Обнажённая вера

«Слово есть образ дела». (С) Солон. – Бей! Неуклюжим движением Дрейк принял неожиданно полетевший на него мяч и, едва не поскользнувшись на мокрой траве, кое-как смог отбить его, когда тому до земли оставалось не больше двух футов. Мальчишка зашипел от боли и схватился за покрасневшие запястья, но его взбудораженный взор был направлен только на поднимавшийся прямо над его головой мяч. – Кол! Дрейк закусил губу и отбежал назад. Где-то сбоку от него Алана выкрикивала что-то нечленораздельное, видимо полагая, что это каким-то образом могло помочь сохранить мяч в игре. И Дрейк бы смог это сделать, да только больше не имел права принимать и отбивать. Бросив рассеянный и мимолётный взгляд на энергичную, но в тот момент словно приросшую к земле Алану, он издал некий звук, что-то среднее между стоном отчаяния и мычанием. «Хоть бы Кол отбил». Всего лишь на секунду мяч – ярчайшая точка на хмуром и облачном осеннем небе, падающая звезда, исполняющая любые желания и рассеивающая тьму, – застыл в воздухе. Рядом до сих пор не было того, кто мог бы его принять. Визг Аланы перекрыл все прочие звуки, став единственным во всём маленьком мирке заднего двора семьи Сантелл, а центр мироздания сошёлся на сине-жёлтой падающей звёздочке. Её соприкосновение с землёй грозило погубить все радостные эмоции ребят, оставить на месте неповторимых воспоминаний и ощущений лишь ничтожную горстку пыли, обещавшую вскорости бесследно рассеяться по глубинкам сознания. На кону стояло всё, поэтому проигрыш был недопустим. Поднять ставки, продолжить игру, спасти ребят могла лишь одна небольшая чёрная комета. Будь они в космосе, она была бы даже незаметна глазу, сливаясь с фоном мрачного беззвёздного небосвода. Бродила бы по галактикам и вселенным, огибала бы планеты, спутники и астероиды, самая неприметная и блеклая из всех. Но действие, на счастье, происходило не в открытом космосе, а на Земле. И здесь эта маленькая чёрная комета была наравне с падающей звездой: яркая, быстрая и сильная. – Колден! Спасительная комета приняла на себя удар звезды, дала людям ещё один шанс на спасение, но сама упала на землю, более не в силах взлететь. Этот подаренный дорогой ценой шанс нельзя было упустить. Дрейк снова вернулся в игру, игнорируя тупую боль в запястьях. Может он и не был кометой, зато уж точно надёжным щитом, на которого всегда можно было положиться, который мог пусть и не с тем великолепием спасать Землю от летящей навстречу звезды, но не менее эффективно. Комета всегда появлялась неожиданно и точно в тот момент, когда последние огоньки надежды уже затухали. Дрейк же появлялся заранее, по первому зову о возникшей угрозе. Но было и слабое звено на этой маленькой Земле, ограниченной деревянным забором с облупливавшейся серой краской. И звали эту слабость Алана Сантелл. Мяч прилетел точно в руки Дрейка, но он сразу же, едва коснувшись кончиками пальцев, передал его Алане, целясь так, чтобы она смогла принять сверху. Однако… – АЛАНА! Наконец закрыв рот и выйдя из оцепенения, девочка, отведя обеспокоенный взгляд от привставшего на локтях Колдена, заметила падающий прямо на неё мяч. Испугавшись и в очередной раз взвизгнув, Алана сделала шаг назад и… закрыла голову руками, об которые тут же ударилась сине-жёлтая звезда. Секунда, две – и всё пропало. Земли не стало. Глухой удар мяча об землю и повисшее в воздухе молчание, долгожданное для мистера и миссис Сантелл и всех соседей, возвестили об очевидном конце игры с заранее предрешённым исходом. – Ал, – угрожающе медленно протянул Дрейк спустя несколько тяжёлых, давящих секунд. Девочка испуганно переводила взгляд с вновь откинувшегося и закрывшего глаза рукой Колдена на валяющийся на земле волейбольный мячик: грязный, мокрый, с налипшими травинками и листочками. – Какого чёрта ты не приняла мою подачу? – Но ведь Колден упал, – промямлила Алана, плотнее закутавшись в лёгкий шарфик. – И что? – Он мой брат, и его здоровье важнее какой-то игры. – Какой-то игры? – повторил Дрейк, спуская рукава кофты и пряча кисти в карманы. Пульсирующая боль в руках становилась всё сильнее, и мальчишка чувствовал, как они начинали дрожать, к сожалению, не от холода. Позади себя он услышал какой-то шорох, но не придал тому должного значения. – Твой брат не раз принимал мяч и в более сложных ситуациях, но тебя тогда это не заботило. А сейчас, когда мы вели одну игру… – дрожащей и покрасневшей рукой он достал из кармана телефон, – целых десять минут – пожалуйста! – Я уже устала, – пожаловалась Ал. – Я и раньше обращала внимание, но сейчас не успела среагировать из-за усталости. – Ты… Внезапно что-то хлопнуло его по спине с такой силой, что