***
— Рейналь…-сама?.. Вы плачете? Падшая, лёжа на кровати, дрожала точно в лихорадке, но не покрытая испариной. Она закрыла глаза и, молча выдыхая боль вместе со слезами, ответила. — Ничего, Асия. Мне нужно чуть-чуть потерпеть. Это пройдёт, — «наверное» — добавила она в своих мыслях.***
В их комнату я ворвался с чётким желанием выяснить правду… или, вернее, показать, что моя теория правдива — и является объяснением существования этого, условно говоря, «меня» с именем… «Пейн». Так его и назовём. Помимо себя, в комнату к девушкам я притащил ещё и доску с мелками, которую вывез из библиотеки. — Иссей… сан? Зачем это? — Что ты задумал, Хёдо? — брошенные мне в спину слова падшей на секунду поколебали мою уверенность; на сердце стало больно, но лишь на долю секунды. Долю. Секунды. На доске я написал слово «Пейн» и обвёл кружочком. — Условно представим, что Пейн — это я. Ни слова больше, Рейналь, ты попросила ответ — и я отвечаю, все возмущения свои попридержи до конца нашего разговора! — я не дал ей даже рта раскрыть, продолжив: — Пейн — я. Насколько мне помнится, из рассказов, услышанных от Сазекса и Риас, Сверхартефакты могут пробудиться после очень сильного всплеска эмоций — мой случай. Я подписал под «Пейн» в кружочке волну, которую обозначил простым словом — эмоции. — Эмоции пробудили во мне Драйга, но при этом отключили меня самого, моё сознание, мой разум. Тут и появился «Пейн». — Что? — Рейналь посмотрела на Асию, а потом снова перевела взгляд на меня. — В теории психологии есть такой термин, как «бессознательное». Рассуждать о нём целиком мы не будем, но его суть сводится к тому, что мозг любого прямоходящего существа — человека — работает на принципе кратковременной памяти. Мы используем десять процентов нашего мозга, и чтобы его не перегружать — многое из него выкидывается в мусорную корзину, где хранится до поры до времени. Бессознательное — именно такая корзина. Грубо говоря, мозг говорит «не используешь — тогда к чёрту это». Вы удивитесь, но, если бы наш мозг работал на все сто процентов, бессознательного бы не существовало, а мы с вами помнили каждый момент нашей жизни с мига зачатия… Только представьте, все эмоции, всю боль и радость. Любой человек сошёл бы с ума, если бы не существовало бессознательного. — Это всё хорошо, профессор Хёдо, — с неприкрытой иронией отчитала меня Рейналь, — Но мы не на лекции по психологии. Я бы хотела услышать ответ, — девушка застонала, когда диафрагма сжалась в приступе кашля, а тело затряслось. Её тело болезненно приземлилось обратно на кровать, и над ней тут же заколдовала Асия, приговаривая «Рейналь-сама». После каждой её подколки или иронии в моей адрес мои мысли сбиваются в кучу и будто лопаются, как воздушные шарики. Но я нашёл в себе силы продолжить. — Майор Пейн, — я швырнул мелок в стену и разбил его на мелкие ошмётки. — Что? — Асия, не понимающая ничего из сказанного, и Рейналь, которая вроде бы и не глупая, но сбитая с толку, переглянулись. — Фильм «Майор Пейн». Видишь ли, Рейналь, как раз в то время, когда ты меня «кинула», — теперь пришла моя очередь бить баклушами по её совести и душевным тревогам, — Я понял, что некоторые вещи вспомнить просто… не могу. Это была не простая забывчивость, потому что такие вещи можно отличить. Я проверял — мой мозг абсолютно не мог запомнить некоторые вещи. Однажды я потратил целый вечер на пересмотр фильма «Майор Пейн», и знаешь что? Когда одна сцена сменялась другой — я тут же забывал, о чём она была. Каждую секунду я смотрел фильм так, как я не смотрел ни одно кино в своей жизни — и мне ничего не удавалось запомнить. — И что из этого? — Формально обзовём ту версию меня — «Пейн». Он что-то вроде сборки из моих разрозненных эмоций и очень мощных чувств. Негодование, злоба, а также желание секса, которое я сдерживал в себе на протяжении долгих лет. Всё это было в бессознательном… — Под воздействием силы пробудившегося Драйга в тебе сформировалось… что-то новое… — изрекла падшая, прикрывая лицо рукой. — Не факт. Вполне возможно, что это Драйг пробудился под воздействием бессознательных рефлексов и первичных инстинктов Пейна. Я предполагаю, что ему нужна зона в бессознательном, чтобы он мог «жить» внутри моего мозга и выходить наружу. Но у него больше не было возможности… — Получается, ты — как часовая бомба — можешь в любую секунду взорваться. — Уже вряд ли, — это срочно нужно обсудить с… жемчужиной. Вернее, подумать, может ли подобное сыграть мне на руку в битве с Кокабиэлем, если такая всё-таки состоится. — Но опасность есть, ты права. Никогда бы не подумал, что могу стать чем-то подобным — во мне существо, созданное не на голых инстинктах, свойственных каждому человеку в пору его наименьшего развития. Во мне существо, не подверженное старению или голоду, ему нужно лишь то… на основе чего он создан. Секс и боль. Возможно, что-то ещё. Это объясняет тёмный цвет доспеха — эмоциональность сбивчива, гнев можно сбить любой другой эмоцией, поэтому чаще всего Сверхартефакты вряд ли меняют цвет или свойства, но если будет существо, не подверженное перемене настроения и слушающееся только двух-трёх чувств? Негативные, неисчерпаемые, злые чувства, которые даже дракон не в силах игнорировать… Великолепно! Ладно, Пейн. — Ладно, девушки, — безэмоционально сказал я, неожиданно вернувшись из мирка собственных рассуждений прямо к тёплым, лучащимся светом глазам Рейналь. Ну скажи, как вывести любовь из вен? — Приятно было пообщаться, мне пора.***
