Реальность, в которой у нас нет никаких шансов

      Подошвы кроссовок прилипают к раскаленному асфальту, а сумка, раскачиваясь, бьет по плечу. Через минут десять Лэнс выдыхается и, замедляя бег, начинает плестись по кварталу Кита. Он такой идиот... Последний идиот. Просто безголовый.       Проверять мобильник нет смысла, но Лэнс проверяет. Он не видел Кита больше пяти дней – свалил все на его обиду, но что если… что если на самом деле что-то случилось?       Что-то очень, очень плохое.       От этих мыслей подгибаются колени.       – Больше не упущу тебя из виду, Кит, – бормочет он себе под нос, – ни за что и никогда…       На одном из поворотов Лэнс притормаживает, понимая, что не уверен, куда ему: направо или налево. На висках скапливается холодный пот. От духоты и физической нагрузки начинает подташнивать.       Лэнс наугад поворачивает налево, но улицы здесь все похожи друг на друга. Совсем не так, как в его районе. У этих чертовых богатеев что, совсем никакой индивидуальности нет?       Одна из улиц все же кажется Лэнсу знакомой. Последние пять минут его ведет не сознание, а скорее его тело, будто путь к дому Кита – важная генетическая информация, сохраненная в нем.       По дороге Лэнс думает о Рэнди. О том, что скажет ему. О том, как будет смотреть ему в лицо после всего того, что он узнал. Он решает, что будет осторожным – этот человек не тот, за кого себя выдает, и Кит полностью в его распоряжении. Каким бы независимым он ни пытался казаться…       Мотнув головой, Лэнс замирает. Похоже, он наконец на месте. Вот он, дом Кита, стоит на отшибе, как и в прошлый раз, но что-то – что-то едва уловимое – изменилось, и Лэнс никак не может сообразить что.       Он подходит ближе. Ворота широко распахнуты – белый гравий и палисадники во всей своей ухоженности и чистоте представлены на обзор прохожим. И у самого входа табличка – Лэнс засекает ее краем глаза. На ней написано «На продажу». Что за глупости такие? Может, он все-таки домом ошибся?       Во дворе вместо элегантного «бьюика»-седана черный огромный «лэнд-ровер» Широ с хозяином в придачу. Широ стоит, опершись поясницей на капот своего автомобиля, и выглядит так, словно это не он, а просто кто-то очень похожий на него. Как удачно подобранный дублер.       От его ослепительности не осталось совсем ничего – Широ кажется побитым и каким-то… невыспавшимся, что ли? Под глазами темные пятна, на подбородке щетина, а в руках маленькая бутылка минеральной воды. Он делает небольшой глоток из нее и только потом, заметив Лэнса, застывшего перед ним, вяло удивляется:       – Эй, Лэнс… ты-то что здесь делаешь?       Веки Широ кажутся неподъемно тяжелыми. Он пинает носком белого парусинового туфля гравий на земле.       – Широ, в чем дело?!       Лэнс ненавидит себя за то, что его собеседник еще даже не успевает ответить, как в желудке уже зарождается склизкое нехорошее предчувствие. Широ моргает.       – Лэнс, ты что…       – Да что здесь такое происходит?!       Лэнс решает не ждать объяснений. Он пытается пройти мимо Широ, как тот вдруг удерживает его за плечо.       – Куда ты?       – Мне нужно к Киту!       Широ мотает головой. Он разворачивает Лэнса за плечи к себе, так что они смотрят друг другу в глаза, и говорит – медленно, будто бы выдавливая из себя каждое слово:       – Боюсь, не получится, приятель. Кит… ушел от нас.       – Куда ушел?! – не понимает Лэнс. – Широ, да что ты…       Из-за «лэнд-ровера» показывается уже знакомая ему блондинка – ее голубые глаза спрятаны под стеклами солнцезащитных очков, а груди надежно упакованы в соблазнительно обтягивающую белую блузку. Она всплескивает руками:       – Боже, детка, перестань быть таким деликатным уже! Посмотри на этого парня – он же латинос, как думаешь, в каком гетто он вырос? Да он тебя никогда в жизни не поймет…       – Эй! – встревает в разговор Лэнс, а Широ только удрученно бормочет:       – Аллура…       Но на большее его не хватает. Он отпускает плечи Лэнса, делает приличный глоток минеральной воды из своей бутылки, вздыхает и, подняв голову, долго смотрит на солнце, приложив ладонь козырьком ко лбу. А потом отходит в сторону – Лэнс слышит, как, удаляясь, его шаги хрустят по гравию.       