Реальность, в которой у нас нет никаких шансов

      – Э-эй! Ки-и-ит!       Сложив руки рупором, Лэнс кричит, надрывая горло. Он кричит прямо в обтянутую ветровкой худую спину Кита, но тот даже не оборачивается. Упрямо идет в сторону автобусной остановки, будто зомби какой-то. Тряпичная сумка со спортивной формой болтается почти у него под ногами. Наверное, как всегда в облаках витает. Не дозовешься, хоть в лепешку расшибись.       Но Лэнс не отступает. Сам не зная зачем, он приподнимается на носочки и снова кричит в сложенные ладони:       – Ки-и-ит! Кит Когане! Эй, дурацкий причесон…       В это мгновение Кит все-таки оборачивается. Губы плотно сжаты, лицо совсем каменное, только глаза так и сверкают. Похоже, что притворялся, будто ничего не слышит. Лэнс заводится еще больше и кричит, хотя весь школьный двор – каждый, кому не лень – пялится на них во все глаза:       – В следующий раз такого не будет, Кит! В следующий раз я тебя уделаю! Причем в два счета! Понял меня?!       И в эту минуту – Лэнс даже ладони от лица не успевает отнять – он чувствует легкий укол в левом виске. Вместо школьного двора перед глазами размытое пятно – серый и белый наползают друг на друга; когда ему удается наконец сфокусировать взгляд, он понимает, что привычный мир куда-то исчез.       Взамен Лэнс видит это. Пока не знает, что именно, но реальность сменившей школьный двор картинки отнимает у него дыхание.       Он в комнате. Четыре стены окружают его – это Лэнс осознает совершенно отчетливо, но комната незнакомая. И у него даже и предположений нет, кому она могла бы принадлежать.       Свободного пространства почти нет – не комната, а чулан практически. Кровать у стены узкая, не шире простой доски, шкаф невысокий, на письменном столе лампа – и все такое безличное и серое, что Лэнсу чудится: закрой глаза на пару секунд – и тут же забудешь, что вообще видел.       На стенах ни постера, ни календаря. Жалюзи открыты только наполовину, снаружи вовсю палит солнце, но в комнате прохладно – и оттого еще странней, что Кит, который там почему-то вместе с ним, почти голый – не считая выцветших от стирки красных боксеров спортивной марки.       И что совсем странно: Кит в комнате – не тот Кит Когане, которого знает Лэнс. Он старше, выше, грудная клетка и плечи уже окончательно развиты. Судя по виду, заканчивает старшую школу. Темные волосы собраны сзади в хвост, на запястьях несколько кожаных браслетов, и губы не сжаты в тоненькую полоску, как у Кита, которого Лэнс знает, а приоткрыты. Кит тяжело дышит и смотрит ему прямо в глаза, а потом берет его руку в свою.       Что за нелепица, думает Лэнс. Он так ошарашен, что не может ни пошевелиться, ни слова сказать. Зачем Киту раздеваться? Почему он такой взрослый? Почему держит его за руку?       Лэнс и не представляет, чем все это может закончиться. Может, это сон? Нет, точно не сон. С чего бы ему должны сниться подобные глупости? Все такое реальное, хоть и бессмысленное. Настоящий Лэнс уж точно бы не стал запираться с этим чудаком в одной комнате, не стал бы позволять ему брать свою руку и прикладывать ее к груди. Лэнс понимает, что кожа под его ладонью упругая и холодная, а соски – маленькие и твердые. От осознания этого его захлестывает такая огромная волна смущения, что комната перед глазами вновь расплывается. Пара секунд – и будто бы ничего не было вовсе.       Но Лэнс-то все хорошо помнит. С того дня, как он позвал Кита на школьном дворе, он оказывается в странной комнате время от времени, где бы в этот момент ни находился.       Его пульс учащается, а подмышки и ладони страшно потеют. К счастью, в реальном времени приступ длится не дольше полминуты, и никто вокруг обычно ничего не замечает. Только один раз, когда это случилось прямо во время завтрака, его мама все-таки умудрилась заподозрить что-то и спросила его, хорошо ли он себя чувствует. И не отравился ли вчерашней лазаньей.       