Предания старины глубокой

      Завулон с силой разбил давно заготовленный на всякий случай амулет, взывая к содержащейся в нем невиданной удаче. Затем пронёсся по коридору, буркнул что-то охране, выскочил в открытую дверь и бросился к ближайшей стоянке такси. Прыгнул в первый попавшийся старенький форд. Рявкнул: «Гони!». И только тут, на заднем сиденье, смог чуть расслабиться. Он прикрыл глаза. Машина неслась с неестественной скоростью. Это настораживало. Ловушка? Теперь, когда он не мог нырнуть даже на первый слой, можно было ожидать чего угодно. Он открыл глаза — и встретился взглядом с водителем. Девушка. Она смотрела странным немигающим взглядом. Претёмный машинально сжал на шее защитный амулет.       — Куда прикажете? — тихо поинтересовалась она.       — Вперёд пока что, — процедил глава Дневного дозора, отодвигаясь за водительское кресло, где его сложнее было достать.       — Господин Артур?       Он так давно не слышал своего имени, что от неожиданности вздрогнул. Вновь глянул на девушку, уже внимательнее. Нет, он точно её никогда не видел. Но, скорее всего, их встреча — результат сработавшего амулета.       — Вас без парика и не узнать! — улыбнулась водительница. — Меня вы не помните, даже не ломайте голову. Но моего хозяина знали хорошо. Яков Брюс. Глава Дневного Дозора Московии. Немецкая Слобода.       — Старика Брюса знал прекрасно, — Завулон чуть подвинулся и теперь рассматривал девушку в упор со спины, — но тебя, хоть убейся, не помню.       — Говорю же, не напрягайте память попусту. Никто не помнит тех, кто убирал со стола в Немецкой слободе или мыл полы в Дневном дозоре, — отмахнулась она. — Чем могу служить, ваше… Или вам теперь удобнее просто Завулон?       Претёмный напрягся.       — Я шесть лет в Дозоре работала. Вы меня вчера уволить изволили, — пояснила она.       Девушка не выглядела расстроенной или обиженной. Это был хороший знак. Для него теперь и шестой уровень недостижим. А его обладатель, хоть и не смертельно, но опасен.       — Уборщица с непроизносимым именем!       — Вот и познакомились, — она чуть улыбнулась, — я вас видела издали два раза. Думала, что лицо знакомое. А узнала только сейчас.       — А ты?       — Эйдлих МакФерсон, — она чуть помолчала. — Я вижу, что вы в беде. И если могу чем-то помочь, приказывайте, мой король.       Он задумался. Они сидели в припаркованной машине в каком-то темном дворе. Девушка, которой на вид было чуть меньше двадцати, молча ждала распоряжений.       — Почему? — тихо спросил Завулон.       — Большая честь для любого шотландца помочь Магбету, Брюсу или Пендрагону. Мы уважаем и чтим свои королей.       — МакФерсон, пират, родственник твой? — мужчина задумчиво теребил амулет.       — Правнук, — она чуть улыбнулась.       — Иной?       — Человек, — девушка пожала плечами, — у меня все дети людьми родились. Не всяк тот Иной, что от двух Иных родится.       — Все от Якова?       Она кивнула.       — А что с ним тогда случилось? — напрягся Завулон. Уж больно быстро для внеуровневого мага знаменитый Брюс покинул этот мир.       — Меньшиков, — Эйдлих сжала руль, — Пришел Светлейший к Темнейшему в гости! Главы Дозоров, дуэль. Всё четко по договору было. Никто не ожидал. Никто!       — А я-то все думал, — задумчиво протянул Завулон, глядя в никуда, — чего это Яков Виллимович концы отдал? Ему по пачпорту было сколько? Лет семьдесят?       — Шестьдесят восемь, — буркнула Элла, — но он же бумаги раз десять переделывал. Только в Московию дважды возвращался. А до этого сколько по Европе путешествовал! Ему ещё Длинноногий Эдвард все кости грозился переломать. Вовремя помер. Всё было проще до изобретения паспортов. Насколько я знаю, он даже под своей фамилией жил.       