Море
Пария ещё никогда в своей жизни не видел моря своими глазами. Нередко эта безграничная синяя бездна мелькала в воспоминаниях поглощенных им людей, но это было не то. Учёные и охранники ассоциировали море с разными вещами: одни боялись утонуть в холодных водах, другие стремились попасть “на отпуск”, чтобы окунуться в эту солёную и враждебную среду. Люди были слишком сложными и разными, с точки зрения ребёнка, ведь они смотрели на одну и ту же вещь совсем по-разному. Но одно море Пария точно видел – море крови. Сейчас тихая и размеренная атмосфера комплекса, где его удерживали всю жизнь, была нарушена криками людей, грохотом выстрелов, рычанием ходячих и воем сирен. Выбраться в основную часть комплекса мальчику удалось лишь через вентиляционную систему, решётку которой он вырвал прямо с крепежом голыми руками. И пока он спокойно ползал по извилистым трубам в разных направлениях, пытаясь найти выход, в коридорах комплекса во всю шла бойня. Люди, вдохнувшие частицы Красного Света либо умерли на месте в муках, либо в добавок стремительно обратились в самую первую форму ходячих, которых Мать использовала в обороне Хоуп от солдат только-только сформировавшегося Чёрного Дозора. Эти существа были через чур медлительны, но зато они не чувствовали боли и могли раскрыть полный потенциал человеческого организма, подвергнувшемуся мутациям, помогающим в охоте на здоровых людей. Пария не обладал над ними никакого контроля, а потому ходячие, движимые голодом и инстинктом, начали рыскать в своих блоках в поисках бывших товарищей, дабы утолить неугасающий голод. Несомненно, для Парии это был великолепный шанс сбежать из комплекса. Здоровые люди были слишком заняты защитой собственных жизней, чтобы беспокоится о путешествующем в системе вентиляции ребёнке. А любые особи, что пытались наброситься на него после первого же соприкосновения с мальчиком буквально взрывались, оставляя после себя лишь кровавое месиво, или же частично поглощались Парией.“Распространись…”
Этот голос не принадлежал его матери. Он был холодным и жестоким. Он показывал страшные вещи, а иногда подсказывал, как использовать возможности его тела, дабы уничтожить любые преграды на пути ребёнка. Пария не знал, откуда звучал этот голос, но он был чётче зова мамы. И это пугало мальчика. Это существо было совсем рядом, может быть даже прямо внутри него… Вдруг Пария почувствовал, как под ним исчезла земля: поглощённый мыслями о голосе он совсем не заметил решётки вентиляции, которая не выдержала его веса и распахнулась, выбросив Парию из безопасного лабиринта в какой-то коридор. Падение не было болезненным, ведь мальчик упал прямиком на учёного-ходячего, чей герметичный костюм раздулся из-за избытка биомассы, которую тот выработал во время трансформации. В мгновение ока тело Парии выбросило несколько жгутов, обвив шею воющего от голода монстра. Тело всегда действовало быстрее, чем разум. Это было эффективно. Сломав шею и нарушив целостность организма, щупальца принялись стремительно поглощать тело ходячего, присваивая себе заражённые клетки чудовища. Пария задумался: ему никогда прежде не удавалось съесть живой организм. Да, он убивал собачек и людей своим прикосновением и забирал крупицы воспоминаний, но никогда прежде ему не удавалось вызвать щупальца и поглотить жертву полностью.“Поглоти…”
Голос. Он учил его выживать и приспосабливаться в критических ситуациях. Адаптируйся или умри – простая истина, которой придерживалась такая неестественная человеческому сознанию форма жизни, как Красный Свет. Пария понимал, что он должен слушать этот голос, если он хочет выжить и найти свою семью. Этот зов изнутри помогал ему на протяжении всего пути, так почему бы не продолжать слушать его? И он слушал. Не замечая, как тело изменяется, приобретая нечеловеческие черты: ладони покрылись толстой алой коркой, а пальцы отрастили небольшие чёрные когти, подобно тем, что были у поглощённого ранее учёного.“Изменись…”
