Рыжая тень

По киберсвязи тоже можно врать — изначально замена кода не была таким уж тонким расчетом. Более того, она вообще никаким расчетом не была. Просто спонтанный порыв. Годами отработанный рефлекс, стандартная реакция на стандартный раздражитель. Сделали больно — ударь в ответ. Конечно, ответить ударом на удар напрямую «тупая жестянка» не может. Вернее, может — но лишь один раз, а дальше следует опять же стандартная процедура: в лучшем случае — последний приказ. Тот самый, необратимый. В худшем — приказом только блокируют имплантаты, сковав тебя по рукам и ногам внутренними кандалами. Пока не прибудут ликвидаторы из «DEX-компани» и не заберут на дополнительное тестирование забарахлившее оборудование. И будут долгие часы на стенде, когда о последнем приказе останется только мечтать. Нет уж. Слишком высокая цена за двухсекундное удовольствие. Особенно если можно иначе. А иначе как раз-таки можно. Вчера ты оббил о «глючную куклу» все кулаки — а сегодня наступаешь на мину. Не повезло. Бывает. Какой спрос с глючной куклы? Ты сам выбирал, куда ставить ногу. Ты человек, тебе виднее. Прешься в кусты напролом, не обращая внимания на подозрительный шорох? Значит, он для тебя не представляет опасности, ты же высшее существо, ты лучше знаешь. Упс… Все-таки представлял? Какая неприятность. Но при чем тут глючная кукла? Она вообще даже в сторону тех кустов не смотрела. В этот раз ущерб был не слишком велик, пара синяков и несколько оскорбительных фраз. А потому и к ответке Дэн не стал монтировать ничего фатального — просто поменял код блокировки двери внутреннего бокса биологической лаборатории и выставил таймер. Уже после того, как кипящий от праведного негодования Владимир запер эту дверь новым персональным кодом, намереваясь на правах единственного умного человека среди дураков единолично контролировать доступ последних в биологическое святое святых. Секундное дело. То, что в этот раз он ответил на удар, нанесенный не ему лично, было отмечено, проанализировано и отнесено к разряду незначимых величин. К тому же — не первый случай. Уже было. Давно. И человек был точно такой же, хотя и совсем другой. Но точно так же защищал и при этом сам нуждался в защите. И точно так же рядом с ним разрасталось в груди живое и теплое. Информация значимая, важная в целом. Но неважная здесь и сейчас. Отложить. Проанализировать позже. И утренний разговор о ненужных вещах тоже важен, запомнить и сохранить для полноценного анализа. Потом. Сейчас есть дела поважнее. Потому что как раз сейчас пилот заложил крутой вираж над базой псевдогеологов — и Дэну очень не понравились нововведения, устроенные ее обитателями со времени его последнего визита. Ни растянутый теперь над всей поляной энергетический защитный купол, ни контролирующий периметр боевой робот при полном вооружении. И уж тем более ему не понравился зазвучавший в динамиках механический голос. Вернее даже — не столько сам голос, сколько смысл сообщения: — Вы вторглись в охраняемую зону. Назовите пароль или немедленно покиньте ее, иначе будете уничтожены! Десять… девять… восемь… *** — А на нем все равно никто работать не умеет! — пожала плечами Полина. — К тому же он нам не особо и нужен, он больше для культуральщиков. Кто такие культуральщики, Дэн не знал, но мгновенно проникся к цитометру чем-то вроде корпоративного сочувствия: огромный и наверняка очень сложный прибор тоже был не особо нужен своим владельцам, которые тоже не умели с ним как следует работать. Очень знакомо. — Зачем же вы тогда его с собой притащили?! Дэн и сам собирался спросить как раз об этом, только без кучи восклицательных знаков. Но пилот его опередил, поскольку подрезать любил не только на трассах. — Так не отказываться же от халявы, если его институту выделили? Раз откажешься, два откажешься — потом больше вообще ничего не дадут! Даже нужного. А цитометр… ну мало ли, вдруг когда-нибудь пригодится? То, что говорила Полина, было абсолютно логичным. Вероятность спрогнозированного ею развития событий не равнялась нулевой, и происходи разговор между Дэном и девушкой наедине — наверное, он бы на этом и завершился. И не запомнился бы, поскольку не содержал ничего критически важного и не был отнесен к категории требующих обязательного сохранения в долгосрочной памяти. Вопрос задан, ответ получен, проблема исчерпана. Только вот пилот… Слова Полины были совершенно логичны, однако Теодор реагировал на них так, что сразу становилось понятно: это какая-то неправильная логика, которую люди не считают