Перед тем как направиться наверх, захотелось ещё раз увидеть спящие лица Риас, Акено и Тачибаны. Теперь — благодаря такой нечаянно встрече с Рейналь — мне придётся собрать яйца в кулак и готовиться к худшему; уж я-то знаю, тут разговоры с Кокабиэлем бесполезны… Интересно посмотреть на лицо григори, когда он поймёт, что то, что ему наговорил его бывший подчинённый — Имерад, — окажется ложью. Я же не умирать иду, ладно, ещё успею насмотреться на них, спящих. Надо побыстрее разобраться с делом, пока я не понадобился Сазексу. У меня есть… от силы пару часов. Надеюсь, хватит. — Иссей-сан! Постойте… — Асия довольно долго бежала за мной по коридорам и вся запыхалась. Я остановился и дождался, пока она выдохнет и сможет заговорить нормально, без запинок, а потом услышал: — Можно… мне пройтись с Вами? Право, у меня даже нет повода ей отказать — поэтому я киваю, разворачиваясь, и велю идти за мной. — Ты хотела о чём-то поговорить? — под моим взглядом исподтишка она сразу же смутилась и отвернулась в противоположную сторону. — Нет… Да, хотела, — я тихо, беззвучно хохотнул, чтобы не смущать её больше — и нейтрально выдал: — Так говори. — Куда Вы идёте? — понимая, что из коридора в коридор мы плутаем не просто — и темнеет каждый встречный коридор всё сильнее отнюдь не из-за смены освещения — монахиня понадеялась услышать мой удручающий или поддерживающий ответ. — Это то, о чём ты хотела со мной поговорить? — я перестал смотреть на Ардженто, а она вдруг стала смело изучать меня, моё специально напряжённое лицо и каждое движение. — Вы нервничаете. Куда мы идём? — повторила вопрос монахиня. — Я не нервничаю, я стараюсь побыстрее уладить один вопрос, — деловито заметил я и подытожил: — А поскольку человек я занятой… То и о делах не пристало говорить вслух. Слышала поговорку — «Делу время, потехе — час»? Вот она по мою душу, — после брошенного в её сторону мягкого взгляда и пойманного мимолётом в глазах осознания, что в моё дело лучше не лезть, каким бы оно ни было, я продолжил дорогу и перевёл наш разговор в другое русло: — Какой вопрос ты хотела… обсудить? Асия остановилась посреди коридора — и я не сразу заметил, что шаги уменьшились, а её саму — не слышно. — Что случилось? — Зачем… вы врёте сестре? Рейналь действительно хорошая! Одна из немногих падших, кто действительно занимается благородным, хорошим делом! Она спасла Вас! Зачем Вы так с ней, Иссей-сан? — Ардженто опустила взгляд, пряча отчаяние под невинно-белой тканью клобука. Я медленно обернулся и взглянул Асии в лицо. С ней трудно говорить, она всё чувствует и видит так, как даже я не умею. Но говорить с ней нейтрально — держа при этом лицо — это можно, хотя и всего не скроешь под этой маской. — Вы же любите её, — на выдохе добавила она. — И она меня любит. Такие воспоминания не угаснут никогда, но… Подумай сама, Асия, скольких ещё она будет спасать от смерти? А что прикажешь делать мне? Помогать ей? Ждать её? Она не оставит это занятие, как бы глубоко в проблемах ни находилась. Я буду лишь мешать ей — я буду её слабостью, буду тем, что всегда будет связывать её по рукам и ногам. Ей не нужна моя любовь. Пусть она уже есть, но она ей не нужна. У Рейналь… Должна быть иная цель, она великая. Подумай об этом, пока будешь возвращаться назад, а я… Мне надо разобраться кое с чем, — по лестнице я направился на третий этаж, на чердак, где меня уже ждала изумрудная светомузыка с жаром похлеще адского. А позади осталась монахиня, которая должна была прийти в себя и отправится к своей больной падшей, дабы мне больше не мешать. В центре обширного чердачного комплекса я обустроил сверхпрочный пьедестал с крепежами-когтями, удерживающими изумрудную жемчужину. Сердце. Вернее, ставшее «сердцем» жемчужина дракона — глаз Драйга. И бывшая сердцевина Священного Механизма. «Приведи… Её…» Я ощущал гигантское, жаровое давление — но уже так привык к нему, будто эта аура — была частью меня самого, хотя — может так оно и есть, в какой-то мере. Ума не мог приложить только к тому, что не понимал, как эта сила ещё не разрушила до основания весь дом — и более того — не выходит даже за предоставленные ей пределы чердака. «ПРИВЕДИЕЁПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕёПриведиЕё…» Что со мной говорит? Я не могу понять этого с самых первых дней уничтожения Крушителя баланса… И даже не спрашивайте, как мы этого с Риас добились, я и сам до конца не понимаю, как наш сырой план выгорел. Нет, сверхсильным я не стал — точно говорю — но во мне больше не было Драйга в привычном смысле слова. И зачем мы это сделали? Чтобы снять с моего тела ограничения, банальные ограничения человеческого тела. «Глупец… Твои попытки… Обернутся для тебя… Трагедией…» Пламя окутало мою руку и сформировало молот, потом я направил молот к изумруду и впитал несколько капель его свечения. «Ха~а… Глупец… Ха~а» Под ногами образовалась наковальня, удерживая пламенем. Я расслабил левую руку и возложил её на накаляющийся металл, чтобы как следует ударить по ней молотом. Несколько секунд сомнений были ничем — по сравнению с тем, что я испытал, когда молот столкнулся с моей плотью, расположившейся на наковальне, и с моим истошным криком впечатал кожу, кровь, мышцы и кости в исток пламени. Мы подсоединили несколько стеклянных, специально изготовленных другом Сазекса — Аджукой — сосудов. Всего их было десять, и все их до краёв наполняла чистая магия разрушения. Не помню уже, как мы за пару недель допетрили до такого — но со мной, Сазексом, Аджукой и Риас весь главный эксперимент уложился в несколько часов. Как только мы поняли, как Драйг реагирует на магию, — я предложил им идею: уничтожить Механизм при помощи достаточного количества магии разрушения. Имея даже основные законы действия таких Механизмов, как усиливающие, я сделал вывод, что перегрузи мы моё тело чем-то разрушительным — чем-то вроде магии разрушения — мы