Лот продан

Сон — это святое. Во всяком случае, Генма Ширануи был в этом абсолютно уверен, а то, что его будят, считал полнейшим произволом. Он мог бы, конечно, послать куда подальше раба, который бесцеремонно тряс его за плечо, но даже толком не проснувшись, прекрасно понимал — что-то случилось, иначе тот бы себя так не вел. Хотя кому он врет? Такое происходило практически каждое утро. — Всех ненавижу, — проворчал Генма, пытаясь накрыться с головой. Чертов раб не отставал, ухватил одеяло и потащил на себя: — Да, хозяин, но там важное. Вставайте. Ну, пожалуйста. — В воскресенье? Да ты шутишь, — Генма сдаваться не собирался, цепляясь за одеяло мало что не зубами. — Скажи им там, что я умер. — Хозяин, — голос раба был полон укора, — нельзя так. Нам придется поминальный ужин готовить, заказывать место на кладбище и гроб, а все деньги у вас. — Вот зараза, поощряю чувство юмора на свою голову, — Генма, отпустив одеяло, сел на кровати, потер глаза. — Я тебе сегодня же оставлю денег на поминки и даже на гроб. Что там такое важное? Раб выудил из кармана спецовки карточку: — Вы оставляли распоряжение этого человека пропускать в дом в любое время. Это была визитка Хатаке Какаши, и это было странно, виделись же ночью. — В гостиную проводили? — Он не сам пришел, он прислал раба. Раб говорит, что у него письмо. Генма невольно застонал, падая обратно на кровать. Нет, он знал, что у Какаши извращенное чувство юмора, но мстить за проигрыш, присылая с утра пораньше выигранное в карты, это, пожалуй, было слишком. Спускаться вниз Генма не желал — вставай, умывайся, завтракай, — да ну, письмо можно прочесть и здесь. — Зови, — дал распоряжение, а сам сладко растянулся на кровати. — Собаку тоже? — Что? — Он не один, он с собакой, — пояснил раб. — Так и стоит у двери на улице, говорит, что он за собаку отвечает и без нее в дом войти не может. — Зови с собакой, — распорядился Генма. А вот прочитав записку, вспомнив вчерашнюю ночь, Генма сложил два и два и из кровати выскочил как подорванный. От злости аж желудок скрутило. Как можно быть таким дураком: действительно поверить, что выиграл в карты у Какаши? Что тот играл на живой товар? Конечно, это был намек, который нетрезвый Генма прохлопал. На телефонный звонок Какаши не ответил — скорее всего, это значило, что его уже арестовали. Надо было меньше пить, успел бы выспросить, а сейчас оставалось лишь в экстренном порядке дергать своих информаторов, попутно спуская директиву убирать фотографии ареста из публикаций. Всех, конечно, не заткнешь, но ажиотаж купировать могло получиться. Ну, и главное, нужно было быстро расспросить раба Какаши. Раб на вопросы отвечал охотно, а от услышанного у Генмы волосы вставали дыбом. Оказывается, полгода… Полгода! Этот хрен водил всех за нос, вроде в статусе, на тусовках регулярно появляется, а счета и имущество арестованы, идет следствие. И денег нет вообще, только выигрыши в карты на рабский чип. Переселился в городскую квартиру, готовит сам на кухне для себя, раба и собаки. Это был плевок в профессиональную душу Генмы: слухи и сплетни — его жизнь, его работа. Как он мог? Как он ухитрился не просечь? — А почему тебя к плите подпускать нельзя? — вспомнил «наставления» из записки Генма. Раб смутился: — Какаши-сан говорит, что из всего, что я готовлю, получается собачья еда. Наверное, это правда, то, что готовит он, намного вкуснее. А Генма отметил, что раб называет пусть формально уже бывшего, но хозяина по имени. Интересно, это что-то значило? Но об этом можно подумать потом, сейчас надо было вытаскивать жопу Какаши из проблем. В конце концов, Генма ему должен очень много, и отнюдь не в финансовом плане. С тех пор, как появилась брешь в корпорации, с тех пор, как арестовали счета, Какаши ведь всю мелочевку перетряс. Откуда? Откуда государственный долг в двести пятьдесят пять тысяч? Да, бывало, что он использовал госсредства, но возвращал все до гроша в означенные сроки. Неужели он мог настолько не отследить свои мелкие текущие расходы? В обычной жизни для Какаши данная сумма отнюдь не являлась запредельной — на личных счетах было намного больше, не учитывая недвижимость, но, попав под пресс государственной машины, жертва лишалась всего: статуса, денег, собственности, возможностей, свободы. В случае с Какаши, еще и крайне выгодно для чиновников: долгов-то гроши, по сравнению с конфискованным, и на этом можно было сделать неплохую карьеру — поэтому и давили по полной программе. И ладно бы за дело прижали, Какаши бы слова не сказал, но ведь нет! И только разберется с одним, как вылезает что-то другое. — Чеки с заправки, — адвокат протянул копии бумаг. — Да где я столько заправлялся — от Земли до Марса летать? — изумился Какаши. — Я могу привести этот аргумент, — скупо улыбнулся адвокат, — но документ есть документ. Извините, вытащить вас не смогу. — Сумму хотя бы уменьшить можно? — Все, что смог, — сделал. С полутора миллиона мы вышли на двести пятьдесят пять тысяч. — Это ведь все равно зона «S», — Какаши отчаянно вцепился пальцами в стол. — Вы же знаете. — Знаю, — кивнул адвокат, — но не советую вам паниковать. Ваши друзья разговаривали со мной. Они внесут необходимую сумму, и буквально через неделю вы выйдете отсюда. Разблокируют личные счета, заплатите штрафы и сможете действовать дальше. — Спасибо! — с чувством поблагодарил Какаши. Он был уверен, что сможет вернуть все. «Необходимая сумма», «через неделю» — ага, как бы не так. Словно насмехаясь над ним, приняли поправку к закону о должниках. Об этом говорили уже давно, но все проводили обсуждения, прения, согласования, и тут как гром среди ясного неба — пункт о максимуме внесенной суммы «со стороны» в двести пятьдесят тысяч в первом же чтении и единогласно. Нет, закон был неплохим и разрабатывался с целью наказания высоких чинов за серьезные проступки, с этим Какаши не спорил. Сколько бы не наворовал — наказание неизбежно, но почему, черт возьми, почему под этот закон должен был попасть он? Технически-то прекрасно понимал, а вот по факту внутри все взрывалось от ярости. Два дня, публикация и вступление в силу. Словно нарочно к делу Какаши спешили, даже сумму в несчастные пять тысяч учли. Он все ждал предложения от государства, чтобы разойтись полюбовно — передать десять, пятнадцать, двадцать, черт с ним — максимальные тридцать процентов акций, но никто так и не пришел. Получалось, что это не наказание Владыки, а все-таки кто-то свой нагрел лапу и подставил. Кто был этим кем-то Какаши так еще и не понял, но шанс выпутаться и уже лично разобраться в делах корпорации все еще был. Главное, что порог в двести пятьдесят тысяч избавлял Какаши от зоны «S», хотя на торги его все равно выставляли. Генма вошел в комнату для свиданий, на ходу тыкая пальцем в телефон: — Привет. — Привет, — отозвался Какаши. — Минуту обожди, я тебя куплю. Черт, связи нет. — Как это нет связи? — вскинулся Какаши. — Да вот так. Сейчас перезагружусь. А после перезагрузки телефона лицо Генмы прямо-таки вытянулось: — Слушай, — повернулся он к Какаши. — Тебя уже купили. — Что?! — вскочил тот. — Купили, — тупо повторил Генма. Не успел