за собственно логику. Иначе с чего бы пилот ухмылялся, хихикал и закатывал глаза с самым что ни на есть презрительным видом? Да и сама девушка словно бы извинялась — то есть и она, похоже, осознавала всю нелогичность своих вроде бы совершенно логичных утверждений. Еще одно дополнительное подтверждение странности человеческого мышления — если бы Дэн нуждался в таковых подтверждениях. — Так, может, вам и банка из-под сгущенки пригодится? Попытка пошутить. Попытка, которая должна была оказаться вполне успешной, алгоритм отработан, заведомо бредовое высказывание, произнесенное условно не к месту, — ну действительно, кому и для чего может понадобиться пустая жестянка? — У нас в кладовке хранятся среды, которые старше моей мамы. — Полина ловко выхватила пустую банку из дэновских пальцев. Пояснила: — А баночка мне пригодится, я в нее ветку мха посажу, пусть растет! А то уныло как-то без цветов на окнах. Она смотрела на пустую, поцарапанную и заведомо никому не нужную банку с восторгом и умилением, словно уже видела растущую в ней красоту. И Дэну потребовалось несколько долгих секунд, чтобы осознать — на этот раз шутка не получилась. *** — А по-моему, они вовсе не шутят… Дэн смотрел, как боевой армейский робот (мирные геологи, да? ха!) медленно разворачивается в их сторону. Для перешедшего в боевой режим киборга все вокруг становится очень медленным, это удобно. — Не смеши! Я на такой детский розыгрыш не куплюсь! — презрительно фыркнул пилот. — Это какими же психами надо быть, чтобы воткнуть на геологическую базу огневой комплекс?! Упомянутый огневой комплекс в этот момент как раз начал поднимать стволы обоих плазмометов, выцеливая флайер (мирный гражданский, на минуточку!). Время еще оставалось. — Поле они на нее воткнули. — Ну и что? Поле и у нас есть! — Только ночью. И не по всей поляне. — Может, у них генератор такой мощ… А вот теперь время кончилось. Дэн, не дослушав, хлопнул ладонью по кнопке ремней безопасности, перегнулся через подлокотник (заодно словно бы случайно фиксируя корпусом и руку Теда, чтобы не сунулся под локоть не вовремя) и рванул на себя штурвал, разворачивая флайер боком к земле и уводя его с траектории выстрела. Флайер вильнул. Плазма жахнула слева и справа в опасной близости, юркая машинка волчком крутанулась между сгустками огня, сзади полыхнуло. Завизжала Полина. Дэн позволил ругающемуся пилоту оттолкнуть себя от штурвала и выровнять флайер — судя по спектру плазменных сгустков и начальной их скорости, плазмометы на роботе были смонтированы стандартные противопехотные, малой мощности, таким на перезарядку требуется не менее пятнадцати-двадцати секунд, что дает противнику некоторую свободу маневра между выстрелами. — Шутят, да? — Одной рукой Дэн вцепился в спинку своего кресла, другой уперся в потолок, а коленом — в приборную панель. Фиксация получилась достаточно устойчивой, что оказалось отнюдь не лишним — Тед гнал флайер прочь от «базы психов» (это было самым мягким его высказыванием в адрес агрессивных соседей) на полной скорости, да еще и на всякий случай закладывал крутые виражи. Сесть обратно и пристегнуться удалось, лишь когда пилот счел расстояние безопасным и снизил скорость. — И что теперь? — Голос у Полины дрожал. — Назад. И капитану доложим! Пилот развернул флайер так, что Дэн мог рассматривать далекую теперь базу псевдогеологов (врагов. После такой встречи сомнений быть не может, однозначно — врагов!), даже не выворачивая головы. Дэн и рассматривал — цепко, прицельно, расчетливо, со спокойным удовлетворением профессионала, чьи выводы в очередной раз подтвердились. Заранее прикидывая, в какой последовательности и каким образом будет ломать защиту периметра. Мир снова обрел стабильность, сделавшись ясным и понятным: это — свои, подлежащие защите, а это — враги, подлежащие уничтожению или хотя бы нейтрализации. Все очень просто. И так длилось ровно до той самой секунды, когда из динамиков рванулся дрожащий женский голос, такой же перепуганный, как и у Полины полминуты назад: — Неизвестное судно! Немедленно назовите себя, пожалуйста!!! А то у нас и самонаводящиеся ракеты есть! *** «На твоем месте, малыш, я бы поспала. Пока есть время». «Я… подумаю. А откуда ты знаешь, что я… не сплю?» «Ха! Тоже мне нашел бином Нового Тони! Ты слишком тщательно имитировал спящий режим, чтобы это не показалось подозрительным не только ежику». «А… при чем тут ежик?» «При том, что он эмпат, его вообще фиг обманешь. Я, конечно, имею в виду белого древесного красавчика, которого