позволь мне немного рассказать о любви. после долго одиночества все, чего ты хочешь - быть желаемым. тремя месяцами позже он становится твоей причиной жить. причиной, по которой ты запираешь все свои привычки в столе и создаешь коробку для его вещей. после пяти месяцев, ты не можешь спать, не чувствуя его запах. семь месяцев спустя, он уходит. он не вернется в этот раз. ты сжигаешь коробку с его вещами и находишь ключ к своему столу. ты говоришь себе, что будешь в порядке, если избавишься от всех вещей, к которым он прикасался. но, милый, ты забыл, что к тебе он прикасался больше всего.
***
И вот, эти чертовы дождевые капли вонзаются в землю ледяными лезвиями и отбивают такой оглушающий барабанный ритм по зонтам прохожих и зевак; в воздухе парит запах азота вперемешку с остающимся на нёбе металлическим привкусом то ли крови, то ли слёз. И по асфальту, перед Хосоком растекается черно-бурая кровь, смешавшаяся воедино с водой и создающая бурный поток, стекающий прямо ему под ноги. Черные перья, словно кораблики, наполненные абсолютно искренней любовью к нему, плыли по земле. Полицейские огораживают место желтой лентой по периметру, временами поглядывая на него с сожалением, прекрасно зная, из-за кого они здесь собрались, и ступая своими ногами по пузырившимся от капель лужам; размахивают руками, словно лопастями вертолета, отгоняя особо любопытных свидетелей. Шум от надрывающихся полицейских сирен, голоса зевак и появившихся из неоткуда журналистов, создают обстановку абсолютного хаоса беспорядка. И все это острым гвоздём вонзается и перемешивается в кашу в голове Хосока, который абсолютно не обращает внимание на вопросы Тэхёна и дождь, колотивший по его плечам. Его взгляд направлен на причину всего, творящегося вокруг ада. В душе было непонятное опустошение; словно ее достали, несколько раз протащили по асфальту, втоптали в грязь, отряхнули и снова засунули в тело. Сердце больно ударялось по легким, сбивая дыхание и нервно пульсируя. Напряжение начало нарастать, самые впечатлительные прохожие громко вскрикивали при виде изуродованного тела, покрытого кровью. Недовольные полицейские, стараясь перекричать шум дождя, просят увести от сюда детей и освободить проезд. - Да закройте вы его уже, - еле выдавливает из себя Хосок так, что слышать его может только Ким; его голос дрожит, хоть он и пытается это скрыть, стараясь быть сильным. Но горячие слезы так и продолжают течь из немигающих глаз, тут же смываемые дождем и смешиваемые воедино с грязью и кровью. Хосок поднял голову наверх, разглядывая черное от туч небо, где уже давно не было видно солнца; где-то там, под стеной дождя, серела крыша дома, где пол часа назад стоял «он», но сейчас… Сейчас струйки дождя стекают по белому, задетому тенью страха лицу, кровь не успевает свертываться и словно бензин, растекается разводами по черному асфальту. Конечности вывернуты под неестественным углом, и кажется, что даже кости превратились в мелкую крошку тут же смываемую дождевой водой. А крылья… крылья теперь были лишь вечным напоминанием того, что никто не может быть счастлив по-настоящему и навечно. Один из служащих, по приказу Тэхёна, подходит к телу и опускает веки молодого парня, так усердно накрашенные подводкой, когда-то подчеркивающие ставший счастливым с вечной загадкой, взгляд, таящий в себе внутреннюю теплоту и надежду на счастливое будущие за холодной маской; будущие, которое уже больше никогда не настанет… От увеличившегося шума тело незамедлительно накрывают плотным черным брезентом и приказывают людям разойтись. Тэхён с безумной тревогой разглядывает, стоящего как вкопанного Хосока и крепко держит его за обездвиженную руку, боясь, что он упадет на асфальт точно так же, как Юнги и больше никогда не поднимется. Неожиданно на лице Чона появляется счастливая улыбка, искривленная гримасой боли, и он произносит: - ТэТэ… Ты представляешь… Он ведь любил меня...