Голос учил, как отбирать нужные гены и стволовые клетки от тех, которые мутации сделали непригодными или неэффективными. Ходячие Красного Света были медлительны и неповоротливы из-за подкожного слоя биомассы, служившего им естественной защитой от повреждений, однако они обладали рядом природных орудий, идеально подходящих для быстрого умерщвления врага – клыки, когти и нечеловеческая сила. От этих искалеченных болванчиков всё же была польза – они стали источником знаний и умений. Звуки стрельбы, раздавшиеся буквально за углом коридора, вывели мальчика из транса. Пария с любопытством наблюдал, как короткие вспышки света становились всё ярче, бросая тени солдат и чудовищ на стены. Пария медленно двинулся в сторону людей, слушая голос в своей голове. - Да почему они никак не дохнут?! – вооружённые штурмовыми винтовками сотрудники охраны мало что могли противопоставить ходячим, прежде чем те добирались до них. Пули могли затормозить мутантов при попадании в торс, но, чтобы убить их нужно было повредить мозг или позвоночник. Однако для солдат не было разницы, куда стрелять, когда на них начинала напирать искорёженная туша с намерением разорвать их в клочья. Пария не знал, сможет ли он выдержать выстрелы штурмовых винтовок. Мальчик понимал, что это будет больно и возможно даже смертельно, но путь наружу знали только люди. Если мутанты убьют их прежде, чем ему удастся поглотить их воспоминания так же, как и навыки ходячего, то ему снова придётся блуждать по лабиринтам комплекса. Действовать нужно было решительно, но с долей осторожности. Аккуратно выглянув из-за угла, Пария понял, что у него гораздо больше шансов на успех, чем могло бы быть: в коридоре было всего два человека, перегородивших путь ходячим с помощью баррикады, сделанной из нескольких столов и кофемашины. Они были настолько заняты небольшой волной мутантов, медленно движущейся в их сторону, что даже не считали нужным обернуться и проверить тылы, отвлекаясь лишь на перезарядку оружия. Для них эта ошибка была фатальной. - Мы не сможем сдерживать их вечно, нам нужно отходить к точке эвакуа… - конец фразы застрял у мужчины в глотке. Острая боль в позвоночнике буквально выбила из груди солдата остатки воздуха немым хрипом. С каждой секундой боль усиливалась, а тело наотрез отказывалось повернуться к источнику угрозы. Однако для Парии процесс был практически безболезненным. Его правая рука, которая сейчас ушла по локоть в спину человека, стремительно разделялась на жгуты, и для мутанта этот процесс был настолько естественным, словно он просто дышал. Алые щупальца биомассы стремительно обволакивали тело человека, пронизывая того насквозь в разных частях тела, разрывая мышцы и нарушая целостность организма как можно быстрее. Внутри тела жгуты стремились захватить не только органы и мышцы, но и нервную систему, поднимаясь через позвоночник прямиком к мозгу. Всё происходило настолько стремительно, что к моменту, когда щупальца принялись разбирать и копировать мозг жертвы, человек уже представлял из себя бесформенную массу алых жгутов, которые весьма стремительно втягивались в тело Парии. Острая боль в голове заставила мальчика вскрикнуть и упасть на пол, прикрыв голову руками. - Ты мелкий засранец! – пелена перед глазами не позволяла Парии видеть, но голос определённо принадлежал второму мужчине. Боль в голове не позволяла сконцентрироваться и подняться на ноги. Паника охватила мальчика, он понимал, что сейчас является лёгкой целью для вооружённого человека. Однако спасение пришло откуда его не ждали. С голодным рычанием один из ходячих перемахнул через баррикаду, намертво вцепившись зубами в плечо солдата, которое тот подставил, отвлёкшись на ребёнка. Вырвав кусок плоти, тварь повалила мужчину на пол и принялась