бы заставили Механизм работать на откачку… Но какой смысл в откачке, если энергия будет поступать непрерывно? Защитное поле, слёзы феникса — у меня в запасе было достаточно вещиц, способных защитить моё тело от мгновенного разрушения. Нам нужно было вызвать Крушитель баланса. Полезность Драйга в том, что он способен поглотить любую силу, но некоторые могут дать отдачу. Именно такая отдача нам и была нужна. Всё сводилось к простому уравнению: постепенное поглощение чистой магии разрушения, доступ к которому мне дали Сазекс и Риас. Затем я должен буду активировать Крушитель баланса, когда магии внутри латной рукавицы станет по максимуму. До сих пор помню, как заалела перчатка, а потом стала напоминать чёрно-фиолетовую бомбу. Да, именно таким сейчас и был мой Сверхартефакт. Энергии в нём было столько, что даже не вызывая Крушитель, я стал покрываться бронёй самопроизвольно. Вскоре и броня стала от перегрузки выглядеть как фиолетовое пятно, искрящееся, готовое взорваться. Риас попыталась остановиться эксперимент, но было поздновато метаться, поэтому в ход пошли запасы кое-каких артефактов и слёз феникса. Чего мы хотели достичь? Нам нужно было разрушить человеческий предел, потому что даже стань я демоном — сильным от этого не станешь. Риас нехотя со мной согласилась, надеясь, что всё получится. А на что надеялся я? Тщеславие — самый худший грех, но если не идти ва-банк хотя бы изредка — ты не достигнешь ничего. По факту, мне нужно было уничтожить оболочку Сверхартефакта. Именно оболочку — его сам уничтожить практически нереально. Этой теории придерживался Аджука, и подтверждения у него были — он показал какие-то старые документы, принадлежавшие ещё эпохе Первого Владыки. При уничтожении оболочки моя душа не умрёт и останется цела. А сама цель — заставить Механизм потерять целостность и… начать эволюционировать во что-то новое. Мы не боялись, что Сверхартефакт сожрёт меня, поглотит, уничтожит моё тело отдачей, мы просто верили… Как идиоты. Но, на нашей стороне была удача. Одна на миллион. Я… в неё не верю. Мне до сих пор кажется, что-то, что произошло тогда — удачей не назовёшь, у меня образовалось чувство, словно так и должно было быть. Броня — словно бомба — даже плотно прилегающие друг к другу щитки подрагивают под воздействием какой-то нереальной силы. Когда слёзы феникса подошли к концу, я постарался не подать виду, но уже ощущал, как кости трещали, а кровь вскипала… Но Риас заметила. И попыталась продраться сквозь щит… В этот самый момент я понял, что Крушитель рванул, а накладной магический щит, который пыталась разрушить Риас, поглотил весь урон и лопнул… Очнулся я целым и невредимым, обследование показало, что я цел — и даже не ранен. Перчатку я призвать больше не мог, зато у меня остался доступ к изумрудному камню, жемчужине, оставшейся после уничтожения доспеха. Сгорел ли он в пламени магии разрушения или с ним произошло ещё что-то? Я не могу себе представить. Мне до сих пор кажется, что всё окружающее меня сон — ведь я был в самом центре ядерно-магической бомбы. Я и был ей. … Завалившись на спину, я с криком покатился из стороны в сторону, держась за левую, полностью превращённую в мясо с костями руку. Даже боль во время того эксперимента в прошедшие четыре месяца не стоит и рядом с этой… Боже правый… Боже правый… Я катался, не соображая вообще ничего. Боль угасла лишь на чуть-чуть, после чего застряла где-то на планке падения на тебя метеорита и застыла, я был почти готов издавать стоны и крики с мольбами о помощи. Я был так раздражён тем, что боль не проходила — из-за этого на глаза выступили слёзы. Попытавшись сосредоточиться на руке, я тем самым накрыл мозг новой вспышкой боли, настолько ослепительной — что потерял сознание и покрылся холодным потом. Когда очнулся, тело непроизвольно вздрагивало. Я попытался подняться хотя бы на колени, но всё тело стало настолько чувствительным и болезненным, что предпочтительнее было бы оставаться на коленях. Я вдавил лоб в холодный пол, он слипся со стекающей с руки кровью. Снова смотрю на свою руку — кожу выжгло быстрее, чем может увидеть человеческий глаз, мясо вывернуло наизнанку, за ними следом двинулись кости, из-за чего большая часть предплечья стала похожа на мясное угощение с торчащими из лакомства настоящими костями. При этом всё это сдобно поливалось сочившимися кровью — как губка водой — мышцами, которые придавили вены и артерии, если от них вообще ещё что-то осталось — и теперь хлюпали, периодически пенясь красновато-чёрной жидкостью. «Ты… Глупец… Я же… Говорила… Тебе не суждено выполнить… Задуманное» Уверил меня голос. А потом добавил. «Самому…» — Тогда помоги мне, чёрт возьми, всезнающая! «Заставь Её… Войти… Мне нужна… Физическая оболочка» Я посмотрел на входную. Там, где была лестница, если чуть-чуть присмотреться — можно было заметить монахиню. Я снова выдохнул. Попросить её подойти, или не стоит? А вдруг этот голос — плод моего воображения? Страшнее — если нет. Я не знаю, кто со мной говорит. — Иссей-сан?.. Вам нужна… О Боже Мой!.. — она попыталась войти на чердак, из аура давления, жаровня — как её можно было бы назвать — пропустила её внутрь, когда Ардженто увидела, что я с собой сделал. И от Асии тут же разлился свет по всему помещению — мягкий, золотистый, похожий на солнечный, усыпляющий. И вместо монахини моему взору предстала зеленоглазая, высокая женщина. Балахон Асии от исходящей энергии поднялся, как по ветру. — Тебе не суждено сделать это одному. — Откуда… Кто ты вообще такая? — всё-таки найдя в себе силы сесть, я аккуратно устроился в позу лотоса и посмотрел на пожаловавшую гостью. Ответ крутился у меня на языке, но я не решался сказать