***
Отец Сары быстрым шагом идёт впереди неё. Она опустила голову, желая съёжиться и спрятаться в любую ближайшую дыру. Время от времени он бросает ей советы через плечо. — Ты обращаешься к нему сэр. — Ничего не спрашивай. — Без разрешения ничего не трогай. — Всё должно быть в секрете. — Для них ты вещь, не человек, — последнее шокирует её больше, чем бы ей того хотелось. Полное осознание всего ужаса своего положения приходит только при виде входа в Бесстрашие. Люди в чёрной одежде бегают туда-сюда вокруг охраняемого входа с оружием и суровыми взглядами, громкие говоря и отпуская неприятные насмешки: «Убогая». Сара всё так же держит голову опущенной и, всматриваясь в трещины на полу, следует за отцом. Они останавливаются перед охранником, где отец прокашливается. Бесстрашный угрожающе смотрит на него сверху вниз, словно может подхватить от пришедших заразу. — Сара Беннет. Доложите в кабинет Лидера. Неловкая тишина, и Сара поднимает голову, улавливая взгляд одного из Бесстрашных. Он кривит губы и, кажется, достаёт рацию из переднего кармана куртки, пробормотав что-то в неё. Когда парень вновь поднимает на Сару взгляд, он сильно удивлён. — Мы ждали тебя, — затем он смотрит на её отца. — Не тебя. По старой традиции Отречения отец кивает, не проронив ни слова. Сара молча впивается в него беспокойным взглядом, умоляя не оставлять её, только не у Бесстрашия… Охранники хихикают, очевидно, ловя её пугливый взгляд. — Послушай, милая. У нас нет в запасе целого дня. Ты заходишь или нет? — Я вернусь, чтобы проводить тебя до дома, — это всё что она слышит в своё успокоение. — Хорошо, — она поворачивается к охранникам. — Я готова, — Они машут ей на прощание, и Сара сцепляет перед собой руки, вздрагивая от каждого взгляда, следует за солдатом. Она знала, что здесь есть и другие из Отречения, но они к этому привыкли, много повидали и поэтому не были такими нервными и пугливыми, как она. Они идут через огромное открытое помещение, над их головами стекло, стены каменные с лестницами и проходами. Боясь заблудиться, Сара старается держаться ближе к массивному охраннику, но не слишком близко. Они идут быстро, Саре приходится делая два шага на один шаг охранника, чтобы успевать за ним. Парень явно делает это специально. Когда они добираются до лифта, она догадывается, что это путь к кабинету Лидера. Она немного задумывается, будет ли там так же холодно, как здесь, и берёт на заметку, завтра надеть дополнительную жилетку. Если она выживет. — Второй этаж, — говорит охранник, но Сара ждёт. — Я не буду нажимать ёбанную кнопку вместо тебя. У тебя есть руки, — проходя, он толкает её плечом, чуть не сбив с ног. Слабый жар от раздражения и беспокойства появляется в груди, теперь так будут проходить недели. Это её инициация в Отречение, но она сложнее, чем у других. Наравне с наказанием. Она хлопает по кнопке сильнее, чем обычно, ждёт пока цифры над дверью бегут вниз. Смех и крики отражаются эхом от стен, преследуя её, она не представляет, как кто-либо может выбрать Бесстрашие. Каждый из этих людей должен быть психически больным или умственно отсталым. К счастью, лифт пуст, и она добирается до второго этажа без каких-либо инцидентов. Двери открываются у роскошно выложенного плиткой коридора, не видно ни камня, ни песка, ни грязи. Когда она появляется, женщина, сидящая за чистым столом, смотрит подозрительно. — Я Сара Беннет. Женщина бросает оценивающий взгляд, на одежду и обратно настолько открыто, словно желает оскорбить её. — Ты ужасно молода. — Мне восемнадцать. — Хорошо, — женщина раздражённо закатывает глаза. — Я Клэр. Я секретарь всех Лидеров. Моё слово так же весомо, как и их, когда нужно. Ты поняла меня? — Да, мэм. Женщина встаёт, неожиданно делает фотографию, на мгновение ослепляя Сару. — Для твоего пропуска. Сейчас, следуй за мной. Она ведёт к двери с выгравированной на металлической табличке «Э.