Часть 1
14 октября 2017 г. в 17:43
За время службы Кэпа в ЩИТе среди агентов набралось очень много слухов о том, почему Капитан Америка почти не улыбается. Были они от абсурдно-нелепых, до подкованных железной логикой. Только сплетники подзабывали, что Кэп мог согнуть это железо в кокетливый бантик и повесить им его на шею в качестве сувенира. Правду знали три человека: Наташа, потому что «jenskaya intuiciya», Сэм, потому что долгая работа в Центре учит такое замечать, и Брок Рамлоу, потому что все выверты командования не знать опасно для жизни и премии.
Когда Брок впервые увидел Капитана Америка ещё до заварушки с Локи и армией монстров, то лишь поджал губы. Время было позднее, а тренировку бойцы уже закончили, потому он молча кивнул парням и тихо прикрыл дверь с обратной стороны. Потому что это был кто угодно, но не символ нации, не уверенный в себе суперсолдат и тот, за кем шли в бой не раздумывая. Это был человек, морально не способный больше никого вдохновлять, гореть. Мыслями был где угодно, но только не в реальности, словно размораживая его, учёные не затронули что-то очень важное внутри него, так и оставив холодным, выгоревшим изнутри.
Второй раз Брок увидел Кэпа, когда Страйк представили Капитану, как группу огневой поддержки, с которой тот будет работать. Роджерс обвёл бойцов тяжёлым взглядом и кивнул в качестве приветствия. Фьюри ушёл, очевидно, довольный, а команда Страйк уставилась на Капитана, не зная, что от него ждать. Тот нашёл глазами Брока и мотнул головой в сторону. Рамлоу напрягся, но отошёл с ним к дальней стене большого зала, рявкнув своим продолжать тренировку. Роджерс, как был с руками в карманах светлых брюк, так и шёл себе, не особо утруждаясь изображать радость или вежливость. Сказал просто:
— Я не хочу ни с кем лишний раз сближаться, так что давайте поступим так, — от тихого низкого голоса достояния Америки, Брока пробрало мурашками. — Все вопросы я бы хотел решать только через вас. О тренировках, и обо всём прочем вопрос не стоит, но дальше этого с остальной командой я заходить не собираюсь, и им не позволю, — Кэп смотрит безразличными синими глазами человека, у которого остались только механические действия, без капли осознания за душой. Потому, что кроме войны он ничего не умеет. А может и умеет, но на то, чтобы вспомнить об этом, нужны силы. Сил ни у Кэпа, ни у Стива не было. Брок знает это состояние, он сам пробарахтался в таком почти две недели после своей первой командировки, и больше спуску себе не давал, пока не огрубел и не притёрся. Но Роджерс, похоже, до того справлявшийся, теперь просто не видел в этом смысла.
— Это понятно: никаких совместных пьянок, сближения с группой, сухой официоз. Только так всё равно не выйдет, — Стив чуть приподнял бровь, но Брок закончил мысль: — Нельзя остаться равнодушным, побывав на краю. Я тоже думал, что ничего личного. Хуй то правда, всё равно личное. Своё.
Стив смотрит долго, словно пытается удержать внимание на Броке, но у него ничего не получается, и он опять проваливается в себя.
— Я вас понял.
Рамлоу тогда поскреб щёку, глядя вслед уходящему Кэпу, и подумал, что до добра это не доведет. Ладно Роджерс, но за ребят Брок отвечал в первую очередь перед собой. Потому, пораскинув дома мозгами за банкой холодного пива, Брок посетовал на то, что вообще-то не должен этим заниматься, но уже понимал — махнуть рукой на заёбы Кэпа он тоже не сможет.
И Рамлоу принялся Кэпа тормошить.
Сначала в рабочее время, потом в личное, а потом и просто так, потому что к человеку всё равно рано или поздно привыкаешь. Брок предлагал вместе ходить на перекус, потому что «один хуй сейчас саранча эта набежит, и проще будет сожрать собственный локоть». На перекур, потому что «так чего там по заданию, пошли, я покурю, заодно обсудим, надо погонять мыслишки». Сначала Стив отказывался, морщился с этим своим молчаливым «как ты мне надоел, оставь меня в покое, почему всем что-то от меня надо», отбрёхивался, не сразу осознав, что с Броком так не прокатит. Месяца через два Стив постепенно начал соглашаться, после — ходить сам, а к концу года уже забивать им столик и ждать Брока с ехидной смешинкой в глазах.
