***
Йегер на автомате оплатил билет на один проезд в метро. Как давно он не был в этом месте. Эрен перестал ездить на метро сразу после покупки машины, а это сразу после свадьбы, то есть тринадцать лет. Срок, однако. Мужчина осмотрелся вокруг и отметил, что ничего толком не изменилось. Да, изменилась вывеска, изменились плакаты, лица работников, но общая картина осталась прежней: тот же каменный пол, те же грязные стены и та же хмурая атмосфера будних дней. Было бы странно рассчитывать, что поезда останутся теми же. Эрен даже молился на обратное. Он стоял на платформе, прилагая большие усилия, чтобы не погрузиться в свои мысли. Внешний вид метро, люди, их лица, выражения на них, кто во что одет — в данный момент это интересовало Йегера гораздо больше, чем собственные проблемы. И пусть окружающие сочтут его поведение странным, но заходить в шторм собственных мыслей желания не было совсем. Вдалеке раздался грохот подъезжающего поезда. Как и ожидалось, на месте старой развалюхи появился белый и чистый вагон. Двери в него раздвинулись, и Эрен собирался спокойно зайти внутрь, как страх ударил в голову, острыми иглами парализуя всё тело. Если я зайду туда, то пропаду! Они найдут меня, они найдут! Йегер умоляюще посмотрел на часы — если он не сядет сейчас, то опоздает. Из груди вырвался стон разочарования. Леви обидится на опоздание, но прогул вообще не простит. Эрена волновало это. Ну вот, он всё же поддался. Приняв поражение, мужчина заскочил в вагон в последнюю минуту. Он, на удивление и радость, оказался полупустой. И это с утра! Эрен плюхнулся на свободное сидение, и ему ничего не оставалось, кроме как погрузиться в болото, которое он сам и развёл. Энни уже начала что-то подозревать. Он видел это в её косых и настороженных взглядах. Она выжидает подходящего момента — когда загадка будет отгадана ею или раскрыта им самим. Хотя правда ей давно известна. Не вся, конечно, но её суть. Эрен слишком хорошо знал эту женщину! Стоит Йегеру отдалиться от Леви, как его поглощает отвращение к самому себе. Это чувство притупляется, стоит ему встретиться с женой и детьми, и вовсе пропадает, когда он вновь рядом с Аккерманом. Но особенно паршиво мужчина чувствует себя в одиночестве, когда поблизости нет ни единой соломинки, за которую можно ухватиться и хоть на секунду вылезти из этого состояния. Иной раз Эрену не хотелось отправляться на работу, не хотелось видеть начальника, слышать его голос, купаться в ласках и объятьях; таких желанных, когда тот рядом, когда он одаривает нежными взглядами и улыбками, которых никто из коллектива не получает от него. Только Эрен. Только чёртов Эрен Йегер. Почему он? Почему из всех мужчин в офисе, в городе, на планете он выбрал именно его? Почему они выбрали друг друга? На чём основываются человеческие отношения? Как так получается, что один человек оказывается ближе другого, даже если они оба не особо отличаются друг от друга? Как завязывается дружба, как возникает любовь? Почему люди в какой-то момент решают связать свою жизнь с кем-то? Что толкает нас «заводить» семью, рожать детей, идти на измену… «Станция…» Записанный голос, раздавшийся из микрофонов вагона, вырвал Эрена из вороха мыслей, штурмующих его голову, как осы человека, посмевшего потревожить их улей. Мужчина встал у выхода и взялся за поручень, собираясь выходить. Как поезд остановился, он переступил на вокзальную платформу. Хотелось тут же вернуться домой, пасть на колени перед женой, прося прощение, а потом бежать. Бежать и бежать, не оглядываясь. Но он шёл вперёд, на работу. Свежий воздух и зарождающийся морозец немного освежили голову Эрена. Его настроение даже поднялось у самого входа в офис. Йегер пружинящим шагом дошёл до своего отдела и с улыбкой поприветствовал коллег — вот то место, где проблемы его не касались. Он просто погружался в работу, в общение с сотрудниками, мельком и за чашкой чая, — в офисную жизнь. Ему задышалось спокойнее, грудь взлетела, будто с плеч свалился тяжкий