проблемы взаимо(не)понимания.

На самом деле это все скиншип виноват, не иначе. А как по-другому это объяснить? В конце концов, именно посредственность странного хёна завела их в это чертово положение, из которого выхода уже не предвидится, но почему-то Чонгук яро желает остановить это безумие сейчас, а не когда уже будет слишком поздно. Через пару минут выяснения кто виноват, а кто тут соблазненная невинная жертва, парень все же понимает — момент, когда все можно было исправить, давно упущен. Плюс к ежедневным проблемам и нагрузкам добавляется еще одна — уже тяжелее, чем все предыдущие вместе взятые. Самое отстойное в том, что Чонгук вообще-то сам виноват. То, что его милый хён всегда был немного тронутым на голову, и так ясно. Однако то, что он выберет его как любимую жертву для своих заёбов, было слегка удивительно. Ну серьезно… Да, они хорошие друзья, они сблизились еще больше после дебюта и, наверное, Чонгук назвал бы Тэ тем человеком, с кем может поделиться любой чушью, которая бы не засела в его голове. Ну, мог. Раньше. До того, как принимал действия любвеобильного ТэТэ за обычные, присущие этому хёну выражения дружбы. Сейчас все стало немного сложнее. Девушки никогда не было и в ближайшем будущем не предвидится — менеджеры так пристально следят за ними, что иногда Гуку кажется, что в тюрьме надзор помягче будет. Но тем более непонятно, почему он вдруг решил, что хён, который, конечно же, максимально отбитый, но не настолько, чтобы подкатывать к макне при любом удобном случае. И неудобном тоже. Просто дружба. Немного особенная дружба из-за его маленького особенного хёна (очень натурально, Гукки, молодец). Чонгук уже готов поделить листок на два столбца и расписывать, какие действия Тэхёна стоит воспринимать как подкат, а какие кажутся довольно безобидными. Для психически здорового человека, к которым Гук после месяцев безумия и очень странных мыслей не может себя отнести, абсолютно все выражения «дружбы» от старшего покажутся если не попыткой изнасилования, то явным флиртом уж точно. Но если взять необычность его хёна, то… Чёрт, он уже сам не уверен по поводу каждого пункта из списка, но знает, что его хён, скорее всего, сам не относит свои действия за рамки чего-то ненормального. Просто потому что слова «нормальный» и «Тэхён» даже рядом никогда не стояли. И не будут стоять (в отличие от проблемы Чонгука). К сожалению, умом-то младший понимал, что Тэ ничего такого не хочет, но не мог не реагировать на прикосновения и взгляды. Не реагировать на теплоту, заботу, яркую улыбку по-дурацки красивого хёна. Обнимашки круглосуточные почти, эти «хёновы штучки» вроде «Куки, ты покушал?», комплименты в стиле «у тебя отлично получается!» (а маленький хён прекрасно знал, как признание макнэ лучшим в мире заставляет чувствовать Гука чуть ли не богом), его возгласы о том, какой Чонгук милашка и дальше заплыв в непонятный писк (который сначала «ой, хён, бесишь, закройся», а потом на лицо наползает эта мерзотная улыбка, и источник шума хочется срочно затискать). Для маленького Чонгука нахождение в группе, тяжесть ответственности и путь к исполнению мечты был почти неподъёмным грузом. Интроверт в музыкальной группе, что может быть лучше. Но, на удивление, он справлялся вполне неплохо. Был скрытным, да. Но и стафф и мемберы к нему хорошо относились — он же младший. А потом пришел Тэхён. Весь такой крутой в своей дорогущей куртке, со смешными огромными ушами (привет, Дамбо), с квадратной улыбкой и зарядом энергии на пятнадцать человек. Он громко смеялся, был совсем уж глупым подростком, часто начинал непонятно говорить невпопад, постоянно пел о том, что он видит. Его привычки пугали поначалу, казались раздражающе напускными, как и все его попытки подружиться с абсолютно каждым человеком в радиусе тысячи километров. А потом он заметил Чонгука и все пошло по пизде (знали бы хёны, как он выражается). Тэ почему-то решил взять ёжика Чонгука себе под крыло. Потому что, опять же, младший, миленький, неумеха совсем. Социально неадаптированный, немного грубый и