Какаши рот открыть, как пришла охрана: — На выход. — Стоп! Куда? — попытался было встрять Генма. — Извините, лот продан. Какаши беспомощно пожал плечами и пошел за охраной. Второй косяк Генма себе простить не мог. Ладно, сначала Какаши все скрывал, что хотя бы частично оправдывало то, что не среагировал вовремя, но теперь-то?! Детское желание посмотреть на лицо Какаши, когда все решится легко и просто, вылилось вот в это?! Мчась в свой офис, Генма вызванивал лучших из лучших, обещая самую крупную сумму за информацию кому ушел лот 009720. Информацию, на удивление, получил довольно быстро — некий Умино Ирука. Сам по себе человек небольшой, занимается новостройками в городе — два-три проекта за раз. Звезд с неба не хватает. К такому можно было бы подкатить и предложить перекупить раба, но существовало одно «но», большое и весомое, — дед Ооноки. И это было серьезно. Один из старейших и влиятельнейших кланов. Вхож в дом Владыки. Да что там, Генма сам его видел на партии в гольф. Этот дряхлый старикан, потрясая клюкой, ехал на каре за молодым Владыкой и орал, что сейчас сделает его и еще как. И сделал-таки. Генма правда не мог с уверенностью сказать, поддался Владыка или старый хрен честно выиграл, не силен он был в гольфе, но факт оставался фактом — старикан за словом в карман не лез, высоких титулов не боялся и имел немалый вес в обществе, а это значило, что подкатывать к Умино Ируке слишком рискованно. Для начала стоило выяснить мотивы, а потом уже действовать. Между тем, Какаши привезли в какую-то высотку. Сам бы он там жить не стал — не любил он высоких зданий. Отвели в бокс. Приказали догола раздеться, сдать личные вещи — часы и цепочку, охранник из тюрьмы осмотрел уши, рот, анус, а, видимо, владелец дома или администратор, швырнув запечатанный пакет, коротко буркнул: «Одевайся». Было весьма унизительно. Чтобы отвлечься, Какаши начал осматриваться. Раньше он никогда не видел, где живут чужие рабы, но камера по сравнению с этим «пеналом» была чисто дворцом. Узкая кровать, душ восемьдесят на восемьдесят, унитаз, не отделенный даже ширмой, и, собственно, все. Купила Какаши явно не элита — у его рабов был отдельный дом. Хотя… где живут «городские» Какаши и в самом деле никогда не интересовался. Весь день пришлось валяться на кровати. О нем, кажется, забыли, а близилась уже полночь. Впрочем, ему было чем заняться — он искал, куда утекли деньги и кто открыл «краник», иногда прерываясь на бесполезные, но все еще болезненные вспышки злости — сам себя осекал и возвращался к поискам. Мысленно перетряхивал договора, инвесторов, подрядчиков, кто вел дела, пытаясь найти, где облажался. По факту получилось, что его внимание оттянули проблемами с частными фирмами, с контрактами на приличные суммы, а срезали на сущей мелочи. Можно бы было пересмотреть еще раз бумаги — те чеки с заправок ведь неспроста «вынырнули» на последнем слушании, и показывали, что Какаши что-то упустил, но теперь документов не было, приходилось полагаться только на память — в ней он все и вертел. И тут зазвенел вызов. В трубке закричали: — Живо на ресепшн! «Беда-беда», — предвкушал начало своей жизни рабом Какаши. Влетев в лифт, поднимаясь в фойе, придумывал целые истории про человека, который его купил, — одна хуже другой. Но что бы тот не делал, всяко будет лучше, чем зона «S». Все-таки «S» — это практически бордель с клиентами, которые хотят всё. И это «всё» — буквально. «Всё» — возможно, вопрос только в сумме. Конечно, если его не купил кто-то из конкурентов — тогда будет хуже, чем «S». Приветствие Какаши так и не озвучил, потому что купивший его человек скандалил с владельцем дома, и скандалил сильно. Он кричал тому, что купил раба и оставил распоряжения, что он вернулся домой, рассчитывая на выполнение инструкций, и что в итоге получил за свои же деньги? Кого ему пороть? Какаши невольно вздрогнул, вспоминая, что в данном статусе телесные наказания неотъемлемая часть. А его «теперь хозяин» продолжал бушевать, говорил, что выставит иск о взыскании за моральный ущерб. Владелец дома приседал, крякал, уже слезно умолял понять и простить, обещал что угодно. И тут, купивший Какаши, повернулся, коротко бросив: — За мной, — и стремительно направился к лифту. А Какаши что? Какаши пошел следом. Поднимаясь на самый верхний этаж, он прикидывал «ранг» своего… хозяина. Да, теперь уже так. Не бедный, конечно. Пентхаус. Но и не из высшей лиги — район не тот, да и лицо незнакомо, — это давало надежду, что его купили все-таки не по личным мотивам. Зайдя в квартиру, хозяин буркнул: — Осмотрись здесь, сейчас вернусь. Какаши осмотрелся, не отходя от двери, и увидел в прихожей факс с распечаткой, где заголовком огромными буквами было указано: «Список домашних дел на сегодня». Список оказался небольшим и состоял всего лишь из двух пунктов: 1. Горячая ванна в 23:45. 2. Ужин в 00:15. Да, попал, подумал Какаши. С ванной он уже пролетел точно, а вот с ужином можно успеть, если есть продукты. Как и в каждом типовом пентхаузе, обеденная зона была практически сразу у входа с закутком кухни в пределах видимости. Туда Какаши и направился. Что находится налево по галерее выяснить можно позже. Голодный и злой хозяин был чреват ликторами, а получать незаслуженные розги в первый же день очень не хотелось. Да и в целом не хотелось. Значит, надо было смотреть в холодильник и надеяться на везение. За полгода ареста счетов Какаши научился не только экономить, но и довольно неплохо готовить, естественно, на его вкус. Себе можно было признаться, что попади он сюда сразу из своей привычной среды обитания, потеряв статус и превратившись в раба, — было бы ему очень худо, а сейчас дело только в наличии продуктов. И ему все-таки повезло — в холодильнике оказалось куриное филе, а с ним можно было приготовить все что угодно. Итак, филе, сыр, помидоры, салат — одно блюдо уже сто процентов будет. Есть майонез, горчица и перец — надо посмотреть по кухне посуду, может получиться и горячее. В любом случае курица идеальный вариант — готовится не больше получаса. Должен же хозяин переодеться, умыться? Это как раз и даст необходимое время. На кухню хозяин зашел через тридцать пять минут и искренне изумился: — Здорово, — потеплевшим голосом похвалил он. И даже не перемещаясь в обеденную зону, так на кухне и сел ужинать. Какаши предусмотрительно стоял чуть за спиной, подавая по мере надобности приправы. — Вкусно готовишь, — хозяин отвалился на спинку стула и совсем неожиданно вдруг спросил: — А ты ел сегодня? — Нет, — честно признался Какаши, и бурчание в животе это подтвердило. — Можешь пользоваться холодильником, — махнул рукой хозяин. — В разумных пределах. — Спасибо, — поблагодарил Какаши. — Еще что-то? — Жить будешь в квартире. Ко мне обращайся на людях «хозяин», в доме можешь называть меня Умино-сан. А как зовут тебя? — 009720, — криво ухмыльнулся Какаши. — Не дерзи. Мне не интересен номер твоего чипа, — довольно спокойно, но явно напрягшись, ответил Умино. — Простите, еще не привык. Меня зовут Какаши. — Завтрак в семь тридцать, — бросил Умино, уходя вглубь квартиры. Уже почти войдя в свою