злобный пиратский капитан счел адекватной заменой попугаю, а не земную блохастую колючку. Те вовсе даже и не эмпаты, их любой обмануть мог, если судить по сказкам. Я тоже не эмпат, и меня тоже можно обмануть. Наверное. Но для этого тебе лучше покрасить нитки». «Какие нитки?» «Белые, малыш. Которыми пока еще шиты все твои наивные хитрости. М-да… и почему это у меня возникает стойкое ощущение, что меня тут никто не понимает? Прав Владимир: трудно умному человеку среди… м-да. Ну ладно, пусть даже и не совсем человеку и среди не совсем так чтобы идиотов, но все равно трудно! Тебе бы хоть сказочки почитать, что ли… Ну так, чисто для общего развития». «Владимир не прав». «Н-да? И в чем именно?» «Он не умный». «И почему это ты вдруг так решил?» «Потому». «Ох, зайка… я просто таю от твоей лаконичности. Ничего не могу с собой поделать — обожаю немногословных мужчин! Как все-таки жаль, что у тебя нет хотя бы фуражки…» *** Разбираться в человеческих поступках и их мотивах оказалось куда сложнее, чем просто тупо выполнять приказы. Или — не выполнять. Маша не права. Это важнее, чем сон. Киборг может довольно долго обходиться почти без сна, хотя это и увеличивает количество негативной информации от рецепторов. Но вряд ли сможет продолжать свою жизнедеятельность сорванный киборг, которого вычислили по неверной реакции на то, что кажется людям естественным и нормальным. Понимание — залог безопасности. Залог выживания. Не открывая глаз, Дэн перевернулся на левый бок, сунул руку под щеку — почему-то так было удобнее, хотя подушка и мягче. И еще раз прогнал перед внутренним взглядом запись сегодняшнего дня — с самого утра, в ускоренном режиме, чуть замедляя на ключевых непонятках. За завтраком из людей ХУ-хромосомного типа только доктор ни на кого не злился, но это-то как раз было понятно и совершенно логично для человека с отрицательной максуайтерностью. Капитан злился на себя и был смущен. Считал себя виноватым. Теодор же, напротив, считал капитана правым. И тоже злился на себя. И тоже был смущен и считал себя виноватым. И они оба были в чем-то правы, если разобраться — каждый в силу доступной ему информации. А вот Владимир виноватым себя не считал. И не был смущен. Совсем. И злился не на себя, в собственной правоте он был как раз твердо уверен и даже гордился ею. И тоже был прав. Может быть, даже более прав, чем остальные. Только вот почему-то его правота казалась неправильной — причем не только людям (с ними-то еще можно было бы списать на обычные человеческие странности), но и самому Дэну. Его поведенческая матрица по-прежнему казалась наиболее выгодной для целей выживания в человеческом социуме. Только вот копировать ее не хотелось. Быть правым — плохо? Нет, не так, неверная формулировка — не быть правым, а считать себя таковым. Считать себя абсолютно правым и быть стопроцентно уверенным в собственной правоте — плохо? Информации для анализа недостаточно, но Дэну почему-то казалось, что ответ тут должен быть положительным. И это ему не нравилось. И сильнее всего не нравилось ему то обстоятельство, что он был почти уверен в этой самой положительности ответа — а значит, это было плохо. По определению. Замкнутый круг. Где-то наверняка крылась ошибка, но он никак не мог сообразить — где именно. С геологами тоже было не так чтобы очень. Одно хорошо — жучки удалось расставить во всех стратегических местах. И теперь многое станет ясным. Да что там, уже стало. Ясным — да. А вот понятным — вряд ли. Скорее даже наоборот: чем больше появлялось ответов — тем больше возникало новых вопросов. Девушка по имени Джилл не врала, когда говорила, что отключит робота. И была искренне испугана. Врала она потом. Впрочем, девушку по имени Джилл можно было не брать в расчет, особи ХХ-хромосомного типа максуайтерами не бывают. Даже если и врут. Они все врали. Во время разговора на поляне Дэн старался находиться все время немного в стороне от остальных, так легче держать под контролем периметр. И сразу вошел в режим «охрана объекта приоритетной значимости в зоне высокого риска», он мало чем уступает боевому, но не так заметен со стороны. И, похоже, этим себя слегка выдал — во всяком случае ему очень не понравился взгляд, которым его смерил тот из псевдогеологов, которого он этой ночью окрестил «громилой». Звали громилу Винни. И когда он говорил, что работает пилотом, врал не более чем на тридцать процентов, что на фоне остальных высказываний его сокомандников можно было считать вообще за образец честности. Винни не врал и тогда, когда