compunction

Это было удивительно, на самом деле. Дио раннее ни с кем не встречался, а у Эрины был небольшой опыт в детстве. Да и можно ли назвать это опытом? Это скорее детское развлечение. Дио не был девственником, но он никогда не поддерживал отношений с теми, с кем спал. Ему не было это интересно, отношения казались лишней головной болью. Он даже не задумывался о том, что когда-нибудь заведёт семью: с одной стороны это казалось не менее хлопотным, а с другой его преследовал навязчивый страх. Стать таким, как отец. Воспоминания о побитой матери каждый раз всплывали в его голове, когда он задумывался о семье. Он вспоминал дрожащую руку матери, которая касалась его, Дио, щеки, и слабую улыбку, несмотря на разбитую губу. Она даже так прежде всего заботилась о нём, прикрывая от гнева отца и не позволяя ему ударить сына. И после всего этого обнимала его, Дио, и говорила о том, что отец – хороший, и не стоит на него злиться, ведь тогда они не попадут в Рай. Дио в такие моменты злился: какой, к чёрту, Рай, если ей приходится проходить через такой Ад? Какой вообще смысл в этом Рае, если она страдает сейчас? Она не должна думать о том, что когда-нибудь возможно сможет попасть в какой-нибудь там Рай, она должна думать о побеге. О том, чтобы бросить мужа одного с сыном, сбежать как можно дальше из этого кошмарного района и начать жить счастливо, без якорей в виде алкоголика отца и ничего не умеющего на тот момент ребёнка. Она могла быть счастливой. — Дио, как ты думаешь, кого я люблю больше собственной жизни? – Говорила она, убирая его чёлку с лица. — Отца? – Он никогда не называл отца «папой», не считал, что такого человека вообще можно так называть. Но Дио рассуждал логично: раз мама вышла за него замуж, родила ребёнка и до сих пор остаётся с ним, то, значит, она любит его? — Нет, Дио, - и её улыбка становилась шире. – Тебя. Когда ты родился, и я увидела твои глаза, то поняла, что люблю тебя так, как никогда не любила кого-либо, и не полюблю больше. — Как можно любить то, что едва появилось на свет? Я же ничего не мог, кроме как кричать и спать. — Потому что ты мой сын, и этого было достаточно. Когда ты женишься, и у тебя появится ребёнок, то ты поймёшь, что значит любить кого-то просто за то, что он есть. Так же, как я люблю тебя и ни за что не оставлю здесь. Вместо этого она терпела все побои и издевательства отца, пока, в итоге, не погибла. Дио ненавидел мать за эти слова. Она часто говорила о том, как сильно полюбила его в тот момент, когда он впервые открыл свои глаза и посмотрел на неё. Дио не понимал, что в них можно было увидеть такого, чтобы это вообще можно было любить, потому что это были глаза его отца. Мерзкого, отвратительного отца. Того, кто не достоин любви, со стороны его, Дио, матери, и тем более любви самого Дио. Ему часто говорили, что он был практически всем похожим на свою мать, за исключением глаз. Дио ненавидел свои глаза искренне, потому что не хотел иметь хоть что-то общее с той свиньёй, которая считалась его отцом. Ему было противно от одной лишь мысли, что в его, Дио, венах течёт его кровь. И даже когда он задумывался о том, что у него будут дети, он вспоминал о чёртовых генах, и меньше всего ему хотелось, чтобы кровь Дарио Брандо распространялась. Встречаться с кем-либо было в новинку. Спонтанно обнимать за плечи или время от времени легко целовать друг друга, зная, что это ни к чему не приведёт. Эрина была действительно леди, и каждый раз, когда чувствовала, что поцелуи заходят далеко – слегка отталкивала от себя, давая понять, что пока ещё рано переходить к чему-то. Дио это в какой-то мере раздражало. Будучи подростком, хотелось больше секса, а заниматься утолением своих желаний самому было себе дороже – врачи то и дело предупреждали о слепоте и волосах на ладонях, если подростки будут заниматься самоудовлетворением. Верилось в это слабо, но рисковать не хотелось. Поэтому и