Ты не такой

Игра в настольный теннис у нас не задалась. Марина вновь вернулась в свою великую задумчивость, и то пропускала подачи, то отбивала несчастный мячик так, что разыскивать его приходилось по дальним углам зала. Она, как и я, никогда и не была первоклассным игроком, но до такой степени плохо дела с теннисом еще не обстояли. Предчувствуя, что вскоре вместе с мячом подруга запустит в воздух и свою ракетку, я все-таки рискнула спросить, что ее так беспокоит, ожидая, что вновь заведется пластинка: «Влад, Влад, Влад…». Марина задумчиво покрутила в руке ракетку, сказав себе под нос: - Да не, ничего. Я пожала плечами, морально и физически готовясь к очередной Марининой подаче мяча в никуда. - Слушай, мне вот интересно… - Марина запнулась, занеся ракетку для удара, а затем скороговоркой протараторила. – Вот ты тоже вроде целовалась с Валерой… За сим последовала крученая подача мячика на столик играющих по соседству парней и падение ракетки из моих рук мне на ногу. Удар я не почувствовала не из-за того, что снаряд оказался нетяжелым, а потому что благополучно впала в ступор. Последний раз такое недоумение у меня вызвал Дима. Тогда, еще будучи убежденным холостяком в моих глазах, он с загадочным видом извлек из кармана коробочку с красивым обручальным колечком и спросил, понравится ли оно Лене. - Эм, что? - ошалело переспросила я и, подняв ракетку, положила ее на стол. Мяч нам перебросили парни, на чью «территорию» он упал. Я поблагодарила их и посмотрела на подругу: - Говорю: ты тоже целовалась с Валерой! - Марина сказала это настолько громко и членораздельно, будто я потеряла свой слух где-то во времена Первой Мировой войны и по сей день безнадежно контужена. Хорошо, что всем присутствующим в зале игрокам глубоко пофиг на это заявление. Сплетники из нашего потока могли бы тут же побежать докладывать Владу, что я ему изменяю, и начать писать плакаты со словами поддержки его разбитому сердцу. Я хмыкнула. Может мне воспользоваться сплетнями о нас и как-то приколоться над Владом? Заманчиво, но нужно все взвесить: ответный удар с его стороны сто процентов состоится, тем более он просек, что я... зависима от чужого мнения. Мда, надо уже хотя бы самой себе научиться не врать. - Почему ты молчишь? - вернула мое внимание к себе Марина. - Ты не хочешь об этом говорить? Хех, может, Марина заразна и выпадение из реальности из-за мыслей о Владе передается воздушно-капельным путем? Ладно, спишем все на недосып и воспаление психики под пагубным воздействием тяжких учебных будней. - Да было бы о чем говорить, - я пожала плечами. - К чему ты вообще сейчас это вспомнила? - Хочу спросить, что ты почувствовала? Хорошо, что моя ракетка уже мирно лежала на столе, потому что повторный удар по своей ноге я бы точно ощутила. Марина выглядела немного нервной, и судя по невменяемости последнего вопроса, как впрочем и всей темы разговора, ей срочно нужно на свежий воздух. - Давай сворачиваться с теннисом, все равно сегодня не игра, а палево какое-то. Марина поспешно согласилась. Как только мы покинули спорт-корпус, подруга тут же вернулась к нашему разговору. - Я жду ответа. Да уж. Свое первое знакомство с суши в тот вечер я помню гораздо лучше, чем так называемый поцелуй с Валерой. Вовсе не потому, что я влюбилась всей душей в японскую кухню или что мой лучший друг плохо целуется - о втором мне даже судить не по чем. Все, что между нами было - это короткий, дружеский чмок в губы. Веселясь на всю катушку на дне рождении Вики, нашей одногруппницы, мы с Валерой выпили вина на брудершафт. Той же ночью мы отплясали много танцев вместе и почти во всех придурковатых, пьяных конкурсах объединялись в одну команду, если была возможность. Массовые, безумные попойки я вообще-то не люблю и обычно чувствую себя среди них некомфортно, даже лишней, но тогда празднование вполне удалось. Я пошла туда только потому что знала, как надуется Вика в случае отказа, хоть и без меня пригашенного на ее день рождение народа хватило бы сразу на несколько шумных вечеринок. В общем, чей-то мегамозг сложил этот самый несчастный поцелуй на брудершафт с моим активным, раскованным общением с Валерой, и вычислил из полученной формулы "тайный роман". Те из одногруппников, которым чужая жизнь всегда интересовала чуть ли не больше собственной, одно время считали, что между нами действительно что-то есть, но мы тщательно это скрываем. Что я, что Валера, особого интереса у нашей университетской общественности не вызывали как