Колтер». Женщина останавливается у самого входа. — Его сейчас нет, но ты подождёшь… И ты не станешь ничего трогать, если умна. Сара кивает и затем продвигается в комнату. — Удачи, — говорит Клэр, закрывая дверь. Минуту она всё осматривает, все ослепительно безупречно: стенной шкаф, настольная лампа и роскошное, полуоткинутое офисное кресло. Напротив, стоит обычный пластиковый стул, очевидно, для гостей. На окне полуспущенные жалюзи, рядом, на ящиках расположился цветок. Это сочетание серого, белого и чёрного без каких-либо других примесей цвета. Зелёное растение — единственное, что добавляет краски. Медленно пройдясь до пластикового стула, она садиться, сцепляет пальцы и ждёт.***
Сара узнает о появлении лидера до того, как видит его, по звуку сапог и несколько голосов, но его — самый громкий. Дверь, скорее всего, открывается с ноги, и она торопливо вскакивает, чуть не опрокинув стул и быстро разглаживая юбку. Эрик был на голову выше неё, его плечи заполняют всё пространство дверного прохода, с горой листов А4 в руках. Он смотрит на неё холодно, равнодушно, окидывая её критичным взглядом. — Ты кто? — у него низкий голос с нотками удивления, что какой-то придурок посмел заползти в его кабинет. — Сара Беннет. Остальные тормозят за Мистером Колтером и, похоже, пытаются заглянуть ему за плечо, чтобы мельком увидеть девушку. Она смотрит на всех появившихся, Эрик цокает языком и, проследив за её взглядом, оглядывается. Входит в комнату и захлопывает дверь перед охранниками, не говоря ни слова. Когда Эрик направляется к столу, от его куртки исходит хрустящий звук, он идёт уверенно в своих военных ботинках. Облизывает большой палец, перелистывая документы, и садится за работу, оставив её стоять на том же месте. Секунды переходят в минуты, и она, наконец, находит в себе силы прочистить горло. — Мне нужно… Что-нибудь сделать? …Сэр. — Я не знаю, Убогая. Что ты умеешь? — он что-то пишет в бумагах, даже не подняв на неё взгляд. — Ты уже потратила десять минут. Ты не пройдёшь инициацию, стоя молча и пялясь, — её щёки яростно вспыхнули, и он усмехается, не отрываясь от работы. — Я жду Ваших приказов, Мистер Колтер… — Ах, вот оно что? — он кусает колпачок ручки, откидывается, рассматривая её чулки. — … Ладно. Полей цветок. Сара знает, что это не входит в учебную программу. Он играет с ней, как все и говорили, но приказ есть приказ. Он нетерпеливо приподнимает бровь. — И где мне взять воду? Сэр, — здесь нет раковины или кранов, которые она бы заметила по дороге. И тем более она не знает, может ли расхаживать по Бесстрашию без сопровождения. Теперь он, кажется, более заинтересован, опираясь на локоть, прищуривается. — Я не знаю, может, ты плюнешь в него? — пирсинг над его бровью блестит, а черные линии на шее выделяются сильнее, когда он поднимает взгляд из-за стола. Она хмурится, он, похоже, насмехается над её словами. — Прошу прощения, вы хотите, чтобы я полила цветок… плюнув в него? — Нелепо, не правда ли? Ты задала глупый вопрос, я нашёл самый идиотский ответ, — поднимается из-за стола, Сара наблюдает, как его пальцы скользят по поверхности, ровно до того момента, как он останавливается перед ней. Он скрещивает руки и наклоняет голову, чтобы посмотреть на неё. — Обычно у Убогих, чтобы задать мне вопрос, уходит от часа до трёх. У тебя это заняло десять минут. У нас будут проблемы? Она не смотрит ему в глаза, старается сфокусироваться на чем-нибудь другом, кроме