чуть-чуть невоспитанный. Будто вызов. Сможешь приручить или нет? Но хён смог. Терпел игнорирование, неприятные слова, которые его глубоко ранили, конечно же. Гукки — умный мальчик, знает, куда бить, чтобы было больнее. Но Тэ терпел. Даже удары иногда, когда Тэ бесил очень. Чонгук был злым ёжиком. Сколькими иголками он поранился, его хён. Чонгук тогда не сильно задумывался, что Тэхён чувствует. Не делал ему комплименты в ответ на его, не спрашивал всё ли хорошо, не подбадривал, только тихо злился. Когда стал помягче (но не совсем), принимал заботу и ласки Тэ как должное. В конце концов, хён сам захотел, никто не заставлял. Особенно Гук, он вообще с самого начала был против. Сейчас-то он понимает, что эгоист ужасный. Что хёну тоже было нелегко, даже совсем плохо — в группе его не особо принимали, не понимали совсем, оттого и относились настороженно, не хотели открываться. Вспоминает то, как Тэ вечерами иногда плакал в ванной, а на следующий день так же заботливо улыбался своей невозможной улыбкой и спрашивал, как ему, Чонгуку, спалось. И всё, что он получал это «нормально, хён». Сейчас Чонгук отвечает, что он спал хорошо, говорит спасибо и спрашивает в ответ. Потому что так правильно, так надо. И видеть счастливые глаза сонного (и очень милого) Тэхёна — лучшая часть его утра. А потом он получает ленивые обнимашки, и они идут завтракать. Иногда вдвоём, потому что Чонгуку не нравятся улюлюканье других, когда он смотрит (пялится) на его хёна, когда тот ест. И когда не ест тоже. Это всё хён виноват, что Гук так влип. Да он его привязал к себе практически! Даже шанса бедному парню не оставил. Взял нежностью и заботой, а потом начал хорошеть, будто заключил сделку с дьяволом на вечные пытки Чонгука собой. Но в итоге душу отдал именно Чон. Потому что «на, забирай, мне не нужно больше, она и так болит жутко». Именно поэтому, он сейчас проводит свободное время за несбыточными мечтами о чертовом хёне, который, вот как на зло, из головы не выходит совсем (и из сердца тоже). За завтраком, например, Чонгук может притвориться, что будто бы нет чудовищного расписания, толпы фанатов по всему миру, везде снующих менеджеров, следящих за ними камер и даже участников, которые постоянно стебут по этой теме, дома тоже нет. Тогда он может притвориться, что его хён только его. И что хён это знает и признаёт. Тогда он может помечтать, что все эти объятия и нежность, которая в Тэ рекой льется, значит для них обоих чуть больше. Что он сам для Тэхёна значит чуть больше, чем друг или одногруппник. Он смотрит, как Тэ жует, параллельно рассказывая о своем сне, и почему-то находит это очень милым. Он улыбается хёну, получая натянутые щеки из-за еды и широкую улыбку в ответ. Все-таки, его хён иногда такой неряха. Пока они мило беседуют, а Чонгук представляет, что взгляды Тэ наполнены другой нежностью, которую он бы хотел видеть, на кухню заходят Джун и Хосок. Намджун с ухмылкой толкает Чонгука в бок (давай, опять пошути про странную забывчивость моргать рядом с Тэ), а потом треплет по волосам, говоря что-то про доброе утро. Гук не слушает, потому что его хён, который должен быть только его, обнимает Хосока. Его «доброе утро» только что перешло в чужие руки. Чон хмурится. Каждый день мечты разбиваются о реальность. Чонгук услышал это из какой-то до ужаса пафосной дорамы, но эта фраза здесь как влитая. Потому что сегодня Хоби-хён, вчера был Чимин, еще раньше Тэ просто сам отвел взгляд и сказал, что та девочка-трейни была ничего. И если предыдущие варианты хоть как-то приближали Чона к желаемому, то, господи прости, девочка?! Чонгук бы хотел, чтобы это было просто ничего, чем что-то. Но он никогда не знал наверняка. Не хотел знать, на самом деле. Его тупая влюбленность началась вообще странно. По всем жанрам подросткового кино — без сюжета, логики и мотивации. Сначала его тянуло к Тэ потому, что он приучил его к близости. К нахождению рядом, к теплым рукам, поглаживающим по шее или обнимающих поперек живота. Приучил к себе. Так сильно, что потребность в тактильном контакте мигала