Аллура снимает черные очки.       – То, что я сказала про гетто… Ты извини, я тут сама не своя.       Лэнс молчит. Грудь подружки Широ, обтянутая блузкой, выглядит не хуже, чем в прошлый раз – но он отмечает это про себя скорее механически, так, как отмечают про себя погоду, выглянув из окна.       Аллура вздыхает, совсем как Широ, а потом треплет его по волосам.       – Мне так жаль, Лэнс.       – Что такое? Почему жаль?!       – Кит мертв.       Лэнсу кажется, что по его телу проходит спазм. Все чувства будто отказывают разом, кроме вкуса – но и с ним что-то не так. Во рту возникает такой резкий, кисловатый привкус меди, что Лэнс невольно думает о бутылке минеральной воды в руках Широ.       Нет, этого не может быть. Это шутка…       Аллура притягивает его к себе – Лэнс чувствует, как его нос утыкается прямо ей в грудь. Она обнимает его своими красивыми тонкими руками и шепчет что-то – успокаивающе, практически ласково, но Лэнс не понимает ни слова. Кисловатый вкус во рту усиливается с каждой секундой – становится таким всеобъемлющим, что в какой-то момент Лэнсу чудится, что во всем мире больше не остается ничего, кроме него.       Потом уже – Лэнс не уверен, сколько времени проходит – минута, час, два? – Аллура выпускает его из своих объятий, и слух, осязание и обоняние наконец мало-помалу возвращаются к нему.       Солнце слепит глаза. Во дворе тихо – слышно только, как шуршат листья эвкалиптовых деревьев, когда по ним проходит порыв ветра. Широ куда-то пропал – может, отправился гулять по тому саду? Который Лэнс видел в тот день, когда они с Китом…       Снова водрузив на нос черные очки, Аллура становится холодной и по-деловому сухой:       – Все случилось шесть дней назад… Да, точно, ровно шесть дней.       Спазм в желудке усиливается, и Лэнс судорожно сглатывает. Как избавиться от этого вкуса во рту?       – Передозировка валиума, – продолжает Аллура ровным и лишенным всяких интонаций голосом, – его нашел отец, когда он уже… В общем, не так важно это. Мистер Когане три дня назад вернулся в Канаду, а я тут его дом продаю. Вот так-то…       – Продаешь дом?       Лэнсу кажется, что его собственный голос не громче шелеста окружающих их эвкалиптовых деревьев.       – Ну да, – Аллура поводит плечом, – я же агент по продаже недвижимости. Слушай, Лэнс, я знаю, что тебе тяжело и все такое… Но у меня тут встреча с клиентами назначена. Поэтому если хочешь попрощаться, у тебя еще полчаса есть. Дом не заперт…       Аллура говорит еще что-то, но Лэнс уже не слушает ее. Развернувшись, он идет в сторону входной двери – сквозь стены из плексигласа уже видно знакомую прихожую и кухню. Все выглядит в точности так же, как и тогда, когда Лэнс в последний раз был здесь.       Он удивляется тому, что его глаза сухие. Во рту все еще привкус меди, и, сплюнув на гравий под ногами, Лэнс видит, что его слюна красная. Кровь? Отлично, этого еще не хватало…       Все вокруг воспринимается будто во сне. Лэнс понимает, что перешагивает через порог, что, не сняв кроссовки, идет по коридорам и поднимается на второй этаж. Мебель никто не убрал, поэтому сориентироваться и найти дорогу к комнате Кита вовсе не сложно. Лэнс тянет за ручку знакомой ему двери и чувствует внезапно легкий укол в левом виске.       Он снова в комнате.       Это не видения, это реальность – Лэнс уверен в этом на все сто. Реальность, в которой ровно шесть дней назад Кит принимает смертельную дозу валиума. Не сказав никому ни слова… Как и в прошлый раз, уши закладывает. Лэнс садится на кровать, все еще застеленную тем же постельным бельем. Слезы прорываются откуда-то изнутри и начинают обильно течь по щекам. Он всхлипывает, радуясь про себя тому, что его никто не видит.       Лэнс плачет, хоть и до сих пор не верит в то, что Кит мертв. За всю свою жизнь он еще ни разу не сталкивался со смертью так близко, поэтому его сознание не в состоянии обработать эту информацию. Кит не мог исчезнуть, раствориться навсегда… Так просто не бывает.       Кроме того, он же видел его сегодня?       