груз. Аккерман незаметно потянул Эрена под лестницу. — Что, уже? — удивился Йегер, придя на место. Леви ухмыльнулся, развязал галстук подчинённого и аккуратно завязал вновь. — Раньше он не был завязан так коряво. — Сегодня я сам его завязывал, — смущённо хихикул Эрен. — Что так? Поссорились? — Начальник не мог скрыть радостной улыбки, возникающей при этой мысли. — Нет — я просто спешил. Леви цыкнул, но его действия не говорили о раздражении — всего лишь наигранный шуточный жест. В последний раз поправив галстук, мужчина провёл ладонью по всей его длине — готово. Теперь аккуратно. Аккерман подошёл вплотную к подчинённому и что-то шепнул, приподнимаясь на носочки. Тихие слова утонули в офисной рутине: разговоры, беготня, стук клавиатуры, чавканье принтера, скрип ксерокса и писк звонящего телефона. Переспросить Эрену не дали сухие губы любовника. Не дали и ответить на поцелуй — Леви лишь мимолётно чмокнул и отстранился. Вид начальника был потерянный, будто он совершил какую-то глупость. Эрен дёрнул бровью, смотря на удаляющуюся спину Аккермана. Он что, смутился?***
Эрен выпрямился на стуле и потянулся; в спине, шее, локтях и пальцах затрещали суставы. Он сделал наклоны головой, покрутил кисти, — каждый круг отзывался коротким щелчком, какой раздаётся, когда взводишь курок, — повернул туловище, потянул руки в противоположные стороны, прикладывая к груди, отчего в плечах тоже раздалась серия похрустываний. В такие моменты собственное тело было противно Йегеру. Краем глаза офисный планктон заметил, как его начальник надевает верхнюю одежду. Он уже идёт домой? Может, приболел? Или возникли какие-то проблемы? Эрена волновало утреннее происшествие. Мужчина беспокойно наблюдал за Леви и заметил, что тот не взял портфель — только ноутбук. Йегер подошёл к окну, из которого открывался вид на небольшую площадку с длинными столиками, у которых вместо стульев стояли скамейки. Видно, однако, было не всё из-за пышного дерева, перекрывающего своей пожелтевшей листвой половину окна. На мгновение появился Аккерман и тут же пропал под листвой, выбрав место прямо у ствола дерева. Эрен схватил своё пальто и выбежал следом. Он предположил, что начальник решил поработать на свежем воздухе. Но почему, что ему мешало в офисе? Ворох беспокойных мыслей увеличивался с каждой секундой. Эрен тихо подошёл к начальнику со спины и увидел, что тот не работает, а сидит в социальной сети. — Ах ты плут! — воскликнул Йегер, не сдерживая смех. Аккерман подпрыгнул на месте и посмотрел на подчинённого. — Все работают, а кто-то прохлаждается. — Эрен устроился на скамейке рядом с мужчиной. — Я начальник — мне позволено. — Хм-м, тогда мне позволен отдых на Гавайях с оплатой всех моих желаний, — промурлыкал Эрен. Они ещё какое-то время смотрели друг на друга, пока не прыснули от сказанных глупостей. — А вообще-то, — продолжил Леви, — у меня сейчас перерыв. — А! — Йегер глянул на время в углу монитора. — Точно… — Он скользнул взглядом вверх по монитору, на котором высвечивалась фотография с полным составом его семьи. О нём что, пытались что-то разнюхать? Это удручало. — Если ты хотел что-то узнать, то мог просто спросить. — Я всего лишь хотел посмотреть на твою семью, — вздохнул Аккерман. — Поэтому и вышел из офиса — чтобы не создавать лишние вопросы. Мне нравится, когда ты рассказываешь о них. — Мужчина кивнул в сторону монитора. — Это должно быть странно, но во мне нет злости и ревности. Я люблю наблюдать, как твоё лицо светлеет, слышать твой голос, переполненной родительской любовью. Мне нравится, когда ты счастлив. Он говорил, не сводя глаз с фотографии, переводя глаза с одного человека на другого: мужчина держал на руках светловолосую кудрявую девочку с кристальными, голубыми глазами, на чьём носу и щеках проглядывались маленькие точки веснушек — красивый, светлый ребёнок. Она улыбалась так же широко, как и её отец, их пухлые щёчки надувались ещё сильнее. На другой стороне стояла женщина, что по росту еле доставала Эрену до