в сознании не словами «мне нужен кто-то», а набатом било по вискам «мне нужен Тэхён». Он был хорошо натасканной собачкой Павлова, и при виде его личного доктора ему хотелось обниматься. Когда гормоны ударили в голову, стало совсем тяжело. Вместо красивых девочек из журналов, как требовалось, в памяти всплывали руки его хёна, его губы, его тонкие ноги с очаровательными коленями. И последнее совсем не стыдно. Чонгук готов поклясться, что не один считает колени его хёна чудесными, фанатки же тоже не очень адекватны в своей симпатии. Вот только он не просто фанатка. Он видит хёна каждый день. И это немного усугубляет ситуацию. Трансляция «коленки Ви» смотреть онлайн и без регистрации, круглосуточно. Чонгук до этого никогда не находил колени сексуальными. Он считал, что немного спятил, но с Тэхёном у него связано много «первых раз» — первый хороший друг, первая онлайн игра, в которую он засел без возможности выйти, первое доверие кому-то, не считая семьи… Первый раз в своей жизни Чонгук кончил, представляя чужие красивые пальцы вокруг своего члена. Потом на руки хёна смотреть было тяжело. На хёна тогда вообще смотреть было тяжело, а после постыдного вечера в душе так вообще. А придурочный хён облизывал эти чёртовы пальцы после мясного сока за ужином. Чонгук тогда подумал, что он ужасно испорченный. Поэтому не делился переживаниями ни с кем, ни с мемберами, ни тем более с Тэ, хотя, вот совпало, он был бы единственным, кто узнал, если бы у Гука такое случилось с кем-то другим. Он бы понял, наверное. Но пока есть только возможность сказать только своему отражению в зеркале, но очень тихо. «Так и развивается шизофрения», — думал Чон. А потом думать не было времени. Пару недель тренировок, злость, усталость, апатия и невозможно красивый хён — вы бы сами недолго протянули на его месте. Поэтому испорченность блекнет перед общим фоном дикого и такого понятного «похуй». С этого момента Чонгук принимает себя. Маленький шаг для человека, большой (скандал мог бы быть) для человечества. Второй раз прошел легче. Никаких девочек. Только обнаженная медовая и сладкая кожа хёна, его пухлые губы и родинки, которые Чонгук бы хотел пересчитать своим языком. Его невероятные пальцы там, где Гук представлял их в прошлый раз. Свои пальцы он тоже представляет, и там, в мечтах, хёну нравится. В реальности всё, что он может, это спускать с тихим стоном, чтобы его не услышали и по утрам играть в заботливого парня. Большего Чонгук не может просить. Да и не сможет, кажется. В их дружбе хёна так много, что плакать хочется, не получается представить, если Тэ начнет его внезапно любить. Он, наверное, просто разорвется от счастья. Пока такого счастья у него не было. Ладно. Он смирился. Со странной симпатией, с переживаниями, которые некуда выплеснуть, с Тэхёном, который, вот зараза, из года в год становился еще прекраснее. «Давай, добей меня еще больше», — думал Чон, когда увидел хёна с зелеными прядями. Русалочка в этой сказке своего принца никак не может заметить. Замечает, конечно, но как друга. «Гуки-я, ты такой хороший друг!», — говорит демон, когда Чонгук укрывает его пледом перед телевизором с какой-то опять неожиданно сопливой дорамой. Как они это смотрят вообще? Суровые хип-хоп исполнители, йоу. А Чонгук получает золотую статуэтку за «Короля Фрэндзоны». Голден макнэ, все дела. Он правда смирился с тем, что нужно эти чувства засунуть куда подальше и играть свою роль как примерный мальчик. «Я младший, я милашничаю, смешно улыбаюсь и хамлю хёнам иногда», — каждый день перед зеркалом. «Мне нравятся нуны, а IU — самая красивая девушка на свете», — чтобы не проговориться случайно и не сказать, что хочешь одного из участников своей же группы. Вдруг спросят. Курсы самовнушения вроде помогли, у него начало получаться — почти без ревности и злых взглядов в сторону тех, кому перепали ласковые тисканья Тэ. Всего лишь пару раз стукнул Юнги-хёна, дал Джину пинок под задницу, а Чимина дразнит каждый день, потому что тот, зараза заниженная, проводила с его Тэ почти все время. Намджуна