Ранимо болтливый

Пунцовея ушами, высокий парень двигался в сторону своей комнаты, снося всех на своем пути. Преграду ему не составил даже Гломов, который хотел было вломить ему, по-обыкновению широченной рукой, но вовремя остановился, пораскинув мозгами о том, что судя по выражению лица парня, трогать его сейчас не стоит. Загрызет на месте и с потрохами скормит Чумихе. Ногой открыв дверь в комнату, которая принадлежала ему единолично, Ягун с яростью ударил кулаком в стену. Послышался хруст костяшек, которые незамедлительно принялись ныть. Стена же пошла трещиной, а штукатурка на ней раскрошилась и осыпалась вниз. Частички ее остались и на окровавленной руке Ягуна. Не замечая ноющей боли, самый болтливый ученик Тибидохса закрыл глаза и облокотился пылающим лбом о холодное окно. Расписные зимние узоры на окне тут же растаяли, освобождая место для испарины. В глазах все еще стоял образ очередной черной розы от некромага, подаренной Тане. Как он смеет красть ее, какого черта он вообще выбрался из своей глухомани? Сидел бы там, играл с мертвяками в карты и попивал кровушку вепря на брудершафт с мадмуазель Дель Торт. Его никак не могло отпустить разрывающее на части чувство ревности и безысходности. Что он мог ей сказать? Признаться, что она давно ему не безразлична? На правах лучшего друга выругать и запретить общаться с некромагом? Нет, нет и еще раз НЕТ. Никаких шансов, Таня относится к нему как к другу, не больше. Чертово сердце все не унималось, прося прилететь к ней пулей, выбросить мерзкую розу, взять за руку и не отпускать больше, чтобы не потерять ее. Как подругу он навряд ли ее потеряет, учитывая тот факт, что оба они состоят в сборной Тибидохса, учатся в аспирантуре и каждый день находятся друг с другом. А вот как девушку, ту, которая давно нравится и даже недостатки ее кажутся притягательными, ту, которая все время покрывала его перед учителями и прикрывала бездыханное тело своими хрупкими плечами закрыв его, когда на них напала нежить в подвалах, от которой еле отбились даже подоспевшие преподаватели, ту, которая никогда не давала ему грустить, мог. Как же больно ему было думать об этом. Он даже пытался отвлечься на Катю Лоткову, самую красивую (по мнению остальных парней, но не Ягуна), девушку Тибидохса, обладающую природным шармом и обаянием. Покорить ее, ему ничего не стоило, его харизма брала любые высоты. Но все было что-то не то. Лоткова вкусно пахла, но пользовалась не тем шампунем, который хотел ощущать Ягун, она одевалась со вкусом, но вовсе не так, как ему нравилось, она говорила статно и спокойно, но вовсе не так, как Ягун хотел. Все эти черты сходились на Гроттер. На этой рыжеволосой девушке, которую он когда-то собственноручно забрал из дома Дурневых, где ей приходилось несладко. Как она тогда ликовала, как играла улыбка на ее светлом лице, как она носилась на огромном, по сравнению с ее хрупким тельцем, контрабасе, обгоняя играющего комментатора. Он помнил все в ярчайших деталях, даже ее замешательство и испуг от «летающей мумии», которую он ей напомнил в первый день знакомства. Внутри него все горело ярким пламенем. К нему в комнату неспешно зашла Катя, ее светлые волосы струились, словно наполненные магией. - Ягун, ну что, пойдем? – она светилась от счастья, зная, что им предстоит приятное свидание на свежем воздухе, где никто не будет мешать. Он повернулся к ней, стараясь придать лицу как можно более благожелательное выражение и выдавил из себя улыбку. Лоткова нахмурила идеальные бровки. - Что у тебя с рукой? Ты опять с кем-то дрался? - Да, со стеной. – честно признался внук богини. Катя охнула. - Но зачем же? – она коснулась саднящей раны. - Она грозилась, что уведет у меня тебя, я не растерялся и ответил ей своим фирменным вломусом, что б не повадно было. Где это видано, чтобы стены девушек уводили? И выражение «парень не стена – подвинется», тут совсем не при чем, если бы оно было употреблено, мы бы перешли на личности, а от этого и в гробик с золотой каёмочкой схлопотать можно. – разразился потоком слов Ягун, который знал, что если не отшутится, Катя будет переживать еще пуще прежнего. Хоть он ее и не любил, но она была дорога ему, как человек. Она была заботлива и молчалива, то что нужно