любил по-настоящему и стал тем, кем должен быть… но он сорвался, он был слишком нетерпеливым… он слишком хотел домой, и я впервые его не остановил…он перестал верить в меня, но зато поверил себе и доказал все, что хотел этому миру. Тэхён еще больше сжал руку друга и посмотрел ему прямо в глаза; по дождевику стекали капли воды, заслонявшие глаза и обволакивающие лицо. Но Чон стоял абсолютно без всего, на нем была лишь тонкая серая кофта с курткой, и рваные джинсы, которые уже промокли до нитки и теперь плотно облепляли тело Хосока. Ким обеспокоенно прошептал: - Хён… Пожалуйста пойдем. Ты заболеешь, ты не должен больше здесь стоять, его сейчас заберут... Хосок повернул голову в сторону Тэхёна, его бледное лицо вдруг побелело больше обычного, глаза закатились, и тело, обмякнув, повалилось на Кима. - Хён! Хён! Помогите! Да чёрт бы вас побрал… Здесь есть скорая!?! Хён! Хён! - Тэхён упал на колени, придерживая под руки обездвиженное тело друга. - Да помогите вы мне! - голос парня уже срывался, превращаясь в хрип, - Хён! - Он не просто гибрид,- не открывая глаз прошептал Чон. - Хён… - Он перестал им быть и стал тем, кто он есть на самом деле, как только полюбил меня. А я так и не сказал ему правду о том, что ведь все-таки не смог полюбить его в ответ, - изо рта Хосока раздалось болезненное шипение, и он вновь замолчал. - Хён… *** - Если это не любовь, то что это тогда было? - пытался достучаться до Чона, Ким, но парень лишь грустно улыбался в ответ. Сонми, прекрасно понимая самочувствие брата, молча взяла похороны в свои руки и контролировала его состояние через Джина, который через день приходил в квартиру Хо, чтобы вколоть ему успокоительных, боясь, что тот может себе как-то навредить. Тэхён же не отходил от Хосока ни на шаг, боясь, что он окажется там же, где и Юнги; лицо парня больше напоминало по цвету простыню, на которой он лежал первые несколько дней абсолютно без движения. Через какое-то время он встал, чем сильно обеспокоил и так расшатанные нервы Кима, который места себя не находил, ведь ему приходилось разрываться между работой, Чонгуком и Хосоком, но он выбрал последнего. Квартира больше стала похожа на гроб, словно умер не Юнги, а умерли они с Чоном и сейчас гниют в деревянном и душном ящике. Но Ким упорно открывал окна, которые с тем же упорством закрывал Хосок, который не желал видеть солнечного света и вдыхать свежий воздух. Ночи были хуже, и через пару дней, Тэ был вынужден попросить Джина вкалывать тому двойную дозу успокоительных, из-за которых Чон спал до следующего обеда, и хотя бы это время не тревожил парня. Тэхен насильно впихивал в того еду, заботливо приносимую Чонгуком, который смирился с выбором своего хозяина, и лишь тенью просачивался в квартиру, оставлял там еду и уходя. Им пришлось убрать все снимки с Юнги и спрятать все его вещи в другой квартире, чтобы не тревожить лишний раз Чона, потому что Тэ надоело видеть рыдающего каждый день друга, и успокаивать того, сидя с ним в обнимку, ожидая пока тот заснет. Через неделю Ким обнаружил Хосока разбирающего комод и отрывающего от него все наклеенные рисунки и наклейки, по его щекам стекали слёзы, а на лице была написана нескрываемая ненависть. Тэхён отобрал у сопротивляющегося Чона все, превратившиеся в мусор, бывшие воспоминания, и отвел в ванную-промывать пальцы полные заноз. Хосок был больше похож на огромного ребенка; но Ким понимал, второго такого потрясения его друг не переживет если оставить его наедине с собой. Второй такой случай