Дрейк едва не свалился на землю (тогда же он, кстати, понял, что и сам устал). Вновь зашипев и инстинктивно схватившись за место удара, он развернулся и увидел стоящего в трёх шагах от него Колдена, а у его ног – только что упавший мяч. Кол, с застрявшими в волосах листьями и в безнадёжно испорченной одежде, с важностью поставил одну ногу на него и, прищурившись, молчаливо уставился на Дрейка. Колден редко говорил что-то лишнее и вообще был далеко не идеальным собеседником. Выдавить из него хотя бы пару распространённых предложений – задача трудная, а разговорить – практически невозможно. Пытаться завязать диалог с Колденом всё равно что биться об кирпичную стену: проку нет, и всё что ты вынесешь – это головная боль. Этот парень всегда забивался в угол, чтобы к нему никто не лез, ни с кем не говорил и даже ни на кого не смотрел, вперив взгляд, как правило, либо в экран смартфона, либо в собственные шнурки. Но смотреть ему в глаза и так никто не любил. При всей замкнутости и отрешённости Колдена, его уж точно нельзя было назвать скромным или трусливым пай-мальчиком, и виной (или даром?) тому был как раз-таки его взгляд: надменный, который мигом ставил на место любого обидчика, злобный и уничтожительный. Кол всегда глядел прямо в душу, словно читая и анализируя её, выискивая за несколько секунд все хорошенько спрятанные тайны, худшие страхи и тяжелейшие грехи. А затем его лицо расплывалось в дьявольской улыбке, какая могла принадлежать только одновременно прекрасному и ужасному Люциферу; то была улыбка, которая как бы давала знать, что Колден закончил читать твою душу, нашёл всю нужную ему информацию и готов её применить против тебя самого, если вякнешь ещё хоть слово. И от этого даже Дрейку, его единственному и лучшему другу, всегда становилось не по себе. Обычный человек не мог обладать такими умениями, не мог одним взглядом приковать к земле, парализовать всё тело, заставить внутри жалобно скулить и молить о пощаде… – Это просто игра, – прохрипел Колден таким голосом, как будто не произносил ни звука на протяжении нескольких дней. – Не наезжай на мою сестру из-за такой мелочи. *** Маленькая столовая, по своим размерам напоминающая два-три кабинета, почти такой же маленькой школы была переполнена до отказа. Ученики всех возможных возрастов и даже учителя стекались сюда в бессмысленной и невероятно наивной надежде найти что-нибудь, что можно проглотить и при этом не отравиться или не сломать все зубы. Двигаемые по-настоящему опасной силой голода и жажды, уставшие, но в то же время предвкушающие чего-то, школьники продирались к своим столам и буфету. Для этого всем приходилось использовать подручные средства, без которых пройти дальше шести футов от входа не представлялось возможным: кулаки, локти, коленки, рюкзаки и учебники. Таким образом, каждый день поход в столовую превращался в настоящую бойню за ничего, а в кабинет медсестры с завидной точностью по времени поступало около семерых так или иначе пострадавших учеников, которые получали возможность уйти с уроков. В общем, скорее сюда приходили не поесть, а за шансом прогулять. Алана оказалась зажата со всех сторон. Обхватив прижатый к груди рюкзак обеими руками и зачастую получая толчки в спину и по плечам, она высматривала Колдена и Дрейка и пыталась хоть как-то соображать. Но в подобной обстановке сохранять адекватность и не присоединяться ко всеобщему безумию было тяжко, особенно когда за спиной вышагивали наглые, не достающие и до груди школьники – одна из самых грозных сил здешней столовой. Они же, кстати, и вели счёт по количеству пропущенных уроков и отпущенных учеников среди всей школы. Волей-неволей, но если долго пребывать в такой толпе, то можно ненароком заразиться этими настроениями, поэтому Алана лихорадочно искала своих ребят и иногда не упускала возможность тайком пнуть кого-нибудь мешающего. К счастью, благодаря Колдену Алана уже через несколько минут всегда находила ребят. Отличительными чертами её брата, которые и играли роль этакого разрывающего мрак ночи маяка, были высокий, даже для его возраста, рост и абсолютно чёрные волосы. Конечно, в школе была ещё парочка таких темноволосых дылд, но только рядом с Колденом неизменно находился низковатый парнишка, который носил пиджаки лишь в особых случаях и до чёртиков обожал обвязывать рукава вокруг шеи. Через ещё не менее пяти минут толчков и ударов под коленки, Алане наконец удалось добраться до ребят, притаившихся в самом дальнем от буфета углу. Впрочем, как и всегда, ведь Колден своим привычкам никогда не изменял. – Привет, – тоном мученика протянула она, бросив портфель на пол и устроившись прямо на нём. Рядом с ней присел