вместе, так и по отдельности, поэтому слухи поползли только за неимением сплетен полюбопытнее и быстро забылись. Марины на дне рождения не было, так как она умудрилась слечь накануне с температурой, и мне на пару с Логиновым пришлось ей десять раз объяснять, что мы бы не стали скрывать от нее свои романтичные отношения, если бы они существовали. А что касается злосчастных суши, то весь следующий день я проходила со скорбной миной светло-зеленого цвета и не могла даже смотреть на еду, так как желудок тут же начинал бастовать. Мнения родителей насчет моего воспитания разделились, что сделало меня в два раза несчастней. Папа решил, что на дне рожденья я злоупотребила алкоголем, прополоскал мне мозги на соответствующую тему и устроил мне недельный комендантский час в десять вечера. Мама надумала, что я испортила себе желудок всяким фастфудом, и здравствуй постная овсянка на завтрак, жидкие супы на обед и салат из какой-то травы и подсолнечного масла на ужин. И так целый месяц. Пришлось, подражая Винни Пуху, ходить по гостям, чтоб не забыть вкус нормальной еды. Обидно было терпеть такие жесткие санкции по отношению к себе, когда спиртного я выпила не больше своей обычной нормы по праздникам. Потом уже выяснилось, что мой организм просто напросто совершенно не переваривает сырую рыбу, поэтому роллы с ней мне строго противопоказаны. - Ну, это был обычный секундный чмок. Что тут рассказывать? - пожала я плечами. – Почему ты надумала спросить об этом именно сейчас? - Да просто в голову взбрело, - сказала Марина, поправляя лямку сумки на своем плече, и поспешила перевести тему. – Ты доклад хоть готовила? Пф, нашла, как отмазаться. Учебой зубы заговорить хоть кому-то из нашей компании абсолютно нереально. Это все равно, что пытаться вести беседы об основах долгой и счастливой семейной жизни с нашей четырежды разведенной кураторшей, которой, к слову, тридцать стукнет только в этом году. - Ты знаешь, как я его готовила. Так почему ты все-таки про это вспомнила? Честно говоря, у меня обычно нет привычки докапываться даже до близких мне людей, если нет серьезного повода. Захотят - сами поделятся своими переживаниями, есть же вещи, в которых нужно разобраться в первую очередь самому. Просто зная умение, да что там - целый талант, лучшей подруги сто раз все обдумать и сделать самою большую глупость из всех возможных, я предчувствовала, что новый выкрутас с ее стороны не за горами. - Про доклад? - переспросила Марина, с наивным видом хлопая ресницами. - Я же о тебе забочусь. - Если бы я и Валера… - мысль появилась как-то внезапно и я решилась сразу же ее озвучить, не взвешивая все "за" и "против", - мы были бы с ним парой, как бы ты к этому отнеслась? - Что за вопрос? - Марина странно дернулась и посмотрела на меня. - Вы все-таки что-то скрываете от меня? - Да нет же. Я говорю: если бы. Как бы к этому отнеслась? - Ну не знаю, - после паузы последовал странный, неопределенный ответ. - Он ничем не хуже других. Я не великий психолог, поэтому все, что мне удалось понять по поведению подруги - она сильно нервничает. И что из этого следует? Ей неприятно представлять Валеру с кем-то в паре? А как же Влад? Она считает, что если мы начнем встречаться, то расстанемся не на этой, так на следующей неделе и конец дружбе? О, ну зная мою удачу в отношениях, и я бы на этот счет волновалась. Или же ее перспектива, вроде "мы с Валерой сладкая парочка не разлей вода, ни на секунду не расстаемся и даже в туалет ходим за ручку вместе"? Что меня, что его стошнило бы от одной мысли о таких отношений с кем бы то ни было, но фантазия Марины на такое как раз таки способна. В общем, тут без сто грамм не разберешь. В конференц-зале Марина заняла место в зрительском зале, я же с обреченным видом поднялась на сцену и села за стол рядом с Владом. Помимо нас выступало еще трое: парень и две девушки; судя по их голодному и злому внешнему виду, такие же несчастные жертвы дурного настроения Ста Грамм, как и я с Романовым. Свои доклады мы должны были читать перед первым курсом специальности "библиотечное дело". Почтить нас своим присутствием решило явно меньше половины - человек тридцать-сорок. Ребята заняли места в основном в середине и в конце зала, и одинокая фигура моей лучшей подруги на первом ряду сразу бросалась в глаза. - Марина что, тоже в чем-то провинилась? - шепнул мне на ухо Влад. - Нет, она тут из-за большой любви... к философии, - прошептала я ему в ответ. - Что, правда? - Влад покосился на мою подругу, как на