***
Каждое утро в доме семьи Йегер проходит ураган Сборы — единственный в своём роде ураган, названный мужским именем, да ещё и во множественном числе. Дети, естественно, не собрали свои портфели вечером и теперь носились по всем комнатам, собирая разбросанные повсюду тетради и учебники, впопыхах натягивая школьную форму; Энни пыталась умыться, накраситься, приготовить завтрак и одеться одновременно — чудо-женщина! — а Эрен… Эрен старался не попасть жене под горячую руку и не наступить на детей, да и вообще не наступить на что-либо отличное от ровной поверхности пола. Позавтракав «на скорую руку», всё семейство толпилось в коридоре, пытаясь обуться. За завтраком Ирэн сидела в одних колготках, поэтому после убежала в комнату за сарафаном. Первым обулся Гриша и теперь сидел в прихожей, парясь в пиджаке и читая комикс. На мгновение отец согнал его, чтобы достать ложечку для обуви из тумбочки, на которой сидел мальчик. Энни в последний раз проверяла сумку. Девочка вышла из комнаты и направилась к ним, на ходу натягивая сарафан через голову. Она шаталась в разные стороны, косолапила и наступала себе же на ноги, отчего колготки немного сползли. Её походка напоминала титана из одного мультика, который Эрен смотрел вместе с сыном. «Ах, аниме. Он просил не называть это мультиками, — вспомнил мужчина. Эрен пожалел, что показал что-то настолько наполненное жестокостью и насилием тринадцатилетнему мальчику — это могло повлиять на его психику. — Хотя в школе, наверняка, бедную психику „гиков“. — А представителем именно этого направления и был совсем юный Гриша. — Портят не меньше. Что будет с этих муль… аниме?» — Он покосился на жену — Энни бы вломила ему по самое «не хочу» за это. Просмотр того аниме стал маленьким секретом между отцом и сыном и первым крепким обещанием мальчика. — Посмотри на себя! — окликнула Энни девочку. Ирэн подскочила, похлопала ладошками по всему своему телу и виновато хихикнула — край её юбки оказался заправленным в колготки. Гриша фыркнул на тему будущей профессии сестры, за что получил подзатыльник от отца. Вопрос о сексуальном воспитании сына отпал сам собой. Энни осуждающе покачала головой в сторону мальчика и села на корточки перед дочерью, немного подтянув наверх края узкой юбки. Она поправила колготки девочки, исщипав ей все ножки. Эрен не стал смотреть на муки Ирэн и ушёл разогревать машину. Когда все сборы были закончены, Энни вместе с детьми вышла из дома, предусмотрительно проверив, не забыли ли те чего. Она задержалась, чтобы закрыть дверь и совсем отстала, спускаясь по лестнице на каблуках, когда ребята сбежали вниз в несколько скачков, перепрыгивая через ступеньки. Мать кричала им предостережения — её сердце кровью обливалось каждый раз, как дети ставили ногу не на следующую ступеньку, а через одну, а то и две. На улице, у крыльца Энни ждал светлый «Кадиллак», который пачкался сразу, стоило выехать с территории автомойки. Супруги не раз пожалели, что взяли светлую машину, хотя наблюдение за другими автомобилями показало, что грязь видна на всех одинаково. Что нисколько не радовало. Задние сидения уже заняли Ирэн и Гриша, уже нашедшие тему для спора; спереди на пассажирском сидении, ждал Эрен, барабаня пальцами по бардачку. Сегодня настала очередь Энни водить, отчего лицо мужчины выражало вселенскую скуку — ну любят мужики сидеть за рулём! Серая гримаса мужа развеселила Энни, отчего она не сдержала смеха, с которым и села в салон автомобиля. — Ты чего смеёшься? — спросил Эрен, косясь на жену. — Просто так, — хохотнула в ответ женщина, поведя плечом. Отец семейства выглянул в окно посмотреть, не летит ли на них метеорит. Он обменялся взглядами с сыном — их мысли сошлись. Эрен напрягся и на всякий случай проверил ремень безопасности, Гриша сделал то же самое и прижал скачущую по всему салону сестру к себе. Выражение лица Энни обратно приняло безразличный вид. Мужская часть семьи облегчённо вздохнула.***