произошел, когда Тэ ушел проводить Чонгука, а вернувшись в комнату, увидел Хосока, задумчиво стоявшего у распахнутого окна. Он спросил, зачем он это сделал, на что Чон лишь ответил: - Интересно, а о чем он думал. Он ведь хотел полететь для меня. Ким молча закрыл окно, стащил парня с подоконника, и посмотрев прямо в глаза друга, произнёс: - Через неделю похороны, тебе лучше там быть. - Хорошо. Спасибо тебе, что не оставил меня. Тэхёна удивил такой спокойный ответ, и он остался еще на неделю. Но все следующие семь дней прошли на удивление спокойно. Хосок начал самостоятельно открывать окна, чтобы проветрить душное помещение, его аппетит улучшился, чем очень порадовал Кима. Но Чон где-то раздобыл сигареты и опять начал курить; недовольный Тэхён выяснил, что их ему принес Чонгук; и без того расшатанные нервы парня не выдержали и все его напряжение вылилось на непоколебимого Гука, который лишь молча выслушал крики Кима, как следствие, сорвавшего себе весь голос. Но Хосок не прекратил этого делать, точно так же, как и Чонгук приносить их ему целыми коробками. Тэхён смирился с курением, но алкоголь запретил категорический, угрожая обоим парням расставанием с одним и бросить второго на произвол судьбы; всем пришлось согласиться. *** В день похорон, Хосок сам разбудил Тэхена, ставя горячий кофе рядом с диваном, и отходя немного в сторону, словно чего-то ожидая. Ким осмотрел Чона с ног до головы и тяжело вздохнув, отпил бодрящий напиток. На его друге был гладко выглаженный черный костюм, белая рубашка и галстук, солнце сияло, на его, начисто выкрашенных в брюнета, волосах. - Прекрасно выглядишь, - тихо произнес Тэ, грустно улыбнувшись, - ты так быстро собрался. - Я не хочу опоздать. Тэхена передернуло от таких слов, Хосок говорил это так, словно собирался на какой-то праздник, а не на похороны. - Подожди меня на кухне, я скоро соберусь. Чон утвердительно кивнул, и его спина исчезла в коридоре. Ким поставил кружку на стол и отвалился на диван, запрокинув голову к потолку. У Хосока было прекрасное настроение вот уже последнюю неделю, не происходило никаких истерик или странных попыток самоубийства. Так почему же у Тэ было такое мерзкое ощущение на душе, словно он не видит чего-то очевидного. Как будто это простое дело со всеми свидетелями, доказательствами и подозреваемым, да вот только он не может раскрыть его и посадить виновного за решетку? Надо быть внимательным. Через сорок минут Тэхен был готов, и войдя на кухню, он увидел сидевшего в ноутбуке Хосока, который не обратил на него внимание так как его уши были заткнуты наушниками. Ким оперся на косяк и задумался, после чего принял кардинальное решение, которое возможно могло подтолкнуть дело к раскрытию. Его пальцы ловко забегали по сенсорному экрану, быстро набирая сообщение, и ожидая скорейшего ответа. Получив согласие на свое письмо, Тэ прошел к столу и сел напротив Чона. Хосок поднял на друга глаза, и вынув наушники, был готов слушать Тэхена. - За тобой сейчас приедет машина, - неторопливо начал парень. - Разве ты поедешь не вместе со мной? В глазах удивленного Хо пробежал легкий испуг брошенного животного. - За мной приедет Чонгук, нам нужно заехать еще в одно место. Поверь, тебя довезут до места назначения. - Но почему я не могу с вами. - Разве на это должна быть причина, - извилисто ответил Ким. Хосок сощурил глаза, но немного подумав, лишь коротко кивнул. - Действительно, какая разница с кем ехать. - И то верно, - тихо ответил Тэхен, а на его душе заскреблись кошки. *** Ким и Чон стояли на крыльце дома и ждали. Тэхена нервно колотило, а Хосок был спокоен, как рыба в воде, и лишь удивленно наблюдал, как его друг то краснеет, то снова принимает обычный