Рассказать о своих галлюцинациях Лэнс никому не решается. Ни Пидж за партой напротив, проводящей каждую перемену в своей пииспи, ни Ханку, сидящему сзади и жующему на уроках шоколадные батончики, ни младшей сестре, ни старшему брату, ни родителям.       Да и что он им должен сказать? Что видит какую-то незнакомую комнату и своего одноклассника-молчуна, который берет его руку и прикладывает к своей груди? Что они оба взрослые и без одежды?       Лэнс не видит себя там со стороны, но чувствует, как воздух холодит кожу. Наверное, на нем тоже только боксеры, а может, и совсем ничего нет. Каждое ощущение, каждый запах, каждый звук в комнате такой четкий, такой настоящий, будто это даже не реальность, а реальность в ультра „хай-кью“ формате. Первые мгновения после возвращения Лэнсу сложно воспринимать окружающий мир: уж слишком он размытый и „некачественный“ по сравнению с комнатой.       Одно предположение у Лэнса все же есть. Оно глупое, для маленьких детей, которые верят во всякие сказки, но выбирать не приходится, ведь правда?       Лэнс задумчиво кусает нижнюю губу, оцепеневшим взглядом уставившись в пространство. Что, если эта комната из будущего? Ведь Кит, который прикладывает его руку к своей груди, совсем взрослый, да и сам Лэнс чувствует себя другим – будто бы выше и сильнее, чем сейчас.       Но если комната из будущего, то какой в этом всем вообще смысл? То, что происходит в эти несколько мгновений, не поддается никаким объяснениям. Кит не девчонка, у него нет большой и пышной груди, как у подружки брата – зачем тогда запираться с ним в одной комнате и трогать его? Глупее идеи и не придумать.       Не понимаю, в отчаянии думает Лэнс, утыкаясь лбом в парту. Кит сидит в противоположной части класса, читает книжку и как всегда не говорит ни с кем. Даже словом за весь день ни с кем не перекинулся. Ну чем не зомби?       У него одного из всех мальчишек длинные волосы, как у девчонки или рокера. Спереди они постоянно лезут ему в лицо, а сзади топорщатся, как мочалка драная. Лэнс морщится. Никогда не запрусь в одной комнате с этим неудачником, клянется он себе, никогда и ни за что в жизни.       – … дырку просверлишь, – голос Пидж внезапно продирается сквозь гул, царящий в классе, и Лэнс изумленно поднимает на нее глаза.       Она поправляет очки на носу и повторяет:       – Скоро дырку в Ките просверлишь.       – Дырку? – не понимает Лэнс.       – Ты сегодня без остановки на него пялишься. И так последние несколько дней, – заявляет Ханк, глупо ухмыляясь. – Это из-за того, что проиграл ему на соревнованиях?       – Соревнованиях? – снова, будто в трансе, переспрашивает Лэнс. Потом спохватывается и качает головой:       – Да не пялюсь я на него. Еще чего.       Ханк достает из своего ланч-бокса сэндвич с ветчиной и принимается обнюхивать вместо того, чтобы откусить. Пидж вздыхает и возвращается к пииспи, а Лэнс снова утыкается носом в гладкую и холодную поверхность парты.       Даже они уже заметили. Рассказать им он просто не в состоянии, значит, остается только одно: попытаться поговорить с Китом. Не обязательно о том, что происходит – просто перекинуться с ним парой слов. А там уж, надеется Лэнс, все станет чуточку яснее.       Удобно, что они с Китом живут в одной стороне: в школе бы Лэнс точно не стал пытаться заговорить с ним. Что только подумают Ханк и Пидж? А остальные? Кто в своем уме захочет связываться с этим зомби?       