плеча. Блондинка с голубыми глазами, как и её дочь, только девочка всё же светлее. Худое лицо, белая кожа, губы растянуты в улыбке, однако глаза хмурые. Леви предположил, что у них такая форма – скорее всего, женщину, которую Эрен иногда упоминал по имени Энни, часто и сильно недопонимали, и первое впечатление о ней складывалось неправильное. Фотография будто разделилась на две части, две стороны: светлая и тёмная, ибо между мужчиной и женщиной стоял мальчик. Копна его чёрных волос опускалась до плеч и закрывала половину такого же худого как у матери лица, отчего глаза были скрыты, и их цвет установить не удавалось. Однако, имея наследственную хмурость, он не пытался улыбнуться, наоборот — всем своим видом показывал, как его бесит это занятие, происходящее и вообще всё вокруг. Одним словом — подросток. Эрен слушал любовника, затаив дыхание. Он пришёл сюда, чтобы расспросить про утро, про состояние Леви, но теперь это казалось лишним — его чувства оказались большой неожиданностью. Очень хотелось кое-что спросить… Задать один вопрос. Вопрос, который разрушит те отношения, которые построились между ними на сегодняшний день: «Ты меня любишь?» На место одного всегда приходит что-то другое. Что придёт после этого вопроса? Кем любовники тогда станут друг для друга? Или кем они перестанут быть вовсе?.. — Знаешь. — От Леви не скрылась заминка возлюбленного. — Мне всегда было интересно: вы состоите в браке тринадцать лет, но и вашему первенцу тринадцать. Это что, брак по залёту? — Вовсе нет, — ответил Эрен, отсмеявшись. — Он был зачат во время подготовки к свадьбе. — А, так вы репетировали первую брачную ночь? — Йегер снова не удержался от смеха. Но смеялся он не громко и раскатисто, как обычно смеются мальчишки от пошлой шутки, а спокойно и приглушённо, как мужчина средних лет, умилившийся чьей-то юной наивности. Этот смех свёл бы с ума Леви, говори они друг о друге, а не о детях его возлюбленного. — Да, можно и так сказать. — Он перестал смеяться. — Вообще-то мы в браке около четырнадцати лет — там недалеко до годовщины. — Да? И какого она числа? — Спроси что полегче. — Мужчина покосился на любовника. — Энни не из тех, кого заботят подобные вещи. Для неё вполне естественно забывать важные даты вплоть до дня рождения её же детей — ей просто это не интересно. — Тебя это, кажется, огорчает? — А разве может не огорчать? — Эрен нахмурил брови. — Разве могут не огорчать расстроенные лица детей, когда родная мать забывает об их дне Рождения? — Он глубоко вдохнул и с грустью выдохнул: — Что ж, это было в самом начале нашей семейной жизни, когда я ещё не знал, что такова её особенность. Теперь же каждый год я заранее предупреждаю Энни. — Как-то у вас всё наоборот сложилось, — усмехнулся Леви. Эрен поднял голову и уставился томным, будто загипнотизированным, взглядом в любовника. — Верно, — сказал мужчина, беря лицо Леви в руки. Он стал медленно приближать своё лицо к нему. — Наверно, уже тогда на подсознательном уровне… Йегер не договорил, коснувшись губами губ Аккермана. Страсть охватила их, затуманила сознания, лишила чувства страха и осторожности.***
Леви прижал Эрена к плиткам пола в комнате, отведённой под хранение давно забытых документов. После порыва Йегера и страстного поцелуя, разразившего пожар на губах, когда воздух на улице приносил боль своим холодом, самообладание мужчины слетело с предохранителя. Он сжал предплечье возлюбленного, не задумываясь о силе и наносимой боли, и потащил его за собой, через задний вход, по малоизвестной лестнице в комнату, о которой новоприбывшие работники и не подозревали. Эрен позвонками чувствовал холодный пол, но не обращал внимания на дискомфорт. Он испытывал то же нетерпение. Осторожность потерялась где-то за коробками, в кипах бумаг, разбросанных вокруг любовников. Остались только животные позывы, подпитываемые жаркой страстью и сильным желанием, порождённым разлукой. Они соскучились, они скучали, они скучают. По объятья и ласкам, по поцелуям и