было Ягуну в трудные моменты, например, когда Таню в очередной раз вытягивал на свидание Бейбарсов. Катя приобняла любимого сзади, нежно гладя его ладонью по плечу. - Давай все же заглянем к Ягге перед свиданием? – предложила она. - Ну уж нет, ты представь, что будет со мной, узнай бабуся, что я со стенами драки устраиваю? Ладно если в магпункт уложит на недельку, а если в психушку упечет? Знаешь какая у меня там будет плохая компания? Я явно снюхаюсь с Пушкиным и Наполеоном, которого буду отличать по паре седых волос на голове, а ведь ученые выяснили, что на каждую психбольницу, на три квадратных метра, приходится по 15 таких вот Бонапартов, поди разыщи там своего! - парень потрясал перед Лоткой тремя пальцами здоровой руки, для пущей убедительности. Лоткова искренне рассмеялась. Ягун уверенно подумал о том, что провел девушку. На свидание они все же пошли. Запасливая Катя взяла с собой корзину со вкуснейшими бутербродами и горячим какао. Они расположились в одном из запутанных коридоров школы, где кого-то если и можно было встретить, то этим кем-то, оказывался Ржевский со своей неповторимой женушкой, щебетавшей о неприличности поручика, либо на худой конец могла загадочно пройтись Шито-Крыто напевая странную мелодию. Они сидели и болтали уже около часа, когда у Ягуна неожиданно зазвенел зудильник. Царапнув его, парень увидел разгоряченное лицо Гроттер, которая нетерпеливо уставилась на него. Все внутри сжалось. Держать себя в руках. Делать что следует. Не дать никому понять, что о ней все его мысли. - Привет Танька! Какими судьбами, какими лихими ветрами? – задорно поинтересовался Ягун. - Ответ в твоей манере, - улыбнулась Таня, - ты не забыл про тренировку? Хлопнув себя по лбу здоровой рукой и попутно роняя зудильник на колени Лотковой, Ягун вскочил на ходу крича, что сейчас же примчится на поле. Договаривать Тане пришлось уже с Катей. Они никогда не были подругами, но и врагами тоже не были. Катька была для Тани, как нечто неотъемлемое, но совсем не нужное в жизни. Ягун, забыв о боли в руке, ворвался в комнату, по пути раздеваясь, чтобы облачиться в защитный костюм. Как он мог забыть о тренировке? И Танька, стерлядь такая, опять, небось, тащила свой тяжеленный контрабас сама. Черт возьми. Он беспокоился о ней даже в этом плане. Вскочив на пылесос, Ягун вылетел в окно, огибая защитные заклинания Поклепа. Когда он приземлился на поле, вся команда была уже в сборе. Ритка деловито размахивала чем-то напоминающим шкурку опасной змеи, Тузиков никак не мог справиться с инстинктами и с чувством таранил защитный барьер уже в воздухе, Горьянов глядя на фотографию Курло (он то думал, что никто не знает, что за опасную даму скрывает плотная бумага у самых его глаз), посмеивался и что-то ей щебетал. - И вам не хворать. - отозвался Ягун, когда многие устремили на него взгляды. Соловей гулко хлопнул в ладоши. - Делимся на пары и тренируем заговоренные пассы! Чего встали столбом, ленивцы? ВПЕРЕД! – голос тренера звучал грозно, хотя каждый из ребят знал, что Разбойник души в них не чает и за каждого своего ученика, готов глотку порвать, не задумываясь. Это приятно грело душу в моменты, когда тренер строго ругал их за провальные тренировки. Таня и Ягун, как всегда объединились. Они будто созданы были друг для друга в драконболле, любое ее и его движения совпадали, как, впрочем, и мысли. Таня зависла в нескольких метрах от лучшего друга, погода под куполом была не ветреная, по этому, им удалось все-таки перекинуться парой фраз. Хотя, если бы они подняли головы, их взгляд тут же упал бы на липкий снег, окутавший остров Буян, за исключением поля. Свист Соловья заставил всех содрогнуться и начать перекидываться мячами. Таня метнула в Ягуна заговоренным пассом, не забыв заблокировать сознание. Он ухватил мяч, блестяще угадав с контр заклинанием. Но тут же скорчившись от боли, внук Ягге полетел вниз. Таня вскрикнула и пулей метнулась за ним, скорости контрабаса можно было только позавидовать, но она еле успевала. Ей было не привычно видеть лицо Ягуна искажённое болью. Даже когда внук богини и дрался с кем-нибудь, что бывало не так редко, учитывая его острый язык, он всегда выглядел веселым и будто не чувствовал боли, выламывая очередному