Take a Chance on Me

— Я встал не с той ноги, с мыслями, что я, возможно, напрасно занимаю здесь место. Краски не проясняют мои чувства. Темно...это просто один из тех дней... — сделав пару осторожных глотков нежного испанского латте из белой керамической чашки с цветочным узором и прикрыв на мгновение глаза, чтобы сполна насладиться вкусом напитка с нарисованными на нём молочной пеной цветами и листьями, Эл то и дело ловил на себе любопытные взгляды сидящих за ближайшими мраморными круглыми столиками посетителей, тихо переговаривающихся между собой и искоса рассматривающих на него со странными улыбками, — по радио крутят длинную песню, и она звучит в неправильном ключе...А мне всё равно, я не возражаю. Это просто день плохого кофе. «Линда, я уже в кафе. Ты скоро будешь? Мне тут не по себе...» — сделав ещё один большой глоток чёрного кофе и задумчиво склонив голову, он быстро застучал пальцами по сенсорной клавиатуре мобильного телефона и нервно дёрнул плечом, сбрасывая с себя посторонние взгляды расположившихся на розовых бархатных стульях и креслах гомонящей толпы отдыхающих туристов и местной молодёжи, которые в течении получаса успели полностью заполнить все свободные места недавно открывшегося модного кафе на одной из самых шумных и бурлящих улиц города в желании переждать разразившийся ливень. «Ягами-кун был прав насчёт прогноза погоды. За окном действительно сильный дождь. Хорошо, что я приехал раньше...» — методично помешивая чайной ложкой горячий свежезаваренный кофе и машинально кинув несколько кусочков сахара, бесстрастно подумал Лоулайт и посмотрел на висящие на кремового цвета стене с розовыми и белыми розами часы, минутная стрелка которых показывала без четверти три. «Прости, я застряла в автомобильной пробке. Думаю, это надолго» — опустив глаза на экран сотового телефона, на котором всплыло входящее сообщение от Линды, мысленно прочитал он и расстроенно взглянул на большое окно многолюдной кофейни, за которым осенний ледяной дождь лил сплошной стеной и нежданно обрушивался водопадом на головы спешащих по улицам прохожим с раскрытыми пёстрыми зонтами и накинутыми поверх тёплых пальто прозрачными дождевиками. — Я не хочу казаться меланхоликом, просто я нахожусь в таком состоянии время от времени. Но это пройдёт, не беспокойся. Я думаю, уже завтра всё будет в порядке, — от охватившего волнения прикусив ноготь, Эл пропускал мимо ушей звучащую по всему популярному кафе песню, наполненному густым, ароматным запахом кофе, и переводил задумчивый взгляд с бьющих по стеклу крупных дождевых капель на лежащий возле сахарницы на квадратном столе телефон, — я хочу вырваться, хочу освободиться. Хочу контролировать свой разум, но он управляет мной. Я просто сдался, пусть всё будет так. «Пока Ватари не вернётся из Винчестера, я буду в городе. Давай перенесём встречу на другое время. Мне нужно отдать тебе на хранение одну важную вещь. Езжай домой и будь осторожна» — с грустным выражением на лице напечатал он ответ старой знакомой, хорошо понимая, что просить встретиться с ним в ненастную погоду было чересчур эгоистично по отношению к хрупкой омеге, которая все эти годы была ему почти как родная сестра. — Девушка, подойдите, пожалуйста, — монотонно обратился Лоулайт к проходящей вдоль столиков с новоприбывшими посетителями миниатюрной рыжеволосой омеге в розовой униформе кофейни, которая с блокнотом в руке подходила то к одному столу, то к другому, словно не слыша его просьбы в шуме голосов. — Девушка, подойдите ко мне, — чуть громче обычного позвал он работницу гламурного кафе с завязанными в высокий хвост кудрявыми волосами и милой россыпью веснушек на молочно-белом лице. — Вам принести счёт или вы будете заказывать что-то ещё? — через минуту подойдя к его столу и перевернув исписанный принятыми заказами блокнот, с промелькнувшей на пухлых губах лёгкой виноватой улыбкой спросила Диана, имя которой он прочитал на прикреплённому к одежде бейджику. — Кусочек торта «Фрезье» и один мятный горячий шоколад, — раскрыв лежащее на столе рядом с небольшой фарфоровой вазой из трёх душистых роз светло-розового оттенка с тёмно-зелёными листьями меню и пробежавшись глазами по странице с десертами кофейни, пользующейся большой популярностью у современных блогеров, уверенно озвучил свой заказ Эл и перевёл взгляд на дежурно улыбающуюся омегу, чьи нежного персикового цвета губы искривились в полувесёлой усмешке. — Что-то не так? — закрыв меню, негромко поинтересовался он, выжидательно посмотрев в серые глаза девушки, которая тряхнула головой и суетливо начала писать в фирменном блокноте услышанный заказ. — Вы...первый альфа за сегодняшний день, посетивший наше кафе, — смущённо улыбнувшись, после долгой паузы ответила Диана, от которой исходил приятный аромат жареных кофейных зёрен и луговых цветов. — Ваш заказ скоро принесут, — смотря в спину отошедшей к длинному прилавку перламутрового оттенка со встроенными стеклянными витринами официантке, которая стала пробивать на кассе собранные заказы и перекидываться словами с баристами, он неопределённо хмыкнул и обвёл глазами большое, наполненное светом от украшенных пышными декоративными розами ламп просторное и элегантное помещение кофейни с обедающими посетителями, контингент которых в основном состоял из сидящих на бирюзовых диванах молодых шумных омег, фотографирующих еду на белых тарелках с фиолетовым узором и друг друга на фоне сиреневой стены из искусственных ярких роз, и расположившихся за розовыми стульями с высокими ножками молчаливых бет, спокойно наслаждающихся заказанными блюдами и сидящих, не поднимая головы, в телефонах, неспешно потягивая через соломенные трубочки напитки из бледно-голубых стаканчиков с логотипом кафе. «Я и впрямь единственный альфа в этом заведении. Теперь понятно, почему на меня все смотрят. Может, мне стоит уйти, чтобы не привлекать к себе ещё больше внимания? Когда уже они прекратят на меня смотреть? Они же не будут меня фотографировать, как обезьяну в зоопарке? Конечно, мне не составит труда внести изменения в диски их охранной системы, когда я вернусь в...» — с немалым удивлением размышлял Лоулайт, откинувшись на бархатную спинку стула, на котором висело его тёмное пальто с синим шарфом, и с лёгкой растерянностью бездумно помешал чайной ложкой остывший кофе с растворившимся сахаром. — Скажи мне, кто ты сегодня? Ты оставил всё то лучшее, что не описать словами? Разные люди, разные сердца. И сейчас мы принадлежим другим мирам. Лежа под руинами, сломанный ритм продолжает пульсировать в моей голове. Всё, что я вижу — это цвета. Меня не волнует уже, что осталось от наших чувств. И я верю, что ты убьёшь меня своей любовью, слова ведь ничего не значат, — отдалённо слушая играющую мелодию из радиоприёмника, стоящего за широким прилавком с многоярусными этажерками со сладкими круассанами и пирожными, к которому выстроилась немаленькая очередь, Эл едва слышно выдохнул и с налётом уныния на лице перестал прокручивать металлическую ложку в чашке с кофе, которое выпил одним глотком и аккуратно поставил на маленькое блюдце, — в этой комнате наши жизни столкнулись с ложью. Воспоминания как ветер, преследуют меня снова и снова. Это похоже на падение с высоты. И тишина заполняет пустоту, возникшую там, где когда-то горел огонь. «...тот проклятый дом. Ватари, черти тебя раздери, почему из всех объектов недвижимости в Лондоне ты выбрал именно его?! Он прекрасно знает, что я на дух его не переношу после того инцидента. Всё ещё думает, что я смогу спокойно там находиться после сеансов психотерапии? Как же глубоко он заблуждается...