***
Повинуясь мнемонической команде своей госпожи, громадины из плоти и металла за её спиной усердно исторгали из себя овации в той мере, на которую были способны, - ревели, били по нагрудникам тесаками плашмя и потрясали в воздухе громадными ручищами, которых у каждой твари было предостаточно. Развалины одобрительно гудели из-под стальных масок, пытаясь соответствовать атмосфере и агонизаторами погоняли рабов, занимавших свои места для грядущей разгрузки награбленных богатств. Пророк плоти сама ещё много лет назад сделала эту традицию обязательной - устраивать праздник из каждого рейда её преданного и безмерно воинственного архонта, которому эта традиция очень понравилась. Это неплохо поддерживало моральный дух кабалитов и замечательно стимулировало верность этого измученного и озлобленного звереныша по имени Каррдар. Ненавидящий всю вселенную, видевший лишь злобу и коварство от самого рождения, знавший лишь боль и жестокость... Для него, пусть и иллюзорное ощущение того, что в этом мире есть место, где тебе будут рады независимо от того, с победою ты вернулся или с поражением, где тебя не достанет злоба всех архонтов Комморага, место, где ждут с распростертыми объятьями, было определяющим. И она с радостью, безвозмездно дарила ему это ощущение, зная, какой ответ оно вызовет в его душе и упивалась приобретенной властью. Ей достаточно было просто проявлять немного доброты и заботы, внимания и тепла и это существо из чистой ярости и затаённой боли превращалось в ручного зверька. Возможно, такой подход был нетипичен для темных эльдаров, ведь положительные эмоции были у них по меньшей мере не в чести. Более того, такой подход, весьма вероятно, не сработал бы ни на одного комморита... Кроме Каррдара. Его же темная душа была изувечена настолько, что обнажились самые глубины его животной природы, слишком слабо выраженные в прочих эльдарах. Вместо бесконечной алчности, сладострастия и изощренной жестокости, которой жаждали все тёмные, им скорее двигала свирепая жажда разрушать всё и вся, и простая, доисторическая потребность в точке опоры, том, что низшие расы называют "домом". И это давало ей огромную власть над архонтом. И, пусть лишь как побочный эффект, делало последнего по своему счастливым. И вот, его Яд подлетел к главному причалу. Кабалиты быстро пришвартовали его к тройке палов полимолекулярными линями так, чтобы корабль мог выдержать здешние буйные ветры и грозная темно-багровая фигура в тяжелом кабалитском доспехе и маске-вексаторе снизошла на берег, встав лицом к лицу с гомункулом. Маски-вексаторы были своеобразными психическими зеркалами из чужой кожи, заставляющими смотрящего видеть в этих масках лица близких и дороги сердцу людей. В бою это давало носителю этой маски драгоценные мгновения, на которые такая иллюзия дезориентировала противника. С улыбкой на лице Люмэниель обнаружила, что видит в маске грубое, изрезанное шрамами лицо самого архонта, уже отдавшего свою тёмносветовую винтовку телохранителю и отстегивающего остроконечный шлем. Крепкие руки заключили её тонкое тело в объятья и она со всей возможной для пророка плоти нежностью коснулась его щеки своими пальцами-лезвиями. Тонкие, не толще нескольких микрометров алые полосы появились на грубой землистой коже и вдоль порезов выступили росинки крови. Их лбы соприкоснулись и эльдарка увидела, как в глубине налитых кровью бесцветных, блеклых глаз угасает бешеное пламя ненависти. Аура насилия, гнева и злости, которой он пропитался за время рейда стремительно рассеивалась, когда девушка с жадностью впитывала в себя все его эмоции вместе с частичками его напитанной болью души. - Ах, мой архонт... Ты вернулся! - прошептала она, позволяя себе улыбнутся. Заскорузлый натюрморт из шрамов, заменявший Каррдару лицо, скривился в подобии улыбки, обнажая бритвенный палисад