цвет. Когда подъехал черный седан, Тэ совсем посерел, и выглядел белым полотном по сравнению с черным костюмом. На переднем сиденье автомобиля сидел незнакомый мужчина, его лицо ничего не выражало. - Ты заказал мне отдельную машину с личным водителем? - Можно сказать и так, - пробубнил Тэхен, отводя глаза. Он никогда так не нервничал, он всегда был спокоен при задержании, при допросе, ничего не могло заставить его трястись от страха, но сейчас было какое-то исключение. - Странный ты, - пожал плечами Хосок, - увидимся на месте. - Да, увидимся на месте, - кивнул Ким, распахивая дверь автомобиля. Чон молча сел внутрь, Тэхен резко захлопнул машину, раздался щелчок блокировки дверей. - Так будет лучше. Тебе будет лучше, - тихо прошептал парень, глядя как седан исчезает за поворотом. *** - Здравствуй, Хосок,- раздался тихий голос,- я очень соболезную. Чон вздрогнул в третий раз, первый раз был от сильно хлопнувшей двери, а второй от их блокировки. Парень повернул голову налево и напряженно замер. На соседнем месте рядом с окном сидел Намджун, на его коленях лежал большой букет белых коал, а на самом молодом человеке, как влитой, сидел черный костюм. - Так вот почему Тэхен был такой нервный. Он меня с тобой отправил. - Нам нужно поговорить. - Нам не о чем разговаривать,- коротко отрезал Чон,- останови пожалуйста машину, я доеду на автобусе сам. - Но ты даже меня не послушал. Я тогда ушел ради тебя. Хосок напрягся еще больше. - Я все сделал чтобы ты был счастлив, и даже после этого ты не хочешь меня слушать? – продолжал Нам. - Хорошо, я тебя выслушаю. Что ты от меня хочешь? Чон откинулся на кожаное сиденье и сложил руки на груди. - Я хочу, чтобы ты был счастлив. Я не хочу больше видеть, как ты грустишь, пытаешь себя и страдаешь. Я хочу поддерживать тебя во всем. И я очень сильно хочу, чтобы ты жил… - Хочу, хочу, хочу,- закатил глаза Хосок, - ты хоть раз спрашивал меня чего хочу я? - Постоянно,- не моргнув глазом, ответил Намджун,- я же знаю, что ты тоже не хочешь быть одиноким. Ты не выживешь. И еще я знаю, что все это время ты только и делал, что корил себя из-за произошедшего, но ты не должен… - И что же я должен? - Жить. - Жить с тобой? – усмехнулся Чон, - или ты что-то другое имел ввиду? Ким опустил глаза на цветы и поправил лепестки. - Просто прошу тебя, поду… - Мы приехали. И только сейчас, Нам заметил, что они въехали на парковку перед кладбищем. - Подумай над моими словами,- тихо закончил Джун. - Тут не о чем думать,- бросил Хосок и распахнув разблокированную дверь, вылетел на свежий воздух. Ким откинулся на спинку сиденья и грустно взглянул в окно. - Господин, мне оставить цветы в похоронном зале или же вы все-таки пойдете на похороны? - водитель глянул на парня через стекло заднего вида. - Не волнуйся, я сам схожу, а ты подожди меня… не думаю, что я останусь там надолго. С этими словами, Джун раскрыл дверь, не дожидаясь пока ее откроет водитель, и вышел на улицу, бережно прижимая к себе букет с лентой. *** Намджун со стороны наблюдал за Хосоком, который был белее снега и держался за локоть Чонгука. А когда начали опускать гроб в землю, так и вообще стал прозрачным, его глаза впали, губы стали синими. Стояла слишком хорошая погода, светило солнце, некоторые листья уже начали желтеть, но Киму все равно было холодно. Людей было мало – Намджун, Хосок, Тэхен, Чонгук, Сонми, Джин и Чимин. Единственные, кто пришли проститься с демоном, все были в черной одежде. Сестра Чона постоянно бросала на Нама странные взгляды, полные злости, но парень лишь отводил глаза. После церемонии, когда Ким положил белые коалы рядом с портретом Юнги, где уже лежало множество цветов, к нему подошел Тэхен. Намджун поднял на него взгляд