него. — Нет, Сэр. Мне нравится быть занятой, вот и все. — Хорошо, тогда приступим… — Сара с удивлением моргает. — Есть вещи, которые я от тебя ожидаю. Вопросы тоже. Если ты ответишь на них правильно, я не буду отыгрываться на тебе ближайшие пять минут, — она кивает, поэтому он продолжает: — Можешь ли ты выполнять приказы, не задумываясь об их разумности? — Да. — Тогда, плюнь в цветок. Теперь Сара встречается с Эриком взглядом. Он кивает головой в сторону цветка и с наслаждением наблюдает, как её пухлые щёчки розовеют. Подойдя к окну, она берёт горшок и, прикрыв свой рот рукой, плюёт в него. Демонстративно ставит его на место. — Ты вегетарианка? — Нет, Сэр. — Ты предпочитаешь Бесстрашие или Правдолюбие? — Отречение, — Сара отвечает, и он хмурится. — Отречение — моя фракция, и я нигде больше не хотела бы быть, — особенно учитывая всё то, что она успела увидеть. — Дивергенты? — Они не вписываются в наше общество. В этот раз он кивает. Потом начинает ходить вокруг неё. — Умеешь читать и писать, пользоваться компьютером и мобильным телефоном? — Да. — Хорошо, — подойдя к столу, он достаёт из ящика телефон, подвигает к ней. — Это твой. У тебя есть один номер, мой. Только я тебе буду звонить, и ты должна отвечать немедленно, не важно в какой день и во сколько. Время работы с семи и допоздна, Воскресение выходной, но ты мне всё равно можешь понадобиться, имей это в виду, — он пристально смотрит на девушку, пока та не кивает. — Всё, что ты делаешь, говоришь или слышишь, остаётся в этом кабинете. Мои действия будут, скорее всего, грубыми, что, вероятно, заденет твои чувства Отреченной, и заставит меня ненавидеть. Но ты будешь держать всё это в себе, не подвергая сомнениям ничего из того, что я делаю. — Да, Сэр.***
Теперь он говорит, словно читает с бумаги. — В благодарность за твою помощь ты будешь защищена моим именем и положением. Ты подчиняешься исключительно моим приказам и следуешь указаниям, данными Клэр, с кем, я думаю, ты уже имела честь познакомиться. Ты будешь делать то, что я скажу и когда я скажу. Выполняя все это, ты без проблем пройдешь инициацию. Нарушишь условия, и я отправлю тебя к афракционерам, — из того же ящика он достаёт синий листок бумаги. — Подпиши здесь. По каким-то пугающим её причинам, которые она никогда не узнает и не спросит, он держит бумагу близко к себе, не давая её Саре в руки. Она чувствует запах его лосьона после бритья, смешанного с дымом сигарет и чем-то ещё. Сара догадывается, что он курит. Она мешкает перед тем, как написать своё имя, и, поднимая взгляд, спрашивает: — Могу я уточнить кое-что?.. Сэр, — он прикусывает губу и кивает. — Я думала, я здесь, чтобы… убирать… может быть, заполнять бланки… Глаза Эрика укоризненно блестят, перед тем, как он делает вывод. — Тогда ты сильно заблуждалась, — Сара стоит прямо, как обычно сложив руки, выжидающе смотрит на него. — Жди снаружи. Возьми договор и ознакомься. Мне нужно сделать пару звонков. — Да, Сэр. Сара чувствует, как её голова клонится от усталости, ноги болят от того сколько она стоит, а тело онемело и горит. На секунду она задаётся вопросом: может, это было какое-то физическое или умственное испытание, но по доносящемуся громкому голосу и частым ударам по столу она понимает, что это не так. Её живот громко урчит, и рот наполняется слюнями, когда Клэр начинает есть сэндвич. Сара повторяет движения за Клэр почти синхронно. Дверь внезапно распахнулась, и Эрик стремительно выходит. — Убогая! — единственное, что он говорит, и девушка покорно следует за ним. — Возьми это, — он суёт ей в руки папку. — Это твоё, — телефон, о котором она уже забыла, заставляет съёжиться, и Сара спешит положить его в