комнату, Ирука вдруг понял, что не сообщил, ни что он хочет на завтрак, ни где ночевать рабу. А ведь какой бойкий оказался: живо сориентировался, ужин приготовил. Ирука даже порадовался, что администратор дома не впустил раба в квартиру, а то принял бы доставку, и дело с концом, а тут пусть и случайно, но повезло выяснить кулинарные способности. Правда, вот с именем слегка напряг, — ишь, граф Монте-Кристо инкогнито. — Какаши, — крикнул он из коридора, тот мгновенно нарисовался, — спать будешь в этой комнате, — кивнул Ирука на соседнюю со своей спальней дверь. — На завтрак что-нибудь сытное, но не тяжелое и обязательно кофе и шоколад. — Да, господин. — Не называй меня так! Господин — это титул Владыки! — Да, хозяин, — быстро поправил себя раб. Учится, отметил Ирука. Вообще-то он бы все рассказал тихо и спокойно, без повышенных тонов и угроз, но сегодня накрутился за день, да и было уже слишком поздно, может, получится завтра и разъяснить, и протестировать, а сейчас спать-спать-спать. Махнув рабу и сказав, что тот свободен до утра, Ирука ушел к себе. А утром он мало что не засветил Какаши в глаз, когда тот наклонился и тихо сообщил: — Завтрак готов. Намываясь в душе, Ирука дергался: на кой-он это сделал? Зачем вообще купил раба? В его семье никогда их не было. Не было посторонних. Даже нанятую прислугу не держали. Впрочем, признавая все реалии, раб Ируке был действительно нужен. Уже более года он жил в диком цейтноте, и пара часов на домашние дела стала роскошью. Приготовить еду или дождаться доставку, вызвать уборщиков, да даже рыбок покормить и цветы полить — понятно, что умирают они молча, но он-то видит, и сердце болит от угрызений совести. Несколько попыток нанять прислугу закончились полным провалом, попадались редкостные дряни, на последнего даже пришлось подать иск, а раб — это все-таки гарантия. Украсть ничего не сможет, если окажется слишком нерасторопным — можно объяснить на физическом уровне, что надо шевелиться, а если слишком тупым — то и вернуть, не теряя время на судебные разбирательства. Вот за завтраком Ирука и давал наставления рабу о рыбках, о зелени, об уборке. Тот послушно кивал головой. Ирука переспросил: — Ты все запомнил? Может, дать тебе ручку, бумагу, и запишешь? — Нет, спасибо, — вежливо ответил раб, — я все запомнил. «Все запомнил? — хмыкал про себя Ирука по дороге на работу. — Я, похоже, купил гения? Посмотрим». На работе было все как обычно, а по дороге домой, стоя на перекрестке и пролистывая дневную переписку, Ирука вдруг зацепился взглядом за спам-рассылку того борделя, из которого обычно вызывал «мальчиков». И вдруг осознал, что он купил раба, который должен исполнять все его желания, в том числе и эти. Ну, пусть тот явно не того возраста, который предпочитал Ирука, зато всегда под рукой. Значит, ему нужно всего лишь доехать до квартиры и не ждать полтора-два часа, пока привезут очередное непонятно что — как и в каждом борделе, из того могли прислать как конфетку, так и полное убожище, особенно если заказываешь не заранее, а на ближайшее время. А его раб вроде был ничего, да и, положив его жопой кверху, что там разглядывать? Посему, войдя в квартиру, Ирука окликнул Какаши: — Иди со мной. Тот вошел следом в спальню. — Раздевайся, — приказал Ирука. Какаши так надеялся, что Умино не из этих, — не повезло. Раздевался как мог медленно, но не успел снять трусы, как Умино подтолкнул его к кровати. «Попросить, что ли…» — даже голосовые связки напряг. Да нет, не сможет, лучше вытерпит. Было так, как примерно он себе представлял. Больно, очень больно. Какаши старался дышать через нос, а когда Умино зашипел ему на ухо: «Ну что ты лежишь как колода? Двигайся давай», — чуть слезы не потекли. Большего унижения за тридцать четыре года Какаши испытывать не приходилось. Но подчинился. Положено. То, что тот делал, было в рамках закона, а что чужое «вторжение» было шоком для раба, никого не интересует. Впрочем, не отмажь Какаши адвокат… А он ведь всерьез обдумывал, как выжить в зоне «S». Ну и наивным же он был. Если это самое меньшее, что может там происходить… Пять-шесть клиентов за день минимум и полная вседозволенность. Нет, лучше уж тут. Всего один. А Какаши притерпится. Ничего. Терпения ему не занимать — это очень выгодно отличало его от выскочек-сверстников в Смутное время, что приносило ощутимые плоды. Он и здесь справится. Чего-то запредельного не происходило — все как положено. В конце концов, Какаши нарвался сам, вовремя не заметив надвигающегося краха, пропустив крысу, и мозгов не хватило во всем разобраться — вот и расплачивается. И да, эти мысли помогали отстраниться от «процесса». Какаши встал, оделся и, стараясь не обращать внимания на дергающую боль в определенном месте, пошел заниматься делами, а то чего хорошего еще и выпорют — феерическим завершением дня будет. До ужина оставалось тридцать пять минут и пять до ванной. Нормально. Даже учитывая скованность движений — вполне нормально. Хорошо, все заготовки сделал днем. Вошедшему в столовую хозяину «выстрелил» тремя блюдами, молясь, чтобы тот «в благодарность» не потащил с собой в спальню. Хвала всем богам — не потащил, похвалил стряпню и ушел. Какаши аж выдохнул полной грудью. А Ирука лежал у себя в спальне и не мог заснуть. Всему виною был секс с рабом. Дело даже было не в том, что, похоже, сегодня Ирука им воспользовался в первый раз, странно было другое — то, что он вообще об этом думал. В родительском доме никогда не было рабов, отец говорил, что это скверная и порочная практика, говорил, что рабы несчастны, но в доме деда, где было много рабов, Ирука подтверждения словам не видел. С рабами он общался охотно, те всегда были веселыми, дружелюбными. Учили вырезать из веток разные поделки, давали погладить вкусно пахнущее белье тяжелым утюгом, покормить собак, рассказывали, как называются разные птицы, позволяли забивать гвозди. Никто из рабов деда не выглядел несчастным. Ирука даже пытался спорить с отцом, но тот неизменно начинал использовать слова, которые были непонятны. Сейчас он уже знал, что такое социальная справедливость и свобода личности, но употреблять эти термины в разговоре с десятилетним ребенком было, пожалуй, слишком. «Справедливость» и «закон» он узнал совсем из другого источника. У Ируки были проблемы в школе, нет, не с учебой, с одноклассниками. По-детски наивно он рассказал им, что в доме рабов нет, за что тут же получил титул нищеброда. Избавиться от насмешек можно было только одним способом — подраться. И Ирука дрался. Постоянно. С одним из насмешников они схлестнулись за воротами школы. Ирука, как обычно, бешено лез в атаку, и тут его придержали за плечо. — По-моему достаточно, мальчик, — сказал высокий мужчина в форме. — Могу я спросить из-за чего конфликт? «Конфликт» — это было одно из заумных папиных словечек. — Не из-за чего, — буркнул слегка остывший Ирука. Он даже немного испугался, поняв, что держит его страж порядка, а тот спросил удивительно понятным языком: — Кто первый начал? Одноклассник тоже испугался, видимо, поэтому и не убежал: — Он первым начал, — ткнул он пальцем в Ируку. — Неправда! — У