его — лишь надеялся, что возможное предположение в корне неверно… Но я редко ошибаюсь. — Я та, что сидела в тебе. Я та — что дала тебе силу. Я та, с кем ты связан поныне и навеки. Хоть ангелы и ниже меня, но для тебя — я именно что ангел, твой ангел-хранитель. — Драйг… Ни в одном учебнике из библиотеки никогда не говорилось, что Механизмы обладают сознанием. Как ты смогла сформировать новое? — Никак, — используя тело Асии, женщина формировала собственный облик — и я мог лишь надеяться, что это не навсегда — или хотя бы, что она не причинила вреда монахине. Иначе я себе этого не прощу. Длинные волосы Ардженто стали настолько длинными, что волочились по полу, а одежды стали прозрачными, показывая прекрасную, белоснежную кожу с рыжеватым отливом. Её зелёные очи горели безынтересующим огнём на всё, что её окружало — кроме меня. — Моё сознание всегда жило в латной рукавице, но теперь я свободна! — последние слова были выкрикнуты в одинокие стены чердака и наполнили воздух дребезжанием ауры. — Спасибо за это. — Мне? За что? Ты заперта здесь с камнем? Это не свобода… — Да, но я вижу мир твоими глазами, а сама — хоть и в образе бесплотного духа — способна путешествовать где угодно и когда угодно. Это только пока… — Пока? — Я выше, чем какой-либо из драконов мечтал вознестись. Я сейчас наравне с великой Бесконечностью! — при упоминании бесконечности Драйг явно подразумевала "кого-то", а не просто абстракцию. Надо почитать на досуге, кого она имеет ввиду. Упоминает она при этом очень жёстко и холодно, как будто этот кто-то ниже неё. — Впрочем, о моём величии ты ещё услышишь. О, ты его даже увидишь. Ты будешь первым… — Первым? О чём ты? — меня настораживает происходящее чуть сильнее, чем хотелось бы. Драйг сейчас вряд ли сильнее меня, но даже в теле Асии она, возможно, может сделать что-то ужасное. — Ты ведь больше не ощущаешь боли? — и только после её слов мне довелось осознать, аура жара, драконья аура пропитывает всего меня, унимая боль. — Это малость из того, что я могу. Ты совершил глупость… Драйг в теле Асии подошла ко мне вплотную и опустилась на колени, обнимая место, обращённое мной по незнанию в кровавую массу. Через несколько секунд между мной и аурой вокруг возник резонанс, который, издав скрежещущий звук, прекратился, а вместо руки появилась броня. Чем-то этот металлический отросток напоминал бывшую латную рукавицу, только на тыльной стороне ладони больше не было камня. — Ты пришёл сюда, зная, что с будущим противником сил тебе тягаться не хватит. Ты пришёл, не зная о том, что процесс, начатый тобой не так много времени назад, следует завершить. Ты ничего не знаешь и не ведаешь, мальчик… — она погладила мою левую руку, и перчатка исчезла, оставив абсолютно целую, не израненную руку. — Когда-то давно процессом, напоминающим тот, что вы с Сатаной провели недавно — создали нас, драконов. Поначалу нас создали как феномен, как явление, не поддающееся объяснению в процессе, подобном твоему. Теперь, освободив меня, сделав меня могущественной, ещё более могущественной, чем я была прежде — теперь я могу помочь тебе… — Зачем тебе это? Помогать мне… Если я настолько слаб, а ты — так сильна, как бахвалишься, зачем тебе оказывать поддержку мне? — Драконы не все своенравны и горды. Да, когда-то я была горда. И моя гордыня сыграла со мной злую шутку. Я помогла одному герою — закалила его меч в пламени дракона, а взамен была разрублена этим мечом во времена Великой войны. Поэтому моя помощь — благодарность за то, что ты первый, кто — пусть и не осознанно — но помог мне, — я не знаю, что на меня нашло, но я зачем-то — и каким-то немыслимым для себя способом — вызвал перчатку, снова зарезонировав окружение. — Что за процесс я не завершил? Я пытался поломать свой предел — да, но даже Аджука-сан и Сазекс не понимают, что со мной произошло, ведь предел никуда не делся. Что я такое? — рука рефлекторно схватила её за шею, но я вовремя остановился, чтобы не сжать подаренное орудие — Драйг всё ещё сидела в Асии. Монашке я вреда причинять не собирался. — У каждого Лонгина есть привязка к душе существа, от которого исходит его сила. У любого из тринадцати существ… были свои домены, свои силы, то, что передалось через Механизмы и то, что спит в них до поры до времени. Разрушив Механизм, ты узурпировал один из моих доменов, но не научился с ним управляться… Ты забрал моё пламя. — А вместе с ним ко мне перешла ещё какая-то сила… Драконий язык… — перчатку как будто заклинило, она не желала разжиматься, выпускать её шею — а сама Драйг старалась не подавать виду, хотя дышать и говорить ей становилось всё труднее. Я вцепился свободной рукой в рукавицу и попытался отогнуть пальцы. — Это язык низших драконов, ты разговариваешь на нём — но он лишь пустой звук в твоей речи. С ним или без него — нет никакой разницы, но… — Драйг действительно стало тяжело говорить, и она, переведя дух, несколько иначе продолжила, отрезав всё прошлое: — Неважно, что было раньше, сейчас… я хочу тебе помочь. Я подарю тебе своё пламя. Оно всё равно больше не моё, и мне ни к чему. Я научу тебя им управлять, сделаю из тебя того, кем ты хотел быть. Кем стремишься быть, — захват перчатки разжался, наконец. Однажды я читал какую-то фантастическую книгу — ситуация была примерно та же, искусственная рука, собеседники — тогда рука убила собеседника своего хозяина, задушив, потому что собеседник врал… Может ли быть так, что подарок Драйг вывел её на чистую воду, а теперь она… вдруг поменяла свои планы? — Хорошо, — ответил я безэмоционально, поймав себя на мысли, что эта мысль очень даже светлая и может оказаться верной при любом свете. Нахмурившись, я пожевал язык и попросил