Кит перешел в их класс год назад, но так ни с кем и не подружился. И потому что молчит, и ходит всегда с каменной физиономией, нарывается еще и время от времени на издевательства от старшеклассников. Но его это, похоже, не слишком колышет. Выкинул кто-нибудь его рюкзак из окна – он только молча подбирает разбросанные по земле учебники, отряхивает их от грязи, запихивает обратно и отправляется дальше по своим делам. Ничем его не прошибешь. Что он за тип такой?       Лэнс решает проследить за Китом после уроков в пятницу. Он сбегает от остальных, придумав мало-мальски правдоподобную отговорку, и, стараясь соблюдать дистанцию, следует за одинокой фигуркой Кита, покидающей школьный двор.       Поначалу слежка проще простого, все-таки они живут в одной стороне. Но позже, когда поворот к дому Лэнса оказывается за спиной, а людей на улице становится меньше, преследование Кита среди бела дня превращается в задачу для первоклассного шпиона.       Дорога ведет в гору, а дома по ее обеим сторонам попадаются все больше огромные и роскошные. И ведь правда, думает про себя Лэнс, одежду Кит носит всегда дорогую, брендовую, хоть и выглядит она на нем так небрежно, будто ее на свалке нашли. Смятая, а часто и довольно грязная – хотя тут уже несомненно заслуга его приятелей из старших классов.       Лэнс прячется то за столб, то за дерево, но в этом будто и нет необходимости: Кит не оборачивается ни разу, по сторонам не глазеет, только упорно идет в гору и смотрит себе под ноги. На светофорах всегда застывает и примерно ждет, пока зажжётся зеленый, даже если на дороге нет ни одной машины.       Будто его запрограммировали, невольно думает Лэнс. У него что, совсем чувств никаких нет?       На улице ни души. Кит застывает перед очередным светофором, и Лэнс, уставший от слежки, не успевает притормозить, оказываясь слишком близко к нему. Между ними нет и двухсот метров, когда Кит резко оборачивается.       Он прищуривает глаза. Лэнс чувствует, как неудержимо колотится его сердце – так сильно, будто вот-вот выскочит у него из глотки. Хорошо, что в последнюю секунду он успевает спрятаться за старой телефонной будкой: ее прозрачные когда-то стенки обклеены объявлениями, поэтому заметить его Кит не сможет. Но когда Лэнс решает, что его пронесло, тишину на улице нарушает тихий, немного дрожащий голос:       – МакКлэйн!       О слежке теперь можно забыть. Лэнс понимает, что попался, что ему бы стоило просто выйти из-за будки и объясниться, но не может этого сделать. Его ноги словно приросли к асфальту.       – Лэнс МакКлэйн, – уже громче повторяет Кит. Разозлился, что ли? – Я знаю, что это ты! Я знаю, что ты идешь за мной от самой школы. Что… что тебе от меня надо?       Правильнее сказать, что тебе надо от меня, мысленно возражает ему Лэнс, все еще не высовываясь из своего укрытия. В той комнате из нашего будущего ты сам берешь меня за руку. Зачем тебе это только сдалось?       Он с трудом отрывается от обклеенной объявлениями стены будки. Всей его решимости как не бывало. Вот бы Кит уже убрался восвояси…       Но тот все еще там. Застыл на месте, руки сжаты в кулаки, а в глазах – напряжение, почти страх. Когда Лэнс делает несколько шагов к нему, он вздрагивает всем телом:       – Так что…       – Что что?       Кит сдвигает брови. Может, он и не такой мрачный, как всем кажется, вдруг понимает Лэнс. Может, у него просто лицо такое?       – Что тебе надо? – повторяет Кит глухо. – Перестань за мной следить.       – Я… э-э… – Лэнс переминается с ноги на ногу.       Все-таки глупая была идея. Чем он только думал?       – Я просто… я подумал, мы могли бы подружиться.       На долю секунды, на крошечное мгновение лицо Кита озаряется. Сдвинутые брови беспомощно расползаются в стороны, а губы подрагивают и приоткрываются. Сжатые кулаки разжимаются, и рюкзак, повисший на левом плече, начинает сползать вниз. Он плюхается на пыльный асфальт, и волшебство тут же разрушается. Кит поджимает губы.       – Нет.       – Нет? – ошарашенно повторяет Лэнс.       Это не тот ответ, которого он ожидал, и запасного плана у него нет. Придурок Кит просто взял и отказался. Ну ничего, мстительно думает Лэнс, подожди еще лет пять – и сам будешь умолять меня взять себя за руку. В той комнате…       – Не нужны мне никакие друзья. Отвали.       Вырванный из собственных мыслей Лэнс изумленно моргает. Кит наклоняется, поднимает рюкзак с асфальта и перекидывает через плечо. Его темные глаза совсем матовые, взгляд тусклый, а плечи обмякают и провисают вперед. Кит вроде бы и смотрит на Лэнса, но как будто бы не видит его.       Ссутулившись, он разворачивается и идет прочь. Медленно, не торопясь, но его спина так и говорит Лэнсу, что от затеи преследовать ее владельца лучше отказаться. Что это не затея, а та еще глупость.       Кит переходит дорогу, и стоит ему оказаться на противоположной стороне, как застывшие по краям пешеходного перехода машины срываются со своих мест.       Лэнс спохватывается, пританцовывает на месте от волнения, но светофор неумолимо горит красным, и машины так и снуют туда-сюда. Дорогу не перейти, а Кит все отдаляется, оставляя своего одноклассника растерянным и подавленным. И страшно разозленным.       Лэнс постукивает пальцами по столу. Пытается имитировать мелодию, которую еще утром слышал по радио – у него не выходит, и от этого он только злится еще больше.       Кем он себя только возомнил, мистер Дурацкий причесон?       Кит, как обычно, сидит за своей партой. Ну конечно, друзей у него нет, куда ему еще на перерыве деваться? Больше некуда. А о том, что кроме чтения в мире существуют и другие занятия, он, похоже, и не подозревает.       Тоже мне нашелся, все еще кипятится Лэнс. Будто бы кто-то еще когда-нибудь в жизни предложит ему подружиться. Очевидно же, что никто и никогда. Но так ему и надо. Так ему и надо, повторяет про себя Лэнс.       Он с ощутимым усилием переводит взгляд с излучающего недружелюбие Кита на окно, из которого льются солнечные лучи. Зажмуривается, а когда снова открывает глаза – его сердце замирает.       Класса нет. Нет беззаботно щебечущих одноклассников, нет Ханка, уминающего кусок абрикосового пирога, даже сладкий запах слоеного теста – и тот пропадает в два счета. Лэнс снова оказывается в комнате. Он не был в ней уже давно, дня три, не меньше, но ничего вокруг не изменилось. Обстановка все еще напоминает гостиничный номер, только что прибранный и пустой. Снаружи тепло и солнечно, но внутри так прохладно, что предплечья Лэнса покрываются гусиной кожей.       Кит берет его руку в свою. Даже странно: их кисти разных форм и размеров, но ладонь Лэнса умещается в ладони Кита, словно кто-то специально подгонял их друг под друга.       Кит смотрит ему в глаза. Растерянности или испуга в этом взгляде нет. Это не тот Кит, которого Лэнс несколько дней назад просил стать его другом на перекрестке. Даже и представить сложно, как он мог так измениться. Будто бы это и не Кит вовсе, а кто-то другой. Но Лэнс точно знает, что это именно Кит Когане, его молчаливый и нелюдимый одноклассник. Откуда такая уверенность, он и сам не понимает – просто знает, и все.       В темных глазах, смотрящих на него, отчаянная решимость. Развитая грудь возбужденно вздымается под его пальцами, отвердевший сосок упирается в ладонь, и Лэнса захлестывает смущение.       Какое глупое, дурацкое, бессмысленное будущее, хочется пробормотать ему, но рот пересох, как пустыня, а язык отказывается двигаться.       Зато двигается его рука. Лэнс проводит по упругой холодной коже, и Кит, выдыхая, подается вперед. Дышит так судорожно, словно воздуха в комнате не хватает на двоих.       