никто другой знаешь, что в этом мире есть мало людей, которые меня интуитивно раздражают, но этот человек занял первую строку в моём списке. Мне нужна вся информация на Масаши Кавамуру и всех остальных врачей этой больницы, включая медицинский персонал. Я не исключаю вероятности, что сюда через слепые зоны на камерах наблюдения может проникнуть Кира, если он как-то связан с подозреваемым. О том, что Ягами Лайт находится здесь должен знать узкий круг людей. Возвращайся в штаб-квартиру и собери для Лайт-куна сменную одежду. Также мне будет необходим ноутбук, — прожигая взглядом спину любопытной девушки из регистратуры, которая вызывала лифт, негромко проинформировал Эл своего неотступно следующего помощника, внимательно запоминающего каждое его слово. — Я понял, но мне потребуется на всё это время. Я загружу на ноутбук одну программу, чтобы ты мог из палаты контролировать систему видеонаблюдения в больнице. Мне вызвать рабочих для установления камер наблюдения в палату младшего Ягами с инфракрасной подсветкой? — войдя вместе с ним в просторную кабину лифта, тихо спросил Квилш, чтобы русоволосая омега их не услышала. — По-моему, это слишком радикально. Тебе так не кажется? Я всё-таки сейчас не на тройном свидании с Амане Мисой, а в лечебном учреждении, где у меня не настолько развязаны руки. Насчёт Мисы-Мисы...ничего не говори ей о том, что произошло с Лайт-куном. Даже желательно, чтобы она не покидала пределов штаба. Займи её чем-нибудь с самого утра. Лайт-куну нужен абсолютный покой, а не её постоянная болтовня, — с ноткой задумчивости ответил Эл, смотря куда угодно, но только не на юного гения, нежный и похожий на цветочный запах волос которого щекотал его чувствительные рецепторы. Впервые с момента знакомства с подозреваемым Лоулайту хотелось зарыться носом в эти шелковистые и красивые волосы цвета карамели, жадно и глубоко вдохнуть их чарующий аромат, от которого его внутренний альфа довольно заворчал. Его собственная реакция на обычного бету начинала вызывать у него беспокойство. — Ты уверен, что справишься со всем до моего возвращения? — с неприкрытым волнением уточнил Квилш, застав его врасплох неожиданным вопросом. — Я не настолько беспомощен, — процедил сквозь зубы Эл, наградив пожилого омегу тяжёлым взглядом, стоя в распахнутых дверях лифта. — Я не пропаду. Будь на связи и приезжай утром, — сказал он напоследок более спокойным и мирным тоном, понимая, что его помощник просто волнуется о нём, как человек, на глазах которого он вырос и стал прославленным детективом с множеством псевдонимов. — У нас есть в отделении терапии платные палаты, но с разным уровнем комфорта... — начала заливисто говорить идущая чуть впереди него Хикару, беззастенчиво окидывая его пытливым взглядом. — Мне нужна удобная и комфортабельная палата из тех, которая здесь имеется. У меня не будет проблем с её оплатой, — холодно высказал свои пожелания Эл молодой девушке, задержав на ней долгий выжидательный взгляд, от которого она вздрогнула и, торопливо завернув в один из коридоров, подошла к последней в нём двери, вдоль белых стен которого стояли в больших кадках декоративные растения. — Прошу сюда, Рюдзаки-сан, — с преувеличенной вежливостью проговорила Хикару, пропуская его в большую светлую палату, которая с первого взгляда вполне соответствовала всем озвученным им критериям, хотя он видел во многих странах разные интерьеры таких палат, не говоря уже о люксовых номерах в самых фешенебельных отелях, — я позову медсестру, чтобы она поставила капельницы. Пост медсестры у нас находится прямо по коридору и направо. Слушая краем уха информацию, которой делилась с ним русоволосая омега, Эл прошаркал кроссовками по полу, в котором отражались металлические ножки двух чёрных кресел. Между ними располагался деревянный стол с тёмной поверхностью. На нём стоял полный графин с водой и несколько высоких стаканов. Медленно повернувшись в сторону тихо хлопнувшей двери, детектив с облегчением выдохнул, увидев, что назойливая девушка скрылась с его глаз и больше не досаждала ему своим присутствием. — Лайт-кун даже представить себе не может, на какие жертвы мне сейчас приходится идти. Этого он добивается от меня? Лайт-кун хочет вывести меня из равновесия, сделать так, чтобы я разочаровался в Справедливости и склонил перед ним голову, признав его Богом, — положив