он особо не трогал — тот парень понятливый, видит, наверное, что Чонгук очень близок, чтобы Ви пометить. Чтобы «мой» и «не трогайте». Поэтому Джун деликатно проводит фансервис в рамках для младшего допустимых. И Гук ему за сохраненные нервные клетки благодарен. А Хосоку нет. Хоби-мать-его-за-ногу-хён бесит больше всего. Сначала он его, понимаете ли, целует. Потом смущает до ужаса этим воспоминанием при любом случае. Потом он тискает своего «любимого донсена», и они вместе идут совершать свои странные веселые дела, когда ор Хосока смешивается с басом Тэ. Все подхватывают настроение и тоже кричат. От головной боли, усталости и непроходимой тупости этих двоих, когда дело касалось личного пространства или тишины. Два сапога… Не пара. Потому что «встань в очередь, Хосок». После очень долгого общения с Хоби и злым-презлым Намджуном, который за пару недель в мыслях совершил уже четырнадцать казней и восемь самоубийств, хён почему-то начинает вести себя странно. То есть, масштабы трагедии на лицо. Невозможное возможно, как говорится. Странно для Тэхёна как для Земли вдруг перестать вращаться вокруг Солнца и перелететь в другую галактику, на жопной тяге Чонгука, видимо. Потому что от всего это он бесится еще больше. Ви игнорирует. Даже не так. Ви игнорирует только его. А это мало того, что больно будто машиной проехались, так еще и хёны, сволочи, в упор не видят такую несправедливость. Чонгука разрывает от злости, непонимания, еще больше разбивающегося сердечка. Тук-тук. Так бы он хёну по голове настучал. Но ему бы никто не ответил. У хёна «дома» никого нет. Больше нет обнимашек, нет только их завтраков, нет заботы, теплоты. Да он даже перестал с ним разговаривать! Просто зыркает постоянно, а глаза напуганные немного. И чем Чон его так запугал, он просто не может придумать. Наверное, Хосок ему что-то приплел, он любитель языком почесать. Младший хоть и злится на все в мире сразу, а на судьбу особенно, но все равно пытается с хёном поговорить. Ну, немного по-своему — зажимает его в коридоре и шипит, что Тэ уже задрал обижаться, а если хочет продолжить, то пусть хоть объяснит, в чем его, Гука, вина. Он обещает исправиться. Тэхён смотрит на него как-то странно, а потом пытается оправдаться глупыми шуточками, широкими улыбками и в конце концов, обработав макнэ своим очарованием, убегает из захвата, абсолютно ничего не прояснив. Злость доходит до точки максимума. Чонгук постигает обратный дзэн. А потом странный прекрасный хён внезапно начинает лезть еще больше, чем раньше. Он ловит взглядом его взгляд и смущенно улыбается. Специально доводит Гука до высшей степени раздражения, лишь бы тот поднял его на руки. Садится рядом и укладывает голову младшего на колени, поглаживая его волосы. Носит ему еду, кормит с рук, восхищается его бицепсами, кусает за них даже. Вообще за все кусает, до чего дотягивается. Да, такое было раньше, но не в таких количествах. И взгляд хёна будто немного поменялся. Чонгуку показалось, что может быть, не он один считает, что это нечто большее, чем просто дружба. Но он не спрашивает. Знает, что бесполезно. И терпит. А тем временем Тэ в его жизни (и сердце) становится еще больше. Чонгук слишком влюблен и слишком глуп, чтобы увидеть, что и в жизни хёна его самого становится больше. Когда они целуются в первый раз, у Чона из-под ног вырывают землю. У него кружится голова, потому что он чувствует влажные губы Ви на своих, и это даже лучше, чем описывают в тех мелодрамах, которые они смотрят по вечерам. Он не отвечает, потому что слишком удивлён и ошарашен, что это происходит с ним в реальной жизни. «О боже, мой любимый оппа только что поцеловал меня», — внутри Чонгука радуется его внутренняя девочка, она плачет от счастья и начинает рассматривать свадебные каталоги. Чонгук начинает рассматривать притихшего Тэ. А у того глаза мокрые, губы припухшие и весь он такой испуганно трогательный, что Чону свою девочку повторить хочется. И он тоже орёт. Говорит Тэ, что если он сейчас пошутил, то Чонгук с радостью избавит бестолкового от дальнейшего