Ируки все вскипело внутри: — Ты называл меня нищебродом! А еще говорил, — и осекся, полицейскому, пожалуй, не стоило повторять то, как его называли, еще чего хорошего рот с мылом заставит вымыть. — Вот что, парни, — полицейский наклонился над ними, — я не знаю, что у вас там произошло, но называть товарища такими словами мерзко. Ты слышал меня? И когда ты их произносишь, ты сам становишься таким. Возможно, ты не почувствуешь это сразу, но со временем поймешь. А выяснять отношения кулаками, — обратился он уже к Ируке, — еще более глупо. Есть закон и порядок. Их придумали очень умные люди, и как раз они оберегают ваше спокойствие и вашу жизнь. Вы меня поняли? Ирука и его обидчик синхронно кивнули головами. — Вот и отлично, а теперь по домам. Эта первая встреча со стражем порядка оставила неизгладимое впечатление в душе Ируки. Как же он мечтал вечерами, до того как заснуть, стать таким же — огромным, сильным, знающим! Впечатлился он настолько, что окончив школу, объявил деду (родителей уже не было), что идет поступать на юридический. И неожиданно не нашел отклика. Нет, прямого неодобрения не было, но очень внятно и доходчиво дед разъяснил ему, что есть много других способов помогать людям, раз Ирука этого так хочет. Вот, к примеру, строить жилье. И Ирука уступил. Дедушка ведь наверняка лучше знает. Но все-таки потом, в тайне от деда, уже живя отдельно, документы на юридический подал и выучился. И вот там столкнулся с настоящим рабством, понял, с чем «воевал» его папа. Но ведь система работает, и все они, попадающие в рабство временно, тоже должны это понимать. Безусловно, есть зоны «S» за тяжкие преступления, и, несомненно, преступники должны там находиться, отрабатывая своей теперь уже короткой и никчемной жизнью то, что совершили, будучи свободными. Ирука и сам пользовался их услугами. Но приобретенный им раб был другим. Как ни крути, а самые сильные впечатления — детские, и даже если предположить, что сегодняшний секс для его раба должен быть в порядке вещей, то для Ируки — нет, это стоило признать. В полседьмого утра Какаши готовил завтрак, попутно размышляя о ситуации. Три года — срок, по сути, не слишком большой, но если он его проведет здесь, запертым в квартире, возясь на кухне, поливая цветы и подставляя задницу Умино, то черта с два по окончании он сможет не то, что вычислить, кто выпер его из корпорации, но и даже более-менее связно мыслить. Нужно было искать возможности коммуникации. Конечно, абсолютно понятно, Генма, даже выяснив адрес, куда продали Какаши, не сможет сюда придти: во-первых, незаконно, а во-вторых, слишком уж одиозно это было бы, да и раба не пришлет — вызвало бы слишком много интереса. А что он, Какаши, может? Лишение прав оставляло рабов без коммуникаций: без ведома хозяина невозможно было пользоваться телефоном, Интернетом, даже обычное письмо отправить нельзя. В пределах квартиры так точно. Значит надо попытаться найти способ выбраться на улицу. Убегать, конечно, смысла не имело — даже если вытряхнуть чип в квартире, пройти через выходную рамку в униформе и без отметки нереально. Самый простой способ появился тут же — поход за продуктами. Холодильник изрядно опустел его стараниями. Стоит переговорить об этом с Умино. Скорее всего, он пользуется доставкой, но можно объяснить, что выбор в магазинах и на рынке не в пример лучше. Да и время самое подходящее — завтрак. Не до конца проснувшийся человек лучше поддается влиянию. Какаши неоднократно пользовался этим в прежнем статусе, назначая деловые переговоры на восемь утра. Да и будь Умино самым откровенным жаворонком и упертым на доставку продуктов домой — это подразумевало пользование Интернетом, а уж там можно будет что-то придумать. Подошел первый вариант. На чип была переведена сумма, а также Умино буркнул: — Купи себе вещи. Бесит спецовка от этого идиота. «Идиотом», по всей видимости, был домовладелец, выдавший Какаши униформу. Вообще-то это было не просто хорошо, а отлично, давало возможность выйти в город с довольно свободным ареалом — где он будет искать продукты и одежду ему не уточняли. Проводив Умино, Какаши резво пробежался по квартире, покормил рыбок и выскочил на улицу, с полным правом пройдя через входную рамку. Люди, машины, постоянное движение, шум, гам. А он, оказывается, здорово отвык от улицы, пока сидел в тюрьме — аж резануло по глазам и ушам. — Помочь чем-то? — спросили рядом. Какаши обернулся и… оторопел. Рядом с ним стоял Гекко Хаяте. — Что-то ищете? — доброжелательно спросил он. Какаши был готов сквозь землю провалиться, невольно прокручивая в голове ситуации с Хаяте и пытаясь вспомнить, не обижал ли он его чем. Ну, никак он не ждал встретиться лицом к лицу в нынешнем статусе со своим бывшим рабом, которого купил по секундной прихоти. — Ширануи-сан узнал адрес. Пойдемте, нечего здесь отсвечивать. Да идемте же, — потянул его за рукав Хаяте. «Надо же, кто-то еще обращается на вы», — отметил Какаши и пошел следом. Судя по всему, он не ошибся, отдав Хаяте Генме, да и то, что Хаяте прислали доверенным, тоже что-то значило. В небольшой подворотне Хаяте выудил из кармана пачку денег: — Держите, просили вам передать. — Много, — Какаши взял только одну купюру, остальное вернул. — Если поймают с такой пачкой, мало ли что, неприятностей не оберусь. А так скажу, что нашел. — Телефон для связи, почта, скайп, аська, — Хаяте протянул бумажку. — В общем, до чего доберетесь. Я рад был увидеть вас. — Подожди, — крикнул ему вслед Какаши: — Да? — Как сам? — У меня все отлично, — живо отозвался Хаяте. — А Паккун? — С ним тоже все хорошо. Живет за городом, у меня видеосвязь. Ширануи-сан ему камеру на ошейник нацепил — круглосуточно работает. Ест хорошо, спит тоже, бегает-резвится. Давеча общался с соседской сукой, кажется у них любовь. Он же привык, что вас часто нет. Не тоскует пока. Какаши невольно улыбнулся: — Где здесь хороший магазин? — О, их много, — Хаяте явно обрадовался, — по средам и субботам завоз мяса и птицы в Магнат, фрукты-овощи лучше на рынке искать по вторникам — всего лишь вниз по улице, а деликатесы вверх по улице, через квартал. Я там бываю регулярно — Ширануи-сан любит омаров. Их привозят по четвергам. А Какаши слышал подтекст — дни, когда может увидеть Хаяте, не вызывая подозрений. Теоретически, Генма живет за городом, и его рабу тут делать нечего, тем более так часто, значит, как минимум Хаяте остается в городе постоянно. И конечно же, Какаши все это запоминал. — Спасибо, — поблагодарил Какаши. — Увидимся, — обозначил он то, что понял всю информацию. Хорошенько закупившись в магазине и на рынке, Какаши, памятуя наставления, заглянул в лавочку с одеждой для рабов. Там были спецовки, а были и вполне простые нормальные вещи. Вот их и купил: пару футболок, рубашку, куртку, брюки, носки, белье, обувь, а еще тетрадь и клей, — ручку он видел в квартире рядом с факсом еще в первый же день. Возможно, не попади Какаши так со своим концерном, не расписывал бы подробно, что сколько стоит, да и чеки выбросил бы — все равно распечатка по расходам у Умино будет, но вечером отчитывался о покупках: — Вы не