дракона: — Освободи Асию, она нам больше не нужна… — Ошибаешься, — хитро усмехнувшись, Драйг впервые так хищно показала собственный характер: облизав губы, обдав жаром всё моё тело прямо сквозь одежду — одежда сгорала под невиданным пламенем, но не причиняла вред моему телу. Оставшись голым, я понял, к чему клонила эта могущественная женщина. — Мне нужно это тело, чтобы подчинить Твоё пламя и перековать твоё тело. Ляг на спину. Я послушно расположился голой спиной на обогретом деревянном полу и чувствовал, как её руки приятно двигаются по всей площади моего тела. Её ладони плавно танцуют и надавливают на грудь и живот, её ноготки впиваются в кожу плеч и коленей, а дыхание спирает от того, что под теми местами, где она меня касается, кости будто нагреваются, распространяя по телу необыкновенный огонь. Я выдохнул в окружение сгусток пара. — Что… происходит? — Перемена. Ты как гусеница — на пути становления бабочкой. Она медленно и нежно присела на мой таз своими бёдрами, улыбнулась так, будто мы не просто любовники, а молодожёны в первую нашу брачную ночь, и провела указательным пальцем по моей груди, собирая пляшущее пламя. Улыбаясь ещё веселее, она провела пламенем по одеждам монахини и спалила их, оголив прекрасное тело Асии… От которого я более не смог оторваться… — Она меня не простит. — Уверен? — улыбнулась Драйг, соскользнув своими прекрасными, красными бёдрами по моему члену и сделав мне тем самым самое неожиданное удовольствие. — Прямо сейчас она смотрит на тебя так же, как и я, — дракон указала на свои-её глаза и продолжила: — И она не против. — Убей меня, — я выдал это на одном дыхании, почувствовав смущение и стыд, а потом понял, что глаза Драйг почти проецируют в моё сознание образ монахини. Ардженто была такой же обнажённой, как и я, а вокруг полная темнота — и мы любуемся друг другом. — Асия? — Драйг вела со мной разговор с самого момента занятия моего тела, Иссей-сан. Так же, как и с Вами. Она мне всё объяснила. Я понимаю, если Вы не против, — монашка подошла ко мне впритык и сжала мой локоть, немного надувшись и отстранив взор. — Я могу помочь. С ней было так же, как и с Риас. Они были чем-то похожи. Акено — она эдакая молния, вроде бы сверкает и далеко, но оказывается рядом в мгновение ока и выдаёт самые неожиданные вещи — я любил её за то, какой она была. Тачибана — добрая, светлая, очень сострадательная, не смотря на всю ту боль, что ей доставили. А Риас — она как Асия, а Асия — почти Риас, две половинки одной медали, не по внешности, не по характеру, а по духу, в них обеих было что-то такое, что хотелось не отпускать, любить и лелеять. А ещё мой план по развитию в них тёмных сторон характера очень даже действует. Даже взять Риас, иногда у меня складывается впечатление, что это я состою в её гареме из одного парня и двух девушек, а не она — в моём, хотя на деле — мы все друг для друга гарем. Тачибана… Ну. Скажем честно, нам пришлось оборудовать для неё целую БДСМ-комнату… Поцелуи Асии были аккуратными, она словно пила из сосуда святую воду и старалась делать это как можно полнее, её язычок — маленький, похожий на кисточку для рисования — облизал мои губы и танцевал с моим собственным, щекоча при этом нёбо; я застонал, ощущая что-то необыкновенное, совсем безумное. Она была такой милой, что эта милость заставила меня покрыть поцелуями всё её лицо. — Повернись ко мне попой, — тихо попросил я, и девушка, выпятив бёдра, сделала, как я велел. Я сел на колени и принялся вертикально вылизывать киску и анус Ардженто. Она мило и рвано постанывала, привыкая к ощущениям моего языка. Слюна жадно заливала пол, а моё лицо было в её выделениях. Я перехватил пальцами её мягкие, помещающиеся в ладонях бёдра и раздвинул киску, чем заставил её смутиться — мой язык проник внутрь вместе с губами. Я жарко дышал её соками, её киской, её желанием. Ощутив на своём члене её пальцы, я отвлёкся от киски и пьяно посмотрел на неё, возбуждаясь лишь от вида её киски, сочащейся соками, и мягкости бёдер под моими пальцами. — Я тоже хочу, можно? — Конечно, — неожиданно для неё я поднял Асию за бёдра, и, стоя, исполнял с ней рыбью позу. Сначала монахиня неуверенно массировала мой растущий от прилива крови член, а потом попыталась взять его в ротик, но не смогла, поэтому жадно облизывала его, путаясь в собственных волосах и заливая свою мордашку слюной. Я откровенно стонал, наслаждаясь её ласками и тем, как ласкаю её я. Когда её губки во второй раз попробовали вобрать меня, я толкнулся сильно и рефлекторно, сжался, потому что попал головкой по её зубкам, но потом возбудился так сильно, услышав, как она захлёбывается слюной и хлюпает, насаживаясь на член головой. Она истошно вцепилась в мои бёдра и отодвинула мой таз подальше, чтобы вытащить член из своего маленького ротика. — Исе… ха~а са… ан… Пожалуйста, не… Делайте так… Больше ха~а. — Прости, мне было слишком… Я обнял её таз очень сильно и буквально закопался лицом в её киску, ощущая, как её ритмичные, неожиданно уверенные и сильные движения на головке моего члена заставляют меня кончить. Я не помнил, как кончал в сознании, когда я и Асия ласкали друг дружку… … Зато я прекрасно помню, что испытывал, как входил в Асию в реальности, покуда Драйг была в её теле. Эмоции затопили моё тело, а рефлексы повадили меня перевернуться и развернуть Драйг под себя. Но подмять её податливое, дрожащее тело я не успел, мы кончили на боку одновременно, она в крике, а я в неожиданном рыке, заглушённом укусом. Зубы сами собой вцепились в шею Драйг. Ещё несколько секунд я двигался ей на встречу, чувствуя, как поток семени выливается наружу и как сильно сжимает мой член её киска, силясь удержать и