кромсать того бритвенно острыми когтями, раздирая униформу и плоть словно бумагу. Для Парии истошные вопли разрываемого заживо человека смешивался с многочисленными голосами в голове. Образы из жизни поглощённого им человека начали приобретать форму, раскрывая перед ребёнком всю жизнь одного человека. Но мальчику сейчас не была интересна история жизни этого мужчины. Он попробовал представить то, что ему нужно было сейчас – выход. И словно услышав его команду, образы начали сменяться на схему комплекса, а голоса принялись шептать о процедурах необходимых для того, чтобы покинуть комплекс. Однако путь наружу преграждали солдаты. Очень много солдат. И пройти мимо них незамеченным было просто невозможно. Вдруг Пария почувствовал, как его тело начало перестраиваться. Щупальца целыми пучками вылезали из тела ребёнка, обволакивая его хрупкую фигуру, придавая ей новую незнакомую форму. Мальчик не знал, что происходит с его собственным телом, но Голос в попытке успокоить его произнёс лишь одно слово…“Изменись…”
***
За последние полгода Дана привыкла к экстремальным ситуациям. И её можно было понять, ведь когда тебя бросают в череду экстремальных ситуаций, начиная с захвата спецназом и заканчивая обращением в новую форму жизни, ты так или иначе ожидаешь, что жизнь преподнесёт ещё что-нибудь. Но если бы ей сказали, что простой завтрак с ребёнком будет этой самой ситуацией, она бы посмеялась над этой шуткой. Однако жизнь похоже совсем не шутила. Никогда ещё Дана не испытывала такого напряжения от чужого взгляда, рядом с которым пустой взгляд Элизабет казался самым нормальным для человека. Детский невинный взгляд Марико буквально сверлил её насквозь, а крохотная улыбка нагоняла жути. Кто бы мог подумать, что маленькая девочка сможет напугать её сильнее, чем огромная туша Охотника, похитившего её из убежища. В целом атмосфера за небольшим прямоугольным столом была напряжённой лишь для Даны: Марико разместилась во главе стола таким образом, что Кураме было удобно кормить её и помогать осваивать свои настоящие руки, которые как и всё тело девочки были почти что парализованы пожизненным бездействием в капсуле хранения. Брэдли в свою очередь с удовольствием познавал восточную кухню, поедая лапшу, которую ему принесла Дана, и совершенно не обращая внимания на жуткую девочку, которая готова была убить его часом ранее. И лишь Дана, не занятая поеданием отсутствующей перед ней еды, стала центром внимания ребёнка. - Ты ведь не человек? – казалось бы простой для ребёнка вопрос заставил присутствующих вздрогнуть. Даже Брэдли, непонимающий японского языка, был немного напуган внезапным нарушением тишины со стороны силпелита. Курама же осторожно посмотрел на Дану: ему было интересно узнать, чем же являются Мать и её семья и каким образом им удаётся чувствовать и влиять на диклониусов. В конце концов Элизабет удалось усыпить Марико одной лишь силой мысли, что было невообразимым для учёного. - Если честно, то для меня это очень сложный вопрос, - Дана не лгала. С точки зрения генетики она уже не была человеком. Однако большинство её собратьев не обладали высоким интеллектом или индивидуальностью, присущей людям. Мерсер ничего не смыслила в этой науке, поэтому она хотела верить, что в ней ещё осталась хоть какая-то часть человека, которым она когда-то была. Для неё это было гарантом того, что она не забудет цену человеческой жизни. Однако силпелит ждала ответа. – Я думаю, что правильнее будет сказать, что я когда-то была человеком. Марико задумалась. Если Дана была человеком, но теперь обладала отголосками той же силы, что была и у Матери, означало ли это, что и Мать когда-то была человеком? И если так, то почему она была так добра к ней? Люди всегда ненавидели её или пытались манипулировать. Кроме мамы и папы ни один человек не мог искренне испытывать к ней тёплых чувств. Ведь так? Брэдли