укусам, по переплетению пальцев и единению; по ощущению друг друга, по движению тел партнёра, по близости. Одного сегодня им будет недостаточно. Леви рывком стянул штаны с возлюбленного, закинул ноги к себе на плечи и замер. Он покосился на одну ногу Йегера, затем на вторую, снова на первую и на вторую, перевёл взгляд на раскрасневшееся лицо мужчины. Из его рта вырывалось тяжёлое, учащённое дыхание, от которого поднимались еле заметные клубы пара, пот скапливался в изгибах лица и стекал вниз, его грудь быстро поднималась и опускалась. — Ты что, разные носки надел? Эрен перестал дышать и вытаращился на любовника, оставив рот открытым. Он медленно, трясясь всем телом, накрыл глаза ладонями и приглушённо закричал. Леви рывком навис над ним. — Тихо ты — нас же найдут! — Я думал, никто не заметит… — проскулил мужчина, смотря на любовника сквозь расставленные в разные стороны пальцы. Аккерман прыснул. — И вообще, почему ты обратил на это внимание? Ты что, не так уж и сильно меня хочешь? — предъявил Эрен. Леви скорчил гримасу возражения и на деле не заставил возлюбленного ждать опровержения его слов.***
Сейчас, лежа на полу, Леви начал задумываться, было ли Эрену больно во время их совокупления. Потому что сейчас ему просто невыносимо лежать на спине: лопатки упираются в твёрдую плитку, от неё идёт холод, который держится и во всей комнате, только стоя это не так ощутимо. Они бросили пальто неподалёку, а надо было подложить под Йегера. Леви презирал себя за глупость и поспешность. Как мальчишка со спермотоксикозом, в самом-то деле! На его отведённую в сторону руку пристроил свою голову Эрен. Мужчина лениво застёгивал пуговицы на рубашке. Он повесил галстук на шею, но завязывать не стал. Затем уставился в потолок, положив руки на живот. — Вот бы мы встретились лет двадцать назад, — вздохнул Эрен. — Тогда меня бы посадили, ибо тебе еще не было восемнадцати, а мне уже стукнуло двадцать. — Леви усмехнулся. Эрен посмотрел на него, пересчитав в уме ещё раз. — Вообще-то было. — Было? Значит, я мог спасти тебя от брака? — Сомневаюсь, — хохотнул Эрен. — Мы с Энни тогда, кажется, уже встречались. — Кажется? — Леви поднял бровь. — Кажется, да, — задумался Эрен. — Кажется… да? Наступила кромешная тишина, сквозь которую еле слышно доносилась разве что суматоха за дверью — в мире, из коего лишь на мгновение этого долго дня вырвали друг друга любовники. — Не страшно было становиться отцом сразу после свадьбы? — Да нет. — Йегер пожал плечами. — К тому времени мы уже вдоволь насладились обществом друг друга. — Твой сын совершенно не похож на тебя. Ты никогда не задумывался, что он может быть не от тебя? — Нет. Гриша похож по характеру на меня больше, чем сам думает. — Эрен снисходительно посмотрел на любовника и широко улыбнулся. — У тебя рука ещё не отваливается? — Если честно, немного, — признался Леви. Эрен хихикнул и поднял туловище, принимая сидячую позу. — Как ты? — Аккерман провёл ладонью по пояснице возлюбленного, поднимаясь следом. — Пока нормально. Это как упражнения на растяжку ног: сначала мышцы натягиваются, сразу после упражнения ног не чувствуешь, через некоторое время проходит, а на утро болит так, что не можешь встать. Аккерман понял, что своим вопросом о мальчике разрушил всю атмосферу между ними. И уже не первый раз. Если Эрен вернул настрой в прошлый раз, то в этот его сильно задели. Он говорил всё в шутливой форме, с приподнятым настроением в голосе, но глаза уже стекленели. Мужчина проваливался в подобные состояния не только дома. И если жена не понимала, чем вызвано подобное поведение, то Леви было прекрасно известно — он снова задумывался о своих детях, снова винил и ненавидел себя, его сердце снова металось от одного к другому. Йегер не может любить кого-то из них больше другого, не может отдать предпочтение. Не выдержав давления мыслей, Эрен подскочил и выбежал из комнаты. Он метнулся в туалет, опёрся руками о края раковины и вскинул голову, с ненавистью смотря в зеркало. Как же он