Вытерев текущий нос футболкой, Лэнс решает, что Кит сейчас просто где-то в другом месте. Где-то довольно далеко и туда не добраться, как бы ни хотелось. И, возможно, в той, другой реальности, Кит вовсе не один. Может, он даже не так несчастен, как здесь, может, у него появились новые друзья, а синяки сошли с запястий, оставив бледную кожу девственно-чистой…       «Ну нет, – решает про себя Лэнс. Плакать больше не хочется, на смену слезам приходит ярость. – Не собираюсь отдавать Кита никому – с кем бы он там сейчас ни был. В конце концов, я видел будущее, и в нем мы были вместе. И это, черт подери, было не просто так. В жизни вообще ничего просто так не бывает…»       Глубоко вздохнув, Лэнс напрягается изо всех сил, пытаясь вызвать видения, но в голове как назло пусто, только шум в ушах усиливается. Его тошнит.       Комната расплывается перед глазами. Лэнсу не страшно, только плохо так сильно, что он хочет, чтобы все поскорей закончилось. Тело такое слабое, словно он не ел несколько дней, а во рту снова мерзкий вкус меди.       Ему кажется, что вот-вот – и его точно вырвет. Как же ведь клиенты Аллуры обалдеют, когда увидят все это безобразие… Согнувшись пополам, Лэнс утыкается лбом в колени и ощущает, как вокруг все начинает кружится и вертеться, будто на карусели. Где-то, вне зоны досягаемости, поворачиваются какие-то шестеренки. Словно огромный, медлительный, но ошеломляюще мощный механизм, кряхтя, начинает свое движение.       Еще одно мучительное мгновение – и комната исчезает. Конструкция из четырех стен и потолка распадается, и Лэнс беспомощно моргает, ослеплённый ярким солнечным светом.       – Э-э-эй…       Голосовые связки напряжены до предела. Лэнс еще не совсем осознает, что происходит, но его тело по инерции продолжает начатое, и он, сложив руки рупором, прикладывает их к лицу:       – Эй! Ки-и-ит! Эй!       Чертовы голосовые связки как будто заело. И тело… совсем отказывается подчиняться. Краем сознания Лэнс понимает, что он в школьном дворе, что Пидж и Ханк рядом – по обеим сторонам от него – и что все, все это уже когда-то происходило.       Он что, в прошлое вернулся?       Лэнс не успевает подумать над этим хорошенько, как видит перед собой спину Кита. Это совершенно точно он. Все совсем как в тот день, когда Лэнс в первый раз увидел комнату…       В левом виске начинает нестерпимо колоть. Голосовые связки в очередной раз напрягаются – господи, он что, так и продолжит орать?! – и Лэнс слышит свой собственный голос.       – Эй! Ки-ит! Кит Когане! Эй, дурацкий причесон…       Ну хорошо, он все-таки докричался. Кит, находящийся на расстоянии ста метров и уже почти на выходе из школьного двора, оборачивается на крик и смотрит в их сторону.       Что-то не так, интуитивно понимает Лэнс. Это прошлое, но что-то не так. Что-то изменилось.       Кит разозлен, как и тогда. Лицо хоть и каменное, но тряпичная сумка со спортивной формой стиснута в руках, а глаза так и сверкают. Заметно, что Кит изо всех сил сдерживает себя, хоть явно не прочь ответить своему обидчику. Все как тогда, вот только на нем не ветровка…       Лэнс смотрит на Кита, широко раскрыв от изумления глаза. Разве такое вообще возможно? Мозг начинает лихорадочно искать объяснение. Кит одет по-другому, а это значит, что прошлое изменилось? Но ведь Лэнс еще ничего и сделать не успел… Да и тело совсем не желает подчиняться. Выполняет те же самые действия, как в прошлый раз, будто под гипнозом. Сейчас например, потому что Кит обратил на него внимание, он ляпнет что-то про соревнования по легкой атлетике. Вроде того, что он уделает Кита в следующий раз… Сейчас все повторится.       Но изо рта Лэнса не вырывается ни звука. Контроль над собственным телом возвращается, и голосовые связки расслабляются. Хоть что-то ему удалось.       Все тело расслаблено настолько, что Лэнс только чудом не оседает на асфальт перед собой. Ну давай же, думает он, сделай хоть что-нибудь.       Измени проклятое прошлое.       Кит подошел ближе и смотрит на них троих во все глаза. Их небольшая перепалка привлекла внимание околачивающихся во дворе школьников, и многие бросают на них заинтересованные взгляды. И Кит вдруг выдает:       – Что тебе от меня надо, МакКлэйн?       Его голос. Тихий, раздраженный, даже хриплый немного. Голос, которого Лэнс не слышал больше пяти дней…       – Что тебе надо, я сказал?!       – Да ничего, я просто… Классная толстовка!       Лэнс видит, как глаза Кита становятся почти круглыми от непонимания. Он машинально бросает взгляд на свое красное худи – немного нелепое, явно не по размеру, с логотипом бейсбольного клуба из Сан-Франциско – и сердито и одновременно растерянно поднимает глаза обратно на Лэнса.       – Что?       – Да толстовка твоя… «Гиганты»*? – Лэнс продолжает, ухмыляясь в сторону зрителей. Их вокруг собралось уже довольно немало. – Классно же. Тебе идет…       – Катись к черту! – тут же выдыхает смутившийся Кит, и в его глазах Лэнс видит это. Он видит огонек зарождающейся ненависти.       Зрители восторженно охают. Кто-то даже свистит, а по телу Лэнса проходит волна облегчения. Кит окидывает его разъярённым взглядом, а потом загнанно осматривает собравшихся вокруг них людей и, круто развернувшись и накинув на себя капюшон худи, уходит, не проронив больше ни слова.       Без него зрители начинают скучать. Девушки на класс старше, стоящие неподалеку, принимаются перешептываться друг с другом, но в сторону их тройки больше не смотрят.       Лэнс понимает, что у него получилось. В левом виске больше не колет, перед глазами ничего не плывет, и самое главное – комната… Он не видит ее.       Кит теперь, пожалуй, его ненавидит. А остальные смотрят на него, как на больного… Даже его собственные друзья – и те в самом настоящем замешательстве. Пидж наморщила лоб и оглядывает его с таким беспокойством, будто у него выросла третья рука или что похуже.       – Ты что,– встревоженно спрашивает она, – только что с Китом заигрывал?       – Я? Да нет.       Лэнс широко улыбается, маскируя страшную неразбериху, творящуюся у него внутри. А может… может, это и не прошлое вовсе? Что если это та самая другая реальность, в которой Кит еще жив? И ведь не зря Пидж говорила, что реальность – не прямая линия. И уж тем более не одна-единственная.       Даже если эта реальность – другая, решает про себя Лэнс, везет ему тут как утопленнику. И двух минут не успело пройти, а он уже умудрился настроить Кита против себя. И если так будет продолжаться, тот не то что даже подружиться с ним не захочет, а еще и обходить его будет за сотню метров. Выходит, что здесь, что там – у них с Китом шансов никаких. Большой огромный нуль.       Пока Лэнс делает про себя эти выводы, его друзья явно обеспокоились тем фактом, что он заговорил с их нелюдимым одноклассником, и, похоже, готовы обсуждать это событие до бесконечности.       – Кит Когане странный, – заводит Ханк, а Пидж охотно присоединяется к нему:       – Ага. Почти как инопланетянин…       – Сама ты инопланетянка, Пидж!       Лэнс не удерживается – Пидж смотрит на него не обиженно, а скорей удивленно и чуточку заинтересовано, но Ханк тут же встает на защиту подруги:       – Если Пидж и инопланетянка, то она добрая инопланетянка, а вот Кит…       – Да хватит вам уже! Кит тоже добрый! И хороший…       – А ты-то откуда знаешь?       Пидж подозрительно прищуривается, и все начинается с начала.       Они спорят, размахивая руками, шутливо поддразнивают друг друга и, толкаясь-пихаясь, берут курс в сторону их любимой забегаловки. Лэнс обнаруживает у себя в кармане купюру в десять долларов. О-го-гошеньки. Может, эта реальность не такая уж и плохая?       Он ухмыляется про себя и, глядя на своих друзей, беззаботно болтающих о чем-то, понимает, что они, возможно, влюблены друг в друга. Пидж нравится Ханку, а Ханк – Пидж. Глядя на них, Лэнс чувствует, как внутри теплеет, а колени становятся слабыми-слабыми.       Ну и пусть Кит возненавидит его здесь. Пусть они за весь год не скажут друг другу ни слова. Зато Лэнс никогда больше не будет сгибаться пополам в той пустой комнате, подавляя в себе рыдания, подавляя ощущение, что его желудок собирается вытошнить самого себя, а смертельная доза валиума никогда не погрузит мозг Кита в кому с летальным исходом… И именно поэтому, уверяет себя Лэнс, это все вовсе не конец, а самое настоящее начало.       Вот только чего – он пока еще не знает. Ему только предстоит это выяснить, но одно он знает точно: что не будет тратить время зря.