встал из-за стола и, аккуратно поклонившись, пошёл в сторону ванной. Ему было неловко присутствовать при разговоре, который он не понимает. Да и несколько минут вне досягаемости Марико были необходимы учёному. - Но так получилось, что мой дом охватила эпидемия, - Курама почувствовал, как на его лбу проступает испарина. Он уже боролся с одной эпидемией, способной уничтожить человечество, и известие о том, что где-то в мире распространилась иная чума, меняющая людей в нечто, пока неизвестное ему, вовсе не радовало учёного. Тем не менее он решил не прерывать Дану своими вопросами и узнать как можно больше информации от носителя патогена. – Люди умирали тысячами, но здоровые не могли бежать, так как был введён карантин и любые попытки покинуть остров… жестоко пресекались. - Их заперли в большой камере на острове? – Марико с интересом наклонила голову: сама идея о том, что люди решили запереть других людей и дать им умереть, казалась ей невозможной. В её глазах люди были одной большой группой надоедливых обезьян, которая ненавидела исключительно нелюдей. Зачем же им было запирать здоровых людей вместе с больными? - Ты почти права, Марико. Представь, что на этом острове жило несколько миллионов людей, и в один день они оказались отрезаны от всего мира военными. И с каждым днём больных становилось всё больше и больше. – Дана вспомнила репортажи из разных районов города: всё началось с массовых случаев кровавой рвоты и потери сознания людей, затем поступили первые новости о “восставших мертвецах” и первых столкновениях морской пехоты с этими чудовищами. После телевидение замолчало: в тот момент, когда на улицах появились первые охотники Грин, Дозор оборвал практически все способы обмена информации. Новости и телевидение не работали на острове, и у людей практически не было возможности отслеживать передвижения эпидемии по Манхэттену, чтобы быть готовыми к нашествию орд заражённых. – Но некоторые больные не умирали: они обращались в новые формы жизни. Я не знаю, как это объяснить с научной точки зрения – на такие вопросы могут ответить лишь Брэдли и мой брат – говоря простым языком, они становились живыми мертвецами или чем-то страшнее. Курама мог поклясться, что цвет покинул его лицо. Одна мыль об ордах кровожадных тварей, запертых на одном острове с миллионами невиновных людей, повергала его в ужас. И в то же время он хотел понять, каким образом вирус был способен реанимировать мёртвые тела. Сколько времени нужно было клеткам вируса, чтобы убить, а затем воскресить заражённого? Насколько быстро распространялась инфекция и какими путями? В конце концов, является ли Мать и её семья разносчиками вируса? - Я помогала брату бороться с эпидемией и очень нехорошими людьми, которые были виновны в этом кошмаре. Но… - Дана остановилась, вспоминая какой ужас ей пришлось пережить, когда её похитил Альфа Охотник и доставил её в Центральный Улей. Столько плоти она не видела за всю свою жизнь: стены, пол и потолок были покрыты толстым слоем биомассы и ярко-жёлтыми коконами, в которых люди обращались в разные формы заражённых. Девушка хорошо помнила это чувство неестественного тепла внутри пузыря из плотной ткани. Но она не могла сказать Марико, что она страдала по вине Элизабет. Нужно было быть аккуратной в выборе своих слов. – Я заразилась и уснула, проспав очень-очень долго. А когда проснулась, узнала, что эпидемия практически закончилась, забрав жизни миллионов людей. Но сама я уже не была человеком. Элизабет изменила меня и спасла от смерти… - Что значит “изменила”? – Курама больше не мог сдержать своего любопытства. Мать с самого начала заинтересовала его: она пугала своими силами и одним лишь взглядом своих глаз. В ней было нечто нечеловеческое и настолько могущественное, что даже он, будучи человеком, мог ощутить её силу. Дана понимала, что сейчас в мужчине говорил