Здесь никто не умирает навсегда

Говорят, что человек предполагает, а Бог располагает. Но Джеймс Мориарти даже не предполагал подобного исхода. Он все рассчитал, отдал свои последние – очень подробные – распоряжения и пустил себе пулю в голову в полной уверенности, что все дальнейшие события предопределены. Джим предусмотрел все, кроме того маловероятного случая, если он не умрет. Того, что он выживет после выстрела в голову, с пулей, оставшейся в мозгу, он совершенно не ожидал. Лежа в закрытом крыле одной очень дорогой частной клиники, без доступа к информации, он отчаянно скучал, не находя применения своему причудливому уму. Чтение, видео и даже слишком сильное умственное напряжение были под запретом. Только через полгода после неудачного выстрела врачи разрешили постепенно взяться за дела, и Джим зарылся в новости, сплетни и отчеты своих осведомителей. Оказалось, что, пока он лежал в своей клинике, произошло много интересного. Шерлок покончил с собой, по мнению большинства газет и блогов, не сумев опровергнуть обвинения в мошенничестве и чем-то посерьезнее. Одновременно Шерлок, по данным скрытой съемки агентами Мориарти, отправился с глаз подальше, в Европу, а видео с его приземлением на батут Джим пересмотрел несколько раз – оказалось очень потешно. Журналисты оплакали безвинно погибшего Ричарда Брука, а Интерпол узнал, что Джеймс Мориарти мертв. К тому времени, когда врач выпустил его из палаты, о Мориарти уже стали забывать как полиция, так информационные агентства. Преступный мир тоже распрощался с ним, хотя кое-какие нити его паутины все еще подергивались. В принципе, он мог теперь делать что угодно. Например, приказать снайперам застрелить друзей Шерлока. Ему ничего бы не стоило отдать такой приказ. Но выполнять обещания – это так скучно. Более того, Джиму как-то стало все равно. Шерлок был скучным, был таким же, как все, а теперь он и вовсе перестал быть важен. Неудавшаяся смерть, да еще и завершение огромного количества дел перед ней немного изменила взгляд Мориарти на мир и к тому же освободила огромное количество времени. Нужно было придумать что-то интересное. А возможно, пуля просто выбила образ Шерлока из его головы. Одни сплошные плюсы. Если бы не постоянная головная боль, с которой он уже свыкся, можно было решить, что все прошло удачно. Боль сделала его подвижный, изворотливый ум раздражительным и осторожным. Джим больше не хотел играть в старые игры, он нашел нового противника. Высокого, в черном плаще, но не Шерлока. Мозг на снимке выглядел таким обычным – Джим даже задумался, создадут ли когда-либо технику, с помощью которой можно будет увидеть его гениальность. Вот разве что полюбоваться на пулю в собственной голове мало кто мог. – Операция по извлечению невозможна, – объяснял его врач. – Кроме того, пуля будет постепенно опускаться под влиянием силы тяжести, повреждая зрительную кору головного мозга. Возможно, со временем вы ослепнете, но это станет наименьшей из ваших проблем. Последующие повреждения будут критическими. Я даю вам полгода жизни. Если очень повезет – год. Если случится чудо – полтора. Чудо случилось. *** Правда, сначала Джим не понял, что это именно чудо. Голова просто постоянно гудела – в удачный день, а в неудачный трещала и раскалывалась так, что в глазах темнело, и Джим со страхом заставлял себя открыть глаза и смотреть, убеждаясь, что пока еще видит. Таблетки немного снимали боль, но от них появлялась апатия и сонливость, а Джим хотел активно распоряжаться своей жизнью. От адских мигреней его раздражало все, включая чужие мысли. Он и раньше неплохо понимал, о чем люди думают, в его работе без этого было никак, а сейчас все эти вялые умопостроения просто бросались ему в глаза. Первые несколько дней он не обращал внимания, а потом – потом вдруг понял. Чужие мысли были сформулированы не его словами. Они виделись ему такими, как появились в головах у окружающих. В основном это были скучные, неинтересные размышления о еде, коллегах, сексе и покупках, они жужжали, мешали, но он мог их читать. Это было забавно. Джим стал развлекаться, выходя на улицу в надежде отловить крупицу стоящих мыслей в этом сплошном белом шуме, напоминающем приглушенное бормотание нескольких телевизоров одновременно. Казалось, что