кареглазого бету на чистую и заправленную кровать, стоящую рядом с огромным окном с вертикальными жалюзи, из которого открывался прекрасный вид на шумный мегаполис, освещённый тысячами огней, с усмешкой произнёс Эл, нарушив тишину в палате, — я пойму, как устроен мозг Лайт-куна, я проникну в самые его дальние уголки, я всегда буду на шаг впереди него, ведь он сам даёт мне зацепки и путается в собственной лжи. Я не верю в совпадения и уж тем более суевериям, потому что я далёк от религии и с восьми лет являюсь законченным атеистом. Это всё не Божья кара, а жалкие попытки создать идеальную утопию, где не существовало бы зла. Я буду наблюдать за тем, как Кира-кун упадёт, подобно Икару, когда я найду доказательства причастности Лайт-куна ко всем убийствам, иначе позор мне как детективу. Возможно, я действительно очарован Лайт-куном и мне будет очень грустно, когда я отдам его под суд. Опираясь одной рукой о матрас, другой рукой Лоулайт, пойдя на поводу своей сущности, стёр капли пота со лба подозреваемого, который до сих пор пребывал в бессознательном состоянии. Неторопливо проведя пальцами по красиво очерченной скуле, альфа немного наклонился и прикоснулся своими губами к тёплому лбу молодого гения, на ресницах которого застыли слёзы. Он хотел убедиться в том, что температура и не собиралась так просто спадать. — В этой палате лежит Ягами Лайт? Мне зайти попозже? — со смущением спросила медсестра с коротким чёрными волосами, которая топталась в дверях. — Нет, не надо. И это не то, что вы подумали, — отрешённым голосом ответил Эл, с торопливой поспешностью отойдя от кровати и засунув руки в карманы выцветших джинсов. — Вы будете ставить капельницы, — негромко констатировал он, заметив в руке черноволосой омеги медицинские пакеты, но, затем нащупав в кармане деньги, оставшиеся после заказа пиццы, вложил крупную купюру ей в руку со словами, — я был бы вам очень признателен, если бы вы недолго побыли в палате Лайт-куна и проследили за тем, чтобы кроме меня и его лечащего врача к нему в палату никто не входил. Я ненадолго отлучусь. — Конечно, — с улыбкой согласилась медсестра, незаметно переложив деньги в карман своей рабочей одежды с наименованием больницы и освобождая для него проход. Бросив быстрый взгляд на неподвижно лежащего парня, к которому подошла молодая омега, ставшая устанавливать ему капельницы, Эл вышел в коридор и тихо прикрыл за собой дверь. — Простите, вы можете разменять десять тысяч йен? — выйдя в просторный холл терапевтического отделения и приметив невдалеке от кофейного аппарата санитара, идущего ему на встречу, с отстранённым лицом спросил Эл, но, получив в ответ отрицательный кивок, резко выдохнул, застыв напротив чёрного и высокого аппарата с разными сортами кофе, который ему нестерпимо хотелось выпить для поддержания энергии и ясности мышления, ведь по иронии судьбы кофе, которое разлилось по клавиатуре и рабочему столу, приготовил ему младший Ягами. «Видимо, само провидение не хотело, чтобы я насладился изысканным вкусом по-особенному приготовленного Лайт-куном кофе» — предавался философским рассуждениям Эл, тихо глотнув слюну. — Даже у меня нет размена в такое время, Рюдзаки-сан, — внезапно послышался рядом с ним спокойный и скучающий голос Кавамуры, который как будто нарочно растягивал его ненастоящий псевдоним по каждому звуку и испытывал его нервы. — Я хочу извиниться за своё поведение в смотровой комнате, потому что обычно я так не разговариваю. Я работаю вторую смену и желаю поскорее закончить своё ночное дежурство, — устало потерев пальцами глаза, светловолосый альфа стал нажимать на кнопки кофейного аппарата и вставлять в купюроприёмник деньги, — вам какой? — Чем крепче, тем лучше. И побольше сахара, — не стал отказываться Эл от бесплатного кофе, мысленно вспоминая английскую пословицу, в которой говорилось, что не бывает бесплатных обедов. — Это не моё дело, но я по себе знаю, что кофе имеет мочегонный эффект, так что на него не стоит много налегать, Рюдзаки-сан, как и на сахар. Лучше прожить здоровую и полноценную жизнь, а не умереть сладкой смертью, — ненавязчиво проговорил Кавамура, тихо мурлыча себе под нос незатейливый мотив какой-то песни. — Давайте будем честными друг с другом, Кавамура-сан, — с холодной интонацией заговорил Эл, чтобы внести ясность. Всегда тихий альфа внутри него