учёный, и тем не менее она доверяла его человеческой стороне больше, чем презирала его холодную часть личности. Она должна была верить ему, если рассчитывала на такое же отношение с его стороны. - Элизабет – это начало всего. Она – причина эпидемии и наша новая мама, - Дана перевела взгляд на Марико, внимательно наблюдая за силпелитом. Девочка, что сейчас заворожённо слушала её рассказ, казалась ей такой обычной для человека по сравнению с чудовищами, которых породила на свет Элизабет. Такой милый ребёнок просто не мог ассоциироваться с убийцей. Но как известно, внешность бывает обманчива…***
Майю не понаслышке знала, что внешность бывает обманчива. За каждой доброй улыбкой может скрываться жестокое чудовище, а самые на вид злые и жестокие люди, могут быть гораздо добрее, чем они сами могут подозревать. Но сейчас, сидя за одним столом с гостями их гостиницы, девочку не покидало ощущение, что сын незнакомки гораздо старше собственной мамы, однако внешность бывает обманчива… Воскресное утро в гостинице “Клён” перешло в фазу завтрака – самую любимое время живущих здесь диклониусов, для которых еда, приготовленная Юкой, была словно хлеб насущный. Однако сейчас и Королева, и силпелит отдыхали в отдельных комнатах, поэтому их места заняли Мать и Зевс. Элизабет учтиво сложила ноги по-турецки, ожидая, пока хозяева дома будут готовы приступить к трапезе, в то время как Алекс буквально ёрзал на месте, не зная, куда ему деться от столь пристального внимания Майю. К огромному удивлению девочки, стоило Элизабет попросить своего сына снять капюшон в доме, как образ жуткого незнакомца с глазами убийцы буквально с треском рассыпался. Мерсер чувствовал себя уязвимым без капюшона настолько, что даже четырнадцатилетняя девочка могла вогнать его в ступор. Он совершенно не понимал, почему она так внимательно изучала его, изредка переводя взгляд на Элизабет, которая буквально сияла в лучах утреннего солнца. И было непонятно отчего именно у неё такое хорошее настроение: от предвкушения человеческой пищи из новой для неё культуры или же от крохотного удовольствия, которое она находила в наблюдении за стеснительностью своего сына. В конце концов, социальные навыки Зевса всегда были крайне скверными. Даже его оригинал, с которого с грехом пополам была скопирована текущая личность мутанта, не отличался любовью к людям и общительностью. Тем не менее у Алекса были крупицы воспоминаний о времени, которое “он” проводил с Даной, когда они оба были маленькими. Но его сестре ещё не было и десяти лет, когда он покинул дом, и Мерсер понятия не имел, как ведут себя и о чём думают нормальные подростки без психологических травм. Ведь никто не мог пройти через такой же ад, какой довелось ему, так? Неловкая тишина была нарушена появлением хозяйки дома, вокруг которой буквально собрались грозовые тучи, стоило той встретиться взглядом с довольной Матерью. Юка, стараясь не обращать внимания на ночную гостью и её попутчика, принялась заканчивать приготовления к трапезе, в то время как Кота вынес большой вок, следуя за двоюродной сестрой. Юноша не подавал вида, но всё же затрещина, которую тот в очередной раз получил от своей кузины за неизвестную провинность, давала о себе знать ноющей болью. Смешиваясь с усталостью после бессонной ночи, эта боль мешала ему банально думать, и не удивительно, что он оступился. Вок всё ещё находился в руках Коты, когда Элизабет сорвалась с места, буквально перелетев стол в мгновение ока. Юка даже не успела понять, что произошло, когда буквально перед ней возникла пара зелёных глаз, а сзади послышался грохот. Пытаясь обернуться, девушка поняла, что ей мешают это сделать руки гостьи, которые та держала на уровне её плеч. - Что вы себе… - точка кипения была достигнута, однако стоило Юке посмотреть в глаза Элизабет, как желание высказать всё, о чём она думала последние двенадцать