он вот-вот уловит проблеск жизни в этом органическом мусоре. Но вместо по-настоящему живого человека нашел недостаточно мертвого. Прямо возле собственного дома он встретил привидение. О том, что паренек мертв, он узнал из его же мыслей – оказывается, он может читать мысли привидений, вау! Считав всю его короткую печальную историю, Джим хотел рыдать и смеяться одновременно. Молодой парень умер от передоза и не успел сообщить своему другу, где спрятал заначку с наркотиками. Именно это отравляло ему теперь загробное существование. Но оказалось, что призрак неплохо приспособился к новой форме жизни – интересно, что употребляют призраки-наркоманы? – только хотел передать весточку приятелю. С этим он и подошел к Джиму, видимо разбираясь в том, к кому можно обращаться. Или не разбираясь. Еще Джеймс Мориарти не работал наркокурьером! Очень смешно. С другой стороны, наркокурьером для призраков он действительно не работал, а вакансия эта, пожалуй, единственная в мире, как и консультирующий преступник, его может и устроить. Если это не галлюцинации, конечно, из-за повреждения мозга – и если он не сходит с ума. Своей голове Джим теперь доверял через раз, но так было даже веселее. Впрочем, информацию стоило проверить. Наркотики лежали в указанном месте. Друг погибшего парня на радостях хотел даже расплатиться ими с Джимом, но тот только вежливо отказался и пожелал ему побыстрее свидеться с другом. Дураки! Какие все кругом беспомощные, жалкие идиоты. И как он велик и могущественен! Джим мог читать чужие мысли – все такие же бестолковые, ну и ладно, – и видеть призраков, разговаривать с ними. Ощущалось потрясающе. «Почему я не застрелился еще в детстве? – подумал он. – Столько лет прошло зря, скучных, унылых лет». Пусть ему осталось жить полгода, но это будут совсем другие полгода. Наконец-то он встретил настоящие чудеса! Как он теперь сможет развернуться! Он еще не знал как – разум затопил чистый восторг, и даже головная боль немного отпустила. Наверное, для этого надо было оказаться между жизнью и смертью. Или его пуля работала как антенна, как знать. *** Потом к вечному шороху чужих мыслей прибавился особый голос, слышный по ночам. Тихий плачущий голос, срывающийся на шепот. Кто-то звал его, кто-то прекрасный и смертельно раненый, кто-то, кому он был нужен. Кто-то, кого наконец услышали. Кто-то из мира мертвых. Джим ласково отвечал неизвестному голосу, и тот окреп, в нем зазвучала надежда и тихая радость. К этому времени Джим уже знал, куда его зовут – в Колорадо, США. Когда Джим вышел из самолета в Денвере, голос слышался уже совсем громко. Загадочный некто говорил ясно и отчетливо, прокладывая маршрут не хуже – да что там, лучше – любого навигатора. Джим отвечал, все яснее и яснее ощущая, как же ему повезло. Голос привел его к разрушенному отелю на горном плато. Джим и так понимал уже, куда едет – несмотря на переполняющие его радость и ощущение причастности, избранности, он не изменил своей рациональной природе и разыскал информацию. Сухие полицейские отчеты и приукрашенные писательские фантазии. Истина же лежала где-то между. Он выскочил из арендованной машины, едва увидев, кто его встречает. Призраки стояли на обгорелых камнях и смотрели на него, а он смотрел на них, разглядывая каждого. Голос не принадлежал ни одному из них, и Джим в восхищении раскрыл рот, поняв, с кем разговаривал. Потом он подскочил к закопченному остатку стены, протянул к нему руку, как к больному другу, и погладил. – Папочка здесь, – пропел он, – теперь все будет хорошо. Теперь мы вместе. Его позвал знаменитый отель-убийца. Отель с призраками. Построенный на проклятом месте. Это было так захватывающе, что он даже не сразу понял: ощущения изменились. Он обошел, обежал, осмотрел все оставшиеся развалины, радуясь легкости во всем теле и смеясь, как дитя, а потом понял – голова больше не болела. Отель сделал для него все что смог, и теперь была его, Джима, очередь. Он словно наконец встретил себе подобного – не скучного обманщика, как некоторые, не безмозглую золотую рыбку. Общаться с отелем было как вечный эмоциональный оргазм. Отель любил его и готов был подарить ему вечность: ему было предназначено одно из лучших мест здесь, когда он все-таки умрет. Отель поддерживал