Каждое моё пребывание в нём превращается в незаканчивающийся кошмар. Лоулайт, прекрати убегать от правды! Ты не хочешь расстраивать Ватари. Он — твоя семья. Я не могу остановиться даже в отеле, чтобы не оставлять без присмотра проблемного мальчишку. Право слова, мне придётся очень хорошо постараться, чтобы он и дальше ничего не заподозрил. Он столько души и сил с Линдой вложил в обустройство этого злосчастного дома, чтобы сделать его уютным и комфортным для проживания. Я не хочу снова всё испортить. Я не могу отнимать это у них, ведь они не виноваты, что только я ощущаю себя там по-настоящему чужим...» — с замершей ироничной усмешкой на губах думал Лоулайт, чувствуя, что на душе как никогда стало муторно и погано от неприязни к самому себе. — Что посеешь, то и пожнёшь, малыш Лоули. Не слышал об этом? — неожиданно раздался напротив него голос с откровенно издевательской интонацией, который он надеялся больше никогда не слышать в своей жизни. — Бекап... — невольно вздрогнув, сухо констатировал Эл, подняв глаза и наткнувшись взглядом на сидящего в чёрной водолазке с засохшими пятнами крови и прижатыми к груди ногами на соседнем стуле альфу с густыми иссиня-чёрными растрёпанными волосами, прикрывающими половину лица с нездоровым цветом кожи, и ярко-алыми газами, внимательно смотрящими на него с неизменным презрением и яростной жаждой убийства. — Единственный и неповторимый, малыш Лоули! Сомневаешься, реален ли я, не так ли? — самоуверенно представился Бёздей и хищно улыбнулся, показывая белоснежные зубы, от которых во время побега больного пострадала большая часть медицинского персонала и охраны в психиатрической лечебнице. — Чем обязан твоему визиту, Бекап? — надеясь, что образ мёртвого воспитанника не более, чем обман зрения, Лоулайт несколько раз моргнул, чтобы сбросить наваждение, но, открыв глаза, хмуро уставился на по-прежнему восседающего на пустом стуле идеального преступника, который, будь он сейчас жив, незамедлительно набросился бы на него посреди людного кафе и вгрызся бы зубами в его шею, словно одичавший в неволе зверь. — Ты не рад меня видеть? Я вот успел соскучиться по тебе, малыш Лоули. Своей холодностью ты разбиваешь мне сердце. Что стало с твоим лицом? Оно выглядит серо и убого, — с расползающейся по потрескавшимся губам дразнящей ухмылкой полюбопытствовал Бёздей, шутливо наклонив по-птичьи голову и прожигая его налитыми злобой и ненавистью вишнёвого цвета глазами, которые никогда не перестанут сниться ему в кошмарных снах и вызывать неприятную дрожь по всему телу. — Ты последний человек на планете, которого бы я хотел вновь увидеть, Бекап, — с кислым настроением и напускным равнодушием ответил Эл, мрачно посмотрев на ехидно улыбающегося темноволосого альфу, которого просто не могло быть в шумной кофейне, в воздухе которой витало много разнообразных запахов, сильно ударяющих по его обонятельным рецепторам. — Ты такой нервный, малыш Лоули. Тебе нужно быть осторожным, иначе тебя могут принять за ненормального и психа. Здоровые люди не разговаривают с пустотой, — с обманчивым участием в голосе запричитал Бёздей, но его мёртвенно-бледное лицо с впалыми щеками и большими тёмными кругами под жуткими бордовыми глазами было искажено гримасой тихого гнева. — Прекрати меня преследовать. Что тебе от меня нужно, Бекап? — постучав пальцами по столу, слегка раздражённо проговорил Лоулайт, вперив тяжёлый, колючий взгляд в противно и глумливо усмехающуюся слуховую и зрительную галлюцинацию, которая не могла быть вызвана побочным эффектом от приёма медикаментов. — Кто бы мог подумать, что несравненный «L», которого денно и нощно боготворят маленькие сироты, так испугается кухонного ножа, приставленного к горлу? Не думал, что твоя неудачная попытка обезоружить меня нанесёт такой серьёзный ущерб психике. Я начинаю гордиться своей проделанной работой. Признаю, мне не удалось сломать твой внутренний стержень и сломить твой боевой дух, но благодаря мне непобедимый «L» стал законченным параноиком, боящимся собственной тени. Разве нормальный человек будет держать под боком огнестрельное оружие в качестве самообороны? Боишься снова оказаться в невыгодном положении, малыш Лоули? Ты представляешь собой жалкое зрелище, — с язвительной интонацией наигранно удивился Бёздей, став покусывать ноготь на большом пальце и сверлить его рентгеновским взглядом, словно объект лабораторной работы, который нужно препарировать и досконально изучить во всех мельчайших деталях. — Я не настроен вести с тобой никакие беседы. Убирайся! — непроизвольно стиснув кулаки и чуть поддавшись вперёд, рассерженно рыкнул Эл и не сразу обратил внимание, что сидящие на ближайших креслах вдоль цветочной стены встревоженные посетители начали недоумённо коситься в его сторону и тихо шептать что-то друг другу на ухо, взвинчивая его нервы ещё сильнее. — Ваш заказ готов, — услышав поблизости громкий голос Дианы, которая ловко лавировала между столами с полными подносами, он немного заторможенно обратил взор на остановившуюся напротив него рыжеволосую омегу, аккуратно поставившую перед ним тарелку с лазурной каёмкой, на которой заманчиво лежал кусочек клубнично-фисташкового торта, пахнущего сливками и ванилью, и чашку с мятным шоколадом, божественный аромат которого подействовал на него лучше любого успокаивающего средства. — Вы в порядке? — с долей беспокойства спросила официантка, непонимающе смотря на его крепко сжатые до белизны кулаки и слегка морща курносый нос от резкого и агрессивного запаха альфы. — Всё в порядке, — натянуто улыбнувшись и выпустив лёгкую волну альфа-феромонов, которые мгновенно успокоили омегу и расположившихся рядом посетителей кафе, ровным тоном заверил Лоулайт и, с трудом сохраняя остатки железного самообладания, поднёс керамическую чашку ко рту и сделал небольшой пробный глоток, — принесите, пожалуйста, счёт. — Она не может меня увидеть, потому что я нереален, малыш Лоули. Я сижу в твоей голове. Я знаю, что ты скрываешь, чего боишься и от чего бежишь. Мне известно о тебе абсолютно всё, — со злорадным торжеством проникновенно поделился Бёздей, на чьём болезненном лице заиграла широкая самодовольная ухмылка. — Скажи, каково знать, что с тобой всё далеко не в порядке? Это приводит тебя в смятение и замешательство? Ты чувствуешь, как отчаяние и безысходность овладевают тобой? Твой разум всегда был надёжной крепостью для сокровенных мыслей, но теперь в твоей неприступной цитадели появились большие трещины, не правда ли? Твоё сознание отказывается верить, что это правда. Ты начинаешь искажённо воспринимать действительность и не веришь, что это всё происходит с тобой на самом деле. Оглянись и ты увидишь, что твоя жизнь рушиться у тебя на глазах. Ты уже ощущаешь эту лёгкую поступь безумия, малыш Лоули? Добро пожаловать в мой безумный мир! — молнией вскочив с места и положив руки с бледно-серой кожей, на которой отчётливо проступали синие вены, на гладкую поверхность стола, срывающимся на мерзкий смех голосом шепнул ему на ухо умерший воспитанник детского приюта, заставив его вздрогнуть и расплескать из чашки на блюдце топлёный шоколад. — Меня это не заботит. Что мне сделать, чтобы ты навсегда убрался из моего разума? — всеми силами стараясь не поддаваться растущему в душе позабытому страху от ностальгического разговора с плодом своего воображения, который преследовал его даже на частных сеансах психотерапии много лет назад, невозмутимо возразил Эл и, отставив недопитую чашку с горячим шоколадом, принялся демонстративно отламывать чайной ложкой небольшие кусочки нежного бисквита с заварным сливочным кремом, россыпью ягод черники и брусники, чтобы заесть нервное напряжение и придумать, как выйти из стрессовой ситуации, ведя себя естественно и непринуждённо перед множеством пытливых глаз. — Мне интересно, сколько ещё тебе нужно испытать боли, чтобы окончательно сломаться, малыш Лоули, — усевшись на соседний стул и положив худые руки на согнутые острые колени, сардонически засмеялся Бёздей, насмешливо оглядывая его с ног до головы прищуренными кроваво-красными глазами, в которых загорелся дьявольский огонёк. — Что ты от меня хочешь, Бекап? — с каменным лицом отчеканил Лоулайт, чувствуя, как закипает в крови дикая злость на преемника первого поколения, который даже на том свете умудряется портить ему жизнь. — Ты любишь свою мечту, лелеешь свою боль, наблюдаешь, как я медленно схожу в могилу. Я не знала тебя. Пьёшь по глотку ненависть из стакана с молоком, вспрыскиваешь страх в мои хрупкие вены. Говоришь мне всякую чушь. Хотела бы я в неё поверить. Ты предоставляешь меня самой себе. И так мало осталось того, что я могла бы дать, — слушая жуткую какофонию звуков из смеха, похожего на воронье карканье, правдоподобной галлюцинации и тоскливой мелодии, ломающей тишину с несмолкающими голосами посетителей кофейни, Эл поморщился от боли в висках, которые стал массировать чуть дрожащими пальцами. — В нас обоих всегда скрывался монстр, которого мы при всём своём желании не могли увидеть. Ты знаешь, что, сколько бы времени не прошло, оно не исцелит нанесённые раны. Как бы ты ни пытался отрицать наше внутреннее сходство, мы мыслили одинаково и предугадывали шаги друг друга до того дня. Будь хоть раз честен с самим собой и признай, что ты тоже хотел, чтобы Мисора Наоми опоздала и я сгорел в пламени. Оставить меня в живых было твоей огромной ошибкой. Чувство вины и беспомощности будет преследовать тебя всю оставшуюся жизнь. Ты не можешь избавиться от ночных кошмаров и страха, что это всё может снова повториться. Ты не хочешь видеть в глазах людей укор и презрение, которые по праву заслуживаешь. Знаешь, когда люди собираются исповедоваться в своих пороках, они не должны молиться и надеяться, что святой отец простит им все грехи. Нужно просить прощения у тех, кого обидел. В твоём случае...