Энни остановилась у тротуара. Она не собиралась парковаться, тем более заезжать на территорию учебного заведения. Ирэн буквально выпорхнула из «кадиллака» — первокласснице пока что нравилась школа. Пока что. Гриша же со стоном, полным страдания, медленно вытек из салона, подобно желеобразному космическому монстру из его любимого комикса. Эрен как-то в шутку сравнил этого монстра с сыном во время учёбы — картины действительно оказались идентичными. С тех пор за Гришей прицепилось имя несчастного персонажа комикса — Склиз. По мнению большинства, имя звучит достаточно круто, поэтому Гриша с гордостью принял данное прозвище.***
— Ты сегодня допоздна? — поинтересовалась Энни, останавливая машину у остановки. — Скорее всего, — ответил Эрен. — Работы много — бумаг накопилось горы на две: отчёты, документы… Всё это пролетело пустым звуком для Энни: её интересовала не причина задержки мужа, а сам факт того, что он задержится. Это не было редкостью — мужчина часто остаётся на работе сверх меры. Она ловила себя на мысли, что ревнует. Смешно! В последнее время Эрен стал особенно часто и надолго задерживаться, а дома вёл себя отстранено. Такое поведение злило Энни. Что руководило её мужем? Что у него на уме, на сердце? И почему бы ему не поделиться с ней? Но напрашиваться она не собиралась — их брак держался так долго именно из-за того, что оба супруга всегда предоставляли свободу друг другу. Йегер откроется тогда, когда придёт время для этого. Если придёт — может, он и сам справится. Так что единственное, что может сделать сейчас Энни, — подавить свои чувства, заменяя злость и любопытство на безразличие. Как бы больно от этого не было ни ей, ни её супругу, ни их детям. Почувствовав отсутствие интереса у жены, Эрен оборвал объяснение, поцеловал Энни на прощание и вышел из машины. В лицо ударил осенний ветер. Согретое в отапливаемом салоне тело покрылось мурашками на холоде. Эрен поёжился и засунул руки в карманы пальто, подтянув портфель до предплечья. От остановки, где его высадила жена, до офиса, в котором он работал, пятнадцать минут пешком. Энни не стала сворачивать во дворы, чтобы подвезти его ко входу, Эрен и не винил её — они теряют много времени, пока развозят детей до школы и друг друга на работу. Нужна вторая машина. Супруги уже два года откладывали на новый автомобиль и максимум через год соберут нужную сумму. Эрен — обычный офисный планктон. В нынешнем офисе он работал полных восемь лет. За это время его хотели уволить тридцать четыре раза, увести из семьи — пятьдесят восемь; из коллектива, в котором он работал, уволилось пятьсот шестьдесят семь сотрудников, в декрет ушли тысяча сорок шесть сотрудниц, из которых семьсот шестнадцать так и не вернулись на прежнюю должность. Почему Эрен помнил всё это и даже вёл учёт? Почему бы ему не запомнить наконец день рождения двоюродной сестры, бабушки его жены по маминой линии? Всех принцесс и феечек, или кто там ещё в этих девчачьих мультиках — это-то точно и абсолютно можно называть «мультиками» и не получить тапком в ответ — его дочери? Или всех участников команды по игре в крокет, за которой следил его сын, пусть Эрен даже и не знал, что такое крокет? Ответ прост: офис — как второй дом. Подобная фраза звучала о школе, но это совсем другое. Это действительно дом, в котором есть навязчивые соседи, беспомощные дети и есть… его начальник. Эрен поднимался по ступенькам у входа в здание, когда увидел его, открывающего входную дверь со стороны улицы. Перед ним стоял тёмноволосый мужчина средних лет, с бледной кожей и серо-голубыми глазами, одетый в тёмное пальто и укутанный в шарф бурого цвета. Мужчина казался суровым из-за того, что вечно хмурил брови, но только до тех пор, пока его не узнают ближе. — Зика Хоммурана, вашего начальника, переводят в другой отдел, отчего на его должность встанет… — В голове Эрена промелькнуло воспоминание их первой встречи. Уже тогда между двумя мужчинами, начальником и его подчинённым, проскочила искра, стоило их взглядам впервые встретиться. Эрен