сказали, сколько я могу потратить на себя. Надеюсь, сумма не чрезмерна? — Нормально, — кивал тот. — Вот это, что ты сегодня приготовил, это что? — Куриная печень с беконом. Вам понравилось? — Понравилось. Делай почаще. А Генма переваривал услышанное от Хаяте. Вроде пока все шло хорошо: Какаши нашелся, из дома выпускают, занимается обычными делами, а значит, в контакты вступит. Ну и спецовка. Этого Генма боялся больше всего, ведь из полученной информации следовало, что Умино гей, а спецовка — значит, не для потрахушек покупал. Или дед запрещает, что тоже нельзя было исключать. Не то чтобы Генма переживал за целостность дырки Какаши, не стерся бы, конечно, но Какаши и секс были понятиями несовместимыми. За все десять лет, что знал его Генма, тот ни с кем не был замечен не то что с романами, а даже с элементарным интимом. Про асексуалов Генма знал только понаслышке, но Какаши, видимо, им и был. Хотя… Генма покосился на Хаяте, пересматривающего записи из камеры с собачьего ошейника, — болтали многое. Как тот появился у Какаши, Генма знал, сам при этом присутствовал. Тогда они здорово напились на одной из презентаций, и крепко вдатый Какаши заперся в демонстрационный зал, который разбирали после выставки, и увидел там мальчишку: тяжело и надрывно кашляя, тот тащил какую-то здоровенную железную штуковину. Раб выглядел страшно истощенным, черные круги под глазами — и подогретое алкоголем чувство справедливости Какаши полезло искать выход. Во-первых, он приказал мальчишке бросить хрень. Во-вторых, повел его к организатору выставки, таща за собой за руку и игнорируя робкие возгласы: «Не надо, все нормально». У организатора Какаши устроил целое светопреставление, интересуясь, с каких пор на тяжелых работах используют больных несовершеннолетних рабов. Его несколько отрезвил ответ, что «мальчику» двадцать девять и что он муниципальный раб, предоставленный городом. Какаши еще раз осмотрел «мальчика» — тот бормотал, что не желает неприятностей и что сейчас же пойдет обратно, но тогда Какаши решительно заявил, что если нет претендентов на покупку, то он забирает его прямо сейчас. Ну, прихоть себе и прихоть, но теперь, возможно, стоит расспросить Хаяте? Какаши же его целенаправленно прислал, да и держал до последнего при себе, хотя мог бы и продать, выручив неплохую сумму, а не сидеть на голодном пайке. — Хаяте, — окликнул Генма раба. Тот немедленно подошел, отложив планшет. — Слушай, — задушевно начал Генма, — хочу спросить тебя не как слугу, а как помощника и даже друга. Хаяте несколько растерялся. — Скажи мне честно и откровенно, ты Какаши-сана ценишь? — Конечно, — без тени сомнения ответил тот. — Он попал в беду, и мне сейчас очень важно знать, что происходило в последние месяцы. — Я же все рассказал, что знал, — Хаяте нахмурился. — Вы с Какаши, — Генма запнулся, — были близки? — Да вы что, с Какаши-саном? Хаяте был искренне изумлен, да нет, даже, скорее, возмущен, словно Генма покусился на святыню. — Плохо это, — ворчал Генма, уйдя в кабинет и включая компьютер, — очень плохо. Хоть где-нибудь был бы человеком. А так что? Сам виноват, зараза. Шифровался, прятался, а теперь хрен что получится быстро сделать. Да и с не-быстро пока получалось туго. Какаши, конечно, проверял документы, но, зная его особенности, Генма был уверен, что тот сомнительными «ресурсами» вряд ли пользовался. У него ведь все по правилам, все по закону, не то что у Генмы. Будь Генма законопослушным, не взлетел бы так высоко и быстро, даже с учетом финансовой поддержки от Какаши. Казалось бы, десять, а точнее, одиннадцать лет прошло, но он прекрасно помнил, как там внизу, и не хотел для Какаши такого же. Нет, рабом Генма не был, но тогда все к тому шло, а долговая тюрьма и выставление на торги — перспектива, которая не стала реальностью только благодаря Какаши. Генма все помнил прекрасно. Помнил, как приехал в город весьма борзым журналистом из провинциальной газетки — без гроша за душой, даже на койко-место в ночлежке не хватало. Как спал на лавках на улице, а когда зарядил изрядный ливень — сушился и грелся у вентиляционной вытяжки одного бизнес-центра. Как пытался прорваться со своими проектами к сильным мира сего и как регулярно выставляли вон, порой даже выводили с охраной. Помнил тот звонок. Именно Какаши разглядел потенциал, дал деньги — не банковские под проценты, Генме заем компенсировать было бы нечем, — а свои личные. Без процентов, под выкуп — просто показались интересными план и сам Генма. За время подъема по социальной лестнице общение стало более неформальным, но за все десять лет тот ни разу не попросил вернуть «должок» в какой-либо форме, хотя все, что теперь у Генмы было — деньги, статус, влияние, связи, — по факту обеспечил ему Какаши. И что он попросил взамен: приютить собаку? Черт возьми, это было беспредельно глупо, ведь раба он «проиграл» в карты. Вот поэтому данная ситуация и толкала использовать все доступные методы, даже те, что сулили неприятности с Фемидой. И первым делом надо было проверить чеки с заправки, потому что на них и срезался Какаши. Кое-где подмазав служащих деньгами, Генма выяснил, что государственные средства были переведены на рабский чип, и что интересно — муниципальный, то есть непосредственного хозяина не существовало, но договор о найме был, естественно, заключен с корпорацией Какаши. На записях из тех же заправок рассчитывались на кассе каждый раз новые люди. Потом этот же чип всплыл и в других местах: пару раз в борделе, несколько заходов в статусные рестораны, даже покупка продуктов в магазине — и каждый раз новый раб, но чип тот же. А куда, собственно, девались предыдущие? Ситуация попахивала криминалом, что было по-настоящему серьезно, здесь явно отдавало убийствами, пусть рабов, но это не подковерные игры. Тот, кто такое делал, вне всякого сомнения, желал уничтожить Какаши и, скорее всего, физически. Или все-таки игры Владыки? Но вряд ли Владыка менял бы рабов, от кого ему-то прятаться, если он высшая власть? Тогда получалось, что это все затеял тот, у кого были огромные ресурсы, — не только финансовые. Рабы, конечно, бесправные, на них не обращают особого внимания, но все они зарегистрированы, раз в год проходят медицинские обследования, а если вдруг массово пропадают рабы — это привлечет внимание, за это можно попасть по-крупному. Как бы то ни было, жестокость и садизм нужно воплощать строго в рамках закона — в зонах S, но не на тех, кто рожден в рабстве или попал туда временно. Естественно, регулировалось все это не из-за человеколюбия, а из-за денег, но, тем не менее, некто, решившийся на такую игру, должен был осознавать риск, либо же считать себя неприкасаемым. Впрочем, вопрос, куда девались тела, кто и где занимался изъятием и установкой чипа, оставался открыт, потому что кто все-таки был изначально владельцем раба под номером того чипа, выяснить не удалось. Был и еще один вариант, более реалистичный и менее кровожадный: раб оставался жив, а все те люди на записях — свободными, но подставными. Генме катастрофически не хватало ресурсов, и, откровенно говоря, от этого всего у него голова пухла. Получалось, что «сферический» раб давал возможность проворачивать что угодно, с кем угодно и когда угодно — все равно отвечать за содеянное будет тот, кто им владеет на момент совершения преступления. Тупик? Но оставался еще счет Какаши, с которого перевели деньги. Казалось бы, доступ могут иметь немногие, но на фоне взломанного электронного почтового ящика, рисовалась совершенно иная картина: если взломали почту, то могли и там мимо Какаши все провернуть. И самое печальное в данной ситуации было то, что с этой информацией нельзя ткнуться в органы, потому что Какаши уже был бесправным, а новый иск имел право подать исключительно его хозяин. Кто-то, несомненно, был, но пока непонятно кто, главное выяснить, не был ли этим кем-то Умино или, что более вероятно, его дед. И если это их игры, то надо до Какаши донести, что в случае опасности для жизни, бросал бы он все и бежал — как-нибудь Генма извернется и переправит в другое государство. Пусть там и не достигнет каких-либо высот, но хоть жив будет. А вот после второй встречи с Какаши Хаяте пришел весьма мрачный, сразу же отчитался о полученной информации и о том, что адрес, куда можно сбежать, сообщил, но его явно что-то грызло. — Что? — спросил Генма, заметно нервничая. — Вы интересовались в первый раз. Сегодня он был в обычной одежде. — Блядь, — Генма выразился кратко и емко и ушел к компьютеру, со всей дури хлопнув дверью в кабинет. А сидя перед монитором, бормотал: — Сам виноват, какого хрена молчал? Зачем же до такого довел? Да я свою жопу вместо тебя бы подставил, придурок. Твою мать! Да твою же мать, — заорал Генма, вскакивая и впечатывая кулак в стену, — вот почему его? — Ширануи-сан, — Хаяте осторожно приоткрыл дверь, — у вас все в порядке? — У меня пиздец как все в порядке, — Генма даже не обратил внимания на наглость раба, который влез туда, куда его не звали. — Я понимаю, что вы беспокоитесь, но этот Умино вроде бы нормальный. Я поговорил с рабами рядом с домом, скорые не подъезжали, те, кого он вызывал, выходили сами, никаких увечий или травм. Все не так плохо. — Да, — сжав зубы, отозвался Генма, — все не так плохо, если бы это не был он! Ты понимаешь, — свирепо обернулся он к Хаяте, — за все гребанные десять лет, которые я его знаю, он никогда, — и осек себя. — Да что я тебе рассказываю. Иди. Однако всплеск эмоций быстро угас, секс — не самое страшное. Лучше так, чем прикопали бы где-то. Сам же Генма снова вернулся к монитору, искать концы. Лучше заняться делом. И это дало свои плоды, пусть не сразу, но пару недель спустя Генма окликнул раба: — Хаяте, глянь-ка. Посмотри на этого парня, тебе не кажется, что он слишком борзый? Хаяте подошел и из-за плеча уставился в монитор. — Нет, ты глянь, — продолжал Генма, — с рабским чипом, в робе, а ведет себя как… Посмотри, чуть не в драку лезет. По-твоему, это нормально? — По-моему, Ширануи-сан, — осторожно начал Хаяте, — если он совсем недавно попал, то такое может быть. — А согласно чипу, — Генма ухмыльнулся, — в долговом рабстве он около пятнадцати лет. — Тогда действительно странно, — пожал плечами Хаяте. — Давно уже должны были… ну, то есть я имею в виду ликторы и прочее. — Вот и мне странно, — протянул Генма. — Есть, конечно, вариант для поебушек и прочее… Хаяте кашлянул. — Ну? Говори! — В доме это одно, а на улице все равно раб должен вести себя прилично. Не может такого быть, чтобы пятнадцать лет не выходил на улицу, да и слишком молодой для долгового рабства с таким сроком. — Да, — рассеянно согласился Генма. И все вглядывался и вглядывался в губы раба — большую часть его выкриков видео не записало, вот и старался прочитать по губам. — Какузу! — вдруг отозвался Хаяте. — И ты это увидел! — Генма аж вскочил, треснув макушкой по подбородку Хаяте. — Ой, прости! — Да ну что вы, — промычал Хаяте, держась за подбородок. — Какузу — это да, Какузу — это жесть. Финансовый кит, самый жирный, самый старый из китов, но как, где? Они же с Какаши вроде не пересекались. Чем Какаши мог его так дернуть, чтобы на такое спровоцировать? — Не знаю, — Хаяте пожал плечами. — Я кое-что слышал о нем, правда, это больше похоже сказки. — Говори немедленно, — Генма крутанулся на кресле, уставившись на раба. — Но это действительно домыслы и дурацкие слухи. В общем, это какие-то разработки с оружием и знаю я меньше чем ничего. Было это больше пятнадцати лет назад. Однажды этот человек приходил к нам в дом. Оставил одну штуку, похожую на трубку, прикрученную к деревяшке, нажимаешь крючок, а оттуда вылетает… нет, это не похоже на нож, не похоже ни на что — что-то летит, а потом маленькая дырка в теле. Отец долго пользовался этим, как бы играл, а потом дал дяде. — И? — не выдержал Генма. — Случайно, я надеюсь, случайно, — продолжал Хаяте, — тот нажал на крючок, а папа упал и умер. Охота, много людей, в общем, не обратили внимания. Решили — несчастный случай. — Дальше, дальше! — Генма вцепился в плечо раба. — Куда делась та штука? — Дядя ее сжег. — Тааак, нифига себе, — Генма выпустил Хаяте и уселся обратно, — ну, ты и истории рассказываешь. Сжег, значит, да? А потом этот Какузу не приходил? — А я не знаю, меня продали. — К Какаши он не приходил? — с нажимом переспросил Генма. — При мне нет, никогда. — А очень стройно все рисуется, — Генма задумчиво елозил мышкой по коврику. — Очень стройно, не находишь, Хаяте? — Простите, не знаю, о чем вы. — Спросишь у него завтра, и про папу с этой штукой тоже обязательно расскажи. Какаши уже выходил на рынки и в магазины вполне себе обоснованно. Да и рабскую робу сменил, а рукав закрывал клеймо вокруг чипа — теперь на него почти не обращали внимания. Однако отдаляться от дома и пытаться напрямую связаться Генмой все-таки было небезопасно, да и не зачем — Хаяте появлялся регулярно. Правда, встретившись во второй раз, тот осмотрел его одежду и промолчал, но в глазах что-то такое было, что Какаши малость напрягло, но за рассказом о путях отступления и рисках как-то забылось. Недели две Хаяте не решался заговорить, а потом вдруг начал, пряча взгляд: — Какаши-сан, вы поговорить не хотите? В нашем статусе куча проблем и дряни, но у вас же все временно. Какаши попросту растерялся, пытаясь понять, что имел в виду Хаяте, а тот осторожно прикоснулся к рукаву футболки и сказал: — Какаши-сан, эта одежда… — Что? — Она показывает, что вы… — Хаяте, говори с окончаниями фраз. Я что? — Что вы спите с хозяином, — тихо закончил фразу Хаяте. Какаши провел почти бессонную ночь. Он был рад, что Умино к нему больше не лезет, а оказывается… Спустя два дня, как обычно, следуя инструкциям из факса, Какаши пошел готовить ужин и тут запнулся о еще один пункт — доступ позвонить и заказать раба с определенным номером. Это было что-то новое. Перезвонив по указанному телефону, Какаши понял, что звонит в бордель. Спросили, к какому времени надо, он озвучил время из распечатки и положил трубку, предвкушая «приятный» вечер, а то и всю ночь. Вариантов было два: либо Какаши будут «учить» и натягивать в два ствола, самый реальный, либо Какаши будет сидеть и смотреть как надо — меньше одного процента. Точно плата за цивильную футболку. А