всё это пустая трата времени. Столько лет ты твердил себе, что не испытываешь укоров совести, но посмотри на себя, малыш Лоули. Ты уже одной ногой в могиле, — понизив голос до едва различимого в гомоне шёпота, доверительно сказал Бёздей и перегнулся через весь стол, чтобы ткнуть пальцем его белую водолазку и воззриться на него бордового цвета глазами, в которых ярко горел огонь расплаты. — Убей меня, я — монстр. Ты сделал меня жестокой, но я не неудачница. Умоляю тебя, ведь сама я не убийца. Исцели меня, я — монстр. Ты проливаешь мою кровь, а я просто мечтательница. Ты заставил меня плакать, но скоро всё закончится, — не отрывая взгляда от непроницаемого лица реалистичной галлюцинации, которое приняло безжизненное выражение, Лоулайт пытался вернуть себе остатки прежнего самоконтроля и безупречной выдержки, которые были когда-то незаменимы во время встреч с юношей, который по собственному выбору стал его заклятым противником. — Я всегда буду твоим неприятным воспоминанием из прошлого, которое ты никогда не сотрёшь из памяти. Я буду печальным и мучительным для тебя напоминанием о совершённом грехе, который ты не сможешь себе простить. Я буду неживым воплощением твоего бездействия и поражения. По правде, я и есть суровое наказание, которое ты сам для себя избрал, когда хоронил мой труп на приютском кладбище в Винчестере полтора года назад, — обвиняюще смотря на него, саркастически признался Бёздей, сложив посиневшие губы в ядовитую улыбку. — Ваш счёт, — приблизившись с тёмной папкой-счётом и подносом с пирожными, молочными коктейлями в другой руке, спокойно оповестила Диана, положив её на край стола и вырвав его из некоего состояния транса. — Большое спасибо, — растерянно поблагодарив официантку, наградившую его напоследок долгим взглядом, Лоулайт залез во внешний карман пальто и достал пару крупных банкнот, которых сполна хватит на оплату заказа и чаевые за хорошее, быстрое обслуживание. — Знаешь, постель кажется теплее, если спать в ней одной. Знаешь, мои мечты стали цветными, и я делаю то, что хочу. Ты думаешь, что одержал надо мной верх, думаешь, что ты смеялся последним. Спорим, ты думаешь, что всё хорошее ушло. Думаешь, что оставил меня сломленной, думаешь, что я прибегу обратно, — услышав мелкую вибрацию мобильного телефона через карман джинсов, Эл поднёс его к своим глазам и разблокировал экран, чтобы увидеть входящий звонок от младшего Ягами со знакомого номера. — У «L» не может быть ни семьи, ни близких друзей, ни пары. Ты сам отказался от всего этого, став детективом, скрывающемся от общественности в тени. Считая Ватари своей семьёй, ты обманываешь самого себя. Если бы он действительно о тебе заботился, ты не сидел бы здесь в одиночестве. Ты не задумывался, почему Квилш не последовал твоим словам и привёз подозреваемого в массовых убийствах в твой родной город? В глубине души ты знаешь ответ. Человек, который дал тебе шанс выжить в этом гнилом и несправедливом мире, взял под свою опеку и заменил родителей, предал тебя и принял сторону врага. Он воспользовался тобой и окружил ложной заботой, видя в тебе маленького, глупого потерянного щенка, изголодавшегося по ласке и теплу. Ты всегда был для него не больше, чем доверчивый и внушаемый ребёнок для психологических экспериментов. Тебе кажется, что он относится к тебе как к сыну, которого у него никогда не было, но ты заблуждаешься, малыш Лоули. Для него ты такая же безголовая механическая кукла в построенном им театре, как и его любимые изобретения. Ты боишься, что тобой будут манипулировать, и даже не хочешь замечать, что он давно дёргает тебя за невидимые ниточки, словно искусный кукловод, — с нотками нескрываемого едкого сарказма высказался Бёздей, переместившись на стул в привычную позу и иронично хмыкнув. — То, что нас не убивает, делает нас сильнее, добавляет уверенности. То, что я одна, не значит, что мне одиноко. То, что нас не убивает, делает нас бойцами и шаги становятся ещё легче. То, что ты ушёл, не значит, что мне конец, — не слыша колких слов темноволосого альфы, Лоулайт немигающе смотрел на сенсорный экран звонящего телефона с фотографией кареглазого омеги, которую он украдкой сделал, и почувствовал, как от неприятных мыслей об утреннем инциденте, пришедших в голову, его сердце вдруг пронзило болью. — Благодаря тебе я начала новую жизнь, благодаря тебе я не убита горем. Благодаря тебе я, наконец, думаю о себе. Знаешь, тот день, когда ты меня бросил, это только начало. В конце концов, я не одна, — с переполняющей его разрывающей и глухой злостью на молодое дарование, заставившее за какую-то неделю его сердце гулко и учащённо биться при одном только взгляде на него, он с мрачной решимостью сбросил вызов и крепче сжал подрагивающими пальцами в руке мобильный телефон, экран которого снова стал тёмным. — Тебе не нравится посещать Вамми-хауз даже больше, чем дом, переставший быть для тебя защищённой раковиной. Ты правда думаешь, что твоя встреча с Линдой была простой случайностью? Разве такая красивая, самодостаточная и уверенная в себе девушка, как она, могла обратить на тебя внимание и завести с тобой разговор? Может, только ты тешишь себя иллюзией близкой дружбы и считаешь её частью своей маленькой семьи? Если бы она на самом деле видела в тебе заботливого старшего брата, который отягощает её охраной, следящей за каждым её действием двадцать четыре часа в сутки, она бы проводила время с тобой, а не в компании незнакомого парня, с которым она может быть даже ближе, чем ты думаешь? Ты в одном шаге от смерти, а она не может уделить тебя даже минуту, прикрываясь ненастной погодой. Так ли ты для неё важен, как она для тебя, малыш Лоули? Тебе никогда не приходило в голову, что тебя намеренно столкнули именно с ней, потому что так было изначально спланировано? — многозначительно проговорил Бёздей и в следующую секунду согнулся пополам от громкого, сумасшедшего хохота, который отдавался протянутым, мерзким звоном ушах. — Заткнись... — низко и угрожающе прошипел Лоулайт, неприязненно наградив смеющуюся пробирающим до костей смехом собственную галлюцинацию недобрым взглядом, буйный вид которой напрочь отбил у него всякий аппетит. — Почему не ответил на звонок, малыш Лоули? Всё ещё сердишься на строптивого омегу, ранившего твои нежные чувства? Думал, что одного букета роз хватит, чтобы очаровать парня, за которым бегают с самой школы толпы симпатичных девушек? Спустись с небес на землю! Тебе никогда не быть с таким, как он! Зачем тебе вообще нужен этот тщеславный мальчишка, ненавидящий собственную сущность? Он держит омег за пустое место и не исключено, что после течки ему было противно не то чтобы говорить с тобой, а даже прикасаться к тебе, — уничтожительно сведя брови, язвительно подметил Бёздей с блуждающей на тонких губах безумной улыбкой. — Замолчи... — опустив плечи, предупреждающе процедил сквозь плотно сжатые зубы Эл, чувствуя, как от отвратительного хохота плода своего воображения всё клокочет бушующей внутри неукротимой яростью, которая слепо затмевала собой все мысли. — Правда глаза колет? Вы не подходите друг другу. Ты не можешь быть с ним. Ты делаешь людей несчастными и причиняешь боль тем, кто всегда рядом с тобой. Ты был сплошным разочарованием для Ватари, ты был постыдным знакомством Линды перед её друзьями из университета, ты был ужасным кумиром для подражания при встрече с А, ты был худшим наставником для меня. Эмоции, чувства, сантименты — это