НЛО. - Любовь к философии - это сильно, да. - Угу. Марина помахала нам рукой. Сто Грамм вышел к трибуне по центру, и начал по очереди приглашать к ней читающих доклады. Влад выступал предпоследним, а я за ним. Романов глаз от напечатанного текста, конечно же, не отрывал, но читал уверенно и ни на что не отвлекаясь, при том, что публика, состоявшая на девяносто процентов из девушек, совершенно не слушала его, зато с интересом разглядывала. Я бы такого пристального внимания к себе не перенесла бы уж точно и сбежала бы отсюда, сверкая пятками. Как хорошо, что оно мне и не грозит. Когда Влад сказал "Спасибо за внимание" и ушел, отдав свой доклад в руки Ста Грамм, к трибуне неуверенно подошла я. Марина одобрительно мне улыбнулась. Я открыла папку с докладом и уткнулась туда взглядом. Главное - не сломать себе этим язык и мозг в придачу. В отличие от Влада, читать, напустив на себя умный вид, у меня не получилось. Я не могла отделаться от дурацкого впечатления, что на меня пристально смотрят, и от этого не получалось никак сосредоточиться на тексте. Я, мало того, что спотыкалась на каждом непонятном термине, так еще и умудрялась периодически коверкать даже хорошо знакомые слова и ставить ударения невпопад. Притворно закашлявшись, я сделала паузу. Это что у меня: страх сцены или приступ неприязни к философии? На Сто Грамм я даже смотреть не хотела - и так знала, что за свое выступление с его стороны бурных оваций не дождусь, он может вообще сказать, что мне не зачтено. Я мысленно скрестила пальцы - этого мне точно не надо. Марина клевала носом на пустом первом ряду. Я быстрым взглядом осмотрела дальше сонную зрительскую аудиторию и уже собиралась продолжить чтение доклада, как внезапно заметила в окружении первокурсников наглую, хорошо знакомую мне рожу, объедающуюся чипсами. Кирилл Волхонский, чтоб ему икалось! Вот чей взгляд во мне выжигал дыру во время чтения доклада! Класс, оказывается, не только Марина решила подкараулить сегодня свою жертву. Не сдержав горестного вздоха, я домучила свой доклад и пихнула его в руки Сто Грамм. Как только наш философ подвел итоги конференции и отпустил всех по домам, Марина подбежала к нам, широко улыбаясь. - Вы отлично выступили - я даже заскучать не успела, - ее взгляд был устремлен мимо меня на Влада. - Да, Алина мне рассказала, как ты любишь философию, - Влад ответил ей такой же сияющей улыбкой. Марина засмущалась и покраснела как мак, и только когда ей дошел смысл его слов, удивленно глянула на меня: - А? - Ты любишь философию, разве нет? - с нажимом переспросила я, сама тем временем с кислым видом смотря на несущегося к нам со всех ног Волхонского и мечтая, чтобы он споткнулся где-нибудь по пути. К моей великой радости мое желание исполнилось еще круче. На пути бегущего как молодой лось Кирилла встал никто иной, как Сто Грамм. - Молодой человек, куда вы так спешите? Вас ждет одно очень важное дело. - Вот я и спешу, - ответил Кирилл, тщетно попытавшись проскользнуть мимо Сто Грамм. - Валентина Павловна, - обратился философ к уборщице, зашедшей в конференц-зал, - здесь убирать не надо, за Вас это сегодня сделает вот этот крепкий и здоровый молодой человек. - Чё? - офигел Кирилл, сообразивший, что речь идет именно о нем. - Нечего жрать чипсы на научных конференциях, здесь тебе не буфет. Совок и веник в руки - и за дело. - Я протестую! Я вообще пришел сюда добровольно ради науки! - Вот и уберёшься ради науки, чтоб неповадно было жевать всякую вредную гадость в неположенных местах, или зачет у меня не получишь, Волхонский, во всяком случае, не в этом году. - Это произвол! - возмутился Кирилл, но после короткой битвы взглядов с преподавателем философии признал свое поражение, и, забрав у уборщицы рабочий инвентарь, пошел убираться. Мое лицо готово было треснуть от злорадной улыбки. Говорят, что труд облагораживает, так что работай, Кирилл, работай, а вдруг и тебе поможет. - И не жалко тебе парня? - услышала я вопрос Влада, правильно разгадавшего причину моей внезапной радости. - Неа, - ответила я, посмотрев на него, и с пафосом произнесла. - Он пострадал из-за любви к науке, а это достойно уважения, но никак не жалости. - Хах, верно, - согласился Влад, - вот только Кирилл не любит науку так же сильно, как и она его. Он не ради тебя, случайно, эту "интереснейшую" конференцию посетил? - А тебе, случайно, не все равно ли? - Нет, мне интересно, - улыбнулся Влад. Я покосилась на него. Вроде бы не издевается, хотя и не ревнует, конечно же. Я