металлических клыков, которые она когда-то установила на месте "костяных". - Я всегда верила в тебя! - Люмениэль... - голос был грубым, слегка хриплым и тихим, будто слова давались архонту с трудом. - Я захватил для нас тысячи рабов и десятки тонн ресурсов! Супер-солдаты мон-кеев пытались защитить их, но я лично прикончил троих, а ещё двоих смог взять в плен! Они так долго выживают под пытками! Подари же мне свой поцелуй, ведь я делаю столь многое, чтобы быть достойным тебя! - О, Каррдар - она играючись провела пальцами по его губам, полосуя их новыми шрамами, которых архонт даже не заметил, полностью утонувший в её глазах. Ей даже не требовалось использовать на него гипноз, биохимию и нейрохирургию - архонт сам впал с такую сильную аддикцию, которая только крепла по мере того, как гомункул затягивала узду. - Ты заслужил не только поцелуй... У меня есть для тебя несколько подарков, мой храбрый воин! Но об этом после, сейчас ты должен огласить окончание похода и наградить своих воинов.***
Когда Люмениэль выскользнула из его объятий, стало снова холодно и ненависть сжалась вокруг горла. Он никогда не задумывался о том, почему ему так хорошо с ней и почему плохо без. Он вообще старался не задумываться ни о чём, кроме поддержания дисциплины в кабале и эффективности плана атаки. Остальное он принимал как должное и старался по максимуму воспользоваться теми удовольствиями, которые способна была воспринимать его изувеченная душа. Если леди-гомункул была главной, то так тому и быть. По большому счёту, единственным мерилом осмысленности любого решения, поступка и выбора для любого живого существа было собственное счастье. И он был согласен добиваться своего счастья, каким бы нерациональным и неправильным оно не казалось другим. Тем более, пока что у него хватало могущества и силы заткнуть каждого, кто попытался бы его осудить. С вечным выражением едва сдерживаемой злости на лице, он под руку с Люмениэль прошагал в мрачные своды Тронного Зала, залитого колдовским сиянием, едва различимым за круговоротом клубящейся тьмы. Вслед за ним рекой текли кабалиты и развалины, смешавшиеся в единой толпе, предвкушая большую пирушку и радостно галдя, а за ними вели самых свежих и здоровых рабов, которые должны были стать главным блюдом праздника. А ещё дальше, антигравитационные тележки, грузовые гротески, рабы и слуги несли, волокли, везли и тащили целую гору награбленного добра. Когда толпа заполнила зал, архонт плавно поднял руку и гул толпы моментально смолк, будто бы его проглотил мрак зала. Несколько долгих мгновений Каррдар разглядывал свое маленькое воинство почти в тысячу душ, как один глядящее на него с огнём безмолвной верности в глазах. Но мягко вонзившиеся в кожу ноготки-лезвия леди-гомункула заставили его поторопиться с речью. - Воины мои! Мои верные последователи! Сегодня славный день для нашего кабала! Вместе, мы смогли добыть столь важные для выживания ресурсы! Рабы, металлы, драгоценности, технологии и наложницы! Этого хватит на долгие месяцы и каждый из вас получит свою долю! Так ешьте же, потому что еды в достатке, пейте, потому что ещё нескоро опустеют наши погреба, празднуйте, потому что наша жизнь продолжается несмотря ни на что и никому не изменить этого факта! Приземистый кожистый раб протянул ему мешочек с захваченными в этом походе мелкими драгоценностями. Правитель загрёб целую пригоршню и широким взмахом бросил их в толпу. А потом ещё одну и ещё, пока мешочек не опустел. Кабалиты ловили подарки на лету и по залу разнеслись радостные возгласы, вздохи разочарования и предложения обменяться. Основной делёж добычи был ещё впереди - это была просто поощрительная затравка, ставшая традицией "Бесконечной Злобы". К тому же всё равно большая часть награбленного возвращалась в казну кабала, выменяная эльдарами на еду, стимуляторы, снаряжение