Помимо очевидных попыток «наладить контакт», Брок использовал неявные, почти как по учебнику, с поправкой на то, что он пытался немного наебать мозг суперсолдата, и не всегда это получалось. Иногда Стив смотрел на него, и взгляд этот говорил «я знаю, что ты делаешь, и чего пытаешься добиться, я не буду сопротивляться, но не думай, что я не понимаю». Вначале Рамлоу упирался в ответ упрямым взглядом наглого котяры, который накосячил, но по делу, и огребать за это не собирается, хотя хозяйские пиздюли получить может. После - нахально щурился, намекая, что никакого протеста не звучало, а молчаливое неодобрение он в расчёт не берёт. И в конце концов, эти красноречивые взгляды потеряли для него всякую весомость. Он не фильтровал речь, то есть совсем, звонил иногда в личное время, но в неурочное всегда по делу, не пытался даже разгрести горы макулатуры самостоятельно, а Стив в бумажках ориентировался хорошо, пусть и с явной неохотой. Стебал Кэпа без зазрения совести и рамок приличия.
Но главное происходило тогда, когда случался пиздец. Брок собирался приучить (и приучал) Стива к мысли, что надёжнее него он вряд ли кого сможет найти. Что он, Брок, может, и мудак, который мало верил во всё то, что так яро защищал Стив, но с ним можно быть уверенным: не пропадёшь и не наебёшься, потому что врать и изворачиваться перед своими — последнее дело. Брок не лукавил — всё действительно так и было, но важным в этой схеме было доказать Роджерсу, что лучше и эффективнее, когда есть на кого положиться. И этот кто-то — Брок и его ребята. И Рамлоу определенно успокаивало то, что Роджерс оттаивал и становился в первую очередь живым человеком, а не «Капитаном Америка» — блестящим образом, надуманным еще далеко до его рождения.
Брок плотно вбивался в «личное», почти Стиву под кожу, и это не могло не зацепить его самого — в какой-то момент Стив сделал ответный шаг навстречу. Перехватил, удержал, впечатал в себя окончательно и намертво, не давая отдалиться.
Брок как сейчас помнил адскую кромешную усталость во всём теле, бледную Мэй с простреленным бедром, тяжёлое ожидание джета, который забрал бы их всех из той жопы мира, куда их заслал Фьюри. Долгий, выматывающий ещё больше перелёт, пустые коридоры ЩИТа и желание заснуть прямо на полу в кабинете Фьюри, как собаке, пока Кэп докладывался по миссии. Потом провал в памяти, когда он присел на скамейку в душевых и, кажется, вырубился ненадолго. Мягкое «Брок» знакомым голосом с незнакомой интонацией, и горячие губы Роджерса на своих. Если бы Рамлоу сразу понял, что это не один из его снов, он бы догадался сказать что-то получше, чем: «Блять, Роджерс, даже во сне покоя не даёшь, будто мне днём тебя мало, с твоей ёбаной правильностью и блядскими губами… Выебать бы тебя как следует, чтобы не скакал со своим геройством, так не поймёшь ведь». И не мечтал бы провалиться под землю утром, когда этот самый Роджерс, привычно по-домашнему смотрясь на его, Брока, кухне, и усмехаясь своими блядскими губами, не сказал вместо «доброе утро»:
— Позавтракаем, или сначала выебешь? За геройство.
Помнил, как сердце горячо ухнуло в груди и подступило к горлу, мешая дышать и внятно мыслить. Какую чушь нёс, пытаясь собрать в кучу заёбанный кошмарами и прошедшей миссией мозг, пока Стив не взял всё в свои руки. То есть, буквально всё, в том числе и Брока.