ненавидел это лицо, это переполненное тупостью лицо! Сделав несколько глубоких вдохов сквозь зубы, Йегер замахнулся кулаком и разбил зеркало. На гладкой поверхности со звоном стремительно образовались трещины, осколки моментально изрезали кожу на руке Эрена и разлетелись в разные стороны. — Прекрати! Эрен не заметил, как Леви последовал за ним. Мужчина схватил возлюбленного со спины и пытался оттащить от злосчастного зеркала. Йегер распознал отчаяние и испуг в крике начальника. Он обмяк в сдерживающих его руках и опустился на пол. Аккерман развернул подчинённого, поднял его лицо и сказал, глядя в глаза: — Сейчас ты успокоишься и пойдёшь домой. Ты понял? — В мужчине проснулся твёрдый начальник. Эрен кивнул. — Отлично. На шум сбежались другие работники. Аккерман оставил Эрена и принялся разгонять зевак, утверждая, что ничего интересного для них тут нет. Оставшись снова вдвоём с любовником, Йегер попытался встать, но снова упал. Леви подхватил его под руку и повёл в мед. пункт — раненная рука продолжала кровоточить. Пока медсестра обрабатывала руку, Аккерман сходил за верхней одеждой, оставленной на складе. К его приходу Эрену накапали валерьянки, и ему заметно полегчало. Теперь он мог стоять и даже ходить. На все уговоры Леви подвезти Йегер отвечал отказом, заверяя, что на улице ему станет легче. Хотя в глубине души оба понимали, что это не так. Нехотя, Аккерман отпустил подчинённого одного, лишь бы тот скорее добрался до дома и отдохнул.***
Сквозь сон Эрен услышал звон открывающегося дверного замка. В прихожей раздались голоса детей. Энни настаивала быстрее переодеть школьную форму, но они, конечно же, сразу по приходу побежали к телевизору. Женщина махнула рукой и оставила брата с сестрой сражаться за пульт и канал — она слишком устала, чтобы разнимать детей. Зайдя в комнату, Энни застыла от удивления, увидев мужа на кровати. Он уже освободился? Как давно он дома и почему ничего не сказал? — Ты дома? Неожиданно. Чего не позвонил? — Её взгляд скользнул по забинтованной руке. — У-у-у, подрался с кулером? — усмехнулась женщина. — Принтер забарахлил? Компьютер полетел и удалил твой проект, который ты готовил несколько месяцев? — Тройное попадание в яблочко, — прохрипел Эрен. — Дерьмовый у тебя выдался день. Энни подошла к мужу и увидела его посеревшее, осунувшееся лицо, которое до чёртиков перепугало её. Она обеспокоенно огладила голову Эрена и чмокнула его в висок. Снова от него исходит смесь запахов! Откуда они? Чьи они? Энни внимательно исследовала взглядом шею мужа, воротник его рубашки и плечи — ничего. Женщина ещё раз взглянула на Эрена. От бледного лица больного ей стало стыдно за подозрения в измене. Эрен вообще способен на измену? Энни о таком никогда и помыслить не могла, интуитивно доверяясь этому мужчине, но тревожный колокольчик, звенящий всё громче и громче, проигнорировать настолько сложно, что, кажется, невозможно. Может все эти годы она жила в заблуждении, может, ошиблась, открываясь кому-то, давая вторгнуться в её мир, устанавливая связь, создавая семью? В сердце кольнуло. Её устраивала эта жизнь, её муж, их дети — она впервые чувствовала себя частью чего-то великого, значимого. Впервые чувствовала, что в ней действительно нуждаются. Что её ждут, о ней волнуются, заботятся. Её терпят, радуют, огорчают, просят у неё прощения — её любят. И сейчас её муж нуждается в ней. — Будешь спать? Помочь переодеться? — вполголоса сказала Энни, опустившись на колени у кровати и положив руку на плечо мужчине. В ответ раздался хрип. Женщина поднялась, достала запасное одеяло и накрыла Эрена. — Я так понимаю, на ужин тебя не ждать. Отдыхай, наберёшься сил — переоденем тебя и уложим по-человечески, — сказала Энни, стоя в проходе. Спальню застелил мрак, когда плотные шторы задвинулись, хотя обычно они раскрыты, и окно застилают только тонкие занавески. Теперь единственным источником света была тонкая полоса под дверью, исходящая от люминесцентной лампочки, висящей в соседней комнате.