предчувствовал, что с того момента его жизнь круто изменится. Круто или нет, но она изменилась. Она изменила его. — Леви Аккерман. — Доброе утро. — Легкая улыбка появилась на лице начальника, в его глазах всплыл нежный отблеск. — Доброе! — энергично ответил Эрен. Леви открыл дверь, пропуская подчинённого вперёд, и продолжил разговор по пути к лифту. — Готов к рабочему дню? — А у меня есть выбор? — хохотнул Йегер, нажимая кнопку вызова лифта. Аккерман хмыкнул и шагнул в сторону, ближе к Эрену, где уже чувствовалось тепло, исходящее от тела человека. Они стояли в тишине, утопая в наслаждении, как их плечи утонули в желанном тепле, пока не приехал лифт. Тяжёлые двери раздвинулись, и в кабине открылся вид на толпу людей, поднимающихся с минус первого этажа — подземной парковки. Леви оставлял машину около офиса, поэтому заходил в здание через главный вход. Протиснувшись в тесную кабину лифта, мужчины оказались прижаты друг к другу. Эрен как бы случайно уткнулся носом в макушку Леви, с трудом удерживая себя от того, чтобы положить руки ему на плечи, и вдыхая исходящую от него смесь ароматов: мужской шампунь, гель для бритья, гель для тела. Всё это еле пробивалось сквозь стойкий запах одеколона, от которого першило в горле, потрясывало колени и сводило внизу живота. Леви же уткнулся в грудь Эрена на уровне ключиц, с трудом преодолевая желание притянуть его за талию и прижать к себе, — от подчинённого пахло приторно-цветочным шампунем и детским печеньем. Они не могли пошевелиться — страх быть разоблачёнными сковывал. Пальцы стояли как каменные в одном положении, но казалось, что они вот-вот непроизвольно дёрнутся, и в этот миг каждый, находящийся в лифте, повернёт голову и посмотрит на парочку людей, без сомнения, двусмысленно уткнувшихся носами друг в друга. Воздух разрезал грудь при каждом вдохе. С трудом удавалось контролировать частоту дыхания, одного сердцебиение утихомирить по собственному желанию не удавалось. Органы будто исчезли, и громкое «дон» рикошетом отлетало от костяных стенок, усиливающимися толчками распространяясь по всему телу. От стыда и смущения лицо Эрена загорелось. Он приготовился извиниться, если его сердце застучит настолько громко, что его будет слышно даже присутствующим в лифте. Как же Йегер надеялся, что появление красноты на его щеках отнесут к духоте, царящей в закрытом помещении, набитом людьми. Вывалившись из всё продолжающей пополняться толпы на нужном этаже, Эрен облегчённо вздохнул и покосился на начальника. Его лицо оставалось спокойным, а весь вид говорил о безразличности к происходящему. Леви определённо не волновали подобные ситуации. Как, наверняка, не будет волновать и раскрытие их отношений, их связи, близости. Лишь по просьбе Йегера он согласился скрываться — только ради семьи любимого человека. Ради спокойствия его любимого Аккерман готов потерпеть и подождать. Эрена переполняли благодарность и восхищение этим человеком — не каждый может унять эгоизм и собственничество и делить потом того, к кому испытываешь сильные романтические чувства, с кем-то другим. Мужчины прошли через стеклянные двери и попали в свой отдел. Эрен принялся снимать верхнюю одежду на входе, а Леви направился в свой кабинет. Перед ним возникла совсем молоденькая девушка, возможно, уже годящаяся мужчине в дочери, и всучила кружку с чаем на подносе. Леви на ходу одной рукой взял сверху кружку за края, пожелал сотрудникам продуктивного дня, отхлебнул чай и поморщился, но промолчал. Все считают, что начальник пьёт исключительно крепкий чёрный чай без сахара. Эрен подошёл к своему столу и тяжело вздохнул — кипа хаотично разбросанных бумаг заполняла всё его пространство. С этим за жизнь-то не разобраться, а тут за день. Освободится ли он хотя бы к ночи или заночует прямо на работе? Ни первая, ни вторая мысль Эрена не радовали.***