Как они притирались друг к другу сначала во взглядах, и «это было грубо, Брок, так нельзя со старшими, ну и что, что она говорила про нас, это старый человек», или «Стив, какое к чёрту «помогать слабым», он бы наорался и слез сам, когда жрать захотел, это же кот». Потом, как Стив переехал к нему — в вопросах совместной жизни, когда «Брок, пожалуйста, не забывай менять туалетную бумагу», и «блять, Роджерс, ты заебал, покупай себе молоко сам, а общее не трогай, оно для готовки, и выброси ёбаные окурки из пепельницы», или «язык, Брок, соседка жалуется, у неё же ребёнок маленький, и не язви, что нам тогда и сексом заниматься надо под тремя одеялами в глухом лесу, я говорю не об этом». Всё это постепенно пошло как надо.
Но чем дальше, тем больше Брок видел: Стив заебался.
Хотя, вроде, с чего бы, живи да радуйся: на службе дела шли нормально, и дома спокойно, без головоёбок, друзей вон даже нашёл, ну или компанию хотя бы. А всё равно, какой-то частью себя Стив был не здесь. Иногда Рамлоу прямо злость брала, потому что чувствовал: со Стивом что-то не так, что-то тянет его, не отпускает, не даёт выдохнуть и жить дальше, вот только понять не мог, что. Как та собака, которая всё понимает, а сказать не может. Думал, оглядываясь на их отношения, на совместную жизнь. Что не так? Что Стива не устраивает? Роджерс и сам сказать не мог, но был твёрдо уверен — дело не в Броке. Хотелось спросить, какого хуя тогда, но Рамлоу не стал. А ещё временами казалось, что ещё чуть-чуть, и Роджерс пошлёт Фьюри нахуй с его очередным заданием. Но время шло, Стив молчал и только смотрел этим своим взглядом: «Вряд ли у тебя получится меня удивить очередным дерьмом, так что не стесняйся, вываливай».
А меж тем, в жизни самого Рамлоу назревал откровенный пиздец. Посущественнее уже имеющихся проблем, хотя видят боги, Брок никогда особо не парился из-за того, с чем можно было справиться при помощи верной винтовки или вовремя захлопнутой варежки. С личным первый вариант не работал совсем, а второй не решал проблему.
Месяц назад его вызвал себе Пирс и долго растекался мыслью по древу, на тему общественных ценностей, будущего, защиты людей и всего прочего. Брок, не спавший в ночь из-за кошмаров Стива, тех самых, которые не получится отогнать, пока ты не досмотришь их до конца, как бы ни было тошно, моргал раз через три и жёстко фильтровал всё услышанное на: «нужно действовать прямо сейчас и быстро» и «подождёт, пока высплюсь».
— …поэтому я хочу доверить это дело именно вам, Рамлоу.
Переспрашивать было бы недальновидно, поэтому Брок пробубнил что-то про возможность подумать, получил в ответ мягкую улыбку серийного маньяка из числа «какой…наивный юноша» и понял, что придётся переспрашивать.
— Простите, сложная миссия была, я, честно говоря, плохо спал и…
— Я предлагаю вам вступить в ряды борцов за свободу человечества. В Гидру.
Брок едва не присвистнул. Роллинза всегда бесила такая его реакция на шокирующие новости, но ничего поделать с собой Рамлоу не мог: впечатляться до матерных криков и хватания за голову он отучился давно и прочно, а оставаться совершенно спокойным не мог. Он тоже человек, он имеет право ахуевать от крутых и в целом мерзких поворотов жизни.
— Ответ нужен вам прямо сейчас? Не думаю, что такое решается настолько быстро.
Пирс снова ласково, отечески улыбнулся. Оно решается. Даже быстрее, чем выбор еды на завтрак. Либо да, либо… Да мало ли случается непредвиденных ситуаций с летальным исходом.
— Разумеется, вам принесут чай или кофе на выбор. У меня прекрасная коллекция коньяка, чтоб вы знали.
Броку сейчас не помешала бы та ядрёная samogonka, которую так ласково прижимала к пышной груди Романов после их совместного задания в какую-то глушь. И машина времени. Хотя бы та игрушка из книжки про волшебника, когда они спасали какого-то очень доброго и невинного монстра от казни. Был коньяк, который Брок терпеть не мог, потому что в последний раз блевал им три дня, не отходя от унитаза и затылком чувствуя осуждающий взгляд Стива. И был Пирс. И нихуя не смешное чувство юмора у бога, или кто там определяет судьбу человека.