Помнил Артур и Брюса, Темнейшего графа, тогдашнего главу Дневного дозора. И Меньшикова, Светлейшего князя, который так всё поставил, что резиденция Ночного дозора чуть ли не в царском дворце обреталась. Правда, оттуда его быстро выдворила им же самим приставленная к Петру, по всем показателям Светлая, ворожея Марта. Вместе они незадолго до этого турнули из царской постели двух предыдущих женщин: жену царя, обычную бабу, даже не царских кровей, и Тёмную Иную Анну. Царь, увлеченный сверх всякой меры делами государственными, подмены как будто и не заметил. Во всяком случае, не возмущался. Подданные особо не бунтовали. После войны за Договор Иные не склонны были рассматривать мелкую стычку со стрельцами как что-то серьезное. И только Софья, сестра молодого царя, как-то обронила, что, мол, Петрушу околдовали.       Меньшиков обосновался в новом дворце, намного больше царского, имевшем даже собственную пристань, — и Ночной Дозор заработал с удвоенной энергией. Светлейший как будто не замечал возмущения Сумрака, а инквизиторов прикармливал и задабривал, как только мог. Насколько Завулон сейчас мог вспомнить, оборотням рвали ноздри. Колдунов бывало, и на каторгу отправляли. На сибирские заводы. Он и сам однажды чуть не проехался до малахитовых россыпей, на которых нынче стоит Екатеринбург. В те годы он ещё высшим магом не был, и ему стоило больших трудов и приличных денег остаться в Москве. Правда, на поклон пришлось ехать к самому Брюсу. Так и познакомились.       Дневной дозор скромненько ютился в декоративной «немецкой» деревеньке. В каждом доме был свой отдел. Аккуратный Яков Виллимович ввел униформу и требовал ровноты дорожек и ухоженности газонов. За царскую милость особо не сражался, от нового столичного недостроя старался держаться подальше. На это требовались деньги, и их добыча нет-нет, а возлагалась на его неширокие плечи. А у него своих дел было по горло.       Отдельных Санкт-Петербургских дозоров создавать не стали. Так и мотались между новой и старой столицами. Неделю в одну сторону, неделю в другую. А, между прочим, кто предложил — разумеется, из одного только удобства Темнейшего — себя в качестве наместника? Артур, светлая голова! И сотрудников у него тогда было три человека. Зато, когда через год новая служба разрослась до тридцати душ, тут и Светлейший своего наместника подогнал. Не Гесера, конечно. Но тоже активного и ни разу не доброго Монса. Казнь которого, кстати, была Завулоном резко осуждена. И совсем чуть-чуть подстроена.       А не в меру активного Лефорта, вставшего, вопреки ожиданиям, во главе Дневного Дозора после Брюса, еле удалось со временем навсегда вытеснить в Питер! Зато объединить Дозоры двух столиц с тех пор не удавалось никому. Чего стоило создать условия для низвержения Меньшикова, вообще трудно описать словами. Операция по лишению его всех уровней заняла больше двадцати лет!       Выявлять Иных тогда было нечем. Кроме собственной интуиции да гаданий и средств-то никаких не было. Брюс ловил «на живца», во сне. А Светлейший вообще ничем не брезговал. Оба тащили Иных откуда попало. Привозили из-за границы, вылавливали среди староверов. За них даже была небольшая война. Светлейший не чурался лично прочесать один-два леса ради поимки единственной волховницы.       А какие раньше были презабавные амулеты! Кто во что горазд! Когда собственной царской рукой выдранный зуб. Когда точеная ложка. Из отходов магических экспериментов образовалась целая выставка в Кунсткамере. И тут в ход пошли ордена. Ордена, будь они неладны!       Ордена.       

***

             — Что он шепчет? — тихо поинтересовалась Матильда, прислушиваясь к говорящему во сне Завулону.       — Ордена какие-то, — Элла тоже подошла и прислушалась. — Не мешай. Он так стресс снимает. Спать пошли, чаровница!