Затмение неизбежно

      — Я не уверен, что у меня получится.       Скотт не может скрыть едва заметную улыбку. Он смотрит на Айзека и где-то внутри себя понимает — это он. По необъяснимой причине, по странному желанию защитить парнишку, что остался без дома, без отца, без тех, кто мог бы помочь ему. Это чувство живёт в МакКолле с их первой встречи, когда с мольбой о помощи Айзек просто смотрел на него. На такого чужого Скотта.       — Просто попробуй, — Скотт ближе подходит, протягивая руку вперёд. — Ты должен почувствовать это, ощутить покалывание в руке и просто… просто забрать эту боль себе.       Айзек лишь с недоверием смотрит. Ему и своей боли хватает, но этот пёсик на столе — такой крошечный и беспомощный. Айзек в его глазах отражение самого себя видит и в сердце где-то предательски колет, прямо клином из лёгких вышибает воздух.       — Тебе легко говорить, — Айзек ухмыляется, когда видит недоуменный взгляд.       Этот парень напротив и правда не понимает, какой он особенный. У Скотта друзья, что готовы умереть друг за друга. У Скотта мама, что мирится с новой сущностью сына. У него Дерек есть — тот самый, что смотрит на МакКолла с недоверием и неким уважением. Хах, а Скотт и правда не понимает, как сильно ему повезло.       Это не зависть, вовсе нет. Лейхи со своей судьбой уже давно свыкся. Ненужный волчок, что был выбран по воле случая. Дерек набирал стаю из кучки изгоев, но обретя лунный дар ты должен отдать что-то взамен. Свою душу и сердце, горе и радость, пока эмоции не захлестнут тебя, а всё, что останется после — когти и острые зубы, один единственный зверь.       — Вначале я и сам не понимал, но после того, как забираешь боль, ты чувствуешь себя лучше, — МакКолл ближе подходит, огибая стол, на котором лежит пёс. — Попробуй здесь.       Скотт несколько секунд смотрит, не решаясь, но после берёт руку Айзека в свою и кладет обе ладони на собаку. Если разделить боль с кем-то лучший исход, то пусть будет так.       Они ещё чужие друг другу, дрожь в руках Лейхи выдаёт его с потрохами. Чувствовать близость с кем-то ему не совсем свойственно, но у Скотта рука тёплая, а мех пса мягкий, несмотря на мелкие засохшие капли крови.       — Прижми сильнее, — Айзек чувствует, как Скотт волнуется. Этот маленький сильный волк волнуется точно также.       Для них двоих всё это так в новинку. Ещё недавно они были простыми людьми, подростками со своими мечтами и фантазиями о лучшей, счастливой жизни. Теперь их жизнь толстым слоем секретов и тайн покрыта, вовсе не их, вовсе не тот мир, в котором хотели и мечтали жить.       Этот мир — теперь уже их — полон крови, когтей и смерти. Мир монстров из древних легенд и преданий. Иногда эти монстры реальны, и, посмотрев в зеркало напротив, ты осознаешь, что теперь ты один из них.       — Ты и правда много думаешь, Айзек, — Скотт руку его сжимает, внимательно наблюдая за тем, как их пальцы всё сильнее сцепляются в единый замок. Пёс под их руками мирно лежит, но даже не забрав боль, Скотт чувствует, что ему неспокойно.       МакКолл чувствует нечто постороннее, но дурные мысли отбрасывает прочь. Медленно-медленно по руке Айзека начинает скользить нечто тёмное, то, что сокрыто в них всех. Скотт руку лишь сильнее обхватывает, а вместе с тем забирает боль и у Лейхи. Он не знает, забирает ли боль пса или у Лейхи душа изранена даже сильнее. Возможно, и то и то.       Это странно — стоять вот так и делить такой момент с кем-то. А Скотт хочет, чтобы Айзек научился — осознал, что он не просто монстр. У них имеется сила, там, внутри того самого волка, что вырвется наружу, стоит звякнуть цепями.       Это непросто — он знает. Совсем недавно, но будто в другой жизни, он и сам проходил через всё это. И всё ещё тут — стоит на одном месте, просто уже совсем другой, новый Скотт.       — Не так уже и больно, верно? — по их рукам боль струится, но Скотт знает — в этом чувстве сокрыто нечто большее, что-то очень личное, такое ранимое.       Ему сказать снова хочется Лейхи: «Хей, парень, всё хорошо, теперь тебе и псу будет чуточку лучше, чем было минуту назад». Но Скотт лишь руку с пса убирает, продолжая держать ладонь Лейхи в своей.       — Было больно, — Лейхи на их руки смотрит отрешенно, но сам руку убирать не хочет вовсе, — но, возможно, немного приятно, — если это то, чем нужно пожертвовать, пусть всё так и будет. Делиться с кем-то не так уж и плохо.       Возможно, боль, что они испытывают — лучше, чем не чувствовать ничего. Вдвоём ведь не так уже и страшно. Даже, если остро пронзает в самоё сердце когтями, что принадлежит тебе самому.       — Ты, кажется, ему понравился, — Скотт говорит про пса, но вовсе на него не смотрит. Это должно утешать.       Это утешает, возможно, всего на мгновение, но даже этого будет достаточно. Начинать и делиться с кем-то лучше, чем прятаться в клетке из собственных мыслей.       — Думаю, ты тоже ему понравился.