От того, что может случиться в следующий момент, страшно. Все тело Лэнса каменеет: он еще никогда не был в комнате так долго. Обычно его вышвыривает отсюда, когда он прикасается к соску, но теперь этого не происходит, и он продолжает ощупывать задыхающегося от его прикосновений Кита как заведенный.       «Остановитесь!» – приказывает Лэнс в отчаянии своим пальцам, но те скользят ниже, пробегая по выпуклостям брюшных мышц. От стеснения щеки становятся горячими, как нагревающийся электрический чайник.       Но больше всего Лэнса пугает реакция Кита. Почему он так дышит? Почему вздрагивает будто болезненно, почему подается вперед, все ближе и ближе… Лэнс хочет спросить его об этом, но язык словно онемел. В комнате тихо – и прерывистое дыхание Кита кажется особенно громким и отчетливым.       Лэнс продолжает гладить тело своего одноклассника, пока ответ не приходит сам по себе. Ему нравится, обалдело думает Лэнс. Киту нравится, когда его так трогают… вот в чем все дело!       Что с этим открытием делать, Лэнс понять не успевает. В левом виске снова начинает покалывать, и комната – такая необыкновенно яркая и настоящая – отходит на задний план.       Кто-то трясет его за плечо. Лэнс моргает, пытаясь сфокусировать взгляд. Футболка под мышками вымокла насквозь, пристыженно понимает он. А еще хочется пить – во рту пустыня Сахара просто.       – Лэнс! Лэ-э-нс! – зовет озабоченный девчачий голос – Пидж, наверное. – С тобой все нормально? Эй, не пугай нас так!       Как это и бывает при возвращении в привычную реальность, краски кажутся блеклыми, а контуры предметов – нечеткими и зыбкими. Лэнс облизывает пересохшие губы. Пидж смотрит ему в лицо, растерянно хлопая куцыми ресницами, а Ханк рядом выпучивает глаза от волнения.       – Мы думали, ты сейчас в обморок хлопнешься, – испуганно бормочет он, а Лэнс только закатывает глаза. Его друзья всегда перегибают палку.       Хотя был в отключке он в этот раз дольше обычного, все остальные в классе, к счастью, заметить ничего не успели – все, кроме Кита. Лэнс робко осматривает классную комнату и встречается взглядом с парой тёмных глаз – Кит тут же отворачивается и утыкается в свою книжку чуть ли не носом. Ну не обнаглел ли?       Пидж с Ханком сдают его с потрохами учителю английского, как только тот появляется в дверях, и остаток дня Лэнсу приходится провести в медицинском кабинете. Его кладут на узенькую кровать, пахнущую чистотой и лекарствами, и приказывают отдыхать, пока он не почувствует себя лучше. Хорошо еще, что родителям не сообщают.       С одной стороны, это здорово, думает Лэнс, ведь можно проваляться здесь целый день, ничего не делая, но с другой – скука смертная. Мобильник отобрали, как и сумку с учебниками, поэтому Лэнс только и делает, что пялится в потолок. И сам не замечает, как засыпает.       Он спит без сновидений, будто плавает на поверхности бездонного озера. А когда вновь открывает глаза, на часах уже половина пятого.       Сумка с вещами оказывается рядом с кроватью. Облегченно вздохнув, Лэнс принимает сидячее положение, зевает во весь рот, задумчиво чешет левую лодыжку. На улице жара – ни ветерка: окно открыто, но светлые полупрозрачные занавески даже не шевелятся.       Потянувшись, Лэнс встает с кровати и выглядывает наружу. Та часть школьного двора, которую видно из медицинского кабинета, обычно безлюдна, а в такое время и подавно – но сейчас все не так.       Вздрогнув всем телом, Лэнс перегибается через подоконник. В тени здания группа парней. Явно старшеклассники, причем из тех, от которых лучше держаться подальше. Некоторых Лэнс знает не только в лицо, но и по имени. Вон Дэн, живущий через несколько кварталов, Томми, Джонатан и…       Сердце Лэнса подскакивает. В центре группы беспомощная маленькая фигурка – и, конечно же, это Кит.       