часов, пропало. Рыжеволосая девушка смотрела на неё так же, как иногда смотрела на неё Ню. От этого взгляда становилось страшно. Страшно за свою жизнь. Но взгляд Матери сразу смягчился, стоило той почуять страх. Она была незваным гостем в чужом доме. И естественно было полагать, что хозяйка этого дома будет недовольна её присутствием. Ни она, ни её дети не были дикими зверьми. Когда-то она была приличной девушкой, и сейчас пришла пора вспомнить, какого это - быть человеком. - Простите меня, я лишь хотела сохранить наш завтрак, - виновато опустив голову, Элизабет освободила Юку из своих объятий, разведя руки в сторону. В хрупкой правой руке покоился вок. Майю сидела за столом, широко раскрыв рот от изумления. Такой скорости и реакции ей ещё не приходилось видеть, ведь Элизабет успела подняться, прыгнуть через стол и поймать их завтрак быстрее, чем девочка успела моргнуть. Многострадальный вок очутился в центре стола, и Мать развернулась к Юке, вспоминая каким же образом следует попросить прощения в этой стране. Опустившись перед изумлённой японкой на колени, она склонила голову. - Я прошу прощения за вторжение моей семьи в ваш дом, но я была нужна Нане, - рыжие волосы полностью закрывали лицо девушки и невозможно было прочесть, какие эмоции сейчас играют на её лице. Только сейчас Юка вспомнила, что девушка перед ней ухаживала за раненой Наной, и что именно она привела сбежавшую девочку домой. Вернула члена её семьи в родной дом. И как она отплатила ей за эту услугу? Она в очередной раз выпустила накопившуюся злобу на Коту, который всё ещё лежал на полу, пытаясь прийти в себя. Едва не погубила их завтрак и была готова накричать на человека, который вновь помог ей. Неужели она была настолько ужасной? - Нет, вы совсем не виноваты! Я… это я должна просить прощения за своё поведение, - Юка опустилась к Элизабет, положив свои ладони на руки девушки. Это движение вызвало едва заметную дрожь в теле Матери. Однако Алекс, всё это время наблюдавший за сценой, не подавая вида, почувствовал, как по его телу прошла волна удовольствия, передавшаяся ему от королевы. Неужели одно прикосновение от человека могло привести его мать в такой восторг? - Вы помогли нам, а я встретила вас так, словно это вы нанесли Нане все её увечья, - Элизабет чувствовала, что сейчас в Юке говорила мать. Когда они только встретились, японка была готова разорвать её при малейшем признаке угрозы, и она бы так и поступила, если бы Мать не усмирила её своими глазами. В юной женщине говорили эмоции и инстинкт защищать то, что она считает своим. Это была одна из форм любви. Порой опасной и разрушительной, но всё же любви. И кем была Элизабет, чтобы винить Юку в такой реакции? - Ты станешь хорошей матерью, - Элизабет подняла голову, всматриваясь в удивлённые карие глаза. Алекс почувствовал, как холод пробежал по всему его телу. Элизабет ведь имела ввиду вовсе не то, о чём он подумал? Она ведь не желала создать новою Королеву из первой встречной, ведь так? – Я не держу зла на тех, кто защищает то, что любит, Юка-сан. Я восхищаюсь такими людьми… Майю, что сейчас помогала Коте подняться на ноги, слышала каждое слово, произнесённое Элизабет. Эта девушка действительно была загадкой. Либо она искусно лгала, либо она действительно была мамой, которая была готова защищать своих детей до смерти. Это объясняло её взгляд, когда она оберегала Нану. И Юка… Девушка, что приняла её в свой дом, действительно была для неё как мама. И услышать от девушки, которая вероятнее всего готова была убить любого, кто причинит вред Нане, что Юка будет защищать её, было приятно. Майю знала: в этом доме под защитой этих людей она будет в безопасности. Больше никто не тронет её…***
Больше никто не тронет его…