всё чуждо для тебя, малыш Лоули. Ты не создан для любви и отношений. Ты не способен понять истинный смысл дружбы и семейных уз. Ты разрушаешь человеческие жизни, как башни из кубиков сахара. Ты бессовестный лжец и жестокий монстр в одном лице, который не заслуживает прощения, — прекратив смеяться, совершенно серьёзно привел факты Бёздей, чуть поддавшись вперёд и встретившись с ним спокойными, как водная гладь, глазами, в которых он чётко видел своё отражение. Вдыхая нагретый, пропитанный кофейным ароматом и духами воздух, Лоулайт почувствовал, что ему вдруг стало невыносимо душно. Во рту всё пересохло и в свинцовых висках ещё сильнее застучала кровь. На одном дыхании допив остатки остывшего шоколада, чтобы немного смягчить сухое горло, он с опозданием понял, что с каждой секундой ему всё труднее ровно дышать. Голоса разговаривающих и смеющихся посетителей, звучащая из радиоприёмника новая мелодия начали сливаться в один общий гул, от которого мгновенно зазвенело в ушах. Поднявшись на ноги, детектив не сразу увидел пустеющий стул напротив, но про себя вздохнул с большим облегчением. Он не собирался всерьёз воспринимать сумасшедшие бредни галлюцинации, которая намеревалась, как и пять лет назад, пошатнуть его психику и душевное равновесие. Он не хотел дважды совершать одну и туже ошибку. Осторожно обходя забитые толпой народа столы и пытаясь не задеть никого по пути плечом, Эл нетвёрдыми шагами добрался до белой двери с золотистой табличкой и вошёл в мужской туалет для альф. Повернув ручку, он обессиленно прислонился пульсирующим затылком к деревянной двери и ненадолго прикрыл глаза. Восстанавливая дыхание, он наслаждался мимолётным уединением и абсолютной тишиной, внутри себя радуясь отсутствию раздражающих его чуткое обоняние запахов. Альфа не мог не признать, что уже исчерпал существующий лимит времени нахождения в общественных местах, который мог себе позволить в нынешнем нестабильном состоянии. Если бы он не успел вовремя среагировать и сгладить ситуацию, администрация кофейни прилюдно попросила бы его покинуть заведение, что привлекло бы к нему лишнее внимание разношерстной толпы. Вероятность того, что он будет запечатлён при такой неудобной сцене на камерах телефонов, была достаточно высока и одна минута промедления могла привести к настоящей катастрофе для его прикрытия. Выходя на улицу и время от времени контактируя с незнакомыми людьми, он повышал свои социальные навыки общения, которые изредка приносили пользу во взаимодействии со служащими полиции и во время полевых работ, в которых ему всё же приходилось по мере необходимости и личной заинтересованности участвовать, как это случилось со сдачей вступительных экзаменов и прохождения приветственной церемонии в университете Тодай. Сейчас Лоулайт был уверен, что нуждался в хорошо звукоизолируемой комнате, где мог бы привести свои мечущиеся мысли в порядок. Шумно выдохнув, он бдительно прошёлся глазами по помещению с пустыми кабинками на фоне стильно декорированных бледно-василькового оттенка стен и ультрасовременными круглыми лампами между высокими квадратной формы зеркалами над белыми встроенными в мраморную столешницу раковинами, на которой по краям стояли расписные вазы с живыми и небольшими красными розами. Сколько себя помнил, детектив всегда был начеку, где бы он ни находился. У него было полно врагов в криминальном мире, отслеживающих любые ниточки, которые могли быть связаны с ним или Ватари. Он не переставал напоминать себя на людях, что должен быть крайне осторожен и нигде не выделяться, чтобы точащие на него зуб мафиозные группировки и все те, кто вёл тёмный бизнес, не напали на его след и не вышли на него. Медленно отойдя от входной двери, Эл положил руки на холодный серый мрамор с крапинками и неподвижным, стеклянным взглядом посмотрел в зеркало, стараясь сосредоточиться и очистить сознание от лишней информации. Некоторое время молча изучая своего зеркального двойника со страшной усталостью на лице, который подавленно смотрел в одну точку и кривил губы в горькой, разочарованной улыбке, он задался вопросом о том, как человеческие страсти, которых он избегал столько лет, смогли сломить его сильнее, чем самые мучительные пытки, которые за всю историю знало человечество. По мере взросления альфа делал всё от себя возможное, чтобы не выпускать на волю чувства, потому что не хотел становиться заложником собственных эмоций, приносящих вред продуктивной детективной работе, для выполнения которой он должен был оставаться беспристрастным и неподкупным никакими благами. Даже столкнувшись лицом к лицу с человеком, который ненавидел его больше всего на свете, и чья смерть оставила на нём сильный отпечаток, он призывал себя подавлять печаль, злость, страх, терзающие его душу и днём, и ночью. Он с головой погружался в распутывание сложных дел по всему миру, в тайне страшась не справиться с непривычными чувствами и нахлынувшими эмоциями, от которых мог взорваться в любую минуту. Внезапно осознание обрушилось на него, подобно сходу снежной лавины. Удивлённо распахнув глаза и растерянно треся головой, Лоулайт крепче впился пальцами в мраморную столешницу и невидяще уставился в белоснежную раковину, не желая верить, что созданная его мозгом галлюцинация была права. Все эти годы внутренне боясь потерять жизненный ориентир и сбиться с поставленной в юности цели, он упустил из виду, что неотвратимо угасал, словно летящий к огню мотылёк, вместе с первым поколением будущих детективов, за которых нёс персональную ответственность и перед кем до сих пор был глубоко виноват. Используя и жертвуя во имя свершения справедливости людьми, преданных своему делу и видя в них лишь шахматные фигуры на игровой доске, он испытывал год за годом досаду от неоправдавшихся гипотез или провала очередного продуманного плана в ходе операции по поимке и задержанию преступников, по-детски обижаясь на недалёких оперативников, которые не всегда точно следовали его указаниям, и по-настоящему не понимая ценности человеческой жизни. Игнорируя шум в голове и застучавший колоколом в висках пульс, Эл устремил ошеломлённый взгляд в зеркало, с трудом стоя на ватных ногах. Всё это время он делал только то, что у него получалось лучше всего, наивно полагая, что это идёт на пользу обществу. В его планах не было тотального искоренения преступности, которого придерживался Кира, ведь он, как никто другой, знал, что бесцельно искоренять зло, которое рождается в человеческих сердцах. Может быть, в каком-то смысле он был идеалистом, как Ягами Лайт, но он трезво смотрел на мир и давно сбросил розовые очки. Сколько за время своей работы, отвечая на просьбы о помощи крупных детективных бюро и полицейских департаментов, он отправил на смерть людей, чтобы призвать мировых преступников к ответственности? Он сбился со счёта. Он настолько впал в ежедневную рутину, что совсем перестал замечать, как это стало чем-то обыденным для него, без чего невозможна его детективная деятельность. «Я не могу оплакать и искупить свои грехи. Я не верю в Бога, который позволяет людям умирать, как мухам. Я не могу очистить свою совесть, потому что недостоин искупления. Моё чувство вины не вернёт к жизни всех тех людей, которых я не уберёг от рук Киры. Они погибли не напрасно, но уже никогда не оживут. Я действительно разрушил их будущее, которое никогда не настанет. Я их уничтожил...