сейчас рвал и метал, желая проучить этого языкастого и источающего сарказм соперника, но внешне детектив только раздражённо повёл бровью. — Ничего личного, но вы мне не нравитесь. Ваша профессиональная обязанность состоит в лечении моего друга, а я потерплю вас до того момента, когда Лайт-кун будет в состоянии покинуть стены этой больницы. Я вижу вас в первый и надеюсь, что в последний раз в жизни. Не думаю, что наши дороги когда-нибудь ещё пересекутся. Я принимаю ваши извинения и думаю, что на этом конфликт точно исчерпан, — забрав из руки врача второй тёплый бумажный стаканчик и схватив из кофейного аппарата пакетики с сахаром, монотонно пробубнил Эл и направился к одному из синих кресел в центре светлого и обширного холла, через который редко проходил медицинский персонал больницы. — Вы мне тоже глубоко несимпатичны, Рюдзаки-сан, — спустя некоторое время на соседнее кресло опустился Кавамура, который положил белую папку на круглый стол и закинул ногу на ногу, сделав большой глоток кофе из своего одноразового стаканчика и прямо посмотрев на него, — я бы даже сказал, что вы больше похожи на сбежавшего из психиатрического отделения буйнопомешанного, но, как врачу, конечно, мне не стоит так говорить. Ничего не могу с собой поделать. Не каждый день в нашей больнице происходит что-то забавное, а вы явно очень интересный человек. Можете списать это на мою врачебную интуицию, но у меня тоже много дел и я хочу задать вам вопросы про поступившего пациента, то бишь вашего друга. — Вы считаете мою дружбу с Лайт-куном сомнительной, потому что я сам кажусь вам подозрительным, верно, Кавамура-сан? — бесстрастно проговорил сидящий с ногами на кресле Эл, методично высыпая в бумажный стаканчик все шесть пакетиков сахара. — Не в бровь, а в глаз. Всё верно. Я тоже отвечаю за безопасность пациентов и должен убедиться, что вы сами не представляете для Ягами Лайта опасности. Вы не его опекун и даже не альфа, так что у меня есть все факты, чтобы так думать, — поставив недопитый стаканчик с кофе на стол и взяв в руки папку, подтвердил его предположение Кавамура, с любопытством наблюдая за его действиями. — Я действительно друг Лайт-куна. Мы вместе учимся в университете. Я могу понять ход ваших мыслей. К вам ночью в больницу поступает новый пациент и его сопровождающий заявляет, что хочет установить камеры наблюдения в палате и поставить перед ней охранников. Вы подсознательно начинаете подозревать меня в чём-то нечестном и грязном, когда я говорю об оплате счёта за услуги больницы. Я бы сделал тоже самое, будь я на вашем месте, — исподлобья взглянув на удивлённо поднявшего брови доктора, ровным тоном произнёс Эл, слегка наклонив голову и помешав в стаканчике сахар пластиковой палочкой. — Вы всегда такой прямолинейный, Рюдзаки-сан? — сощурив тёмно-карие глаза, открыто спросил Кавамура, вынимая из кармана своего халата ручку. — Скажите, Ягами Лайт в последнее время на что-то жаловался? — спустя минуту обратился к нему с новым вопросом светловолосый альфа, делающий пометки в лежащей на скрещенных коленях раскрытой папке. — Да. Как я уже говорил, Лайт-куна внезапно бросило в жар и он жаловался на изменение температуры в комнате, когда я ничего такого не чувствовал. Я предположил, что у него пищевое отравление, потому что буквально недавно он ел заказанную пиццу. Хотя, есть вероятность в двадцать пять процентов, что его симптомы никак не связаны с отравлением. Я хочу, чтобы медсестра измерила ему давление. Его состояние может быть вызвано возможной наследственной гипертонией, — задумчиво поделился мыслями Эл, неспешно отпивая горьковато-сладкий кофе. — Критическое его состояние или нет, Рюдзаки-сан, покажет обследование. Я за время работы в больнице видел много разных случаев, но сегодня я, признаться, растерялся. Когда утром лаборатория передаст данные по анализам, я смогу поставить диагноз заболевания, но, как показывает практика, он не всегда может определить лечение пациента. Моё чутье мне подсказывает, что ваш друг как раз такой случай, — с той же интонацией заключил Кавамура, передавая ему чистый бланк с графами, — заполните этот бланк сведениями о Ягами Лайте, чтобы я создал ему историю болезни и передал информацию фельдшеру для записи в журнале регистрации. Вы заметили в его состоянии какие-то изменения? — Было кое-что, что показалось