ненужного существования с таким количеством мозгов. Спрашивает, зачем хён так над ним издевался все это время, зачем трогал, зачем заботился, а потом игнорировал, а потом опять начал буквально виснуть. «Если это такая техника по соблазнению, идиот, то она… прошла успешно». Припоминает, что Тэ не только к нему лез, и интересуется, скольких он уже перецеловал со своей любвеобильностью. Он ревнует даже сейчас, потому что перед глазами довольная морда Хосока, и он просто ненавидит его за то, что он Тэ поцеловал первый. А Чон любит везде быть первым, это все знают! Всё это доносится до сведения Тэхёна на повышенных тонах, потому что за все годы он так устал держать всё в себе, что сейчас просто полыхнуло. Сейчас всё можно. Сейчас даже можно обнять плачущего хёна (наверное, просто перенервничал, это не из-за крика, конечно), можно прижать его к себе и поцеловать в высветленные липкие от лака волосы. Можно провести по его плечам, пока он мокрит соплями грудь Чона, нежно смахнуть кусочки осыпавшихся теней под его глазами. Можно, потому что хён говорит, что тоже не может больше терпеть. И Чонгук его понимает. Его сердце наконец-то начало функционировать. В его жизни наконец-то воцаряется спокойствие. Так думал Чонгук раньше. Сейчас он понимает, что обратный дзэн, оказывается, просто бесконечный, и засасывает похуже черной дыры. Когда они начинают встречаться, они, естественно, пытаются спрятать всё это дело от зорких глаз менеджеров и других мемберов. Они семья, конечно, но Гук не уверен, что хёны все примут сразу и не обидят при этом его и Тэ. И скрывать отношения, когда ты на виду, еще сложнее, чем прятать влюбленность. Они прячутся по туалетам, когда совсем прижмёт, и часто ласкаются дома, когда никого нет. Почти всегда они вместе ходят в душ, но не только, чтобы помыться. Хёны будут удивляться, что макнэ начал проявлять больше дружеских чувств к Тэхёну, а Чонгук будет выцеловывать внутреннюю сторону его бедра и брать в рот. Потому что хён очень хочет, а Чонгук не против дать ему всё это — хён хороший мальчик и заслужил. В одно утро, которое раньше было самым восхитительным из-за мечтаний, сейчас стало восхитительным из-за их свершения, потому что вау, они правда вместе. Они могут миловаться за столом и касаться руками. Но этого, если честно, мало. Поэтому Чонгук прижимает Тэхёна к столу на кухне. Они позавтракали уже, но младший очень хочет после полезной каши чего-нибудь сладенького. Он шепчет «сладенькому» что-то о том, как восхитительно губы хёна могли смотреться на его члене. Шепчет, что был не против прямо сейчас раздвинуть его хорошенькие худые ножки, целовать прелестные коленочки, а потом вставить так, чтобы славный хён забыл своё имя. Чтобы помнил только три слова — «Чонгук» и «пожалуйста, ещё». Тэ сначала отталкивает, говорит, что скоро должен проснуться Джин, а они никак не успеют сделать всё то, что Чон запланировал. Даже половину. Хотя звучит, конечно, заманчиво. Так и говорит, его хён. А потом его целуют, и больше он говорить не сможет — только задушено хрипеть и стонать своему парню в плечо. Потому что Гук садит Тэ на стол и всё же раздвигает его ноги, видя очаровательный румянец на чужих щеках. Гук с ухмылкой шутит про рогатку, и Тэ больно бьёт его по ноге, а икроножная мышца сообщает Чону, что он придурок. Он в принципе согласен. Но они все равно продолжают целоваться. Когда Чонгук спускает с Тэ шорты, параллельно целуя хёнову шею, на кухню заходит Юнги. Если бы это был Намджун, тот, наверное, ойкнул бы, но тактично ушел, а потом поговорил тихо с ребятами. Потом бы собрал их всех, и они бы придумали, что делать дальше. Не отчитывал бы, поддержал. Если бы это был Джин, тот бы поругал их, пытался вправить мозги, а потом прикинул их взгляды друг на друга с предебюта еще, и успокоился. Совет да любовь, как говорится, но только не на кухне. Если бы Чимин или Хосок, то не так страшно, потому что даже чертов Хоби понял бы деликатность темы. Но это был Юнги. Тэхён испуганно вздрагивает и зажимается. Чонгук даже не успевает отойти и на