приходилось совращать леди, которые даже не пытались быть леди. Те, у кого был интерес к сексу, легко поддавались влиянию, и Дио особых трудностей не испытывал. Эрина была непреклонна. Она даже не проявляла интереса, более того – её даже не привлекал вид Дио без рубашки. Первая мысль была о том, что за те семь лет она уже с кем-то сплелась, но потом Дио вспомнил. Она работает в госпитале. Для неё видеть полуобнажённых мужчин – не редкость, и это очень нервировало. Его, Дио, тело было совершенным, как она вообще смела быть равнодушной? И тем более смотреть на чужие тела! Дио злился. Злился на то, что она контактировала с теми самыми полуобнажёнными мужчинами, Бог знает, где успевшими побывать, и не пыталась сблизиться с ним. И пришло осознание, что это банальная ревность. Он ревновал. И от этого хотелось злиться ещё больше, срываться на кулаки и принуждать, от чего он вовремя себя отдёргивал. Отец. Не быть как он. Это главное. Поэтому ему оставалось только мириться. Эрина также была приглашена на разнообразные мероприятия, которые проводились в поместье Джостаров (и не только там), и всегда составляла компанию Дио. Все ошибочно принимали её за его жену и спрашивали про то, где их кольца, и когда уже появится наследник. Эрина смущалась, а Дио приходилось нервно, маскируясь под смеющегося над недопониманием прилежного джентльмена, объяснять, что они даже не думали о свадьбе, тем более о ребёнке. Встречали эти слова всегда удивлёнными взглядами, мол, как же так, такая чудесная пара и ещё не в браке? Вздор! Дио о браке даже не хотел думать. Ему вообще было страшно думать о том, чтобы зайти в отношениях дальше. Из опыта с матерью он понимал, что любовь – это слабость. Мама не могла сбежать и жить нормально, потому что у неё был якорь в виде любви к сыну, и ещё не остывшие чувства к пусть и мерзкому, но мужу. Так же, как и когда-то погибла мать ДжоДжо, по словам самого Джорджа – она обнимала сына до последнего, и, возможно, именно поэтому и умерла, пытаясь защитить его. Аналогично и Джонатан, который подозревал Дио в злых намерениях явно не один год, но проявил слабость, привязался, и не мог ничего с этим поделать, кроме как пропасть и больше не появляться. Из-за того, что полюбил врага как брата, и в итоге всё стало таким, каким стало. ДжоДжо считается погибшим, Джордж умер, а Дио прибрал себе все богатства семьи и встречается с бывшей девушкой своего сводного брата. Любовь – это слабость, и Дио не хотел любить никого. Его чувства к Эрине – временные, так же, как и её к нему. Он был уверен, что она до сих пор по уши была влюблена в Джонатана, а Дио лишь небольшое увлечение, в лучшем случае. В худшем же, она могла видеть в нём замену. И это злило больше всего. Дио не замена. У него вообще ничего общего с Джонатаном нет, как вообще можно додуматься о том, чтобы видеть в нём замену такому идиоту, как ДжоДжо? У них даже времяпровождение было слишком разным: ДжоДжо с Эриной носились бездельно по улице, когда с Дио они предпочитали спокойно разговаривать о чём угодно, но чаще – о книгах. Был ли способен Джонатан обсудить что-либо, кроме своей драгоценной археологии? Тройное ха! Хотя в своё время Дио даже удивлялся, что он с Эриной не занимался всяким. В конце концов, хоть Джонатан и был джентльменом, но в двенадцать лет у него были лишь несчастные потуги быть таковым. А в том возрасте как раз у всех нормальных мальчишек был интерес к тому, как девушки выглядят без одежды. Тем более, что он с Эриной даже ходил купаться в реке… Дио не хотелось больше об этом думать. Думать о том, что этот идиот мог чем-либо заниматься с ней, и что она после этого отвергает его, Дио. Злость нужно было сдерживать, потому что не хотелось быть как отец, и тем более не хотелось вновь поддаваться эмоциям. Ему нужно быть сдержанней, ради себя же, ради того, чтобы сохранить честное имя Джостаров, которым он ныне был, и хотя бы в память о матери.