карман. Она смотрит вперёд, пока они ждут лифта. Они входят, и Сара отворачивает голову, чтобы не видеть зеркала, при этом слышит, как Эрик насмешливо бормочет: — Блядское Отречение… Он ведёт её под любопытными взглядами прохожих в столовую. Но тут она замирает, прижимая бумаги к груди. Она не может есть здесь… с ними. — Давай же, Убогая, — Эрик нетерпеливо придерживает дверь, испепеляя её взглядом. Через щель она видит ряды столов и откровенно одетых людей. Их причёски находятся за пределами её понимания, Бесстрашные прыгают, словно сверчки от стола к столу, кричат, матерятся и толкают друг друга. — Я не голодная. Я подожду… — она запинается, широко раскрыв глаза. Эрик фыркает и потирает верхнюю губу большим пальцем, прежде чем подойти к Саре, и, больно схватив за руку, тащит. В Отречении не любят прикосновений, а сила, которую он использует, повергает её в шок. С ней никогда в жизни не обращались так грубо. Подталкивая её вперёд, он сжимает руку сильнее и шепчет через плечо так, чтобы слышала только она: — Ты научишься… — он дёргает её, когда она медлит с ответом. — Простите, Сэр, — Сара не совсем понимает, за что извиняется, но произносит это автоматически. — Теперь иди, садись к остальным, — он движется к пяти членам Отречения, выхватывает бумаги из её рук и исчезает в толпе. Находящиеся здесь члены её фракции уважительно двигаются, давая ей место, чтобы сесть. Они на много старше и, похоже, привыкли к шуму и постоянному движению. Они не говорят ни слова, только делятся едой. По крайне мере, так она может притвориться, что вернулась в свои тихие владения.***
Закончив, она медленно пьёт из кружки, осмеливаясь оглянуться через плечо, чего не делают другие с момента её появления. Она совершила ошибку, сев за самый шумный стол, один из Бесстрашных ловит её любопытный взгляд и подталкивает своего соседа. Сара быстро опускает глаза в стол, тихо ругая себя. Тяжёлая рука опускается на её плечо, заставляя Сару вздрогнуть, а Отречённых поспешно встать и быстро удалиться, низко опустив головы. Ей это никогда не приходило в голову, но она была самой юной, женщиной, и к тому же очень наивной. — Ладно, Убогая. Мы решили к тебе присоединиться. Выглядишь ужасно одиноко, — она попыталась встать, но рука с силой возвращает её назад на сидение, и Бесстрашный перекидывает одну ногу через скамейку. Парень выглядит чуть старше неё, и подстрижен так же, как и большинство мужчин, которых она видела. — Спасибо, но мне пора идти… — она пытается убрать его руку, но хватка только усиливается, вдавливая пальцы в её кожу через тонкую ткань серого свитера. — Что ты думаешь об этой, Бэйдж? — он говорит со своим другом, который вальяжно развалился напротив. Сара пробегает взглядом от одного лица к другому, стараясь запомнить их на всякий случай. — Она на сто процентов, это точно, — она может только догадываться, что они имеют ввиду. Немного сдвинувшись, Сара старается увеличить дистанцию, когда нога парня задевает её ногу, что делает ситуацию ещё менее комфортной. — Даю ей два дня. — Думаю, пять, в ней есть небольшой огонёк, самое долгое для Убогой. Над столом нависает тень, и Сара с благодарностью смотрит на Эрика, изучающего собравшихся. — Убогая, — единственное, что он говорит. На этот раз она встаёт без каких-либо препятствий. Они только проходят через двери, когда Эрик внезапно поворачивается к ней, толкая в плечо. — Что это было? Она хмурится, в замешательстве приоткрывая рот. — Было что? Сэр. — Это будет происходить часто. Ты будешь просто сидеть и слушать? — когда она не отвечает, он снова толкает её, немного сильнее, невзирая на её хрупкое тело и вероятную, чувствительность. — Ну? — Я… не