ради мнимой победы» — с пронзительной невесёлой усмешкой размышлял Лоулайт, чувствуя себя совершенно разбитым и раздавленным. Перед мысленным взором Эл появилось воспоминание о том, как он сидел в полутёмной комнате, освещённой только мерцанием тихо гудящего компьютера, и просматривал дела осуждённых на казнь заключённых, которым собирался предложить выгодную сделку. Из всех возможных кандидатов согласился только один, которому было что терять. Очень скоро Линд Эл Тейлор стал новым дополнением в его воображаемом кладбище, как и двенадцать погибших по его непредусмотрительности агентов ФБР, и член созданной следственной группы. Как он умудрился оказаться в ситуации, которая перестала находиться под его контролем? Когда его уверенность в себе начала пропадать? Был ли в его жизни хоть какой-то смысл?.. «Кира не даст мне умереть лёгкой и безболезненной смертью. Он будет наслаждаться моими предсмертными судорогами и мучительными минутами агонии. Он будет чествовать свою победу, стоя над моим хладным телом и упиваясь мгновением триумфа. Я не удивлюсь, если он придёт на мои похороны и даже пустит слезу» — с иронией подумал Лоулайт, но стоило мрачному, слегка истерическому смеху тронуть уголки рта, он прикрыл дрожащие губы, из которых против воли вырвался раскатистый, каркающий смех, прорезающий полную тишину. Едва сдерживая нездоровый смех, сотрясший высохшее горло, Эл с согнутой мелко дрожащей спиной вцепился рукой в край твёрдой столешницы и попытался удержать равновесие, когда голова начала сильно кружиться и перед глазами всё стало подозрительно расплываться. Протирая пальцами глаза, он на ощупь отыскал и повернул металлический вентиль, чтобы подставить гудящую голову под льющуюся из-под крана холодную воду, которая хорошо освежала кожу и прогоняла ненужные, тревожные мысли прочь. Слушая шум текущей воды и вдыхая носом насыщенный аромат красных роз, он какое-то время держал глаза закрытыми и прилагал усилия для успокоения громкого, бешеного сердцебиения, от которого стало закладывать уши. Он не чувствовал себя так ужасно даже в те дни, когда ему приходило в голову заняться бегом, чтобы не вести сидячий образ жизни и заодно держать себя в спортивной форме. Почувствовав вибрацию в кармане выцветших джинсов, Лоулайт запустил руку в мокрые волосы, выжимая из спутанных, прилипших к лицу чёрных прядей капли воды и вытирая их белыми бумажными салфетками, чтобы хоть немного высушить и не испачкать одежду. Сотовый телефон продолжал настойчиво и тихо дребезжать сквозь плотную ткань, уведомляя о входящем вызове. Чуть слышно вздохнув и скомкав в руке использованные салфетки, детектив вытащил мобильный телефон, на дисплее которого высветился знакомый номер и фотография. Отрешённо смотря на него, он внутри себя надеялся, что тот перестанет вибрировать и ему не придётся брать трубку. Он не хотел разговаривать с младшим Ягами, перевернувшим его жизнь вверх дном. Альфа-сущность при мысли о кареглазом омеге побито подняла морду и принялась жалостливо скулить, как побитая собака, которой, к слову, он себя ощущал с самого утра. Тряхнув головой и сжав губы, он принял входящий звонок и поднёс мобильное устройство к уху. — Рюдзаки... — робко и неуверенно прозвучал голос Лайта на другом конце провода, который судорожно дышал и явно нервничал, — прости, что я тебя отвлекаю, но мне нужно тебе кое-что сказать. Тебе удобно говорить? — Я занят, но думаю, что смогу уделить Ягами-куну несколько минут. В чём дело? — сухо спросил Эл, охваченный непонятной тревогой, которая с каждой секундой только нарастала по мере того, как юный гений сохранял странное молчание. — Мне звонила Миса. Она сказала, что моя семья начала сильно волноваться из-за того, что я так долго болею. Мама знает, что у меня стойкий к простуде иммунитет, но перед отъездом я смог её убедить, что это ты случайно меня заразил и теперь мы оба простужены. Это было первым, что пришло мне в голову, — с виноватой интонацией произнёс Лайт, пока он внимательно прислушивался к шуму на заднем фоне. — Ватари-сан говорил, что через пару дней мы уедем, но Миса сообщила, что отец собирается завтра с утра прийти в штаб и проведать нас. Я уверен, мама через него хочет передать один из своих лечебных бульонов. Будет подозрительно, если он никого из нас не обнаружит. Вообщем...я улетаю ближайшим рейсом, чтобы быть в штаб-квартире до того, как туда заявится отец. Я уже поговорил с Ватари-саном. Он согласился со мной. Я пытался до тебя дозвониться, чтобы ты узнал первым и был в курсе... — сосредоточенно слушая подозреваемого, он упустил момент, когда в их беседе повисла длинная и неловкая пауза, прерываемая лишь тяжёлым дыханием звонящего, который, судя по звуку закрываемой молнии, в спешке упаковывал вещи. — Это всё, что Ягами-кун хочет мне сказать? — первым нарушив затянувшееся неприятное молчание и до боли вонзив ногти в мягкую кожу ладони, с упавшим сердцем напряжённо вопросил в трубку Лоулайт, разрываясь на части от овладевшей им жгучей злости и мучительной горечи, которые спустя мгновение затмили собой смертельная усталость и полная опустошённость. — Тогда мне нечего добавить, если Ягами-кун всё для себя уже решил, — пустым голосом подытожил он и, не дожидаясь ответа, резко прервал разговор и отключил сотовый телефон. — Мы любим тех, кто нас не любит, и губим тех, кто в нас влюблён, — неожиданно услышал он позади себя мёртвый шёпот, который разрушил повисшую невыносимо тяжкую и гнетущую тишину. Вздрогнув всем телом, Эл с расширившимися от лёгкого испуга и удивления глазами впился взглядом в висящее перед ним зеркало, в котором увидел стоящего за своей спиной худощавого юношу в кремовой рубашке и тёмных брюках. У него было невыразительное, болезненно-бледное лицо, обрамлённое прямыми светлыми волосами и глубоко посаженными тусклыми небесно-голубыми глазами, которые навсегда врезались ему в память при первой встрече. Не находя в себе сил пошевелиться, детектив пристально и неверяще смотрел на фантом многообещающего выпускника приюта Вамми, который вот уже больше пяти лет покоился на кладбище в Винчестере. Хрипло дыша, он не сразу обратил внимание, что его стало трясти крупной дрожью. Из вспотевших ладоней выскользнул мобильный телефон и с грохотом упал куда-то на пол. Он не мог найти в себе силы проронить ни слова и впал в некое оцепенение, содрогаясь от волны панического ужаса и начиная сомневаться в реальности происходящего. — Кира думает, что он был рождён со спасительной миссией, чтобы стать Богом, карающим грешников. Ты публично и во всеуслышание объявляешь, что поймаешь Киру и больше не позволишь ему чинить зло, но так ли это на самом деле? Ты построил свою дружбу с подозреваемым на лжи, ты намеренно сблизился с ним, чтобы выпытать правду и доказать его виновность, ты проявил чувства, которые должны быть похоронены глубоко внутри тебя. Почему тогда задета твоя гордость? Почему ты чувствуешь бессилие и опустошение? Потому, что именно этот надменный мальчишка, ненавидящий быть омегой, завладел твоим вниманием, проник тебе под кожу и отравил своим ядом. Ты не любишь самого себя и всё время пытаешься отгородиться от всего, что причиняет тебе боль. Почему бы тебе не покончить со всем этим раз и навсегда, как это сделал я, L? — он с колотящимся в груди сердцем следил за движением синих губ А, безразлично взирающего на него безжизненными глазами, под которыми залегли большие тёмные тени. Сбросив с себя оцепенение, Лоулайт почувствовал сильную боль, тисками сдавливающую голову и заставившую его схватиться руками за влажные и похожие на сосульки волосы, с которых всё ещё капала на кафель вода. Глухо простонав, альфа, не глядя, сделал несколько шагов назад, пройдя сквозь зрительную иллюзию и ощущая, что его вдруг бросило в пот. Борясь с оглушительным стуком в сжимающихся болью висках, он с трудом держался на ногах, слегка покачиваясь из стороны в сторону от поднимающегося изнутри неясного жара. Делая глубокий вдох в попытке унять дрожь, он не знал, как избавиться от нарастающего в ушах протяжного и мерзкого колокольного звона, от которого перед глазами внезапно всё померкло.