Эрен положил последний листок поверх бесчисленного количества ему подобных и отнёс всю стопку в место, предназначенное именно для данных документов — после их перенесут либо в другой отдел, либо в бухгалтерию, либо начальнику на подпись, это зависит от того, какая стопка, а стопка — от вида документов. Круг замкнулся. Вернувшись к своему столу, мужчина тяжело опустился на компьютерный стул и устало вздохнул, потирая большими пальцами глазницы. За окном давно стемнело. — Справился? — спросил Леви, выходя из темноты. В руках он держал две кружки, одну из которых поставил перед подчинённым. — Да-а, — тихо выдохнул Эрен и, взяв свой чай, поднёс его к носу, вдыхая сладкий фруктовый запах. — Сильно помешал такой объём работы? Йегер посмотрел на часы — на циферблате горело «22:09». — За исключением того, что я оставил детей с домашкой на растерзание их матери, которая не спускает всё с рук, в отличие от доброго папочки — нет. — Эрен кончиками пальцев коснулся ладони начальника. — Я же знаю, зачем ты меня задержал. — Леви изогнул бровь. Йегер пожал плечами. — Но сегодня ничего не получится. — Почему? — Я устал. Правда устал. И мне нужно повидаться с детьми до того, как они уснут. — Разве они не должны уже быть в кровати? — Должны, но это же дети. Леви вздохнул и принялся мешать чай ложечкой. Все считают, что начальник пьёт исключительно крепкий чёрный чай без сахара. На самом деле он предпочитает фруктовый, слегка подслащенный. Новая секретарша, молоденькая девушка, не знала, что начальник всегда сам делает себе чай, и занялась самодеятельностью из благих намерений. Леви старается наливать чай, когда на кухне никого нет; он незаметно подбрасывает рафинад, а размешивает ложечкой, что лежит в ящике стола у него в кабинете. Для него важна сохранность строгого образа в глазах подчинённых вплоть до такой мелкой детали, как чай. Эта педантичность умиляла Эрена. И только он знал об этой милой стороне Леви, когда все остальные считали, что «начальник пьёт исключительно крепкий чёрный чай без сахара». Эрен повторил жест Леви и заметил, что его ложечка чистая и блестящая, в то время как ложка начальника покрыта коррозией. Аккерман не кричит громкие слова любви, а показывает свои чувства через действия, в частности такие мелкие, как с этой ложечкой. И Эрен всегда замечает эти знаки внимания. — Я отвезу тебя домой. — М? — Йегер очнулся от своих мыслей. — Раз довёл тебя до такого состояния. — Он осмотрел побледневшее от усталости лицо подчинённого. — И подвёл твоих детей, то подброшу до дома. — Спасибо, — булькнул Эрен, допивая чай.***
Подъехав к дому Йегера, Леви припарковал машину под ветвями высокого дерева, пожелтевшие листья скрывали чёрный «ауди» от любопытных и случайных взглядов из окон. Он повернул ключ зажигания, выключая двигатель, отстегнул ремень безопасности и, перегнувшись через рычаг переключения передач, поцеловал возлюбленного. Эрен углубил поцелуй, вплетая свои пальцы в чёрные как смоль волосы. Получив ответ, Леви придвинулся ближе и стянул синий шарф с Йегера. После расстегнул верхние пуговицы его пальто и рубашки, освобождая шею. С губ он перешёл на щёку, скулу, опустился ниже, горячо целуя шею. Эрен закрыл глаза, его веки подрагивали от разгорающегося возбуждения. Языки пламени сжигали его внутренности, туман окутал сознание, мир в глазах помутнел. Тихий стон, сорвавшийся с губ, был перехвачен Леви. Мужчина обдал горячим дыханием лицо возлюбленного и впился поцелуем в его губы. Эрен перехватил напористый язык любовника своим и провёл по нему кончиком. Аккерман уворачивался, пытаясь повторить дразнящий жест. Его рука скользнула по внутренней стороне бедра Йегера, массируя мягкий участок тела. Стон промелькнул между рваными вздохами Эрена, утопая в поцелуе. Леви скользнул на пах возлюбленного, делая тому приятно и ощутив ладонью напряжённый член. Мужчина провёл по нему рукой. Эрен судорожно выгнул стопы, проводя носками туфель по полу автомобильного салона. Ему хотелось отдаться прямо сейчас. Каждая частичка его тела содрогалась от желания. — Нет. — Эрен поставил руки на плечи Леви и надавил, отталкивая. — Я не