знаю… Я никогда не была в такой ситуации прежде. Отречение против открытой враждебности… — Ты думаешь, я не знаю? Я задал тебе простой вопрос, — он толкает её снова, наблюдая, как она пытается восстановить равновесие, и накидывает обратно на плечи свой серый свитер, чтобы прикрыть покрасневшую от его рук кожу. — Пожалуйста, не надо… — Я делаю то, что хочу. Теперь ты официально моя собственность до тех пор, пока я не решу избавиться от тебя. — Но я личность… Его лицо темнеет, и она сразу же жалеет о сказанном, нервно сглатывая. Это не должно было сорваться с её губ. Слова отца крутятся в голове: «Не личность, собственность». Его пальцы выворачивают её запястье, и он тащит Сару к лифту, заталкивая её внутрь. Они не выходят на втором этаже. Они едут на самый верх, затем поднимаются по лестнице, пока не выходят на крышу. Ветер растрепал волосы, выбившиеся из аккуратно завязанного пучка, и она делает шаг назад к пожарному выходу. — Убогая, — он подзывает её, не оглядываясь. Нехотя она оказывается прямо за его спиной, и он быстро разворачивается, хватая её за горло, толкает к краю здания. — Давай проясним некоторые вещи. Я делаю с тобой всё, что хочу, — её руки вцепились в предплечья Эрика, впиваясь сильнее, когда он сдавливает горло. — Я знаю, что у тебя есть две сестры и брат. Если ты не можешь собраться, чтобы не стать афракционером, может, если это будет иметь отношение к их будущему, ты станешь более послушной. — Они здесь ни при чём! — она повышает голос, что становится пронзительным и отчаянным. Это именно то, чего он хотел, точка контроля. Любовь к её семье послужит для него рычагом. — Это моя вина. Сэр, пожалуйста, — она умоляет, не совсем понимая, что именно она просит, и тем более что она сделала. — Простите. Пожалуйста… Если быть честным, Эрик никогда не отправил бы её к афракционерам. Тогда он бы добавил плюс одного к крысам. Если он не сможет её подчинить, тогда, скорее всего, застрелит её, а это было бы чертовски жалко. Держа руки на её хрупкой шее и слушая её мольбу, он начал заводиться. — Вот тебе совет, не отвечай мне. И в следующий раз, оказавшись в такой ситуации, признай, что ты моя собственность. Ты поняла? — он встряхивает её. — Я тебя предупредил, что ты ограничена моими полномочиями, и я не могу позволить тебе быть подавленной кем-либо, особенно учитывая тот факт, что большую часть времени ты будешь проводить со мной, особенно с тех пор, когда ты стала моей. Сара уверенна, что теперь её тело покрыто синяками, но она хорошо понимает скрытую угрозу. — Да, Сэр. Он оттягивает её от края. — О, и, Сара. В следующий раз я могу передумать тебя спасать… — он толкает её, и девушка бьётся ногами о маленький бордюр, падает. Она летит вниз с диким криком, понимая в последний момент, что Эрик столкнул её с крыши, и она, скорее всего, умрёт. Однако, она падает на сетку, подпрыгнув пару раз, вытягивает руки, хватаясь за края. Эрик знал, что здесь сетка, просто играл. Тем не менее его угрозы были реальны. Это был наглядный пример того, с какой лёгкостью он может от неё избавиться, если действительно захочет. Сара позволяет себе немного поплакать: от испуга, от ситуации, от того, что она стала собачкой для Бесстрашия. Почему её мама никогда не предупреждала о монстре, с которым она теперь связана?***