и проигранная в азартные игры. - Ура! Слава властителю Каррдару! - закричала толпа и вслед за ней этот крик подхватил хор голосов, кричащих скорее от боли, чем от радости. Это оркестр пророков плоти заиграл на своих живых инструментах, изготовленных из изуродованных человеческих тел, находящихся на грани жизни и смерти, превращённых в уродливые каскады обнаженных нервов, на которых, словно на арфах играли развалины. Пока архонт говорил, в центр зала успели вывести толпу дрожащих от страха рабов и после третьего приветствия, кабалиты с криками набросились на них, обнажая ножи, агонизаторы и пыточные инструменты. Пир начался. Первые полсотни рабов были буквально разорваны на лохмотья, разрезаны на лоскуты и размазаны по тронному залу ради того, чтобы как можно скорее унять самый сильный духовный голод и вселить истинный ужас в выживших рабов. Темные эльдары купались в крови низших созданий, зубами рвали их внутренности, лакали из разорванных артерий. Дальше был черёд выжившим рабам принять мученичество, но Каррдар уже не видел этого, опустив взгляд на своего гомункула. - Пойдём в мои покои, Люмениэль, и проведём этот вечер только друг с другом.***
- Ты знаешь, мой архонт, что мы пойдём туда, куда я захочу. - рассмеялась Люмениэль, легко уворачиваясь от его попыток обнять себя. - Чт... - Молчи! - достаточно ей было положить палец на губы эльдара, как он тут же смолк. - И иди за мной. А наши воины пока пусть развлекают себя сами. Хотя она была бы не против согласиться, у них, как у правителей кабала были дела по-важнее утех и ласок. Увы, ей порой приходилось об этом напоминать Каррдару. Совсем недавно состоялся Совет Ковенов, на котором верховные гомункулы от каждого ковена решали судьбу Комморага, делились опытом и научными знаниями, вручали друг-другу дары и совершали друг на друга покушения. Однако, её прошение об участии было проигнорировано. Не просто отклонено, как все предыдущие разы, а проигнорировано, что, на самом деле говорило о многом. Сама она не была наследницей благородных домов, не застала времён восхождения Векта и так и не добилась формального статуса полноправной правительницы ковена, даже владея не много не мало целым кабалом и ковеном, слитыми воедино и целым собственным субцарством. Но по сути, она оставалась ренегатом среди гомункулов. За несколько тысячелетий пройдя по иерархии от развалины до тайного советника ковена "Чёрного схождения", она ощутила всю тесноту своего положения. Великие ковены были системой, питающейся теми, кто пытался в ней возвыситься. Вокруг всё новых и новых чинов бурлили страсти, толкающие эльдар выискивать любую слабость своих соперников, резать друг-друга десятками и сотнями, только чтобы вскочить на следующую ступень пищевой цепи, на которой всё повториться вновь, но с ещё более могущественными противниками. Конечно, она оставила, вероятно, один из самых кровавый следов в Чёрном схождении, убив буквально каждого своего учителя и оппонента, за что заслужила восхищение верховных чинов, которые помогли ей добраться до самых сокровенных технологий и знаний, но в конце концов она просто устала от вечной охоты на саму себя, постоянного предательства и заметания следов. Наука о живой и неживой материи влекла её пытливый разум куда сильнее, чем непрестанные потасовки за очередной красивый титул и она осознала контрпродуктивность нахождения в ковене. Тогда она просто ушла, на прощание обратив в склизкую жижу полсотни чинуш и обрушив целую секцию Лабиринта Схождения, что в целом было не таким уж редким явлением. Многие гомункулы уходили искать лучшей судьбы, повинуясь амбициям или страхом перед врагами в ковене, оставляя кровавые прощальные подарки и она была просто одной из многих. Да, за нею регулярно посылали ассассинов, наёмников и охотников, но скорее из тёмноэльдрской вежливости и предписаний этикета, нежели из-за жажды мести. Но теперь вдруг это. Проигнорированный запрос. Ни письма с вирусом хрустальной смерти и изощрёнными проклятьями в ответ, ни подарка-компенсации с пустотной бомбой внутри, ни утончённых насмешек Ракхарта, которыми он разливался, зная, что осведомители Люмениэль обязательно передадут её это. Ничего. И ни одной вести от осведомителей и тех, кого она считала своими союзниками в рядах гомункулов. - Вероятнее всего, мой архонт, нам объявили войну, - в слух подытожила Люмениэль.***