Господи, болван непроходимый, как он только там очутился…       Но размышлять у Лэнса времени нет. Кит стоит на коленях среди старшеклассников, протирая джинсы о грязный асфальт. Дэн оттягивает его голову назад за волосы – даже смотреть на это больно – и говорит что-то в лицо. Лэнс невольно съеживается. Кит ничего не отвечает, и ему мгновенно влетает по морде.       Боже, какой идиот. Лэнс отчаянно вертит головой, но ни школьной медсестры, ни учителей так быстро не дозовешься. Что делать? Он стискивает виски.       Что ему только делать?!       Мозг еще не принял решение, но ноги уже несут его по лестничным пролетам. А ведь я еще пожалею об этом, с замиранием сердца думает Лэнс, но продолжает спешить на выручку своему угрюмому недружелюбному однокласснику.       Уже во дворе он задыхается от бега. На то, чтобы сориентироваться, ему нужно не больше минуты, и вот он уже срывается с места и подбегает к группе старшеклассников, обосновавшейся в тени школьного здания.       Жара. Футболка пропиталась потом и прилипает к телу. Ну и мерзость, только и успевает подумать Лэнс, когда один из старшеклассников оборачивается на звук и делает большие глаза.       Его Лэнс не знает, да это и не нужно: в этой группе главный Дэн, и тот все еще держит Кита за волосы.       – Смотри-ка, твой друг пришел тебя спасать, – говорит он своей жертве на ухо.       Кит даже не поворачивается. Он смотрит в землю, в сухой растрескавшийся асфальт школьного двора, на котором темнеют крупные капли крови из его носа.       – У меня нет друзей, – процеживает он сквозь зубы.       Старшеклассники хихикают, а Лэнс, весь красный, выкрикивает:       – Отпустите его сейчас же! Иначе я…       – Иначе ты что? – передразнивает его один из мучителей Кита.       – Мигом вызову полицию!       Для пущей убедительности Лэнс размахивает мобильником в руке, хоть и понимает: для того, чтобы эти типы отстали от Кита, его беспочвенных угроз маловато. Но, к его изумлению, Дэн вдруг отпускает свою жертву и пятится в сторону. Круг расступается, а где-то за спиной Лэнса раздаются голоса. Может, учителя наконец заметили что-то?       Об этом Лэнс уже не думает: он подскакивает к Киту, все еще стоящему на коленях, и хватает его за руку.       Небольшая ладонь оказывается нежнее, чем можно было подумать. Безвольная и горячая. Лэнс рывком тянет Кита вверх – тот подчиняется, вставая на ноги так покорно, будто он не человек, а марионетка из кукольного театра.       – Что… – начинает Кит, но Лэнс не собирается его слушать.       Он только сжимает его ладонь и тянет Кита за собой прочь.       Они убегают.       Уже через минут десять дикого бега в груди начинает жечь и колоть, будто кто-то насыпал туда толченого стекла. Лэнс отпускает руку своего одноклассника – школьный двор уже давно остался позади – и, упершись в колени, пытается отдышаться.       – Уф-ф. Оторвались.       Не похоже, что Кит собирается отвечать. Лэнс поднимает голову – пот, текущий по лбу, нестерпимо щиплет в глазах – и прищуривается.       – Эй, я к тебе обращаюсь! Земля вызывает Когане, прием…       – Совсем дурак, что ли?       Лэнс обиженно округляет глаза.       – Я дурак? Вообще-то, я спас тебя, осел неблагодарный.       Кит только морщится. Он осторожно касается кончика своего носа, смотрит на красные от крови пальцы и резко втягивает все, что еще собиралось вылиться из его ноздрей, обратно внутрь.       – Я не просил тебя об этом.       – То есть тебе так нравится получать по морде? В следующий раз учту!       Покачав головой, Лэнс поправляет перекрученный ремень сумки на груди. Сколько ни пытайся понять этого чудака, далеко не уедешь. Да и нужно ли? Ведь теперь он сам, наверное, проблем от Дэна и его шайки не оберется. Будто бы этого ему не хватало…       – Только сейчас дошло?       