вот вариант, что участвовать не будет, он даже не рассматривал и был безумно рад, что оказался не прав. Подтаскивал чай и саке, мгновенно исчезая к себе в комнату, до очередного вызова, все еще ожидая, что затащат в кровать и прикажут… Не приказали. Утром же Умино бегал по квартире как шальной: быстро подай ту рубашку, нет эту, давай вон ту. В итоге Какаши притащил ту, которая понравилась лично ему — есть же у него вкус и опыт, в конце концов? Пусть и гардероб у Умино не очень, но понятно же — важная встреча. А Умино стоял в трусах, носках и рубашке перед шкафом и был совершенно растерян. — Вот этот, — подсказал Какаши, вытаскивая костюм, — а галстук лучше всего вот этот. Умино послушно позволил себя одеть. — Отлично выглядите. Кофе на столе, десять минут до выхода, как раз успеете. Раньше Какаши в процесс одевания не вмешивался, а тут влез — слишком уж напряженным выглядел Умино, да и чего душой кривить — хотя бы так выражал благодарность за то, что тот ночью не устроил сеанс «обучения». А Умино даже к кофе не притронулся, что явно означало проблемы. — Что-то случилось? — решился спросить Какаши. — Ничего такого, — сквозь зубы отозвался Умино. — Сидит там один и думает, что с нищебродом общается и за гроши меня подрядит, но отказать ему впрямую — чревато. — Большая шишка? Умино кивнул. — А вы его не слушайте, — посоветовал вдруг Какаши. — Цену ему в два раза поднимите, вот спесь и слетит. — Что? — Понимаете, есть определенные социальные стереотипы. Судя по всему, ваш заказчик как раз из таких. Он ждет от вас некоего понятного ему поведения, а если вы его стереотипы сломаете — он растеряется и посмотрит на вас по-новому. — Ты психологом был? — Нет, что вы. Об этом все популярные издания пишут. — Высеку, — изумленно пообещал Умино, — если не получится — точно высеку! — Секите, — согласился Какаши, — если не получится. Только зажим для галстука еще. — Этот? Да где ты его нашел? — В комоде, когда пыль протирал. Он что надо — надевайте. Мелкая бриллиантовая вязь известнейшего ювелирного дома должна была дать намек тому, кто в курсе, что Умино отнюдь не «нищеброд». Какаши уже давно нашел несколько вещей, которыми тот не пользовался, но весьма статусных. Интересно, почему? Принципы или что? Сам Умино точно такого бы не купил. Его костюмы в шкафу Какаши видел, обувь тоже. Приличное, но… Был кто-то, кто делал такие дорогие подарки, а это сто процентов подарки, зажим для галстука был даже не распакован. Учитывая наклонности Умино, можно было предположить бывшего любовника. Не то чтобы Какаши было очень интересно, но ему казалось, что он должен быть заменой, и в тот раз… Или слишком высокого мнения о себе? Пожалуй, да, — тому, кого привезли из зоны «S», было примерно двадцать, а Какаши на днях тридцать пять — староват. И в целом, его это устраивало более чем. Оставалось надеяться, что сделка у Умино состоится, и Какаши не получит за слишком вольное обращение. Откровенно говоря, Ирука был бы рад любому исходу переговоров — даже если бы получил отказ из-за завышенной цены. Просто раздражало, когда смотрели как на пустое место, но переговоры прошли на «ура». Был Какаши в «прошлой» жизни психологом или нет, но схема его сработала. Серьезный инвестор сидел, не глядя на Ируку, смотря то в телефон, то в ноутбук, а услышав предложение, резко вскинул голову, осмотрел, и… Ируке показалось, что у того аж челюсть клацнула. Не будь Ирука геем и не умея отслеживать такого рода интерес, он, может, и заподозрил бы излишнее внимание, но тут было явно не то. После того, как инвестор ушел, усаживаясь обратно за рабочий стол, Ирука решил, что дело в подаче информации. Он попросту перестал нервничать, поэтому все и получилось. Напор, уверенность — вот залог успеха, но Какаши все равно надо было похвалить за старания. Может, не напрямую, но как-то точно надо. Вот по дороге домой и заехал купить эксклюзивное печенье. Сам Ирука был сладкоежкой, и подарок казался ему замечательным. Припарковавшись рядом с кондитерской, он с тоской глядел на струи воды, что стекали по лобовому стеклу. Как-то за эйфорией от удачно подписанного контракта, он не обратил внимания на ливень, а зонт, разумеется, остался в кабинете. И можно бы было взять и уехать домой, плюнув на чертово печенье для раба, но вдруг вылезла упертость. Он решил? Решил! Значит, надо! Вот и побежал в здание, за пару минут промокая буквально до трусов. К машине бежал, пряча пакет за полой пиджака. А войдя домой, Ирука аж дар речи на мгновение потерял — Какаши встречал его в спецовке. — С возвращением, — озвучил тот стандартное приветствие, забирая сумку с ноутбуком. — Ты почему в этом? — кивнул Ирука на одежду. — Дождь, — пояснил Какаши, — промокло все. — А зонт купить? — Вы не распоряжались. И вот тут Ирука устроил Какаши знатный разнос — орал, что купил его для того, чтобы тот избавлял от бытовых проблем, а не добавлял новых, что это обязанности Какаши следить за тем, чего нет дома, и при необходимости приобретать. Что если, черт возьми, ему нужен зонт, он должен его купить. И зима на носу, а Какаши что, собирается ходить в этой своей курточке? А Ирука потом должен его лечить от пневмонии? У Какаши что, мозги совсем не работают? Так Ирука знает одну службу, которая здорово стимулирует умственную деятельность. — Вызвать? Какаши выглядел ошарашенным. Уверил, что все понял и такое больше не повторится, а глядя на лужи, расползающиеся вокруг ботинок Ируки, предложил тому сходить в горячий душ. — Сам разберусь, — буркнул Ирука. — И кстати, это тебе, — пихнул он сладости в руку Какаши. — Отличный совет дал, спасибо. На счет ванной не распорядился, в душ пошел не сразу: проснулся Ирука с заложенным носом и ломотой во всем теле. Заболел. Пришедшему Какаши с сообщением о завтраке, сипло приказал заглянуть в аптечку и заменить еду жаропонижающим. — Давайте врача вызову, — предложил Какаши. — Да иди ты, — ворчал Ирука, — из-за соплей врача вызывать. Телефон подай. Вызвонив секретаря, Ирука сообщил, что два-три дня его не будет. Какаши же наличие Умино дома немного напрягало, все-таки он уже привык, что днем один, даже в выходные тот обычно куда-то уходил. А ведь Какаши нужно выйти, наконец-то он решился прорвать эту чертову плотину и рассказать про разработки отца, про визиты Какузу, про все то, что старательно пытался забыть. Генме точно нужна информация. Пусть Какаши был довольно юным, когда отец покончил с собой, но чертежи видел и прекрасно понимал, о чем ему рассказывал Хаяте. Меч или нож зависят от скорости, с которой мастер их применяет, но приспособление, что сделал отец, уравнивало всех. Вылетающий из трубки металлический шарик мог запустить и маленький ребенок, и опытный боец, и почтенный гражданин, и бесправный раб. Неизвестно кто из них вытащил бы эту конструкцию быстрее. Конечно, это был прорыв, конечно, это сулило немерянные суммы, но также это сулило смерти — огромное количество смертей. Не честные поединки, а просто наличие одного мерзавца, прячущегося за углом, использующего это оружие. Вот жаль только Какаши чертежи не нашел после смерти отца. Пожалуй, именно сегодня Какаши