- Эй, Чирут! А ну отдай! - кричала девушка, пытаясь вырвать что-то из рук другой. - Нет, я первая их увидела! - не сдавалась другая. Обе были одеты в лёгкие доспехи кабала и пытались перерезать друг другу глотки лезвиями на предплечьях и локтях. - А я первая их захотела! И не пытайся со мной драться! Ты помнишь, чем это заканчивается! - игривая потасовка перекочевала в горизонтальную плоскость и девушки покатились по полу, устланному останками рабов. - Конечно помню! Одна из нас порежется, другая слижет её кровь, потом мы поцелуемся, стащим друг с друга доспехи и... - Поймала! - радостно воскликнула вторая девушка, крепко придавив к полу руки своей подруги, безуспешно пытавшейся вырваться из цепкой хватки. - А теперь отдавай серёжки! - Хорошо, Гвэйлин. Но только если ты станешь моей рабыней до конца недели! - с алчным огнём в глазах ответила Чирут. Подчинять себе друг-друга было их самым горячим увлечением. - По моему ты не в том положении, чтобы ставить мне условия! Я сдеру с тебя кожу и зашью ею каждую дырку в твоём теле, ты, маленькая, непослушная... Соблазнительная... - Их губы почти соприкоснулись, как вдруг Чирут ловко опрокинула свою подругу и сама вскочила сверху и приставила клинок к горлу. - И кто теперь сверху, а? Ты будешь моей столько, сколько я захочу, понятно? - Только убери этот ножик или я превращу тебя в кровоточащий кусок мяса! Вырву твои глаза, задушу твоими же кишками, проклятая ведьма! - зарычала та, уперев под рёбра подруги свой любимый осколочный пистолет. В ответ та взялась за шипастый корпус пистолета, поднесла его к губам и провела языком по украшенному лезвиями стволу, а после позволила капле крови упасть на лицо подруги. Та оттолкнула нож у горла и притянула девушку и заключила в объятья: - Оставь серьги себе. Золото с рубинами отлично подойдёт к твоей страсти и ненасытности. - Это ты делаешь меня такой, Гвейлин, и я не могу думать ни о чём, кроме жажды подчинить тебя, владеть тобой... - И поэтому мне всегда так легко быть главной в постели? - Эй, я тебе сейчас покажу, кто тут главный! - пальцы Чирут обвились вокруг горла девушки и сжали так, чтобы та ощутила нехватку воздуха, но не задохнулась. - Да, тешь себя этой мыслью - прохрипела та сквозь смех. - Как только мои пальцы окажутся внутри тебя ты вновь станешь моей послушной девочкой! Две пощёчины, а после третья со всего размаху, снова попытка схватиться за нож, закончившаяся обезоруживанием, шутливая борьба, ещё несколько порезов и царапин и Чирут снова целует свою подругу: - Поскорее бы... - Давай выменяем себе какую-нибудь смазливую рабыню, распотрошим её хорошенько, а потом обколемся "Экстатиком" и забудем обо всём на свете? - Идёт! Только я сама выберу нам игрушку! - обе девушки поднялись с пола, поправляя растрепавшиеся и испачкавшиеся волосы. - А то вберешь какую-нибудь уродину, как в прошлый раз... - В прошлый раз я решила побыть с тобой наедине. - Я имела ввиду... Ах ты, ведьма! Я с тебя сейчас скальп сниму, я затолкаю твоё сердце тебе в... - звук хлёсткой пощёчины заглушил её слова и между девушками снова завязалась драка. В конце концов Гвейлин скрутила подругу и, наклонив к самой земле принялась шлёпать по ягодицам, приговаривая: - Да, я и правда ведьма! И ты знаешь, что я выросла в ведьмовском культе и