***

— Я мог бы уйти так далеко и забыть обо всём. Я начал задыхаться, забыл, что я ещё дышу. Проглотил всю боль. Я думал, что не нуждаюсь в ней, что она мне вообще не нужна. Когда я смотрю, как заживают раны, я знаю, моё сердце продолжает биться, — сквозь непроницаемую мглу до его сознания медленно пробивались звуки внешнего мира, состоящие из обрывков фраз и суматошного гула чьих-то взволнованных голосов, от которых начала сильно трещать голова. — Можно с уверенностью сказать, что ничто не вечно. Эта ночь не исчезнет завтра, мы будем двигаться дальше! Двигаться через шторм, пока не увидим, кем мы стали. Даже когда нет дороги, по которой можно следовать, мы будем двигаться дальше! Может, незачем идти далеко лишь для того, чтобы оставить неприятности позади. Я вижу, как восходит солнце, я знаю, в это стоит верить. Не сошёл с ума, не потерял способность чувствовать — она всегда была со мной. Это придаёт мне сил, и я знаю, что моё сердце продолжает биться, — ощущая сильное похлопывание по щекам, он открыл неподъёмные веки и тут же зажмурился от яркого света, бьющего прямо в глаза. — Рюдзаки, ты меня слышишь? — донёсся до его ушей вопрос, который был задан очень знакомым и обеспокоенным голосом. — Рюдзаки, не закрывай глаза. Посмотри на меня! — поморщившись от требования, произнесённого слишком громким и тревожным голосом младшего Ягами, который вновь принялся слабо бить ладонями по его щекам и щекотать обонятельные рецепторы цветочно-ягодным ароматом, к которому был примешан тяжёлый и острый запах страха. — Если Ягами-кун не прекратит меня бить, я его ударю, — тихо застонав, совершенно серьёзно предупредил Эл и через секунду почувствовал, что его бедные пылающие щёки оставили в покое. — Какого чёрта Ягами-кун вообще тут делает? Разве он не должен сейчас быть на полпути в аэропорт? — открыв глаза и пару раз моргнув, чтобы привыкнуть к светлой обстановке комнаты с кирпичными стенами, стильно отделанных дизайнерской штукатуркой лавандового оттенка и круглыми лампами, с крайним недоумением спросил он чуть хрипловатым голосом, чувствуя по пробуждению лёгкое головокружение. — Так и было, пока мне не позвонили с твоего телефона и не сказали, что ты опять лежишь без сознания на полу, попросив приехать! Скажи спасибо, что они не позвонили в скорую помощь и тебя не отвезли в больницу! У тебя был сильный жар и ты снова бредил, целый час не приходя в себя и ни на что не реагируя! Я с трудом по приезду сбил температуру! Я говорил тебе остаться дома и никуда не ехать в такую погоду, но ты же никого не слушаешь! Ты всё делаешь по-своему! — выжимая слегка трясущимися руками полотенце над глубокой чашей, стоящей на овальном столе рядом с вазой с тремя розами, и кладя ему на тёплый лоб, рассерженно прорычал Лайт, от которого явственно исходил запах раздражения и гнева. — Я был бы признателен, если бы Ягами-кун сбавил тон. Мои барабанные перепонки готовы лопнуть, — с кислой миной попросил Лоулайт, одной рукой прикрывая ухо, а другой придерживая сползающее с потного лба мокрое полотенце, которое приятно охлаждало разгорячённую кожу. — Я благодарен Ягами-куну за помощь, но со мной всё в порядке. Если он не хочет опоздать на свой рейс, ему нужно поторопиться и взять такси до... — на мгновение прикрыв глаза и скорчив гримасу от ещё немного стучащей боли в висках, не успел договорить он, как вдруг его лицо обожгла тихая, но тяжёлая пощёчина. — Мы царапались, цеплялись, наши сердца бились напрасно. Мы подпрыгивали, нас не интересовало зачем. Из-за этих поцелуев я во власти твоих чар. Это любовь, которая неподвластна отрицанию, — отстранённо слушая тягучую мелодию, звучащую откуда-то сверху, он положил руку на горящую от неожиданной пощёчины щёку и ошеломлённо уставился на сидящего на краю длинного бирюзового дивана кареглазого омегу с влажными каштановыми прядями, с кончиков которых на чёрное и распахнутое элегантное пальто падали капли воды и стекали по гладкой шее за расстёгнутый ворот бежевой рубашки, — не смей утверждать, что я сбежала. Моё влечение к тебе никогда не исчезнет. Не могу питаться ложью, бегу от такой жизни. Я была вращающейся сферой, разносящей дом. Наносила удары бесцельно из-за любви. Я мечтала только сломать твои стены. Ты мечтал уничтожить меня. — Не смей говорить, что с тобой всё нормально! Хватит с меня этого дерьма! — резко схватив его за белую водолазку и притянув к себе, яростно прошипел младший Ягами, почти вплотную приблизив искажённое злостью лицо к его лицу и прожигая негодующим взглядом суженных орехового цвета воспалённых глаз. — Ты можешь убеждать в этом себя, сколько твоей душе угодно, но только не меня! Я вижу, что ты не в порядке, Рюдзаки! Ты хоть понимаешь, как я за тебя волновался?! Ты меня так перепугал! Почему ты не говоришь мне, что с тобой происходит?! Я хочу тебе помочь, Рюдзаки! Я не знаю, как это сделать, если ты всё время лжёшь! — потеряв самообладание и мелко задрожав, признался срывающимся голосом юный гений и нервно всхлипнул, разжав пальцы и выпустив из стальной хватки мягкую ткань. — А сам Ягами-кун хоть раз в жизни сказал правду? — с недоверчивым и снисходительным выражением на лице бесстрастно задал Эл встречный вопрос, в наступившей полной тишине чувствуя сбитое и тёплое дыхание парня, уголки губ которого дёрнулись при этих словах. — Я вознесла тебя над землёй, а теперь тебе незачем возвращаться с небес. Прошло время, ты дал мне согреть. А теперь мы — пепел на земле. Да, я закрывала глаза и наносила удары. Я была вихрем, была падением, а ты хотел только сломать меня. У меня не было и мыслей о войне. Я мечтала, чтобы ты открылся мне. Мне не стоило использовать силу. Наверное, стоило просто тебе сдаться, — почувствовав холод на коленях от упавшего с головы компресса, он прислушивался к гулкому стуку сердца в висках и пристально наблюдал с мрачным видом, за тем, как подозреваемый закусывает губы и безмолвно отворачивается от него, чтобы скрыть появившиеся на глазах слёзы, которые были им стремительно стёрты тонкими пальцами. — У нас в аптечке нет ибупрофена, но есть жаропонижающее средство, — разрушив некомфортную и и угнетающую тишину, со стороны лестницы послышался тихий голос девушки с чёрной копной волос, держащей в руке бутылку воды и серебристую упаковку таблеток. — Может, всё-таки нужно вызвать карету скорой помощи? — окинув его на миг изучающим взглядом и нахмурившись, вежливо обратилась зеленоглазая бета к японцу, который поспешно встал с дивана и категорично покачал головой. — Не надо. Он боится больниц. Спасибо вам за помощь и простите за принесённые неудобства, — с натянутой улыбкой любезно извинился Лайт, не встречаясь с ним взглядом. — Подскажите, где здесь туалет? — приблизившись к работнице кафе, положившей лекарство и воду на стол, надтреснутым голосом поинтересовался омега, стремительно вытирая тыльной стороной ладони несколько бегущих по щекам слезинок. — Как подниметесь по лестнице, прямо и налево, — показав рукой, негромко ответила Виктория, чьё имя он сумел разглядеть на фирменном бейджике. — Вы здорово нас напугали. Хорошо, что мы нашли ваш телефон и сперва связались с вашим омегой. Вам правда становится плохо в больницах? — сев на розовый стул с высокими золотистыми ножками, смущённо спросила темноволосая бета, изогнув накрашенные лилового цвета помадой губы в сочувственной улыбке. — Вы ошиблись. Мы с ним не встречаемся, — прохладным тоном отрезал Лоулайт, спустив на пол ноги и положив в сторону мягкое полотенце. — Я прошу прощения за доставленные проблемы. Мне вдруг стало плохо, и я не помню, как отключился, — сипловато оправдался он и прикрыл рот рукой, когда из горла вдруг вырвался сухой кашель. — Думаю, вы подхватили простуду и от этого упали в обморок. Я бы советовала вам выпить побольше воды и эти таблетки. Обычная простуда не смертельна и от неё ещё никто не умирал. Я сделаю вам чашечку зелёного чая с лимоном и мятой за счёт заведения, — поднявшись и наградив его подбадривающей полуулыбкой, успокоила Виктория, достав блокнот и сделав несколько записей. — Это не моё дело, но омега, который приехал сюда, очень беспокоился за вас. Я не первый день тут работаю. У нас было много разных посетителей. Омеги бывают чересчур эмоциональными и их поведение не всегда поддаётся логике. Как правило, они склонны создавать панику на ровном месте, а мне хотелось бы сегодня благополучно закончить свою смену, — с многозначительной интонацией протянула зеленоглазая бета, заправив за ухо мешающийся волос и закрыв исписанный заказами блокнот. — Я вас понимаю, — едва заметно кивнув, сдержанно поддержал Эл и вытащил из жёсткой упаковки несколько маленьких таблеток, которые закинул в рот и запил минеральной водой, почти наполовину на одном дыхании осушив бутылку. — Не утруждайтесь приготовлением чая. Я чувствую себя намного лучше. Мне уже пора идти, — окинув взглядом помещение и увидев лежащие поверх аккуратно сложенного пальто на розовом кресле мобильный телефон и зонт, легко солгал он и мучительно выдавил из себя учтивую улыбку. «Это снова произошло со мной. Дважды за день я сумел потерять сознание. По заключению последнего психотерапевта я психически здоров! Мне просто нужно выпить прописанные в прошлый раз нейролептики. Я уверен, что тогда мне станет легче. Я не могу устранить причинный фактор, спровоцировавший галлюцинации, но я должен хотя бы