шаг, а Юнги тащит его за ворот футболки назад. Дикие глаза, злое дыхание, сквозь зубы брошенное «сука». Он бьёт его по лицу почти сразу же, наотмашь, забывая о том, что даже при драках им нельзя калечить видимые части тела, не скрытые под одеждой. Юнги смотрит так зло, говорит им о группе, об имидже, представляет, что может случиться, если узнает СМИ. Гук фыркает, игнорируя боль, будто они с Тэ не обсуждали это под одеялом уже сотню раз, когда все уснули, а его нежный хён, переплетя их пальцы, хрипло спрашивал о будущем. Юнги об этом знать не обязательно. Поэтому Гук делает лицо кирпичом, говорит, что это любовь, подавляет в себе желание выбить из противного хёна всю спесь. Мина это злит, и он кричит так, что прибегают все. И всем сразу всё понятно. Потому что Чонгук с разбитым лицом, Тэ с красными губами и мятой одежде. А еще он пытается не заплакать изо всех сил. А еще его шорты так и лежат на полу. А если учесть, что все давно поняли, что у Чона внутренний волк (ёжик) как пару выбрал Тэхёна еще несколько лет назад, а сам Тэ слюнями брызгал на Гука, то ситуация с первого взгляда предельно ясна. Но факт того, что это непривычно и дико, открывает рты хёнам пошире, чем самый широкий бургер с двумя котлетами. Немая сцена получше, чем у классиков. Сейчас Чонгук не знает, что делать. Но чувствует Тэхёна, который прижимается к его спине и пальчиками мнёт край его футболки. «Мы вместе», — говорит Чонгук. «У нас серьёзно», — он смотрит в глаза лидера, и вкладывает все свои силы в эти слова. Заливает про любовь с детского сада, вторые половинки, единение душ и всякое такое. Чонгукки знает, что хёнам нравится сопливая чушь. В их с Тэ случае это не было чушью. «Мы уже давно решили», — он добивает всех последним предложением, а потом с вызовом смотрит на еще более злого Юнги. Чон готов поклясться, что тот не только зол. Он видит какую-то тяжелую боль в его взгляде, и кажется, происхождение такой боли Чонгук знает. Он так же смотрел на Тэ, когда тот прикасался к кому-то другому. Догадка неприятным грузом виснет на сердце. Кажется, не просто так «парни из Тэгу» держались вместе. Но пока реакция хёнов важнее. Нужно разбираться с проблемами по мере поступления, так его учила мама. Сейчас эти уроки пригодились. Намджун медленно кивает. Успокаивается постепенно, отходит от шока. Вспоминает, как дразнил младшего насчет нездорового чувства собственности и дикого взгляда, направленного на Тэхёна. Вспоминает, как Тэ заботился о Чоне, не как о младшем брате даже, с большей нежностью. Как эти двое ругались, поднимая на уши все общежитие и несколько кварталов рядом, за компанию, видимо. Как мирились потом, сидя в обнимку за приставкой, или смотря дораму, лежа друг у друга на коленях. Лидер опускает взгляд и вздыхает. Любовь есть любовь. «Чёрт с вами, детишки, ладно», — тихо басит он, садясь за стол, — «Придумаем, что делать после завтрака». Джин подрывается почти сразу. Ворчит, что так бы и запирались в своей ванной дальше, но не трогали святую кухню. «Мы же едим за этим столом, Чон Чонгук! Чтобы я вас двоих утром еще раз сюда пустил»… Про Тэ ни слова. Тот так и стоит, упершись лбом в чонгукову спину, не поднимает взгляд, не хочет смотреть на это даже после слов Джуна. Тэхёну до жути стыдно, страшно так, что Гук чувствует быстрое биение его сердца. Джин быстро вытирает стол, пока Намджун сидит в телефоне, наливает кофе лидеру, раскладывает продукты, просит Чимина помочь с готовкой. А у Чимина сломалось лицо, так что он продолжает смотреть на Чона с невероятно забавным выражением. Гук больше всего боится именно его реакции. Если не поймет их, не примет, то Тэхён, наверное, просто умрет от боли. И он не гиперболизирует, его мальчик очень драматичный, а мнение его соулмейта, как он иногда говорит, для него важнее всего. Когда Минни подходит к ним, пальцы Тэ на футболке сжимаются крепче, будто чувствует, что именно Чим подошел. Чимин мягко берет Тэ за руку, отводит от Гука, отдает в руки скомканные шорты. Солнечный мальчик ведет его в ванную — умыться от слёз