Лэнс переводит изумленный взгляд на Кита – тот словно прочитал его мысли. Он скрещивает руки на груди.       – От твоих попыток помощи мне ни холодно ни жарко. Они от меня все равно не отстанут. И ты сам… Ты ведь тоже считаешь меня странным. Как и все остальные в классе.       – Это не так… – машинально выдавливает из себя Лэнс, но Кит только хмурится еще сильнее.       – Ты врешь. Я терпеть не могу, когда врут. Отвали и не ходи за мной!       Лицо Кита искажено настолько, что на него смотреть страшно. Брови сошлись на переносице, лоб избороздили маленькие морщинки, ноздри раздуваются, а губы сжаты до предела. Кровеносные сосуды под кожей набухли, словно вот-вот лопнут.       Лэнс смотрит на своего взбешенного одноклассника и вдруг понимает: вот оно! Кит злится, зато больше не похож на погруженного в транс зомби: от него так и брызжет энергией и эмоциями. И где он только скрывал их все это время?       Удивительно, но такой Кит кажется ему куда симпатичнее обычного – Лэнс улыбается от уха до уха и подмигивает ему.       – Извини, что соврал тебе. Ты и правда очень странный.       Кит молчит. Его злость постепенно сходит на нет, лицо каменеет, и только грудь под клетчатой рубашкой, перепачканной пылью и кровью из носа, все еще судорожно вздымается. Лэнс невозмутимо продолжает:       – Ты странный, ну и что с того? Я все еще хочу, чтобы мы подружились. Очень хочу. Правда.       Последнее Лэнс добавлять вовсе не планировал, но слова вырываются сами по себе, будто они всегда были где-то там, внутри него, и только и ждали подходящего момента.       Он действительно хочет дружить с Китом. И дело даже не в комнате, хотя он все еще страшно хочет узнать, почему они запираются там вместе и зачем Кит берет его за руку. Но Лэнс чувствует, что сейчас это не главное. Что же тогда главное, он пока не понимает, но с каждой секундой все больше уверяется: еще немного – и он обязательно поймет это.       Кит действительно живет в богатом районе. Куда ни глянь – кругом большущие виллы с дорогими автомобилями перед высокими и надежно скрывающими секреты своих хозяев воротами. Это не тот мир, к которому привык Лэнс, поэтому он крутит головой без остановки, возбужденно глазея по сторонам.       – Эй, разве это не тот тип, который снимался в Зомбилэнде… Нет, ну ты только посмотри!       Лэнс тянет Кита за плечо, но тот никак не реагирует. Опять ушел в себя: смотрит только под ноги и на восторги своего незадачливого одноклассника не обращает никакого внимания. Ну, хотя бы прогонять не стал, думает про себя Лэнс, продолжая с восхищением осматривать окрестности. Кто бы мог подумать. Родители Кита – какие-то кинозвезды, не иначе. Лэнс пытается вообразить себе спальню, обставленную новомодной техникой, шкаф, ломящийся от брендовой одежды, и пушистые ковры под ногами в каждой комнате, когда в поле зрения появляется небольшая забегаловка.       Она в этом роскошном районе, как будто плешь посреди шикарной шевелюры – маленькая, неприметная и, судя по надписям на окнам, цены тут заоблачные не ломят. Но аляповатые стикеры с гигантскими бургерами на ее дверях заставляют пустой желудок Лэнса заурчать.       – Жрать охота, – не обращаясь ни к кому конкретно, вздыхает он, и Кит, идущий немного впереди, внезапно тормозит, будто услышал что-то необыкновенно важное.       – Хочешь зайти? – тихо интересуется он. Лэнс делает огромные глаза от удивления.       – Шутишь?       – Зачем мне шутить?       Да уж, Кит и правда не смахивает на того, кто бы стал шутить, механически отмечает Лэнс. Он бы сейчас с удовольствием запихнул в себя во-он тот огроменный бургер, но его карманных денег хватает только на уцененные обеды в школьной столовой. Он со вздохом лезет в карман джинсов, но там и двух долларов не найдется.       – Кит, я на ме…       – Я заплачу.       Лэнс замирает на месте, лихорадочно прикидывая, не ударился ли Кит головой так, что у него в мозгах помутилось. Все-таки те подонки из старших классов расквасили ему нос… Так, может, и сотрясением наградили?       Но кровь из носа Кита уже давно перестала течь, да и сильно покалеченным он не выглядит.       – Считай, это благодарность за то, что помог мне.       Лэнс ошалело кивает.       – Мой отец говорит, что нельзя оставаться в долгу у людей, которые тебе помогли, – серьезно добавляет Кит, а Лэнс протягивает с восторгом:       – Классный у тебя папаня…       Это Кит комментировать отказывается, будто пропускает мимо ушей. Он оттягивает громоздкую дверь забегаловки и заходит внутрь.       Лопасти подвешенных к потолку вентиляторов с тихим шумом загребают воздух, наполненный тяжелым ароматом жареного мяса, картофеля фри и плавящегося сыра. Лэнс вдыхает этот запах полной грудью и глотает скопившуюся во рту слюну. Неужели Кит часто заходит сюда? Похоже на то. Его угрюмый и всегда молчаливый в школе одноклассник держится здесь на удивление уверенно: вежливо, безо всякого смущения здоровается с парнем, вытирающим столики, и направляется прямиком к кассе.       Сложно поверить, что Кит из тех, кто заходит в подобные забегаловки часто. Вообще сложно поверить, что он питается чем-то вроде фастфуда, а не изящно разделанным филе экзотических рыб с тропических островов… Ну или чем там питаются богачи вроде него?       Поневоле Лэнс принимается наблюдать за Китом со стороны. За тем, как тот извлекает из рюкзака кошелек, как осторожно отсчитывает деньги и протягивает их парню за кассой. С виду Кит, худощавый и нескладный, мало чем отличается от обыкновенного тринадцатилетнего мальчишки. Запястья у него тонкие, плечи угловатые, а голос – тихий и неокрепший. И как только этот тощий парнишка мог превратиться в того, кого Лэнс встречает в своих видениях? С сильной, развитой грудной клеткой, рельефными мышцами живота и плечами, от которых…       Лэнс ежится. Что это с ним? Кит терпеливо ждет заказанные бургеры у кассы, а у него из головы не идет эта глупая комната из будущего.       И даже потом, когда они опускаются за не слишком тщательно протертый столик, и Кит, в своем репертуаре не сказав ни слова, принимается усердно двигать челюстями, Лэнс продолжает неотрывно думать о комнате. О странном и нелепом будущем, в котором они держат друг друга за руки и прикасаются друг к другу, будто бы они…       Лэнс сглатывает с таким трудом, что почти давится плохо пережеванным мясным фаршем и булкой. Кит смотрит в окно – что он там нашел непонятно, но, наверное, смотреть в глаза другим людям не привык, вот и пялится куда попало. Кое-как справившись с застрявшим в горле куском, Лэнс конвульсивно тянется к пластиковому стакану с Кока-Колой и вдруг видит очень странную вещь. Вещь, от которой по его позвоночнику проходит легкая дрожь, а рука, тянущаяся к стаканчику, повисает в воздухе.       Кит закатывает рукав рубашки: он ел так неаккуратно, что умудрился заляпать себя соусом. Ярко-красная струйка „чили-барбекю“ бежит до самого локтя, и Киту приходится задирать рукав все выше, обнажая бледную кожу с явственно просвечивающими жилками вен. Кожу, в которой не было бы ничего особенного, если бы не уродливые темные пятна, расцвечивающие ее в самых разных местах.       Лэнс давится воздухом. Он наконец дотянулся до своего стакана и стискивает его так сильно, что газировка льется через край. Темно-синие, кое-где едва заметные, а кое-где довольно отчетливые, раскрашивающие бледную кожу, словно кратеры безводных морей – лунную поверхность, по руке Кита расползаются синяки.