попробовать купировать их психотропными препаратами. Мне придётся это сделать в ущерб работе, снизив уровень моей продуктивности в последующие дни» — вспоминая приступы головной боли, лихорадочно размышлял Лоулайт, накидывая на плечи двубортное тёмное пальто и входя через сотовый телефон в интернет, чтобы посмотреть время вылета ближайшего самолёта до Токио. Вдумчиво изучая расписание вылетов самолётов, Эл отыскал нужный рейс в аэропорту Хитроу и, сверившись с временем на экране мобильного телефона, досадно хмыкнул и поспешил к ведущей вверх лестнице, по широким ступеням которой забрался быстрее, чем работница кофейни, провожающая его удаляющуюся спину удивлённым взглядом. Поднявшись на первый этаж людного кафе, в котором народа только прибавилось за время его отсутствия, детектив по памяти двинулся в самый конец большого зала, где находились туалетные комнаты. В нерешительности остановившись перед дверью уборной для противоположного пола и искоса посмотрев по сторонам, чтобы лишний раз убедиться, что на него никто из посетителей не обращает внимания, он невольно сглотнул и, решительно повернув круглую ручку, вошёл внутрь и плотно закрыл за собой дверь. Обведя ищущим взглядом освещённое изящными современными лампами помещение, на пурпурного оттенка стенах которого висели крупные зеркала в толстых рамах над рядами кипельно-белых раковин, напротив которых стояли две омеги, красящие губы, Лоулайт немного в смущении потупил взор и тихо двинулся вдоль одинаковых белых кабинок, из которых заперта на защёлку была только одна. Остановившись около закрытой пластмассовой кабинки, из которой сильнее всего до его носа доносился цветочный аромат с нотками голубой розы и сладкой ванили, альфа отрешённо опустил голову и, бросив недолгий взгляд на дисплей сотового телефона, засунул руку в карман пальто и стал дожидаться момента, когда туалет покинут все посторонние, чтобы он мог без лишних ушей поговорить с подозреваемым, который всеми силами подавлял тихие всхлипы. — Я знаю, что Ягами-кун здесь. Я всего лишь хотел ему напомнить, что до вылета самолёта в Токио осталось чуть больше часа и Ягами-куну следует поторопиться, если он не собирается опоздать на свой рейс, — монотонно проговорил Эл, переминаясь с ноги на ногу и кидая напряжённые взгляды на входную дверь, за которой скрылись беседующие друг с другом омеги, поправляющие на плечах небольшие модные сумочки. «Ягами-кун слышит меня или делает вид, что меня тут нет? Он не хочет со мной разговаривать? Он злится на меня за то, что я сказал? Разве он не понимает, как мне тяжело и больно находиться рядом с ним? Почему Ягами-кун приехал, узнав, что мне стало плохо? Он хотел увидеть, как моё сердце при виде него обливается кровью и рвётся на куски? Или это новый способ Киры-куна вернуть моё доверие к нему? Я так запутался...» — впадая в чёрную меланхолию, неспешно и огорчённо думал Лоулайт, пробуя вернуть свои мысли в прежнее русло. — Если Ягами-кун переживает за мою реакцию на его отбытие в Японию, могу заверить, что полностью осознаю важность присутствия Ягами-куна в штаб-квартире. Я хотел скрыть от следственной группы свой отъезд, и мне очень бы хотелось, чтобы так оно и оставалось. Если Ягами-сан никого не найдёт в штабе, у него возникнет много нежелательных вопросов. В конце концов, этот обман и в моих интересах, — ощущая давящую боль в горле и навалившуюся на него слабость, низким голосом рассудил Эл, стараясь часто не вдыхать витающий в воздухе манящий и головокружительный аромат вишни и клубники, который не потерял своей насыщенности и уникальности даже после эструса омеги. — Я никуда не поеду! Я не оставлю тебя одного в таком состоянии, Рюдзаки! Я перезвоню Мисе и попрошу её прикрыть нас, пока мы все вместе не приедем. Я с ума сойду от беспокойства, пока буду лететь домой, — упёрто и растроенно ответил Лайт сквозь приглушённые всхлипы, повторяющиеся каждые полминуты. — В моих мыслях не было заставлять Ягами-куна чувствовать себя виноватым за то, что сегодня случилось. Ему не о чем тревожиться. Я уже взрослый человек и смогу о себе позаботиться. Ягами-кун должен понимать, к каким последствиям может привести его отсутствие в штаб-квартире. Зная Ягами-сана, могу предположить, что он не ограничится домашним арестом. К тому же, мне не хотелось бы портить с ним отношения, — раздражённо проведя рукой по высохшим и торчащим в разные стороны волосам, хмуро оспорил Лоулайт, направив колючий взгляд на запертую дверь туалетной кабинки. — Я уверен, что ты сейчас меня сильно ненавидишь, но почему ты так говоришь, Рюдзаки?! Я знаю, ты желаешь, чтобы я отправился прямиком в Ад, но, неужели, тебе так сложно принять мою помощь? Когда я говорил о том, чтобы мы расстались, я не имел ввиду, что мы за один день станем друг другу чужими людьми! У нас не может быть ни дружеских, ни деловых отношений, но это не перечёркивает целый год нашего знакомства! Я смирился, что ты до сих пор меня подозреваешь, и мне понятна твоя позиция. Твоя жизнь находится в опасности. Ты просто делаешь свою работу. Я давно простил тебя за то, что ты убедил отца направить на меня и Мису пистолет для нашего же блага, что ты врал мне со дня нашей встречи. Я эгоистично наслаждался нашими разговорами и даже драками, больше не чувствуя себя одиноким. Я не могу осмыслить, как всё к этому пришло?..Должно быть, это я виноват, что моя истинная сущность пробудилась. Природу нельзя обмануть и у тебя не было выбора. Если бы со мной этого не произошло, ты бы не полюбил меня, Рюдзаки. Пожалуйста, прости меня... — прислушиваясь, чтобы разобрать съедаемые слова, и слыша невнятные всхлипывания напарника по делу, он буквально чувствовал, как тот весь дрожит, но не мог найти в себе смелости остановить глухие и еле сдерживаемые рыдания. «Ягами-кун правда думает, что я ненавижу его? Он винит себя в том, что стал омегой? Он всерьёз считает, что я пошёл на поводу инстинктов? Мысли этого глупого мальчишки мне не суждено никогда постичь» — шокировано округлив глаза, в неверии раздумывал Лоулайт и, чтобы не потерять равновесие от новой волны жара, вцепился рукой в изогнутую деревянную ручку зонта. — За что, по мнению Ягами-куна, я полюбил его? Не скрою, мне импонирует, что он понимает, о чём я думаю, в отличии от других. Ягами-кун также не лишён привлекательной внешности, которая имеет для меня второстепенное значение. Признаюсь честно, я сам не знаю, когда точно поймал себя на мысли, что постоянно смотрю на Ягами-куна и делаю всё возможное, чтобы побыть с ним наедине чуть дольше. Это стало происходить со мной ещё задолго до той ночи, когда Ягами-кун попал в больницу. Я мало смыслю в любви, и мне пришлось пройти долгий путь к принятию своих чувств к Ягами-куну, — сморщившись от жуткого першения в горле, хрипучим голосом сказал Эл, чувствуя некоторую неловкость, — мне хочется быть рядом с Ягами-куном и поддерживать его во всём. Моя альфа-сущность хочет сделать его только своим, потому что он всегда в моих мыслях и в моём сердце. Когда речь заходит о Ягами-куне, всё остальное перестаёт для меня иметь значение. Я не верю в истинные пары, но при других обстоятельствах я был бы счастлив прожить остаток своей жизни вместе с Ягами-куном. Если бы я решился вступить с кем-то в серьёзные и долговременные отношения, то только с Ягами-куном. Ни один другой омега или бета больше не привлекут моё внимание. Ягами-кун должен понимать, что он совершенно не виноват в том, что я люблю его, и не обязан отвечать мне взаимностью после всего случившегося с ним. — Готов ли ты двигаться вперёд, когда все прочие уже отступят? Свой дом хранить...даже если вдруг придётся заплатить большую цену? Если звёзды вдруг...предрекут тебе несчастья, как же ты тогда поступишь? Я проблемы все...