обиженному пареньку челюсть с размаху. Еле успев схватить его за руку в каких-то двух метрах от неминуемого удара, она отбуксировала его к песку. Соловей тут же подбежал к ребятам. Было видно, что он не на шутку перепугался. - В чем дело? – голос его звучал с хрипотой. - Боевые травмы, которые скоро заживут. – улыбнувшись во все тридцать два, заявил Ягун, вознамериваясь вновь усесться на новенький пылесос. Соловей замотал головой. - Гроттер, немедленно отведи этого дальнего родственника Гломова к Ягге и проследи, чтобы он не сбежал по дороге. Таня пожала плечами и схватив Ягуна за здоровую руку, потянула в сторону школы. - Что с тобой стряслось? – глаза девушки выдавали беспокойство и ярость. - То же, что и со всеми людьми на земле. Для начала, Гроттер, я родился, приобрел некие навыки хомосапиенса, был воспитан хитрой богиней, а не какой-нибудь заправской ведьмой, как мог подумать неблагодарный слушатель… - начал Ягун придумывать на ходу. Что угодно, чтобы не говорить с ней о той теме. Ни за что. Таня злостно обернулась к нему. Ее глаза были на мокром месте. Она остановилась, приблизилась к нему в плотную и прошипела: - А если бы ты разбился? Если бы, черт возьми, я тебя не подхватила? Ты бы успел произнести страховочное заклинание? Успел? – она перешла на крик, а слезы предательски ползли по щекам. Ягун не ожидал такой реакции и стоял в ступоре. Он молча приобнял ее за плечи и уткнулся своим лбом в ее, хоть ему и пришлось чуть ли не вдвое согнуться для этого. Она подрагивала, пытаясь успокоиться. Его смущала такая реакция обычно непробиваемой Таньки, а тут такое... Он не мог понять ничего. - Я просто…не знаю Тань, прости меня… - еле слышно отозвался Ягун, - я не понимаю, что со мной. Она посмотрела ему в глаза исподлобья, не знай он эту рыжую ведьму, решил бы, что она его сейчас пришибет. - Еще одна такая выходка, и да слышат боги, я сама лично возьмусь за тебя, Ягун. – гневно кинула она. Уши парня запылали, он пытался скрыть свое недоумение, но даже огромный словарный запас и юмор, которые всегда приходили ему на помощь в трудных ситуациях, сейчас решили взять отпуск и укатили в Сибирь к Ваньке. Кстати о нем, он все так же оставался лучшим другом Ягуна и Тани. Ягун искренне не понимал, как ребята могут так хорошо ладить после расставания, но был только рад за них. Оказавшись у Ягге в магпункте, Таня опустилась на одну из свободных кроватей и закрыла лицо похолодевшими руками. Богиня уже носилась вокруг внука, приговаривая что-то о том, что вырастила оболтуса. Тон был любящий и щадящий. Оказалось, что Ягун сломал себе три костяшки, а удар мяча о руку сместил еще одну. Костеросток потребовалось по меньшей мере пять. - Опять все чесаться будет. – пробубнил себе под нос играющий комментатор. Схлопотав от бабуси еще один подзатыльник, ее внук был выпровожен из кабинета вместе с Таней. - На тренировку мы все равно уже не пойдем, - виновато протянул Ягун, - чем хочешь заняться? Таня задумчиво смотрела на парня и молчала. - Земля вызывает Гроттер! – задорным голосом вещал Ягун, - кажется связь теряется, ответьте что-нибудь немедленно, иначе я уволоку вас к себе в комнату и заставлю разбирать завалы чешуи! - Ну уж нет! – сдалась Гроттер, она никогда не могла по долгу злиться на такого уже родного Ягуна. Все же, он был частью ее. - Ох, мамочка моя бабуся! – воскликнул играющий комментатор, в который за день, ударяя себя по лбу, - мы же оставили инструменты на поле! Пылесос был его страстью, конечно же, после Тани. Маги побежали к выходу из Тибидохса. Забрав полетные инструменты, ребята разбрелись по своим комнатам. Видеться с Лотковой сегодня Ягуну больше не хотелось, хотя возможностей для этого было хоть отбавляй. Оправдавшись тем, что ему прописан строгий постельный решим, он чмокнул ее в бровь (так уж получилось что в бровь, планировалось-то в щеку), и удалился. Как только парень улегся на кровать, его мысли тут же заняла Таня. То как она кричала сегодня на него, как прижалась всхлипывая. Неужели она и в правду так боится за него? Это его грело. Не так, как греет батарея или наспех сооруженный костер, а изнутри, с самого сердца и до кончиков пальцев. Странно все это, эх странно. Ягун и сам не заметил, как провалился в сон.