благодаря обучению там я сильнее, быстрее и ловче тебя, но всё равно лезешь драться. И вдруг она замерла, а глаза её округлились от удивления. Взгляд будто магнитом приковался к украшенной шкатулке, которую безуспешно пытался ножом вскрыть молодой кабалит, присев на рёберную клетку убитого раба. Чирут освободилась от ослабевшего захвата и тоже уставилась на шкатулку, не понимая, почему не может оторвать от неё взгляд. - Эй, мелкий, что это у тебя? - спросила Гвейлин. - Это трофей! Я его добыл, когда все делили награбленное! - с вызовом и презрением бросил он. Молодые эльдары всегда говорили с вызовом и презрением. Но присмотревшись к вопрошавшей, его глаза загорелись алчностью и похотью и тон немного изменился: - Нравится? - Нет, просто мне показалось, что ты не можешь её открыть. - Это я то? - к юноше снова вернулся запал перечить всей вселенной. - Да я Маглир Калрийский, я всё могу! - Ну-ну, мелкий, бахвалиться будешь перед другими малолетками. Я вижу, что для тебя она бесполезна, а я знаю эльдар, которым можно удачно толкать такие штучки. Так что если хочешь хоть что-то выручить с этой безделицы, лучше продай её мне. Гвейлин в их паре была не только мастером рукопашного боя, но и неплохим знатоком эльдарских душ, которыми в полной мере умела манипулировать. Кроме того этот юноша не выглядел мастером торговаться. Он несколько секунд тупо смотрел на шкатулку, ещё раз ткнул ножом в место, где крышка соединялась с основной частью, а после поднял глаза на девушку. Во взгляде можно было прочесть жажду лёгкой наживы. - Я думаю, ты знаешь, что я хочу за эту шкатулку. - Ха! - рассмеялась Гвейлин. - Тебе нужно будет двести лет батрачить, чтобы заработать на одну ночь с такой девушкой как я, сопляк! - А твоя подружка? - Она моя и не продаётся. Зато вон те смазливые девчонки, - она ткнула пистолетом в пару полуобнаженных фигур, порхающих вокруг группы воинов, самодовольно кичащихся боевыми трофеями. - Будут твоими на целый день всего за ампулку "Экстатика". - А у тебя есть "Экстатик"? - его глаза загорелись ещё сильнее. - Давай пять доз! - Ты круто переоцениваешь ценность своей шкатулки. За неё даже мои знакомые дельцы не дадут больше десяти душ. А каждая доза обходится в лучшем случае в три души. Давай так. Я даю тебе одну ампулу и до завтра ты счастлив, или ты весь день ищешь, кому вообще можно продать свою коробочку. - Тысяча проклятий, - выругался юноша, разрываясь между желанием поскорее добраться до наркотиков и девчонок и собственной жадность. - А я знаю тех девчонок - встряла Чирут, пытаясь подыграть своей возлюбленной. - Они под дозой становятся настоящими суккубами. Одного парня они терзали двое суток без перерыва, пока не попадали без чувств. И воробей в руках оказался притягательнее: - Давай свою ампулу, мироедка! - Ты мне ещё спасибо скажешь, молокосос! Гони шкатулку и вали по своим делам. Мальчишка несколько секунд всматривался в мутную жидкость Экстатика, а после удовлетворённо сунул его в карман, протянув девушкам шкатулку, бросился навстречу своим страстям. - Они такие смешные и предсказуемые, пока молодые. - Улыбнулась Гвейлин, глядя на убегающего юношу, которому, кажется, не было и полусотни лет. - А потом превращаются в мерзких, жадных и брюзжащих ублюдков, которые вечно хотят непонятно чего и горящих страстью только к самовосхвалению. Кстати ты правда знаешь тех "бабочек"? - Нет, конечно, но я была молодой и помню, что мною двигало, - рассмеялась Чирут, а после взглянула на приобретение. - Но... Зачем мы купили эту шкатулку? - Честно? Я не знаю. Она мне понравилась. И тебе, кажется, тоже. И я решила, почему бы и нет? Тем более, учитывая то, что мы достали наркотик бесплатно с трупа барыги. - Ну, купили так купили. Предлагаю изучить покупку завтра утром. Сегодня у нас есть куда более интересный предмет для изучения.