Пария двигался среди людей, словно он был одним из них. Эти болванчики действительно были глупы, если их можно было так легко обвести вокруг пальца. Они не полагались на чувства и доверяли только своим глазам. Наивные… Благодаря поглощённой информации мальчик знал: выход лежал практически перед ним. Однако была всего одна проблема – все внешние двери были законсервированы, и без пропуска высшей категории выйти наружу не представлялось возможным. Люди были заперты наедине с мутантами собственной системой безопасности. Пария понимал, что люди не хотели дать ему сбежать, но ведь запирать с ним своих сородичей было безумно. Люди были невероятно трусливыми существами. Они готовы были пожертвовать жизнями сотен людей, лишь бы один ребёнок не смог сбежать из своей клетки. Неужели в этом суть всех людей? Жертвовать чужими жизнями ради достижения цели? Что ж, в таком случае они ничем не отличались от животных, что поедают других, чтобы выжить. - Блоки B и C полностью перекрыты, кроме тварей там больше никого не осталось! – очередной сотрудник охраны присоединился к их небольшой группе выживших, что столпилась у одной из дверей, ведущих на крышу комплекса. Дверь не была сделана из металла или закрыта затворами. Это была обычная дверь с магнитным замком. Одна из немногих подобных дверей в этом проклятом здании. Такие двери вели на крышу и находились в каждом блоке в двух отдельных комнатах наблюдения. Пария знал это лучше, чем человек, чьё сознание он поглотил. В конце концов, это он вывел эту группу людей сюда. - Мы можем попытаться найти ключ-карту или выбить эту дверь, - Пария понимал, что он должен вести этих людей, словно стадо. Он заметил, что в группе люди чувствуют себя комфортней, чем в одиночку. Если ему нужно было на время взять на себя роль спасителя этих насекомых, чтобы выбраться на волю, он был готов подыграть этим болванчикам. - Такие карты есть только у двух человек: начальника охраны Тибы и профессора Сано, - противогаз на голове офицера Ясуды немного искажал слова, но не мешал коллегам понимать его речь. Сейчас они находились в критическом положении: связь с прочими отрядами спецназа под командованием прочих членов его отряда не выходили на связь, а несколько блоков комплекса были полностью заблокированы. Если на момент консервации господин Тиба и Сано оказались в одном из них, то у группы выживших не было ни единого шанса получить доступ к ключам. - Мы не можем рисковать и спускаться вниз: комплекс перенаправил всё питание на двери, а эти твари хорошо ориентируются в темноте и обладают превосходным слухом. Нас сейчас пятеро и лишь трое могут пользоваться оружием, - Пария перевёл взгляд на пару учёных в забрызганных кровью халатах. Мужчина и женщина. Ничем не примечательные представители своей расы. Они даже не могли сражаться за свою жизнь. Жалкое зрелище для абсолютного хищника. - Я предлагаю попробовать взорвать эту дверь, Ясуда-сан, - мальчик понимал, что численное преимущество на его стороне. Люди были настолько предсказуемы: учёные, неспособные постоять за себя, определенно выберут более безопасный вариант. Вместе с ними даже в худшем случае против него будет лишь два человека. Слишком просто. Так же просто, как и убить их всех и без труда снести эту дверь с петель. Но Пария понимает, что ему нужно стадо. Эти болванчики станут гарантом его безопасности. Люди не станут искать мутанта в выжившем, который помог другим людям спастись. Подумать только: всего лишь одно поглощённое сознание, и практически все модели поведения этого вида были у него в голове. - Если мы взорвём эту дверь, то оставим этим тварям выход наружу. Нельзя допустить, чтобы эта зараза вышла наружу, - Ясуда ещё помнил о своём долге. Его отряд был поставлен в этом комплексе на случай полной консервации. Всего шесть человек должны были проследить, чтобы ни один заражённый или мутант не выбралась из отведённого им блока живым. И он понимал, что сейчас все его спутники, да и он сам – потенциальные