хмыкнула, и в эту секунду раздался грохот. С плеча Марины слетела ее бездонная лакированная сумка, вывалив свое содержимое на пол. Она ее специально что ли расстегнула, перед тем как упустить, или так и ходила целый день? Мы все втроем присели на корточки, собирая обратно ее вещи. - Черт, я такая неловкая, - смущенно проговорила Марина, когда Влад протянул ей розовый пенал. - Да ничего, со всеми бывает, - добродушно ответил он. Я молча запихнула в ее сумку тетрадки. Соблазнение Влада прям как в каком-то мыльном сериале. Интересно, он клюнет? - И как она только оказалась открытой? - пробормотала себе под нос подруга, когда мы поднялись, все покидав ей обратно в сумку. Мои глаза автоматически закатились в потолок. Действительно, сумка не только сама падает с плеча, но еще и попутно раскрывается. - Черт! - громко воскликнула подруга, заставив меня вздрогнуть от неожиданности, и принялась лихорадочно копаться в своей сумке. - Марин, что случилось? - спросила я, догадавшись, что подруга сейчас не театрализует. - Кошелек, - выдохнула Марина, перестав копаться. - Его нет. - Как нет? - теперь уже в ее сумочке рассеяно копалась я. Действительно, такого любимого Мариной компактного, красного кошелька нигде не было. - Блин, наверное, в раздевалке сперли, когда мы в настольный теннис ушли играть. Хотя ее закрывали на ключ, уборщица что ли рылась по вещам? - задумавшись, я закусила губу и быстро проверила свою сумку. Самое ценное, что в ней хранилось - это старый, немного потрепанный большой черный кошелек, в котором сегодня одна мелочь только и тарахтела; и полпачки фруктового "орбита". Мои конспекты с набором шариковых ручек вряд ли кому могли приглянуться. После беглого осмотра я выяснила, что у меня все на месте. Но оно и понятно - было б что красть для начала. - У меня ничего не взяли. Марина шмыгнула носом, застегивая свою сумку. - Много там денег было? - спросил Влад. - Нет. Сам кошелек просто жалко. - Не расстраивайся ты так, ладно? Кошелек - это совершенно восполнимая потеря. Марина горестно вздохнула, а затем выдавила из себя грустную улыбку для Влада. Он вызвался подвести нас обеих. С Мариной мы жили в разных сторонах, и мне, в отличие от нее, до универа было меньше двадцати минут ходьбы. Спорить с Владом у меня не было особого желания, к тому же мне хотелось есть, поэтому я просто убедила его подвезти меня первой. Марина явно надеялась, что я откажусь, но и такой вариант ее устроил - все равно они побудут какое-то время наедине, да и села она на переднее сиденье. У моего подъезда сидели не традиционно-вездесущие бабульки, а куда более молодые сплетницы: моя разведенная сорокалетняя соседка снизу и ее подружка. Только по их вытянувшимся в фантастическом удивлении лицам я поняла, что картина забавная, даже очень. Моя дражайшая соседка снизу любила ставить своей дочке в пример меня: «Будешь, как она носиться в кедах и джинсах - ни один состоятельный мужик на тебя не посмотрит. Шпильки, утонченные прически и элегантные платья - вот залог успеха». И тут из дорогой новенькой иномарки выхожу я: в дешевых балетках, любимых потертых джинсах и немного растянутой черной футболке. А Влад еще и по-джентльменски открыл мне дверь. Супер! Лучше и быть не могло! Как чувствовала, что в универ нужно сегодня одеться под лозунгом: «Сойдет! На каторгу ведь собираюсь - не на праздник». Соседке не повредит хотя бы кратковременный разрыв шаблонов. Начиная с завтрашнего дня уже не будет никакого Влада во всей своей красе, подвозящего меня до дома, и тетя Света отойдет от мощнейшего стресса, подумав что-то вроде "привидится же такое". А сегодня пусть помучается страшной мыслью, что полюбить могут не только за красивую одежку и относительно дорогую косметику на лице. - Спасибо, что подвез, - я мило улыбнулась, глядя Владу прямо в глаза. – До встречи. Ага, в универе. Зато для сплетниц, сидящих на лавочке развесив уши, это должно прозвучать загадочно и многообещающе. - Да, до завтра, - Влад открыл дверцу в машине со стороны водителя. - Кстати, суббота. - Что, суббота? – не поняла я смысл его последней фразы, сказанной загадочным тоном. Сегодня среда, следовательно, завтра четверг. Причем здесь священный день недели? - То, что тебе сегодня целый день не давало покой – в субботу, - еще загадочней намекнул Влад, подмигнул мне на прощание и сел в машину. - Катись уже! – буркнула я, эффектно перечеркнув еще совсем свежую попытку более-менее красиво попрощаться с ним на глазах у своей соседки с подругой.