то, и другое. — Всё… Готово… Твоё тело… Прекрасно, — она прижала меня к своей груди и, наслаждаясь минутами единения, позволила мне прийти в себя, а потом оттолкнула и осмотрела. Я и сам себя осмотрел. Ни кубиков пресса, ни каких-то уникальных цветов кожи, рисунков — моё нормальное тело, только слегка укрупнённое. — И что изменилось? Ты меня как-то усовершенствовала вообще? — Помнишь, я сказала тебе, что ты узурпировал один из моих доменов? Ты забрал Моё Пламя, сильнее которого не было у дракона и не будет никогда. Теперь это Твоё Пламя. Пламя, закалившее могущественнейший святой меч. Это Пламя нужно и как оружие, и как «молот с наковальней». При помощи молота и наковальни Твоё Пламя сможет творить. Остальное — решать тебе… Пламя, говоришь? Я щёлкнул пальцами и разжёг на кончике большого пальца ослепительно-жёлтый огонёк. И в нём чувствовалась сила — такая, будто жаровое давление, исходившее от изумрудной жемчужины на постаменте в центре комнаты, вдруг приобрело форму этого огонька и стало всем. Драйг покинула тело Асии, и, подхватив монахиню на руки, я отправился вниз. Рейналь была несколько шокирована нашим внешним видом, но я не собирался перед ней оправдываться или делать что-то подобное. Я просто зашёл внутрь, сияя наготой, и положил Ардженто на кровать к падшей. — Что ты с ней делал? — Ничего, — солгал я. Мы ведь оба знаем, что «ничего» — это всё, и даже больше. — Рейналь… Юма, скажи мне, оно тебе надо? Любовь? Ты падшая, занимающаяся спасением ни в чём неповинных людей. Ты сказала, что любишь меня… Несколько секунд она молчала, а потом выдала то, что, казалось, обдумывала уже достаточно давно. — Я занималась этим ради любимого человека… Мужчины, который действительно меня переделал. Он однажды сказал мне: «Найди нормальную работу. Девушки, даже падшие, вроде тебя не должны заниматься спасением и рисковать своей жизнью!». Я хотела бросить… Но в тот день, когда я отправилась ему об этом рассказать, он умер. И тогда я решила для себя, что ни за что не брошу это дело… — Ясно… — я улыбнулся и, покачав головой, встал с кровати. — А что такое, Иссей? — неожиданно нежно произнесла она моё имя. Не хотелось смотреть на неё, поэтому я просто бросил, закрывая дверь. — Просто я рассчитывал это услышать. Ты слишком добра, чтобы делать что-то по-настоящему великолепное из сострадания. Да, и вот ещё что… Не буди Асию. У неё был… тяжёлый день. Я вышел из её комнаты и направился в свои апартаменты. Хоть раннее утро уже давно перевалило за послеобеденное время, немногочисленная прислуга только-только начинала суетиться — удивлённо тараща глаза на мою наготу. Добравшись до хозяйской комнаты, я принялся устало одеваться. Чувствовал я себя при этом старой развалиной. После Драйг всё тело потяжелело, кажется, никаких усовершенствований не случилось — и меня просто надули, использовав по полной во все дырки, простите… А может, эта тысячелетняя дракоша вообще пудрила мне мозги своей нечеловеческой силищей, как бы разводя на секс? Так попросила… Ладно, отклонился я как-то от дела. Мои дела были улажены, теперь пришла очередь помочь шурину, который лёгок на помине. За пару минут до встречи раздался звонок мобильника. — Исе-кун? В добром здравии, надеюсь? — Да-да, не приболел, как видишь. Думаю, — посмотрел на спящее трио своих цветастых красоток и усмехнулся, — Мой иммунитет сейчас на все сто заряжен. — Это отлично, но встреча переносится… — как штаны, подготовленные для встречи, лежали на полу — так и остались на полу. Я радостно выдохнул и тут же скинул с себя наполовину одетую белую рубашку, которую выбирали сразу все — я, Риас и Тачибана. Акено в этот момент была занята… Кхм. Неважно! — Завтра, в это же время. Будь готовь, плейбой. — И ничего я не плейбой, — отговорился я, и повесил трубку, не дожидаясь конца разговора. А потом бросился в спасительно согретые моими любимыми простыни мягкой, соблазняющей постельки…***
Проснулся я только ближе к вечеру и осознал, что помимо нас с Риас — никто больше не покидал чертогов Морфея. А Риас в своём репертуаре — встретила меня прекрасным… выходным минетом. Несколько секунд я не подавал вида, что проснулся, а потом — приоткрыв глаза — украдкой наслаждался и ощущениями, и видом похотливых глазок моей любимой. Оглядевшись, с любовью всмотрелся в спящие лица Тачибаны и Акено, первая спала в обнимку с большой грудью второй, а меня эта сцена возбудила ещё сильнее… И я с силой насадил Риас на свой член до основания, чувствуя, как обильное количество слюней потекло по мошонке. Насладившись горлышком любимой, я вынул член и перехватил руки Риас, утаскивая её в объятия, целуя её прекрасные, влажные губы, вылизывая щёки и оставляя следы укусов на шейке. Её пальцы в этот момент наперебой с моими ласкали вишнецветку между ног… — Я люблю тебя. Я так тебя люблю. Я так счастлива, что Акено забеременела. Правда, счастлива, — теперь я не совсем мог понять, отчего на её глазах выступили слёзы — от счастья или от того минета, который она делала мне минутой ранее. — Я тоже хочу ребёнка от тебя. — Я тоже тебя люблю. Переворачивайся на бок, сегодня я сделаю ребёнка и тебе, — жадно зашептал я ей на ушко, покусывая мочку. Войдя в Риас под углом, я ощутил непривычное сжатие. Риас задрожала и обдала мой член обильным количеством соков — кончила, стоило ей только осознать, что мы не просто занимаемся любовью, а готовимся стать родителями. Я приобнял бедро любимой с внутренней стороны и поднял, увеличивая глубину и угол толчков. Риас часто задышала, расслабившись и вцепившись зубками в простынь. Её пальцы своевольно сжали мои яйца, а я в отместку усилил толчки, чувствуя, как дрожит её утроба. — Наверное, надо теперь