носители вируса. - Что случится по окончании консервации, Ясуда-сан? – Пария решил сыграть на страхе смерти. Вероятнее всего, когда сюда прибудет помощь, люди начнут истреблять всех, кто находится внутри комплекса. Или вовсе уничтожат здание вместе со всеми внутри. - Я не стану лгать, - Ясуда замолчал, чтобы подобрать слова. – Если мы не выберемся отсюда в ближайшие два часа – мы погибнем. Тем не менее, я не допущу, чтобы вирус выбрался на волю. Вы сами видели, во что превращаются люди, после контакта с этой чумой. Если мы выпустим это в мир – мы подвергнем наши семьи и наш дом смертельной опасности…“Распространись…”
Пария почувствовал, как злоба закипает внутри него. Он полвека провёл внутри этой тюрьмы, будучи игрушкой в руках этих людей. Полвека боли, одиночества и холода…“Всё можно сделать проще…”
- Надоело, - Ясуда не успел даже удивиться, что голос его попутчика изменился на детский. В следующее мгновение его голова оказалась размазанной по стене, окрашивая белую поверхность в алый. Пария выпустил жгуты, которые мгновенно вцепились в мёртвую плоть, поглощая тело и сознание офицера. Шёпот воспоминаний был прерван истошными криками учёных и щелчком затвора…***
Щелчок затвора и рывок. Морской ветер, бьющий в лицо. Хруст песка под ногами. Бандо чувствовал себя так, словно он заново родился. Ветер бил в лицо и раздражал глаза. Его живые глаза. Мир пестрил красками, которые он почти успел позабыть, привыкнув к алой пелене цифровых имплантов. По рукам струилась кровь и сталь его оружия приятно холодила плоть. Он был живым. Полноценным. Бандо не мог описать словами, насколько хорошо он себя чувствовал. Внутри мужчины в буквальном смысле кипела жизнь, стремясь вырваться наружу и заявить всему миру о себе. И даже тот факт, что он теперь не человек, и его судьба находится в руках неизвестного ему мутанта, не мог очернить момент его расцвета. Простая пробежка стала для бывшего бойца S.A.T. моментом свободы от оков его собственного тела, изувеченного Люси. И пускай теперь он не мог поквитаться с рогатой – что-то подсказывало Бандо, что при попытке отомстить Люси Зевс разорвёт его в клочья так же легко, как и собрал его обратно – он был живым. Более того после перерождения память Бандо словно раскрылась заново: то и дело перед его взором проносились моменты его жизни, о которых он давно позабыл. И пускай среди этих воспоминаний было полно херовых моментов, они напомнили Бандо о бесценных навыках которые тот получил выживая в одиночку почти всю жизнь. Всё это теперь было перед ним на ладони – достаточно было просто подумать. - Просто ахуеть… - он продолжал бежать вдоль берега и, приметив вдалеке группу отдыхающих, убрал оружие во внутренний карман куртки. Не хватало ещё, чтобы местные вызвали копов, завидев его, размахивающим пистолетом. И даже если они оставят свой мусор, который уже не было смысла убирать, ему не нужны были проблемы. Ему вообще ничего не нужно было, кроме адреналина в крови и гула от биения сердца в голове. И море. Только это глубокое море…***
- Море… Пария стоял на краю обрыва и всматривался в синие волны моря, что расстелилось перед его взором. Мальчик в белом свитере впервые увидел его своими глазами. Коварное, но в то же время манящее море. Чем-то оно напоминало ему неизвестность, которую ему предстояло преодолеть на своём пути домой. На пути к маме. Где-то далеко позади горела его тюрьма, разрываясь под градом артиллерии и внутренних систем самоуничтожения. Люди сами стирали в пыль последние следы его клетки вместе с блуждающими внутри мутантами и тюремщиками, которым не повезло умереть от когтей или милосердной пули в лоб. Обитель одиночества и боли отслужила своё, не сумев удержать в себе маленькое зеленоглазое чудовище, которое наконец обрело свободу. И глядя на бескрайнюю голубую гладь, Пария думал лишь об одном:- Насколько же оно глубокое…