могу. Не перед домом, в котором живут моя жена и наши дети. Прости, прости меня. Но даже если они не увидят, я не могу… — Это я увлёкся. Извини. Леви отстранился и принял нормальную позу в водительском кресле. Он сжал руль до побеления костяшек, глубоко вдохнул, выдохнул — и так несколько раз. Его брюки трещали по швам под напором эрекции, и, если он не сделает что-нибудь с этим, ткань лопнет. Эрену казалось, что он разозлил начальника — что не удивительно, ведь тот был дважды продинамлен только за один вечер. Йегер вспомнил свою реакцию в лифте. Ему стало стыдно — как же он боится всеобщего разоблачения! Но совсем плохо становилось, когда возникал противоречивый вопрос: он действительно боится или ждёт, если не жаждет этого? Эрен вспомнил свою мысль перед первым единением с этим мужчиной: «Что же будет? Какие у них будут лица, когда они узнают? Какие слова прозвучат, полетят в разные стороны, порежут нас?» Он не мог игнорировать и заботу Леви о его семье. Уместно спросить, какое ему-то дело до чьей-то семьи, когда многие мужчины не заботятся о своей: о женщине, которая доверилась ему, о детях, за которых несёт ответственность. Эрен наклонился к любовнику. — Давай завтра ненадолго отвлечёмся от работы и найдём уединённое место, где нам никто не помешает? — шепнул Йегер, обдав горячим жаром ухо любовника. Он чмокнул Аккермана в щёку, и тот резко схватил зубами одну губу любимого, притянул к себе, облизнул место укуса и пососал уже обе губы. — Не опаздывай, — шепнул Леви. — Постараюсь, — прошептал в ответ Эрен и потёрся носом о нос мужчины. Стоило Эрену выйти из салона «аудио», как Аккерман распахнул пальто и расстегнул ширинку. Одной рукой он схватился за баранку руля, второй скользнул в трусы и обхватил член. Большим пальцем надавил на головку и провёл им вокруг уздечки. В голове раздался взрыв, по телу пробежала дрожь. Леви больше не мог терпеть — он должен унять возбуждение хотя бы так, даже не смазав руку, а вместо салфеток использует что-нибудь другое. Рука резко опускалась и поднималась вдоль ствола. Неравномерное дыхание участилось, Леви не сдерживал тихих стонов, продолжая упираться в руль и содрогаясь всем телом. Он видел, как Эрен мечется между семьёй и начальником. Аккерман понимал, что нагло вторгся в жизнь подчинённого, вырвал его из привычной колеи, подтолкнул на предательство семьи, но и Эрен, поддавшись любопытству, пылко окунулся в эти отношения. А теперь разрывает себя на части. Порой Леви охватывал гнев по этому поводу, ему казалось, что он единственный инициатор в их отношениях, и от этого хотелось выть во всё горло. Однако скоро чувства улеглись. Аккерман никогда не состоял в браке, у него не было детей — он может только догадываться, через что сейчас проходит его возлюбленный. Леви прекрасно знал о семейном положении Йегера, когда делал первый шаг, и теперь ему оставалось только поднабраться терпения.***
В подъезде Эрен пытался привести себя в порядок. Он поправил одежду и понял, что забыл в машине шарф. Ему оставалось лишь надеяться, что жена не обнаружит пропажу. Впрочем, можно сказать, что шарф выпал в офисе, пока Эрен одевался. Пробежка вверх по лестнице помогла утихомирить пульсирующий член. А ведь мог просто заняться сексом с Леви. Но тогда бы он выглядел совсем отвратительно, а чувствовал бы себя ещё хуже. Дома Эрен застал жену на диване, она смотрела телевизор при очень низком уровне громкости. Значит, дети в кровати. Хотя оба родителя прекрасно знали, что они не спят. Мужчина подошёл к Энни со спины и поцеловал её в макушку, перегибаясь через спинку дивана. — Как ты добрался домой? — поинтересовалась женщина. — Начальник подвёз. — Ого, так ты, оказывается, элитный сотрудник? Эрен хохотнул и доложил, что пойдёт пожелает спокойной ночи детям. Энни учуяла целую смесь различных ароматов от мужа. Откуда эти запахи? Она предположила, что они, возможно, прицепились к нему в переполненном лифте или в машине его начальника такой ароматизатор. Эти