понял настоящую причину его самоубийства. И, пожалуй, причину попытки уничтожения Какаши как гражданина. Возможно, где-то на одном из его заводов начали делать это адское оружие, а самого Какаши попросту надо было убрать. — Сходи, купи каких-нибудь кроссвордов посложнее, — вырвал из размышлений голос Умино. Да, выглядел он и в самом деле скверно. — Обед во сколько? — тут же отозвался Какаши. — Не хочу есть. — Может, хотя бы бульон? — Вот себе и делай. Препираться Какаши не стал, тем более с больным, накинул куртку и вышел. В обычной подворотне его ждал Хаяте. — Так, я быстро, в двух словах, — начал Какаши. — То оружие я знаю, его разрабатывал отец. Чертежи пропали после его смерти. Скорее всего, чего-то не хватало, раз так долго ждали. Какузу у нас дома бывал очень часто. Принеси список моих заводов. И извини, мне в аптеку надо, в магазин, и побыстрее. Генме и Паккуну привет. Вернувшийся домой Какаши рассчитывал застать Умино в постели, возможно, даже спящим, но тот решил сбить температуру, и довольно-таки своеобразно. Приняв жаропонижающие, закинув ноги на кровать, начал отжиматься — тридцать раз, сорок, семьдесят, девяносто два уже. Стоящему в дверях Какаши, не прекращая упражнений, объяснил, что выгоняет дурной пот, и с ним выходит болезнь. Сто четырнадцать, продолжал считать Какаши, сто сорок пять. — Ну, хватит, пожалуй. Я в душ, а ты постельное белье поменяй. Какаши вытащил все необходимое из шкафа, почти перестелил и услышал грохот в ванной. — Довыделывался, — бормотнул себе под нос Какаши и рванул туда. По полу душевой были разбросаны гель, шампуни, мыло и зубная паста, а Умино сидел на заднице у дальней стены. Мысленно Какаши отметил, что упади тот в его душевой, той, что была в прежней жизни, наверняка сломал бы себе позвоночник, а так спасибо маленьким размерам ванной комнаты. — Цепляйтесь, — Какаши наклонился к Умино, — давайте, не стесняйтесь, вы больной, вам можно. — Высеку, — выдохнул тот, — если кому хоть слово скажешь. — Никому не скажу, — уверил Какаши, и потащил Умино под воду. — За стенку держитесь, я быстро. — А ты, — Умино ткнул пальцем в грудь Какаши, — себе новую одежду купил или опять будешь в этой мудацкой спецовке? Распоряжения давали хоть какую-то иллюзию контроля, это понимал и Какаши, это понимал и Умино. — Есть одежда, не переживайте, — Какаши плесканул гель на губку, — а такие тренировки, если вы больны, не стоило бы. Повышает температуру, давление, в сочетании с таблетками — слабость вызывает, а горячая вода добавила. — Поговори мне еще тут, — проворчал Умино. — А я знал одного молодого человека, — продолжал Какаши, растирая его губкой, — тот тоже считал, что тренировки, культура тела позволяют убивать бациллы, и знаете, печально все закончилось. — Как? — Инсульт. В двадцать восемь лет. Поэтому давайте-ка, — Какаши вытащил Умино из душа, обмотал полотенцем и повел за собой, — попроще будем, без экстрима. Раз болеем, — он на секунду отстранился, снять футболку, чтобы вода не капала на кровать, — лежим и болеем, а я вам сейчас чаю с медом принесу. Мед хороший, в проверенном месте покупал. И судя по всему, слова Какаши дошли до меркнущего сознания, Умино уже не пререкался, послушно выпил чай, съел мед, ликторами не грозил, просто завернулся в одеяло и уснул. Закрывая за собой дверь, Какаши выдохнул. Этот чокнутый Умино, чтоб его, реально мог бы довести себя до чего угодно, включая и смерть. А Какаши потом опять на торги? Все-таки здесь было проще, здесь было нормально. Кто его хозяин, Какаши по-прежнему не знал, а отвечая на звонки, подтвердил полученную информацию от Генмы, что Умино архитектор. Интересно, мышцы у архитектора, он только что видел в душе, были неплохие, развиты гармонично, явно не бодибилдинг из этого новомодного поветрия. Жесты, движения — несомненно занимается с оружием. Как он поднимается с кровати, как оборачивается — во всем видно. А еще был шрам на спине. Явно тяжелое ранение. И где архитектор мог такое отхватить? Для конфликта с Туманом точно слишком молод. Сам Какаши потерял глаз именно там, служа в регулярных частях на границе. Хотя Смутное время? Может быть, а возможно, и рядовой несчастный случай. Странно, что вообще ходил, но зато понятно, почему в ванной отлеживался почти каждый вечер. А еще интересно, где занимается — дома Какаши этого не видел. Сам он исполнял предписанные двести приседаний и двести отжиманий, ката вот пришлось свернуть — не дай Ками застукает Умино, решит, что опасен, и отправит даже без объяснений. Проснувшись и глядя на часы, Ирука думал: вот почему, когда надо вставать в семь тридцать, голова словно свинцом налита и только кофе помогает, а вот когда можно в девять, в десять и даже в полдень, словно подбрасывает что-то? И сейчас Ирука успешно встал в семь пятнадцать. По сравнению со вчерашним днем ему явно полегчало и захотелось есть, а с кухни доносились одуряющие запахи. — Доброе утро, — Ирука плюхнулся за стол. — Офигенно пахнет, а что это? — Тосты с сыром и яичница с помидорами. Хотите? — Какаши приветливо улыбнулся. — Хочу! — Ирука жадно пододвинул к себе обе тарелки. Нет, понимал, конечно же, что в такую рань завтрак готовили не ему, но запах! Чертов запах! С трудом удержавшись, чтобы не слизнуть остатки желтка, Ирука предложил Какаши: — Я твой завтрак съел, ты съешь мой. — Спасибо, — сдержанно улыбнулся тот, — мне по статусу не положено. — Поговори мне еще, — фыркнул Ирука, складывая тарелки в мойку. — Тогда держите вот еще, — Какаши пододвинул чашку с чаем и открытую баночку с медом. — Сейчас выпьете, еще поспите и все будет отлично. Ирука еще «поспал», еле выдержал час в кровати. Подтянул к себе кроссворды, но очень быстро стало скучно, поэтому замотался в одеяло и полез искать Какаши — какое-никакое, а общение, ну не работой же заниматься, в конце концов, он все-таки болен. Тот протирал подоконники. — Не спится? — поинтересовался Какаши. — Не спится, — согласился Ирука, — и кроссворды ты принес… ты какие купил? — Вы же сказали посложнее — для эрудитов. — Ладно панакота, ладно экспроприация, — ворчал Ирука, — а вот это, скажи, ты представление имеешь: «метод операции по смене пола при транссексуализме, при которой неофаллос формируется из клитора»? Шестнадцать букв. — Метоидиопластика, — не задумываясь, отозвался Какаши. — Откуда знаешь? — Ирука недоверчиво покосился. — Так, слышал где-то. — Тогда и вот это, наверное, знаешь, «процесс движения воды через растение и её испарения через наружные органы растения, такие как листья, стебли и цветы», вторая буква «р». — Транспирация, — Какаши домыл подоконник и повернулся к Ируке. — Я закончил, мне нужно в магазин. — Транспирация, — проверил по буквам Ирука, — да, подходит. Купи еще кроссвордов, но попроще. Не хочу сильно загружать мозги. — Виноват, — тот поклонился, — куплю попроще. — Да, виноват он, что хозяин у него тупой. — Да вы не тупой, — начал оправдываться Какаши, — просто это специальное определение. — Ликторов вызову! — рявкнул Ирука и, немного подумав, добавил: — Себе. Глядишь, и ума добавят. — Хозяин? — Изумленно спросил Какаши. — Иди уже, — махнул рукой Ирука.