Джима в его новой игре против смерти, и тот готов был платить чем угодно. Но силы отеля были не безграничны, и превратиться в призрака Джим смог бы, только умерев где-то поблизости. Рисковать Джим не стал и никуда не уезжал больше. Отель продлил Джиму жизнь настолько, чтобы можно было успеть построить его заново – не на прежнем месте, а на гораздо более удобном, у самого края обрыва, откуда легко было сбрасывать трупы. Строительство заняло почти год и окончилось трагическим несчастным случаем: главный инженер и несколько бригадиров, торжественно сдав работу новому владельцу, попали под огромный оползень, спускаясь по серпантину из отеля. Оползень – кое-кто утверждал, правда, что слышал взрывы – практически уничтожил горную дорогу, единственный наземный путь к отелю. Мориарти не хотел, чтобы жертвы могли легко сбежать, и отель был с ним согласен. Фуникулер в этом смысле казался весьма надежным: если даже кто-то и попытается улизнуть, его кабинка просто перевернется. Какая неприятность. *** В день открытия отеля он получил еще один подарок: его резиденты в Сербии случайно поймали угадайте кого? Джим давно так не смеялся: Шерлок Холмс попался этим неумехам. Все, на что они годились, – это силовые операции, и нате вам. Может быть, он и правда застрелился насмерть и попал в рай? Определенно, его вторая жизнь была лучше. На минуту он задумался о том, чтобы приказать Шерлока убить: скучно. Может, привезти его в Колорадо и выпустить в отеле, чтобы заморочить голову? В конце концов он приказал Шерлока отпустить, потому что ему было неинтересно возиться с ним сейчас. Может быть, когда-нибудь Шерлок Холмс услышит о проклятом отеле и захочет распутать это дело – смешно же будет снова встретиться здесь. Теперь у Джима было новое, поставленное на поток дело. Отель питался особыми людьми – он называл их сияющими, – а задачей Джима было разыскать и заманить их в отель. К каждому из будущих постояльцев приходилось подбирать свой ключ, в чем у Мориарти было полно опыта. Попавшие в отель люди еще некоторое время подергивались, как мухи в паутине, слегка развлекая его – отель этому способствовал, создавая впечатляющий антураж. Все ожидания постояльцев от роскошного отдыха реализовывались: обслуга была незаметной, аккуратной и очень старательной, еда вкусной, обстановка – такой, какую многие видели лишь в кино. Отель соответствовал ожиданиям – правда, недолго. Сбой в отлаженной схеме произошел, когда Джим обнаружил в почте письмо от Габриэль Эшдаун, ныне Мэри Морстен. Вначале он удивился и немного насторожился – эта наемница была хитрой лисой и запросто могла вычислить его. Интересно, что она хотела? Получить работу? Сдать его властям? Ни то ни другое – она выходила замуж! И за кого – за Джона Уотсона! Серьезно, за Джона Уотсона – из всех людей? Габриэль, Габриэль, ты разочаровываешь. Габриэль – Мэри, – изображая простую примерную жену обыкновенного доктора, интересовалась, не найдется ли для них номера. Отель строил некто Уотсон, вдруг они имеют к этому отношение? Джим еще раз перечитал письмо, ища какой-нибудь подвох. Никаких сложностей ему не виделось – вряд ли он раскрыт. А жаль. Как глупеют люди! Он уже занес руку, чтобы напечатать отказ – он всегда сам выбирал новых жертв из заказчиков. В конце концов, они станут здешними постояльцами навсегда, и придется проводить вечность в их обществе. Зачем ему здесь Джон Уотсон навсегда? Он и на недолгое время утомителен. Но отель недовольно зашевелился в его мыслях, словно запрещая ему. Отель чего-то хотел – он хотел Уотсонов! Как интересно, понял Джим из сумбурного объяснения, не похожего на обычный мысленный разговор с отелем, – Джон и вправду был потомком основателя. – Зачем тебе это? – удивился Джим. – Владелец теперь я, а он не имеет никаких прав. К тому же он скучный. И у нас на это время уже забронировали номер Холдеры. Отменять приезд Холдеров было нельзя: их младшая, Мари, сияла, как сверхновая. Почти так же сильно, как сам Джим. Ее сияния, когда она умрет, хватит отелю надолго. А ни Джон, ни его жена ничем таким не обладали. Отель волновался. Кровь, все дело в крови, гудело где-то в затылке Джима. Уотсоны должны умереть, эта проклятая кровь все еще имеет власть. Нужно, чтобы этот род пресекся. Джиму