и лишь отрицательно покачал головой. Тэ грустно опустил голову и положил руку на плечо парня. - Мы пытались. Мне очень жаль, я все понимаю. И знаю, что твои намерения направлены только на благо Хосока. - Да, только он этого не понимает,- Ким поправил ленту на букете,- либо не хочет понимать. Но я все понимаю, ему сейчас тяжело, и ему не легко принять кого-то нового. Нужно время. Всем оно нужно. - Ты прав,- Тэхен опустил руки в карманы брюк, - подождем – увидим. Но ты тоже присматривай за ним, потому, что я не всемогущий и не могу проследить за всем. Я знаю, ты его любишь до сих пор, и ты не оставишь его. Пусть он этого не понимает, но рано или поздно поймет, что он не один в этом мире и любое горе можно пережить. - Конечно. Я обещаю. *** Когда парни вышли из здания, Хосок начал прощаться с Сонми и Джином. Девушка в очередной раз бросила злобный взгляд, но тут же смягчила его, когда обняла брата напоследок. - Я пойду, Тэхен. Я бы хотел еще подышать свежим воздухом,- Намджун поклонился и пошел в сторону холма, на котором росли густые деревья и стояли лавочки для посетителей кладбища. - До свидания, хён,- бросил ему вслед Ким и пошел туда, где стояли его друзья. Когда Нам поднялся по ступенькам к одной из лавочек, солнце уже начало опускаться и согревало своими лучами тело Намджуна. Была слишком хорошая погода, чтобы грустить. Они действительно выбрали чудесный день для того, чтобы попрощаться с гибридом. Наверное, это было глупым решением соглашаться на предложение Тэхена. Ким знал, что из этого ничего хорошего не выйдет, да и изначально выйти не могло, он это прекрасно понимал, но не хотел признавать. Его сердце болело с того самого дня, когда он оставил Юнги и Хосока. О удалении татуировки таким варварским путем, он узнал только от Тэхена, который слишком переживал за друга. Но что он мог сделать? Правильно – ничего. От этого, было больнее еще сильнее. Намджун прикрыл глаза и вслушался в звуки природы, которые смешались со скорбью. Вдруг сзади послышались шаги, и раздался голос: - Я слышал ваш разговор с Тэхеном. Ким обернулся и увидел смущенного и немного вымотанного, Хосока, который стоял в паре метрах от него. - И я немного подумал над тем, что сказал ты, что сказал мне Тэ и над своими собственными мыслями. - И что же? – Намджун обернулся полностью и сделал шаг в сторону Чона, но тот так и остался стоять на месте. - Все так сложно и запутано. Я хочу пережить все свои чувства, которые происходят в моей душе, но я не хочу быть один. Я это понял. Потому что мне страшно, Намджун. Очень страшно. Мне кажется, что я не выдержу в одиночку, я уйду к нему. - Хосок… - Не перебивай. Пожалуйста,- добавил Чон,- но я не хочу так. Я хочу жить, но я не знаю, как, а главное - для чего. - Так что же ты хочешь от меня? - Ты же готов на все радио меня? - Конечно,- осторожно ответил Нам,- что я должен сделать? - Он доказал мне, что я могу любить и быть любимым. Так что, мой ответ – да, я хочу попробовать еще раз. Ветер трепетал волосы Кима, его глаза светились от доброты и какого-то вселенского спокойствия, отражая непривычное для такого времени, теплое и яркое солнце. Он улыбался. Хосок неловко опустил глаза и протянул свои ледяные пальцы к теплой руке Намджуна. - И у нас обязательно все получится. Только теперь навсегда. И мы будем не одни. - Навсегда, - тихо ответил Нам, чувствуя, что теперь что-то изменилось,- вдвоем. Они поняли то, что они стали другими, что мир стал другим. А все благодаря одному человеку – Юнги, и они оба были благодарны ему. Ведь именно демон, изменил их, их восприятие и всю их жизнь. И они будут жить, ради того, чтобы его жертва была не напрасна. Медленно. Постепенно. Но все будет. Спасибо.Конец.