решу, — резко обернувшись к открывшейся двери, в которую вошли три громко разговаривающих омег и несколько смотрящих в телефоны бет из зала, с которого до его слуха доходила следующая музыкальная композиция, он крепче сжал в руке зонт и вытер ладонью выступившие на лбу капли пота. — Я не буду проверять камеры видеонаблюдения в залах ожидания аэропортов, но настоятельно прошу Ягами-куна позвонить или отправить мне сообщение, что он благополучно долетел. В скором времени мы с Ватари тоже вернёмся. Я буду ждать Ягами-куна на выходе пять минут, по истечении которых я уйду, — безапелляционно и отстранённо произнёс Лоулайт и, не оборачиваясь назад, быстрым шагом достиг двери, которую несдержанно толкнул, и молча покинул уборную. Пулей вылетев в шумное помещение кофейни, в котором был хорошо слышен из колонок радиоприёмника ровный тембр популярного певца, Эл глубоко вздохнул и призвал себя сохранять спокойствие, чтобы избежать попадания в скверную ситуацию, в которой он снова выглядел бы полным идиотом. В последнее время он совершал много необдуманных и весьма безрассудных поступков, не все из которых заканчивались лично для него благополучно. Схватив с пустого стола, за который ещё не успели сесть прибывающие посетители салфетки, детектив тщательно протёр ими потный лоб и, сильно скомкав, ловко выбросил в ближайшее мусорное ведро. Внезапно услышав жалобное и нетерпеливое урчание своего пустого желудка, он слегка прикусил нижнюю губу и понадеялся, что никто в кафе не слышал этого глухого, но достаточно громкого звука. Став в самый конец очереди, выстроившейся до прилавка с кассой, он скользящим взглядом обвёл высокие открытые полки с розовыми чашками, узкими вазами с маленькими букетами роз и бумажными стаканчиками, не заметив, как оказался лицом к лицу с дежурно улыбающимся кассиром, вопросительно смотрящим на него в ожидании заказа. — Пожалуйста, заверните с собой пять шоколадных маффинов и столько же с яблоком и черникой, — задумчиво прикусив ноготь большого пальца и внимательно изучив лежащую на стеклянной витрине разнообразную и потрясающе пахнущую выпечку, с твёрдой уверенностью в своём нелёгком выборе заявил Лоулайт кассиру, игнорируя притягивающие к себе взгляд клубничные и вишнёвые кексы, которые своим аппетитным видом пытались поколебать его несгибаемую волю. — У счастья есть цена...брось свои проблемы во вчера...думай, что готовит новый день. Ты теперь охотник, а не зверь...Стоя рядом с бездной, смотришь вверх, ведь...ты для побед рождён! Глаза горят огнём! Сковало сердце льдом. Никем не побеждён. Судьбой не побеждён! — расплатившись за сладости, он нетерпеливо постукивал пальцами по гладкой столешнице в ожидании своего заказа и юного гения, у которого в запасе было ещё две минуты до того, как он без чувства стыда ворвётся в туалет и насильно вынесет оттуда на плече неразумного омегу. — Ваш заказ готов, — с улыбкой и дружелюбным голосом обратился к нему кассир, протягивая прямо в руки два розовых пакета с логотипом кофейни, — мы будем рады вас видеть. Приходите к нам ещё! — Поможет ли...кто-нибудь найти в лесу дремучем мне тропинку к свету? Как же мне быть? Вижу сквозь стекло ошибки прошлого, но не ответы. Мы все птицы...крылья не имея, ничего вокруг себя не видим, не зная правды всей, — оторвавшись от бездумного рассматривания тёмных грозовых туч, которые плотно заволокли осеннее небо, рассекающее лилово-фиолетовыми зигзагами молний, он вспомнил время вылета самолёта, который, к его огромному удивлению, не был отменён или задержан, не взирая на нелётную погоду, — я тихонько гасну, угасаю...но я клялся, что никогда не сдамся. Пусть я знаю, что мой конец — он близок...Я не сдамся...я буду драться! — Большое спасибо, — размеренным тоном поблагодарил Эл и, едва успев зажать рот рукой и повернуть голову в сторону, сотрясся всем телом от очередного приступа кашля, от которого тут же стали слезиться глаза. — Кто этот шикарный человек, с которым я пересёкся? Если бы я мог передать вам свои мысли. Миллион долларов плачу за вашу печаль. А теперь вам платить по счетам. Я знаю много ваших маленьких секретов. Расскажи мне! Я же никому не скажу. Ты правда хочешь узнать моё имя?! Лучше подумай дважды, потому что у зла есть на всё своя цена, — стоя возле длинной витрины с идеально ровно разрезанными кусочками изысканных фруктовых тортов и проходясь блуждающим взглядом по незнакомым лицам посетителей стильного кафе, в котором зажглось больше декорированных розами ламп, он с лёгкостью от непривычного безделья их читал, словно открытую книгу, и уже знал суть всех разговоров за битком забитыми столиками, прекрасно видя шевелящиеся губы каждого и следя за их движением. «Зачем я наговорил Ягами-куну столько смущающих вещей? Теперь он точно не будет со мной разговаривать. Мне нужно было промолчать и сделать вид, что меня абсолютно не волнуют его слова, но я снова всё испортил...» — не переставая корить себя за собственную глупость, мысленно сокрушался Лоулайт и вздрогнул, почувствовав лёгкий озноб. — Я начинаю задумываться. А реальна ли эта жизнь? Выбрось свечу, выключи свет. А мораль заставляет вас чувствовать, что вы лучше, чем сейчас. У меня совсем неприятная репутация, но я не чувствую каких-то волнений. Ведь у зла есть на всё своя цена, — случайно остановив взгляд на пересекающем полный зал парне, который разговаривал с кем-то по мобильному телефону, сохраняя нейтральное выражение лица и высматривая его в большой толпе народа опухшими бархатисто-карими глазами, он на секунду почувствовал, что мир вокруг него как будто бы остановился, как неделю назад в японской больнице, и предательское сердце забилось с невероятной скоростью. — Вот ты где, Рюдзаки, — спокойно промычал себе под нос младший Ягами, невозмутимо остановившись перед ним с зажатым в руке сотовым телефоном, — я не сразу тебя заметил. Удивительно, что ты выбрал такое людное место. — Здесь приятная обстановки и вкусная еда, — подавляя неуверенную дрожь в голосе, с наигранной скукой поспорил Эл и, первым выйдя из тёплой кофейни, с жадностью вдохнул прохладный, свежий воздух и скользнул поверхностным взглядом по летней террасе с серыми мраморными столиками, стоящими под розовым навесом с названием заведения. — Ягами-кун проверил все свои вещи? Он ничего не забыл в доме? — непринуждённо спросил он, слушая размеренный стук проливного дождя. — Я упаковал все свои вещи. Их было не так уж много, — держа руки в карманах тёмного пальто и с поджатыми губами наблюдая за подъезжающей к кафе машине с тонированными стёклами, безрадостно ответил Лайт, источая притягательный ягодно-цветочный запах, который настойчиво забивал его ноздри, не смотря на сырой воздух. — В аптечке на кухне я видел упаковку противовирусного лекарства незнакомой марки и жаропонижающие препараты. Пожалуйста, выпей их и не забывай, что твоему организму сейчас нужно больше жидкости. Я оставил на плите нетронутую кастрюлю с мисо-супом из тофу и грибов. Съешь его тоже, если появится аппетит, — подавленно глядя на подходящего к кофейни шофёра в водительской фуражке, работающего на него не первый год, с раскрытым в руке зонтом, с ноткой неприкрытой горечи проговорил кареглазый омега, — как только приземлюсь в Токийском аэропорту, я дам тебе знать. Я прослежу, чтобы до вашего с Ватари-саном приезда, следственная группа ничего не заподозрила и продолжала вести расследование. Береги себя, Рюдзаки. — Прощай, Ягами-кун, — тихо высказал мысль вслух Лоулайт, неподвижно стоя под большим навесом, о который с немыслимой силой ударялись тяжёлые капли дождя, и с грустью смотря вслед садящемуся в автомобиль японцу, который ёжился от порывов промозглого ветра. — Тень смерти, страданий и мук ада чувствуется особенно остро, и это приходит из ощущения, что ты покинут Богом...и в душе возникает ужасное предчувствие, что так будет всегда...Душа видит себя в самом центре разнообразнейших форм зла, среди жалкого несовершенства, опустошённой, жаждущей понимания и брошенной во тьму, — непроизвольно вздрогнув от того, что кто-то по-дружески положил руку на его плечо и выразительным шёпотом процитировал отрывок книги, он медленно посмотрел вбок и, глубоко в душе зная, кого увидит слева от себя, с вызовом заглянул в алые глаза Бёздея, на чьих посиневших губах блуждала язвительная ухмылка, — я убеждён в том, что человек, не вкусивший горечи отчаяния, ещё не познал значения жизни. Малыш Лоули, все отвернулись от тебя, но не переживай. С тобой остался один лишь я! Нам будет весело вдвоём, ведь у нас впереди вся ночь! «Чёрт бы тебя побрал, Бейонд Бёздей! Чтоб ты в гробу перевернулся!» — чертыхнувшись про себя, со злостью и раздражением пожелал Эл, неотрывно и с опаской смотря на ехидно улыбающуюся ему галлюцинацию мёртвого преемника, в горящих, словно угольки, багровых глазах которого плясали бесенята.