не беспокоить Акено по части секса… — задумчиво прошептал я ей, ускоряясь до максимума, но проникая как можно тише. Риас, прикрывая рот, тихо стонала, обсасывая собственные пальцы в каком-то безумном, вожделенном трансе. Мы перевернулись, теперь она оседлала меня и прыгала верхом на моём члене, будучи повёрнутой ко мне спиной. Её спина была целиком прижата к моей груди, а её ноги я сгрёб в охапку и прижал к её трясущейся груди, ритмично проникая в её киску до самой матки. — Думаю, она будет против… Скажет что-нибудь~ ха~а~ в духе: «Пока я не захотела жареной клубники с мороженым омлетом я не прекращу заниматься с вами сексом», или~ ха~а~ подобное, — прерываясь на вздохи от нового оргазма, Риас выгибалась, всем телом заставляя меня выпустить её из объятий и дать её кончить. Но я не позволял, в этот момент безумно сильно впиваясь в её губки и играясь с киской свободной рукой. За секунду до того, как я понял, что мой оргазм очень близок — я перехватил грудь Риас обеими руками и выпустил её ноги, позволив моей любимой двигаться самой, в такт моего оргазма. Я сжал её груди так сильно, что оставил несколько синяков, но при этом был доволен — семя обильно покрывало её половые губки, а вишнецветка, как только наевшаяся хищница, поглаживала себя по животику, счастливо улыбаясь. Мы поцеловались и принялись будить Акено и Тачибану. Довольные девушки сразу же ушли на кухню, готовить очень поздний завтрак, а мы с Риас отправились играть в видеоигры, но обнаружили уже занявшего приставку в гостиной Миликаса. Да, племянник Риас гостит у нас с первого дня нашего приезда. Я был сегодня лузером — мне не удалось побить ни Риас, ни Миликаса. Ни. В одном. Файтинге. Впервые мне, чёрт возьми, стало так обидно. Но потом мне вспомнилось, в чём я всегда побеждаю Гремори — и я, хищно улыбнувшись, представил, как мщу ей всю последующую ночь.***
— Давай объявим перерыв, — я подмигнул Сазексу и незаметно для его собеседников, пока он отвлекал их на себя, свистнул со стола папку с документами. — Думаю, пятнадцать минут на проветривание голов нам хватит. Спасибо всем за плодотворную встречу. По возвращении мы сразу же подпишем… — я отрицательно покачал головой Сазексу. — … Документы. Мы с Сазексом быстро скрылись в другом зале для переговоров. В Коцитусе царила вечная зима и зданий на такой территории было немного, но все они были предназначены для уединения и деловых встреч. Эта территория Подземного царства чем-то напоминала главный бизнес-центр Ада, где никто не мог помешать провести важные переговоры… Ну, или закопать демонов, которые играют нечестно. Под толщей снега тел не найти. Да и не будет никто — это ведь чистое самоубийство. Температура снаружи в разное время суток достигает минут две-три сотни градусов, иногда — ещё ниже. Но там было красиво. Огоньки зданий в вечной, тёмной мерзлоте, как маяки… — Что случилось, Исе? — Сазекс поравнялся со мной и опёрся о подоконник. Я всучил ему договор. — Зачем ты? У меня же и так есть копия. — А ты его сам читал? Что-то мне подсказывает, что тебя дурят не только эти ребятки-партнёры, у которых на рожах написано, где они тебя крутили, но ещё и твои юристы, Сазекс, — я улыбнулся. Он раскрыл договор прямо при мне и на первых же строках закатил глаза, выбросив папку в мусор. — Как ты это делаешь? Объясни, у меня штат из пятнадцати психологов высшего уровня квалификации, а ты догадываешься о том, чего они не видят. Как? — он уселся в кресло и испытующе поглядел на меня, я поёжился, но скрестил руки на груди и ответил. — А по-твоему, на чём основывают свои выводы твои «штатные психологи»? На том, что говорят твои партнёры. А говорят они много, уверенно — и всё по делу, да только вскользь и избегая главных проблем. Сазекс, твоих психологов научились обходить, как лохов, прости меня. Все уже давно знают, как работают твои люди, и находят новые методы обмана… Благо, нам попался не самый умный демон, он, видать, заучил речь, но страдает обсессивно-компульсивным… — я покачал головой и снова отвернулся к окну. — Заметил, как он постоянно трогал папку, выравнивая её? Первый звоночек того, что он нервничает не за папку, а за её содержимое. Боялся, что мы посмотрим и всё поймём. — Зараза. Что делать? Предложения? — Самое простое — линяй через чёрный вход и быстро говори своим аналитикам, чтобы готовили список аналогичных предприятий, способных обеспечить твой бизнес этим продуктом. И юристов уволь — но перед этим проверь, кто из них состоит в родственных или каких-то других связях с этими… дурилами. — Логично… Исе, поможешь мне скрыться? Скажешь им, что меня срочно вызвали… Ну, Грейфия рожает! Точно! — Не дури, твою служанку все демоны знают — и знают, что она не беременна, иначе эта новость стала бы всеобщей сенсацией! — я усмехнулся и махнул рукой. — Беги. Когда я пришёл, тебя уже и след простыл. — А ты? — Что-нибудь придумаю, — я подмигнул и скрылся за дверью, возвращаясь в конференц-зал. Вернувшись в зал, я сразу понял, что что-то не так. Слишком тихо, да и свет перестал гореть. Демонов и след простыл, зато на их месте я обнаружил кого-то неизвестного, очень вальяжно расположившегося во главе стола и забросившего ноги на этот самый стол. Ноги были полностью оголены и, судя по их размеру, они были женскими, а ещё — чувство такое, словно передо мной был ребёнок. Точно определить неожиданного героя я не мог — он или она был/была в чёрном, огромном плаще, который очень тяжело волочился по полу, как пьяница. Из-под плаща выглянул хвост, кошачий, белый. — Чем могу служить? — ответа поначалу не послышалось — нет, его и не было, зато мне задали вопрос. — Ты один. — Один. И что с того? — Ты пойдёшь со мной? — Меня