и, наверное, пошептаться. Чимин просто обязан сказать чонгуковой прелести, что все хорошо. Поддержка лучшего друга для его чуда спасет его от депрессии. Юнги проводит их взглядом и уже хочет догнать, но Хосок ловит его за рукав. Хоби ошарашен, но это и понятно. В нём читается немного неприязни и брезгливости, когда он смотрит на Гука, но он улыбается, пытаясь подбодрить. Якобы «я вообще-то пидоров не одобряю, но вы вроде как мои друзья, поэтому на вас согласен закрыть глаза»? Чонгук всегда знаки плохо читал. Но Хоби-хён добрый очень, хоть и сука иногда, но в открытую на них бросаться не будет, можно успокоиться. Но Юнги на Хосока ни капельки не похож, и для Чонгука это очень и очень плохо. Сокджин-хён уже ставит на стол завтрак. Лидер допивает кофе и читает новости. Хоби садится за стол и наливает себе стакан теплого чая. По запаху сегодня ромашковый — им всем нужно немного успокоиться. Чонгук занимает место рядом с Намджуном. Тот кивает ему, затем утыкаясь обратно в телефон. Когда Чон накладывает себе еды из миски, приходят Чимин и Тэхён. Юнги по-прежнему остается стоять. Он перехватывает Тэ за рукав на полпути к столу и смотрит. Будто мысли прочесть хочет. Чего там читать-то. Чонгуку не нравится то, что происходит сейчас. Еще больше ему не нравится то, как на этот внезапный выпад реагируют хёны. Будто это в порядке вещей. Будто нормально хватать чужих парней за руки и смотреть взглядом побитой собаки. Будто нормально для Тэ в такой ситуации извиняться перед Юнги-хёном. Все за столом смотрят на это сочувствующе. Вот чёрт, серьезно? Когда Мин тихо спрашивает «почему», Чонгук начинает понимать, что из-за своей слепой влюблённости не заметил чужую, которая сейчас начинает проноситься у него перед глазами. Они не встречались, нет. Тэхён тогда был слишком ребенком, а Юнги был слишком крутым парнем, чтобы начать отношения с кем-то. Они подружились не сразу, потому что Мин не понимал Тэ, а когда понял, то попал сильно, наверное. Как он там на интервью говорил? «Он самый особенный парень на планете». Юнги ухаживал, кажется. Начал заботиться, не так, как Тэ о Чоне, но для своего характера он делал просто непомерные усилия. А Тэхён, наверное, за дружбу принимал. Чонгук вообще-то хорошо помнит один день, когда Юнги на Ви накричал. Из-за бреда какого-то вроде неубранной пачки чипсов или невыключенного телека. А Тэ тогда просто кивал и извинялся. Будто не за это, а за что-то другое. После завтрака Чонгук отводил Намджуна поговорить. Суровый мужской разговор сначала про то, что мелким надо вести себя сдержаннее, меньше фансервиса, а дома хоть на потолок можно лезть, но не кухне. Потом он спрашивает про Юнги. Тот день был официально объявлен самим Чон Чонгуком как день, когда Намджун выдал все свои самые эпичные рожи. Неохотно, но он рассказал, потому что «ну, хён, он мой парень сейчас, мы встречаемся, думаешь, что я не должен знать, что происходит?». Юнги правда признался. А Тэ отшил. Вся история, в общем-то. Если не учитывать то, что Тэхён себя так виновато чувствовал из-за отказа, что иногда позволял Мину больше, чем всем своим друзьям. Какое в масштабах это «больше» Гук очень хочет знать, но Нам уверяет, что в такие подробности его никто не посвящал. Рассказывает, что Тэ потом как-то дотумкал, что уж совсем это всё неправильно, и они с Юнги окончательно разругались. Тогда и вмешался лидер. Он не то, чтобы разрулил ситуацию, но объяснил Мину, что сердцу вообще-то не прикажешь. Если Тэ не хочет, то не надо заставлять, и всё в таком духе. Все переживания Юнги, оказалось, видела вся группа, но не Чонгук. А Тэхён привыкал к жизни без своего хорошего хёна и пытался не повторять ошибок. Но Ви немножечко не из этой реальности, поэтому, наверное, забыл, что грабельки его ждут и любят, когда наступал на них во второй раз. Нет, у них всё взаимно, конечно. Но отношения с одногруппником… Намджун заверил, что всё в порядке, что поговорит со всеми, что всё будет хорошо, как в прекрасных дорамах. Чонгук тогда даже не подумал, что самые хорошие дорамы обычно с печальным концом.