казалось, что сами стены сейчас ходят ходуном. – Ш-ш-ш, ш-ш-ш, тихо, тихо, маленький, – успокаивал Джим. – Маленький хочет крови – будет ему кровь, как скажет – так все и будет. Спустя какое-то время отель стал успокаиваться и сумел выдать вполне разумное, как раньше, объяснение. Джон Уотсон не был владельцем по закону, но по крови он имел все права. Основатель был совсем не дурак и вполне понимал, что он создал, сумев подчинить отель себе. Он должен был умереть, и все его родственники – тоже, чтобы отель наконец освободился от власти первого хозяина. Джим не мог отказать отелю. Не так уж важно, что в одно время будут гостить сразу две семьи, главное, чтобы маленькие неприятности, которые были на самом деле большими бедами, с ними случались не одновременно. Тогда они могут даже не встретиться, в суете и толпах призрачных постояльцев. Отель пообещал, что массовка проследит за этим. Общие несчастья сближают, и эти люди могут попытаться помочь друг другу сбежать. Поэтому нужно устроить, чтобы они умерли счастливыми. Он написал приглашение, продиктованное отелем, и подписался именем из книги – его нынешние документы были на имя Стюарта Уллмана, отчасти из шалости, отчасти для придания «атмосферы», которая нравилась туристам. Интересно, поймет ли чета Уотсонов иронию и не насторожит ли их это? Они ничего не поняли. Габриэль, Габриэль... В первый день Джим, чтобы не попадаться на глаза Джону сразу по приезду, прятался в своем собственном домике у подножия горы. Отель исправно докладывал ему о происходящем, да и сам Джим, закрыв глаза, мог наблюдать за происходящим во всех комнатах, неважно, призрачными были жильцы или нет. Ему не было нужно смотреть в видеокамеры, да их в отеле и не устанавливали. Отель уже начал свою работу, готовя будущую бывшую убийцу. Страх. Оружие. Повод для выстрела. Габриэль попыталась убить Шерлока-галлюцинацию. Один маленький Уотсон умер – галочка! Ее нервы окончательно расшатаны, ужас, кровь, боль, смерть ребенка подтолкнули ее за край. Скоро она выполнит свое предназначение. Люди – куклы. Фу. Вот дружелюбный отель-маньяк… Когда приехал настоящий Шерлок Холмс, Джим сплясал какой-то пошлый танец, заработав укоризненный взгляд своего отеля. Нет, ну не может человеку так везти! Наступило отличное время для триумфального возвращения, последний акт пьесы нужно смотреть вживую. Шерлок будет благодарным зрителем, хоть и немного предвзятым критиком. Джон Уотсон скоро умрет, и отель будет свободен. Что потом делать с выжившими, Джим еще не решил. Какая, впрочем, разница? Он вышел из вертолета на крышу, навстречу запыхавшемуся Шерлоку, и сказал: – Соскучился по мне? *** Шерлок бросился к нему, схватил за руку: – Ты жив! Кажется, он значительно поглупел с их прошлой встречи. Раньше он не страдал констатацией очевидных фактов. Хотя он уже провел несколько часов в отеле, а тот удивительно хорошо умеет запудривать мозги и понижать когнитивные способности. Шерлок, кажется, даже испытывал радость при виде его. Надо отдать ему должное: если бы не пуля в голове и не цепочка сумасшедших чудес, последовавшая за ней, Джим, наверное, тоже бы ему обрадовался. Но теперь он настолько за пределами всего этого... Шерлок говорил торопливо, но остатки обычной его железобетонной уверенности еще звучали в голосе: – Нам нужно улетать отсюда! Ты не представляешь, что здесь происходит. Нужно увезти Джона и Мэри. Пожалуйста! Я рассчитаюсь с тобой чем угодно. Он все еще думал, что может что-то дать Джиму. Нет, он определенно поглупел. Или это Джим вознесся над обычными людьми? – Шерлок, ох Шерлок, – промурлыкал Джим, наклонив голову набок, – ты неверно понял мое появление. Ты все еще веришь в сказки? Я не принц, который приходит всех спасать, нет. – Джим мягко вывернулся из хватки Шерлока, прошелся по крыше, засунув руки в карманы. Резко развернувшись, он добавил певучим голосом: – Но я и не дракон. Просто зритель. – Джим остановился перед Шерлоком и четко произнес, акцентируя каждое слово: – Я пришел посмотреть своими глазами, как ты сражаешься с отелем и проигрываешь. – Он пожал плечами, пнул какой-то камешек. – Если ты выиграешь, я не буду мешать: это так приятно – смотреть за чужими играми. Шерлок, тупо открывавший и закрывавший рот во время этого