DNCE — Be mean
Он его обожал: то, как он двигается по сцене, то, с какой проникновенной страстью он рассказывает каждому о своей жизни, всего лишь тронув гитарные струны и произнеся пару слов. Его фразы отличались почти что художественной вычурностью и гармоничностью. Ему не приходилось еще так сильно и безоговорочно любить кого-то, знакомого только через музыку. Самое ужасное заключалось в том, что предмет его воздыханий питал к нему совершенно противоположные чувства. Или ему казалось. Гарри так и подмывало спросить, что Алекс думает о концерте, но он не мог набраться смелости и только украдкой поглядывал на Тёрнера, вертя в пальцах салфетку. Они встретились в ресторане несколькими минутами ранее и уже целую вечность сидели в душной августовской тишине. Большинство творческих людей относилось с нескрываемым отвращением или, на худой конец, скептицизмом к участникам всемирно известного бойз-бэнда, и, судя по интервью, Алекс Тёрнер не был исключением. Гарри не знал, как начать разговор после внезапного исчезновения друзей, которые как раз и заприметили солиста «Арктических мартышек» в последних рядах и насильно толкнули в его направлении. Алекс не менялся — от него прямо сквозило роком. — Пойдет, — внезапно выдал он и запил это как тост. — Текилла? — юноша очнулся от забвения, и музыкант поправил темные очки. — Текилла, конечно, заебись, но я про песни. Красивый у тебя голос, Гарри Стайлс, — насмешливо он растянул его имя по слогам. — У тебя тоже, — не зная, что ответить, нахмурился тот. — Очень... Согревающий. Алекс будто и не заметил. Вновь воцарилось неловкое молчание. — Какие планы на ночь? — Я хотел сделать предложение своей девушке, — безразлично бросил Гарри и поправил надоедливые, еще больше вьющиеся от влаги, волосы. Для него тема личной жизни была под табу, однако ему вдруг показалось, что он готов выложить все свои секреты вот так просто. — Что? Тебе сколько, восемнадцать? — Двадцать три. — Двадцать три и уже собрался жениться. Она беременна от тебя, что ли? В голове гудящим звоном отдались строчки из собственной песни «Kiwi». — Нет, — недовольно возразил Гарри. — Между предложением и свадьбой, как правило, большой перерыв. — Зачем же тогда делать предложение, если жениться не собираешься? Дернув плечами, парень посмотрел в сторону бара. Он терпеть не мог открытое осуждение, потому что не имел ни малейшего понятия, как на него реагировать. Обычно он отшучивался или забавно закатывал глаза, мол, отлично сказано, но я на это не куплюсь. С Алексом Тёрнером всё было иначе: он был старше, талантливее и опытнее. К его словам следовало прислушиваться. — Чувствую, что так нужно. — Ну и дети пошли, — горько усмехнулся Алекс. — Напиши ей песню, да и всё. — Я и написал с десяток, — Гарри помешал сахар в остывшем чае. — И что толку? Мы начинаем утро с ругани, днём смеемся до слёз, а вечером снова терпеть друг друга не можем. Тёрнер недоверчиво окинул Стайлса взглядом. — И вот с этим ты собрался под венец. — Не знаю. Давай сменим тему. — Предлагаю тебе взять твою музу и поехать с нами. Скромная вечеринка в арендованном ресторане на берегу. Все свои, никаких внезапных фанатов и газетчиков. Пляж, танцы и текилла, очень много текиллы. Там, глядишь, и сделаешь предложение, как смелости наберешься. Или... — Что «или»? Многозначительно посмотрев на смущенного Гарри, Алекс ничего не ответил.***
Выпуская ладонь Рэйчел, Гарри понял, что Тёрнер не обманул. Происходящее с натяжкой можно было назвать вечеринкой, хоть вокруг всё и сияло от звездных лиц. Играл приятный лаунж, вместо стен стояли высокие бамбуковые столбы, между которыми от ночного ветра плясали тонкие шторы. Пахло ванильными свечами и пуншем. Кто-то оживленно беседовал, кто-то, прихватив полотенца, отправлялся нырять с пирса, кто-то медленно кружился в танце. Гарри почувствовал себя лишним. — Она без нижнего белья, — в полголоса прокомментировала Рэйчел внешний вид одной из присутствующих. Стайлс лишь нежно обнял девушку за талию, по-прежнему ощущая её мрачную отстраненность. В машине она не проронила ни слова, сидела с закрытыми глазами, слушая что-то приятное по радио. Тяжелая рука резко хлопнула юношу по плечу, и, вздрогнув, он обернулся. — Мы идём плавать, а ты идешь с нами, — провозгласил Тёрнер, как-то странно покачиваясь. Он был пьян. — Думаю, это самую малость небезопасно. — Хорошо, что ты трезвенник! — барабанщик из группы Алекса пресек все возражения и насильно потащил юношу за шумной толпой. Рэйчел без сожалений выскользнула из объятий и, звонко стуча каблуками, отправилась к компании хохочущих блондинок. Их сплетни мало ее трогали, она просто хотела налить себе выпить и выйти на улицу. Освоившись в безумной жизни своего молодого человека, Рэйчел поняла одно: нет смысла любезничать с теми, с кем больше никогда не увидишься. По правде говоря, Стайлс всегда действовал наоборот. Когда-то его трепетное отношение к каждой разодетой девице и каждому хоть немного улыбающемуся интервьюеру умиляло: он так внимателен ко всем, словно готов подарить любому на свете частичку Себя. Прошло время, и Рэйчел поняла, что иногда такое общение выходило за рамки вежливости, превращаясь в якобы безобидный флирт. — А где Мэгги? — со слащавым южным акцентом задала вопрос одна из дам. Кто-то среди них тяжело вздохнул. — Плавает. — Господи, когда у нее уже вырастут плавники. — Надеюсь, в ближайшее время, иначе она успеет перетрахать всех вокруг. — По-моему, тут для нее просто золотая жила. Вы видели, кого сегодня к берегу прибило? Рэйчел села за пустующий столик, чтобы слышать оживленную беседу, но оставаться незаметной. Она бросила клатч на скатерть и сняла туфли. — ... внезапно стал очень хорош. Я бы с ним... Поймала пару волн. Что-то не меняется. — Мадам, я видел Вас в одном из своих снов, — шутливо проговорил кто-то, садясь рядом. — И мы там не марки собирали. — Луи! — девушка расплылась в непривычной для нее улыбке, сонно моргая, и потянулась к нему, чтобы расцеловать в обе щеки. Он рассмеялся. — Ты спасаешь день как всегда. Есть закурить? Что ты тут делаешь? Выкладывая сигареты, Луи обреченно, будто впереди их ожидал долгий и сложный разговор, покачал головой. Мимолетное веселье исчезло, как и ухмылка с лица лучшего друга Гарри.