На что жалуетесь?

- Ну, вот чего ты тоже в кабинет поперся? – набрасывается на меня Гизмаев, едва за нами закрывается дверь. Да уж, нападение – лучшая защита, но радость моя придурошная что-то совсем офонарел. Впрочем, препираться смысла нет, этот балбес все равно все вывернет на свою сторону, так что я молча хватаю милого за локоть и тащу к выходу. Он же выворачивается, взбрыкнув, и гордо шествует вперед, не уделяя должного внимания моему раздражению, быстро переходящему в бешенство. Благоверный оглаживает себя по низу живота, не позволяя лишнего на глазах посторонних, но и не стесняясь показать мне, что все еще заведен после расширителя. - Теперь я буду сверху, – самодовольно выдает, блаженно щурясь. – Хотя нам надо приобрести такую металлическую игрушку… ощущения от нее… ахх… Что там за ощущения, я слушать не желаю. Почти дойдя до выхода, сворачиваю направо, пихая Гизмаева перед собой в незапертую дверь, придерживая за шкирку, когда он чуть не наворачивается через порог. Захлопываю за собой дверь и задвигаю шпингалет на оной. - Бля, ты чего?! – Гизмо пылает праведным гневом, обведя глазами туалет – довольно чистенький, надо же, до чего дошел прогресс! – и сверля меня взглядом. - Ничего, – коротко рыкнув, толкаю Гизмаева в грудь, заставляя отступить назад, и впечатываю в стену. Пока не сообразил дать отпор, обхватываю пальцами его шею и довольно чувствительно сжимаю. Хотел ощущений – кушай, не обляпайся, милый. Зажимаю губы, судорожно ловящие воздух, жестким терзающим поцелуем, толкаясь языком в рот Гиза, почти насилуя. Бью по рукам, пытающимся меня оттолкнуть, зажимаю милого между собой и стеной, коленом распихиваю его бедра. На мгновение отпускаю горло дорогого, давая сделать вдох, и стискиваю снова, кусаю его губы, свободной рукой в это время справляясь с ремнем и расстегивая ширинку. Приспускаю его джинсы и запускаю ладонь в трусы, обнаруживая его член уже порядочно напряженным. Мазохист, блядь, хмыкаю и мну все отчетливее проявляющийся стояк, пока Гизмаев сам не начинает толкаться бедрами мне навстречу и цепляться за мой пояс. Разочарованно стонет, когда отвожу руку, повторяя действия со спусканием штанов, но уже с себя, и сладко всхлипывает, когда мои пальцы, отпустив, наконец, горло окончательно, стискивают его задницу. Облапываю жадно, грубо, стирая чужие прикосновения, помечая ягодицы новыми синяками. А Гизмо вертится, стягивая с себя джинсы и белье, горячо целует куда дотянется и уже поскуливает от зашкаливающего возбуждения, потираясь членом о мой лобок и живот. Раздвигаю его ягодицы, со смешанным чувством обнаруживая, что от вазелина дорогому до конца избавиться не удалось. Впиваюсь зубами и губами в его шею и обхватываю бедро, приподнимая ногу. Размазываю по ложбинке между ягодиц смазку, ныряя пальцами в дырочку, и быстро заменяю их, направляя ноющий от желания член в анус с незначительными, блядь, трещинами, с садистским намерением сделать их значительными и весьма. Обхватываю Гиза за бедра, приподнимая, насаживая на себя, а он, обняв меня за шею, закидывает и вторую ногу мне на поясницу, полностью повисая на моих руках. Отрывисто дышит, позволяя бить сильно и жестко, как мне хочется, насиловать его, растерзывая анус, вскидывая грубыми толчками и опуская на свой член. Головка члена Гизмо бьется о наши животы, он стонет, не имея возможности дрочить, хватается за меня сильнее, и я прижимаю его к себе, голодно целуя то шею, всю в моих клеймах, то распухшие губы. Бешенство, двигавшее мной поначалу, давно отпустило, сменившись как обычно безудержным желанием, зашкаливающим с каждым стоном удовольствия моего помешательства и с каждым новым толчком. Мой желанный. Безумный, постоянно выебывающийся, вкусный. - Трахай, трахай… – выдыхает мне в губы, впиваясь пальцами в мои плечи, стараясь насадиться сам, бороздя спиной по стене. И я трахаю остервенело, яростно вколачиваясь, пока из торчащего вверх члена моего Гиза не брызнет сперма, пачкая рубашки, которые у нас не было времени снять. Пока он не изольется до конца, запрокинув голову, уперевшись затылком в стену и хрипя. Пока волна оргазма не смоет остатки и моего сознания. Еще вбиваюсь в ослабевающее тело милого, упиваясь его сладостью, его принадлежностью мне. Руки давно затекли, и удивительно, как я еще не уронил Гиза. Утыкаюсь лбом в его плечо, тщетно стараясь восстановить дыхание, осторожно выхожу и опускаю его ноги на пол, обнимаю благоверного за талию, давая повиснуть на мне. Мягко ласкаю остывающий его член, прислоняюсь щекой к щеке, легко целуя. - Ты был сверху, – хмыкаю, вспоминая его желание. Поворачивает голову, сначала непонимающе пялясь на меня, и тоже слабо ухмыляется. Ну а что, я всегда прислушиваюсь и учитываю желания своего чуда. Глажу его по спинке, легко почесывая, и шлепаю по заднице, чтобы не расползался тут счастливой утраханой лужицей. Сдается мне, наше пребывание в больничном туалете не осталось незамеченным и неуслышанным, хех. - Одевайся, – говорю, гладя пальцами ложбинку между ягодиц, влажную от моей спермы, дотрагиваюсь до растраханной дырочки ануса, на пальцах остается красноватый след. – Нам, пожалуй, стоит вернуться к тете-доктору для повторного осмотра…