либо хотят убить, либо куда-то утащить. Я никуда не пойду, объяснять, в чём дело, придётся сейчас, а иначе… — Что «иначе»? — неожиданно резко ответила… девушка. Хвостатая девушка. — Узнаешь, — прежде чем я что-либо понял, стол перевернулся и проскользил над моей макушкой, разбившись о противоположную стену. Мне удалось увернуться. Я стал быстрее… Неужели, Драйг не обманула и действительно что-то со мной сделала? Её фигура в плаще с капюшоном была маленькой, но удары от неё — титанические. Голубая энергия сорвалась с её кулака, как только она достала меня ударом в грудь. Меня развернуло прямо в воздухе, и я отправился в недолгий полёт, выбив своим телом двери конференц-зала. Электричество снова зашалило, свет погас, и она нависла надо мной. — Ты отправишься со мной, — повторила она. — Подумай ещё раз. Левая ладонь загорелась пламенем. Она успела отскочить раньше, чем пламя, покрывшее латную перчатку, сорвалось с неё и волной полилось из металла на всё вокруг. Стены оплавились за секунду, а потолок начал падать на наши головы, но она не отступала, лишь переводила дыхание и снова пыталась атаковать. Я не успевал за ней. Какой бы удар, в какую бы сторону я ни наносил, она уже оказывалась сзади и атаковала вновь. В конечном итоге ей удалось обездвижить мою левую руку, взяв её в захват. Тогда я просто отрицательно покачал головой и поднял правую, чувствуя, как и она покрывается пламенем. Ей оставалось только отскочить, потому через мгновение от стены, рядом с которой мы стояли, не осталось и следа, а правая рука оказалась покрыта таким же красным металлом, что и левая. Всё рушилось, огонь поедал камень за камнем за несколько секунд. Но отступать она была не намерена. Хвостатая девчушка зажгла на конце кулака несколько очень ярких голубых огней, я в свою очередь обмотал правую руку чем-то вроде цепи, сотканной из огня. Сделав усилие и развернувшись, я размахнулся цепью для удара, но неизвестная обрушила свои голубые огни на пол конференц-зала, заставив мой огонь погаснуть в то же мгновение. Даже цепь исчезла… Она сразу же ринулась в атаку, ударяя меня по незащищённому торсу. Вскоре на груди и животе не осталось ни миллиметра живого места, а она вмазала завершающей атакой своей техники с такой отдачей, что моё тело пробило окна. Я выпал прямо в мерзлоту Коцитуса. Голова загудела, я потерял сознание.***
Конеко стояла в разрушенном конференц-зале, наблюдая, как кусочки стены, в которую она только что отправила свою цель, отвалились от здания и отправились следом за Хёдо в пучину вечной мерзлоты. Коцитус на секунду стал красным — что-то такое же быстрое, как комета, промчалось снизу до самого неба, улетая в направлении гор. Конеко покинула разрушенный конференц-зал.***
Неприятное чувство взъедается в тот самый момент, когда на душе становится неспокойно. Когда я шёл домой через лес, силясь вспомнить, как вообще сбежал с той неожиданной драки в Коцитусе, такое же неприятное чувство росло в груди и давило на сердце. Я словно боялся возвращаться домой, чувствуя, что что-то будет не так. И я не ошибся. Между делом, к нам редко кто-то заглядывает, ведь об этом домике Гремори никому не рассказывают, поэтому — это своего рода отшельничье жильё. Но встретить тут представителя клана Ситри — по меньшей мере странно. Хотя я вообще весь ощущал себя странно после той битвы с девушкой-кошкой. Какого лешего на меня надо было нападать? Из-за Сазекса — сразу нет, слишком велика честь. Наёмные убийцы из другого клана, рассчитывавшего на союз с Гремори? Тоже вряд ли, времени минуло чересчур много, да и не знает никто обо мне. Чувствуется мне, это как-то связано с Драйгом. Есть у меня хорошая присказка: проблем много — основание для всех одно. Появление Драйг наверняка должно было сопровождаться таким не двузначными событиями. Цубаки немного взвинчена. — Цубаки… Шинра? Верно? Прошу прощения, я… немного не ожидал кого-то тут встретить. Почему ты не зайдёшь в дом? Вице-президент и Королева Ситри не спешила отвечать на мой вопрос, но, блеснув очками, неожиданно поклонилась. Видимо, раздумывала, как ей поступить. — Хёдо-сан, я пришла с просьбой. Прошу прощения за мою неучтивость, но данное дело не требуется отлагательств. — Тише-тише, — я протёр ладонью лицо и устало посмотрел на неё, когда она выпрямилась. — Прошу, давай без этого. Я обыкновенный школьник, как и ты. Пусть, ты демон, а я — нет, но мы в равном положении, так что без лишнего пафоса. Что случилось такого, с чем могу помочь только я, а не твоя госпожа? — Это по поводу моей госпожи, Иссей, — неожиданно резко сказала Цубаки, и неуверенно в ту же секунду запнулась на моём имени, ей было сложно так фривольно обращаться ко мне. — Риас-сан это тоже касается… Они пропали! — Как это… пропали? Погоди… Риас встречалась с Соной? Она мне ничего не говорила. — Это была незапланированная встреча. Видите ли, на родовой территории Ситри мы обнаружили… старинный особняк, принадлежащий, по нашим данным, к эпохе Великой войны… И… На нём символ Асмодея… Сона попросила Риас-сан помочь ей в исследовании особняка, но… Они обе пропали там. — Меня смущает другой факт. Не их пропажа даже, а то, что особняк вообще может принадлежать погибшему королю демонов. Как он… Вы же сделали анализ? Мёртвый демон не может быть владельцем особняка. — В том и проблема, — Шинра на мгновение замялась, а потом договорила: — Мы точно знаем, что там, возможно, живёт кто-то из потомков Асмодея. — Вот те на… — я сощурился, а потом прикрыл глаза. Сону я бы тоже там не оставил, но, поскольку там Риас, это уже совершенно другое дело. Личное, я бы сказал. — Пойдём, посидишь в гостиной, я кое-что сделаю… и ты покажешь мне этот особняк.