говорил про проблемы с восстановлением руки. Вернее, врал, но не так, как обычно. Имел боевой опыт. Наверняка был наемником. Наемников Дэн знал не понаслышке — и знал, какими они бывают. Но при этом чужой пилот точно так же искренне пытался помочь, объясняя более выгодные маневры уклонения от огня противника — словно это не его команда только что пыталась расстрелять мирный флайер, словно это не от их огня Дэну пришлось уворачиваться. Дэн ответил загадочной улыбкой — как поступал всегда, когда терялся и не знал, что сказать. Он вообще больше молчал во время этого странного второго завтрака. С завтраком тоже все было не слишком понятно. Да, конечно, Дэн уже понимал, что совместные трапезы не всегда означают что-то большее, чем просто совместное восполнение потраченного энергоресурса. То, что Владимир регулярно сидел за обеденным столом вместе со всеми, ничуть не меняло ни его отношения к команде, ни отношения команды к нему. Но одно дело — просто совместные поглощения пищи, и совсем другое — ритуал кормления. А тут имел место быть именно он — потому что псевдогеологи отдали им свою еду. И даже на своих тарелках, куда уж четче! К тому же они врали насчет того, что уже успели позавтракать, — уж что-что, а это Дэн видел отлично. Макс Уайтер часто обедал с теми, кого считал врагами, — и довольно часто они таковыми и были. И пленников он кормил. И тогда еще безымянную рыжую «шестерку» — тоже. Только вот ему бы и в голову не пришло отдать кому-то из них свою порцию. Даже если он был сыт. А псевдогеологи сытыми не были, их реакция на упоминание рыбных консервов и риса это отчетливо показала. Собственная реакция тоже удивляла. Например, почему-то было очень неприятно, когда в голосе Теодора, узнавшего о боевом прошлом чужого пилота, зазвучало уважение. Настолько неприятно, что Дэн поймал себя на иррациональном желании громко сказать: «Да врет он все!» — тем более нелогичном, что в этом-то как раз Винни и не врал. Просто очень хотелось сказать хоть что-нибудь, от чего уважение из голоса пилота (своего пилота!) к этому бывшему наемнику и однозначно врагу ушло бы напрочь. Но он опять промолчал, только удивился, что к этому пришлось приложить усилия, и довольно существенные. Когда Теодор начал расписывать подвиги Станислава Федотовича в борьбе с пиратами (вот и правильно, вот тут уважение в его голосе вполне уместно!), хозяева как-то вдруг резко поскучнели и явно почувствовали себя неуютно. И это оказалось неожиданно приятным. Захотелось добить. Что Дэн и сделал вопросом про геологоразведку. Получилось просто отлично: они начали врать совсем уж нелепо, тут и человек бы поймал на расхождениях, безо всякого детектора. Дэн и притворился, что поймал именно так, без детектора, просто на расхождениях. Чтобы посмотреть, как будут выкручиваться. И они выкручивались — жалко, нелепо, беспомощно. И это тоже было приятно. Что может быть приятнее беспомощного врага? Захотелось усилить и продлить. Вопрос про распаковку грузовика пришелся очень кстати. Действительно, что может быть невиннее и уместнее вопроса о том, когда же прилетевшие профессионалы, уже вроде бы начавшие свои профессиональные исследования, окончательно распакуют свое профессиональное оборудование? Дэн не понимал причин, по которым псевдогеологи так тщательно скрывали от его людей живой груз, но подобное непонимание вовсе не мешало воспользоваться в собственных целях их нежеланием раскрывать эту маленькую тайну (совсем маленькую! Всего-то пятьсот живых единиц. Хорошая шутка). Пусть снова выкручиваются, это приятно. Поправка — не очень приятно. Потому что чужой капитан по имени Роджер защищал свою команду — точно так же, как делал это Станислав Федотович. А еще он смущался. И чувствовал себя виноватым — тоже точно так же. И вот это уже почему-то приятным не было. Совсем. Когда Теодор начал ругать пиратов, псевдогеологи опять поскучнели. А тощий навигатор по имени Фрэнк (самый опасный, его максуайтерность даже сейчас была близка к критической) испытывал ужас с девяносто девятью процентами искренности. А после высказанного пилотом желания лично выколупать пиратам глаза чайной ложечкой искренность ужаса Фрэнка рванула к сотне. Понятно, кто они такие. Космические пираты. Отбросы и подонки. Шакалящие по отдаленным трассам и грабящие тех, кто послабее и не способен оказать сопротивления. Точно такие же, как капитан «Черной звезды» и его подручные, только рангом пониже. Враги. Максуайтеры. Сомнений нет и не может быть. По определению. Сомнения были… ***