Дрейк, держа в одной руке контейнер с едой из дома, а другой дав Алане пять. Колдену же пришлось ещё покопаться в своём рюкзаке в поисках порции и для Ал. – Запрягла брата носить и твою еду тоже? – усмехнулся Дрейк, с силой отпихивая от себя чуть не свалившегося на него ученика. – Сегодня у меня много уроков, куча тяжёлых учебников и ещё дополнительные занятия, поэтому ему проще. – А, ну да. У тебя же экзамены через два месяца. – Не напоминай, – хмыкнула Алана, легко толкнув Дрейка по плечу. Парень не успел вовремя отстраниться и чуть было не навалился на Колдена, протягивавшего контейнер для Ал. – Это мой последний год в средней школе. – Так хорошо же, – сказал Дрейк, но из-за набитого рта друга Алана понимала лишь общий смысл его слов. – Больше не придётся учиться здесь. Найтингейл, как бы подтверждая свои слова, презрительно фыркнул и обвёл рукой всё помещение. Откуда-то со стороны кухни повалил тёмно-серый дым, на который никак не реагировали как обычно отключённые противопожарные системы, а до ребят уже доходил запах гари. Алана, по натуре своей мечтательница, вечно витающая в облаках, оглядела столовую и улыбнулась. Всё это было похоже на поле боя: самые старшие, её ровесники, сражались против младших за мифические сокровища – в данном случае это была еда – друг друга. Одни носили тяжёлую броню-портфели, другие мастерски орудовали вилками и ложками и быстро находили слабые места противника. Те, кто сажал своего товарища на плечи или на спину, – конница, окружившие буфет – лучники (потому что купленная в буфете еда обыкновенно вызывала такую досаду, что оставалось лишь кинуть её куда-нибудь что есть мочи). А поднимающийся дым из кухни – это неудачные выстрелы артиллерии. Как подозревала Алана, в старшей школе о таком можно сразу забыть. – У этой школы тоже есть свои плюсы, – вздохнула она, рассеяно жуя бекон. – Может их на первый взгляд и нет, но через год они сами начнут бросаться вам в глаза, особенно по мере приближения экзаменов. – Может быть, – задумчивым голосом произнёс Дрейк. – Я уже вижу один: учителя приходят на уроки лишь в начале недели. – Хрень это всё, – почти прошептал Колден, но Алана, прожив со своим братом достаточно лет под одной крышей, уже могла предугадывать его фразы. – Нет здесь плюсов. Что хорошего в улучшенной кладовке, в которой заперли почти тысячу человек? – Сами люди. – Алана, заметив, что брат ничего не ел, протянула ему через Дрейка кусочек бекона на вилке, но он лишь нахмурился еле заметно покачал головой. – Пускай здесь и тесно, но эта теснота как-никак способствует сближению людей. Нас здесь много, но мы знаем почти каждого ученика если не по имени, то хотя бы в лицо, верно? Потому что мы все вместе столкнулись с одной и той же проблемой и вместе её переживаем. – Как и проблему со столовой, – вставил Дрейк. – Здесь уже собственные команды и отряды сформировались. – И это тоже. Разве этого мало, Кол? – Это ничто. Вздохнув, Колден поднялся на ноги и надел на голову капюшон. Количество учеников рядом с ними начало уменьшаться, как будто все вдруг решили, что ни есть, ни воевать они больше не хотели. Школьники хватались за ручки рюкзаков, даже не надевали их, бросали своё кухонное оружие и снаряды и спешили скрыться в толпе, под столами, за дверьми: да где угодно, лишь бы подальше от него. То был настоящий демон в людском обличье, наконец показавший свой истинный лик. Жадный, взирающий на всё человечество с глубоким презрением, мстительный, высокомерный бесплотный дух, вселившийся в тело ещё совсем маленького мальчика. Исчадие Ада, явившиеся на Землю из её глубочайших, пылающих огнём недр. Вытеснив и поглотив душу невинного младенца, он пришёл в этот мир с его воспоминаниями, играя до поры до времени его роль, живя его жизнью. Но хоть и вёл себя по-человечески, говорил на людском языке и внешне был схож с обыкновенным человеком, сущность его оттого не менялась. Внутри он был всё тем же демоном, вокруг которого огромными тёмными клубами витала всепоглощающая и ядовитая аура и который мог одной лишь мимолётной мыслью истребить всех, кто его окружал, при этом не почувствовав ни единой эмоции и не познав боль утраты. Вина, сострадание, жалость – то, что не мог изобразить ни один демон, как бы хорошо он ни притворялся и сколько бы людей ни обманул до этого. И демон тот прямо сейчас смотрел в глаза Аланы. – Люди – плюс этой школы? – повторил Колден с неподдельным изумлением и в то же время отвращением. – Будь моя воля, я бы убил их всех. Люди – это неразумные паразиты, зараза, болезнь нашего мира. Они не заслужили жизни, поэтому лучше бы всё человечество, даже я, сдохло в муках. Демон запомнил слова сии.