предположения не успокаивали женщину. Эрен остановился у двери в детскую. Оттуда действительно доносились крики: — Отряд Пранера, приём, монстр с кучей щупалец в области «Б»! Вызываю корабли для подкрепления! — раздался голос Гриши. — Не хочу я быть монстром! — ныла Ирэн. Её светлые непослушные кудряшки иной раз действительно напоминали щупальца. Это он из своих комиксов вычитал? Эрен оперся лбом о дверь и улыбнулся. Он искренне любил своих детей. Действительно любил, и жену любил… но и его он тоже любил. Умом мужчина понимал, что так не должно быть, но чувства, трепет, что вызывал в нём Леви, он не мог контролировать. Эти отношения нужно прекратить. Но как? Как это сделать, если Аккерман сводил с ума несчастного подчинённого. Места, в которых он только что касался Эрена, предательски воспылали. Йегер затрясся всем телом. Он понял, что попал в безвыходную ситуацию — никогда ему не разобраться со своими чувствами. Но как долго это будет продолжаться? Их отношения состоят в основном из физической близости, на свидания же у них нет времени ходить… у Эрена нет. Леви же не обременён ни плотным графиком работы, ни семьёй. Так как долго этот холостяк будет терпеть женатика? Мириться с его терзаниями и сомнениями. На сколько его ещё хватит? Возможность того, что они вскоре разойдутся сами собой вселяла одновременно надежду и ужас в Эрена. Теперь он задался вопросом: А выдержит ли он расставание? Эрен глубоко вдохнул и выдохнул. Приведя в порядок мысли, он наконец открыл дверь в детскую комнату. Раздались ожидаемые скрипы с обеих кроватей — дети быстро прыгнули под одеяло, стараясь сделать вид, что они давно спят. Эрен усмехнулся, вспоминая себя в таких же ситуациях. Он подошёл к кровати сына, поцеловал в висок и шепнул: — Спокойной ночи, солдат. — Я капитан, — надулся Гриша. — Хорошо, капитан, — хохотнул отец и перешёл к кровати дочери. — Однажды страшный монстр обязательно станет принцессой. Как в том мультике, помнишь, — шепнул он девочке, гладя по голове и целуя в пухленькую щёчку. Настроение Ирэн заметно улучшилось, она улыбнулась. Эрен вышел из детской и направился к окну, вид из которого выходил на парковку. Он долго вглядывался в сухую листву, но машину под ней так не увидел — ночь проглотила её. Леви уехал. Эрен вздохнул и плюхнулся в кресло. Воспоминание о недавних событиях нахлынули на него и прежние ощущения вернулись. Мужчина положил руку на ширинку и провёл ладонью по паху, прикусывая нижнюю губу. Он равномерно двигал рукой, слегка покачиваясь телом по направлению движения. Анальный сфинктер по привычке сжимался и разжимался. Эрен с досадой понял, что ему не хватает заполненности сзади. — И это при живой-то жене? — усмехнулась Энни. Эрен подскочил от испуга. Он боялся, что супруга прочитает его мысли, прознает о его чувствах и ощущениях. Иногда ему казалось, что Энни способна на это — читать Эрена насквозь, вдоль и поперёк. — И на кого ты тут наяриваешь? — добродушно спросила женщина, скрещивая руки под грудью. — На… запечённую индейку. Энни прыснула, согнулась пополам и ударилась о стену, инертно подавшись назад. — Если ты намекаешь на то, чтобы я приготовила индейку, — сквозь смех сказала она, вытирая слёзы с уголков глаз, — то забудь — я ненавижу фаршировать птицу. — Я намекаю на то, чтобы мы сходили в ресторан на выходных, — серьёзным тоном ответил Эрен. Энни удивлённо посмотрела на него. — С чего ты вдруг? — спросила она, подходя к мужу. Женщина поставила колени с внешней стороны бёдер Эрена и опустилась на его ноги. — А ты считаешь, что супруги, прожившие столько лет в браке, не могут сходить на свидание? — Он огладил лицо жены. — Ты наконец-то накрасишься, я оденусь в чистое… Энни насторожило поведение Эрена. Смесь запахов не сходила с мужчины. Почему её это так волнует? Чувство тревоги усиливалось. Что с ним происходит? Эрен положил одну руку на талию Энни, вторую на её лопатки и прижал жену к себе, утыкаясь лицом в плечо. Он чувствовал, что вот-вот расплачется.