мне странным. Это было не похоже на поведение Лайт-куна. Он говорил, что ему не нравится запах кожи в салоне машины, хотя раньше он не обращал на это внимание. К тому же, Лайт-кун зачем-то начал меня обнюхивать, что до этого он никогда не делал. Я не мог отцепить его от себя, как кота от пролитой на пол валерьянки, — быстро заполняя взятой на время ручкой вдумчиво слушающего его доктора необходимый бланк, медленно и негромко сказал Эл и после сделал маленький глоток своего тёплого кофе. — Он обнюхивал вас, — с расстановкой повторил за ним Кавамура и неподвижно завис, как будто его осенило. — Головная боль, внезапное недомогание, повышенная температура, обострившееся обоняние. Как же я сразу не задал вам вопросы! Это совсем меняет дело, — стремительно вскочив на ноги и забрав у него из-под носа заполненный бланк, заведующий терапевтического отделения вскользь пробежался глазами по тексту и, утвердительно кивнув, ободряюще посмотрел на него, но последующей фразой просто сумел вогнать его в сильное недоумение, — я больше, чем уверен в том, что в ближайшие дни ваш друг пойдёт на поправку и мы его выпишем. Я с хирургом проведу ещё один осмотр и мы поставим диагноз, но могу заверить вас, что жизни Ягами Лайта ничего не угрожает. Прошу прощения, Рюдзаки-сан, мне пора на ночной обход. — Беги, Форест, беги, — насмешливо протянул вслед ушедшему в один из длинных коридоров раздражающему врачу Эл, папку с делом которого он утром детально изучит в первую очередь. Спокойно допив крепкий кофе, Лоулайт надел белые кроссовки, которые он скинул возле синего кресла. Засунув руки в карманы потёртых джинсов, альфа вернулся в палату, где лежал его подозреваемый, за которым наблюдала сидящая в одном из чёрных кресел медсестра. — Кроме доктора Кавамуры никто не заходил. Я поставила недавно ему капельницы. Жар понемногу спадает и он проспит до утра, — заправив короткую чёрную прядь за ухо, негромко сообщила темноволосая омега, поднявшись с насиженного места. — Если вам что-то понадобится, можете обратиться на пост к старшей медсестре, — окинув его напоследок взглядом, который он почувствовал спиной, медсестра бесшумно вышла из палаты, оставив его в комнате одного. «Что же происходит с Лайт-куном?» — про себя подумал Эл, сняв спортивные кроссовки и усевшись с ногами на свободное кожаное кресло. Лоулайт поёжился от холода, который проникал в палату, как и мягкое сияние полной луны через приоткрытое окно. Встав с жёсткого кресла, он прошаркал босыми ногами к окну и, немного отодвинув рукой жалюзи, взялся другой за ручку и плотно закрыл его. — Рюдзаки...жарко... — неожиданно услышал он тихий шёпот со стороны кровати. Обернувшись к источнику звука, детектив понял, что это подозреваемый в деле Киры сквозь сон позвал его, всё ещё находясь под действием препаратов, поступающих в его кровь через воткнутую в руку иглу. — Лайт-куну уже не должно быть жарко, — с недоумением пробормотал Эл, подойдя ближе к одноместной кровати и прижав большой палец к губам. — Лайт-кун? — он с тревогой взглянул на бледное и освещённое сиянием лунного светила лицо беты, мягкие и правильные черты которого вновь исказились болью, а расслабленные губы дрогнули и слегка приоткрылись, как будто с них готов был сорваться стон или крик. — Эл... — сквозь невнятное бормотание смог разобрать он собственное имя, наклонившись поближе к лицу молодого дарования и убрав пальцами с его лба мокрую чёлку, — помоги мне... — С чем именно Лайт-кун хочет, чтобы я помог ему? — с появившейся на губах лёгкой усмешкой уточнил Эл, погладив пальцами щёку кареглазого беты, дыхание которого выровнялось. Его вопрос так и остался без ответа. — Я буду помогать Лайт-куну столько, сколько он сам мне позволит, — не сдержав слабую и непривычную для него улыбку, Эл прилёг рядом с парнем на простыню и положил его голову себе на плечо, убрав с лица мешающуюся прядь волос. Чтобы отвлечься от лезущих в голову мыслей, связанных с сопящим ему в шею подозреваемым, Лоулайт стал вслушиваться в успокаивающую и напоминающую ему о Винчестере симфонию дождя, капли которого по оконному стеклу выстукивали барабанную дробь. Пока с дождливого неба на землю медленно падали и таяли снежные хлопья, он потерял счёт времени. Ему казалось, что прошла целая вечность и незаметно для самого себя его глаза закрылись и он погрузился в сон.