представления, казался просто иллюстрацией к слову «глупость». Джим подумал, что это новая загадка мироздания, специально для него: почему он так себя ведет? Вот, например, эта фраза: – Сначала нужно спасти Джона. – Джон Уотсон два с половиной года как мертв! – выкрикнул Джим в лицо Шерлоку, недоумевая, ну почему, почему, почему он говорит как… человек? Но на лице у Шерлока проявился такой дикий ужас, что Джим рассмеялся: – Нет, не в этом смысле, он не привидение «Оверлука». Технически он жив. А юридически… – Джим покрутил головой, словно разминая шею, и понизил голос: – Помнишь, о чем мы договорились тогда, на крыше Бартса? Не умрешь ты – умрут твои друзья. Ты сжульничал, – прошипел он, – ты не умер, и я узнал об этом почти сразу. А Джон все еще жив. За ним должок, и он просто отдаст его. – Зачем тебе это? Ты хотел убить меня, и я здесь! – Ты, Шерлок, ты, всегда ты! У меня был выбор, знаешь ли. Убить тебя? – Джим пожал плечами, скорчив гримасу. – Убить тебя в моем отеле? – Он сморщился, изобразив крайнее отвращение. – Отпустить тебя? – Шерлок насторожился, а он продолжал: – Ты же не думал, что мои подручные в Сербии дураки и не узнали тебя? Тебя отпустили, потому что ты мне больше не опасен. Ты мне ничего не можешь сделать! – проорал Джим куда-то в небо. – Отпусти его! – прокричал Шерлок в ответ. Джим вгляделся в него и, смягчившись, снизошел до объяснения: – Если бы я мог, я бы сделал это. На самом деле. Правда. Он скучный, заурядный Джон, – он растянул последние слова. – Что ты в нем нашел? Я не хочу, чтобы он здесь потом постоянно летал, знаешь ли. – Джим изобразил руками волны, словно электрический скат. – Я приглашаю сюда других людей, интересных. Но он здесь нужен. – Джим хмыкнул, переходя на тон, которым читал сказки по радио: – Ты знаешь, что когда-то, давным-давно, его прапрапрадед построил этот отель? И я не знал, отель мне подсказал. И вот теперь отелю нужна свобода от наследника по крови. Я ничего не могу сделать. – Он развел руками. – Ты ничего не можешь сделать. Мы можем только смотреть. Отличное шоу, на самом деле, – покивал он. Шерлок нахмурился, обрабатывая информацию, и заговорил, стараясь не выбиваться из абсурдных правил здешней логики: – Джим, это же твой отель, да? Ты отстроил его заново, но в действительности он тебе не подчиняется. Он самостоятелен, не так ли? Тебе тоже надо убегать отсюда. Он потребует твою жизнь так же, как требует жизнь Джона. Ты сам загнал себя в ловушку. – Шерлок… Просто скажи мне: как я выжил? – Джим вопросительно посмотрел на него из-под полуприкрытых век, откинув голову назад. Похоже, Шерлок не ожидал такого вопроса. Он думал, что его скорее спросят о том, как выжил он, а не наоборот. – Кровь была твоей. Пистолет был настоящим. Я… я не знаю, – признался Шерлок, ожидая объяснения. – И это... правильный ответ! – Обе руки Джима взлетели в воздух в победном жесте. – Ты спасся случайно! – озарило вдруг Шерлока. – Ты действительно пытался застрелиться, и значит… – Пуля все еще в моей голове, – Джим указал пальцем куда-то за своим ухом. – Она убивает меня. Медленно. Медленно. В Англии я бы давно уже был мертв. Я тоже живу в долг, Шерлок, – произнес он плаксивым голосом, но тут же на лице его вспыхнула сумасшедшая улыбка. – И когда я умру, я стану бессмертным, бестелесным и сияющим. Разве не прекрасно? – Джим раскрыл руки и пару раз крутанулся вокруг себя, но вдруг спохватился: – Погоди, кто это там? На другой стороне крыши двери лифта распахнулись, и показалась Мэри. Она шла как сомнамбула, явно не видя ни Джима, ни Шерлока, и водила руками перед собой, будто пробиралась через толпу. Шерлок кинулся на помощь, но Мориарти удержал его. Он подождал, пока Мэри, дико озираясь, подойдет к самому краю и усядется там, обхватив себя руками. – Не очень понимаю, что с ней, но лучше не подходи. Кажется, отель полностью овладел ей, – он словно оправдывался. – Ничего, она здесь не нужна – разве что за компанию. – Джим изобразил то ли радушного хозяина, то ли конферансье: – Пойдем спустимся в холл, займем лучшие места, выпьем чаю. О, а вот и последний участник драмы! – И он захлопал в ладоши, когда двери лифта снова открылись. Из лифта вышел Джон, удивленно посмотрел на Джима и Шерлока, а потом быстро направился к Мэри.