В качестве наказания Эрик заставляет девушку стоять у дверей его офиса. Иногда Клэр поглядывает на неё, но ничего не говорит. Сара чувствует себя школьницей, наказанной за разговор и выгнанной из класса. Без сомнения, он пытался её сломать. И кажется, это начинает получаться. В конце коридора открываются двери лифта. Девица на высоких каблуках, в короткой юбке и топе, обтягивающем набухшую грудь, медленно идёт к кабинету. Сара пытается не пялиться. — Эрик у себя? — она спрашивает, совершенно не интересуясь тем, почему Сара стоит здесь, и кивает, получив ответ, не встречаться с ней глазами. Девица стучит и слышит в ответ грубое «Да?» изнутри. Сара провожает взглядом то, как она заходит, медленно закрывая дверь. Двадцать минут спустя Сара слышит их: стук стола и приглушенные стоны. Клэр даже не поднимает головы, а Сара больше всего на свете мечтает уйти. Он знал, что она стоит здесь, прекрасно их слыша. Единственное, что она может сделать — игнорировать это, напевая себе под нос. Полчаса спустя, дверь открывается, и женщина, а за ней и Эрик, выходят из кабинета. Его глаза смотрят на задницу девицы, и он недовольно поправляет воротник куртки. Когда женщина пропадает из вида, он наконец-то поднимает взгляд на Сару. — Убери мой кабинет и шкаф, — и удаляется вслед за девицей. Его офис не нуждается в уборке, но она открывает окно, берёт дезинфицирующее средство и распыляет его на все возможные поверхности. Это даже приятно, что руки чем-то заняты, можно отвлечься от мыслей, представив себя дома. На улице темнеет, но она не знает, сколько сейчас времени, и ждёт ли её отец. Она мурлычет мелодию себе под нос. Поняв, что ей никто не сделает выговор, она даёт словам сорваться с губ так же, как и дома, когда она убирась с сестрой. Пение не было чертой Отречения, но она слышала, как Дружелюбная пела прекрасную песню для ребёнка, и все прохожие в изумлении замирали, когда Сара пыталась повторить, мама похвалила её. Затем она стала петь своим сестрам перед сном, а теперь это просто вошло в привычку. «Моя яблоня, моя радость, пришло время быть нам вместе, я чувствую землю и предупрежденья погоды… Когда мама решит, что я мирно сплю дома, я с утра и до ночи, у тебя в голове…» Она наклоняется над чертежами, лежащими у окна, когда дверь хлопает, она подпрыгивает, крутя тряпку в руках. Глаза у Эрика темные, как серые стены вокруг. — Простите, Мистер Колтер. Я не… — Ты поёшь? — Эрик отводит свой напряженный взгляд и проходит к столу, бросая на него какой-то ключ, который звенит, падая на поверхность, заполняет этим тишину между ними. — Я пытаюсь… Этого больше не повториться… — она отворачивается к шкафу, потому что её щеки горят, ко всему прочему, девушка боится его нового нападения, покорно продолжает раскладывать вещи. Повернувшись, Сара дёргается назад, потому что он стоит прямо перед ней. Для такого большого парня, он может передвигаться чертовски тихо. Эрик демонстративно склоняет голову к шкафу. — Здесь ужасно тесно, — он встречается взглядом с её небесно синими глазами. Она едва может смотреть на него, и Эрик связывает это с лёгким представлением, которое он устроил. Он видит, как её руки дрожат, но она сцепляет их вместе. На шее проявляются синие, едва заметные отпечатки пальцев, похожие на пятна, но они были от его рук. Он усмехается самому себе, от того, как просто оставить на ней следы, и не может избавиться от ненормальной мысли — желания оставить ещё больше отпечатков на её нежной коже. Когда Эрик поднимает руку, девушка плотно закрывает глаза, подбадривая себя. Сара чувствует, как его пальцы скользят по её шее, заставляя всё внутри сжаться, от воспоминаний тех его угрозах и об отметинах он оставил на её теле, всего за один день. Его пальцы движутся до ключицы, где он останавливается. — Ты можешь идти. Ей повторять дважды не нужно. Но он легко дотрагивается до кисти её руки, когда она спешит к выходу. Повернув голову, Сара коротко задаётся вопросом, неужели он передумал. — Мистер Колтер, — быстро говорит она на прощание. — Мисс Беннет.