***
— И что, — ровным голосом поинтересовался Завулон, — Эйдлих с тех пор вообще с Лефортом не разговаривала? — Ну да, — кивнула Мотя, подливая ему чаю, — она вообще как-то очерствела после этого. Потом-то он забегал, когда припекло. Но она, как тогда Кей с декабристами оплошал и до самой Октябрьской операции, Дневному Дозору больше не помогала. Впрочем, и Дашковой тоже. — И как её Инквизиции до сих пор не накрыла? — восхитился Претёмный. — А за что? — искренне удивилась Матильда, теребя косу. — Она ничего ТАКОГО не делала. И за что её судить? За то, что она царских детей спасала**? Так они же не виноваты, что у них отец — самодержец. Правду сказать, и сам он не виноват, что Ночному Дозору приспичило страну конституцией пожаловать. Меня тогда ещё не было, не видела. Но Элла говорит, Кей среди ночи к ней примчался. Чуть ни на коленях ползал. Просил, чтобы хоть царевичей спасла. Лефорт её давно прогнал, она и слышать ничего не хотела. А Дневной Дозор едва успел в казармах поработать. Не хватало знающих людей, чтобы во дворец послать. — Я так понял, — усмехнулся Завулон, — Франц эту битву Дашковой слил? — Дашкова тоже «молодец», — огрызнулась Мотя, — у царя детишки были, маленькие! Ведь всех бы казнили. У царицы-матушки щека до самой смерти дергалась. Тоже мне, Светлые! Ну, благо бы устраивали свой переворот бескровно. А тут замысел на цареубийство со всей фамилией! — А Лефорт что? — Говорят, молодцом держался. Царя из-под пули вытащил, еле успел. Но если бы Элла тоже участвовала, самого восстания не случилось бы. Она же в любую щель пролезет! Всё, как ей надо, вывернет. У них с Кеем на такой случай своя схема была. И он даже что-то там успел. Водки в казармы отослал, жалование солдатам загодя велел выплатить, чтоб уж точно никуда не вышли. Всё, как при матушке Екатерине. Но не срослось. — Где прокололись, вы, конечно, не знаете? — улыбнулся Претёмный. — Я знаю, — насупилась Матильда, — что Эллу не нужно было увольнять. Она говорит, что большая победа накрывается маленькой ошибкой. Вот, к примеру, с теми же царевичами. Знаете, на чём они должны были из дворца бежать, если отца убьют? На карете! — И что? — не понял Завулон, — карета же быстрее. — А дело не всегда в скорости, — проворчала девушка. — Карета заметнее, да ещё царская. — И чем выкрутились? — Переодела всю семью в крестьянское, — улыбнулась девушка, — и телегу сама заложила. С самой захудалой лошаденкой. А в карету двух лакеев посадила. И если бы на Сенатской прорыв случился, добры молодцы в той карете с шумом со двора бы выехали. Погоня за ними. А там уж она бы с детишками и царицей в телеге потихоньку в другую сторону. А то и пешком бы вышли. Кому, спрашивается, нужны какие-то бабы с детьми? — Отчаянная девица, — вздохнул Претёмный. — Тихо! — вдруг шепнула Мотя. — Слышите? Завулон замолчал. В наступившей тишине было слышно, как щёлкнул открывающийся замок. Мотя одним движением выволокла Претёмного из-за стола, и потащила в дальнюю комнату, в небольшую кладовку. Там практически не было вещей. Стоял только какой-то голубой баллон, прислонённый к стене, да пара дешёвых чемоданов. — Я сейчас вас на первый слой перетащу, — шепнула девушка, отцепляя от баллона маску и протягивая ему. — Вы там дышать не сможете. Держите, это кислородная смесь. Она обернулась лицом к двери с нанесённым на неё защитным знаком. Шагнула назад, прижавшись к мужчине плотнее, и толкнула Завулона в тень. После долгого отсутствия первый слой показался обжигающе холодным. Дышать, и правда, было нечем. Но баллон, вопреки ожиданиям, работал. Завулон несколько раз глубоко вдохнул через маску. Дверь на первом слое была прозрачная с их стороны. Он плотнее прижался к девушке и, высвободив из-под рубашки амулет, перекинул цепочку через её шею. Было видно, что по тёмной квартире ходят какие-то люди. Два странно одетых человека обошли обе комнаты, кухню и туалет. Заглянули в кладовку, для них пустую. И, хотя лица их были хорошо видны, в полутьме первого слоя было не совсем понятно, кто они. Завулон, стиснув зубы, сетовал на Шимуса с Фомой, которые, когда не надо, умчались оба в какой-то музей. Что, если эти двое тоже шагнут сейчас в Сумрак? В это время кто-то обнял его со спины и утянул их обоих на второй слой. От неожиданности он вздрогнул. Цепочка натянулась. Мотя напряглась, но не отпрянула. То, что их тащат по второму слою Сумрака прочь из квартиры, так поразило Завулона, что он не сразу понял тихий шёпот на языке своего детства: — Артур! Это не я! Жизнью клянусь, не я!***
Кей вошел в квартиру через первый слой. Странных мужчин в белых халатах он увидел ещё на подходе, пока они ковырялись в замке. У него был выбор: либо оглушить обоих сейчас и допросить позже, либо ничего не предпринимать и посмотреть, что дальше. Второй вариант был сложнее, но правильнее. Кто знает, может, это всего лишь воры, район-то бандитский. Но скорее всего, взломщиков кто-то послал. Элла говорила ему про защищённую кладовку. Так что болтаться по первому слою без толку он не стал, а сразу нашёл запертую дверь и нырнул за неё через второй слой. Сколько он не видел брата? Тоже ведь лет двести! Вот когда он Светлейшему «подарочек» передавал, тогда и виделись. Да и встреча-то была в темноте, да в лесу. Не поговорили толком. Кей только сейчас понял, как соскучился. Артур не сильно изменился. Для Иного и время течет по-другому. Помнится, раньше братец особой доверчивостью не отличался. Что, если Завулон не поверит ему? Отсиделись на девятом этаже. Моте надо было прийти в себя, да и на Кея хватило, у проживающих в доме алкоголиков случился запой. Через час, дождавшись, пока уйдут мужчины в странных коротких халатах, вернулись в дом. Ничего не пропало. Не сдвинулась ни одна вещь. Зачем заходили и что именно искали «грабители», не было понятно. — Ты мне веришь? — тихо спросил Кей, глядя на брата. — Скорее да, — протянул тот, — хотя на дело Меншикова действительно очень похоже… В это время отворилась входная дверь и в квартиру, сметая идущих впереди Томаса и Шимуса, ворвалась Марина. Завулон тяжело вздохнул. Спокойная жизнь официально закончилась.