Children Record

      Каминари Денки считал, что ему повезло.       Две невероятно чудесные девушки попали вместе с ним в ужасную ситуацию и, несмотря на то, что они были окружены злодеями — опасными и жестокими, — Каминари не боялся.       Красивая и умная Яойорозу, которая быстро взяла командование одноклассниками в свои руки, была прелестна: её мягкий голос едва не заворожил Каминари, хоть она и пыталась сурово отдавать приказы, а костюм, какой же у неё был геройский костюм! И Джиро, хоть и не такая милая, а грубоватая и прямолинейная, обладала тем обоянием, которым всегда привлекают неординарные и талантливые люди; именно её голос и заставил Каминари ненадолго застыть, когда она использовала свою Причуду — хоть он мог и оглохнуть тогда, но Каминари думал лишь о том, как бы красиво она пела.       О каком страхе вы говорите? Да с такими товарищами — хоть в огонь, хоть в воду!       В конце концов, он даже мог не тратить все свои силы, ведь их неоспоримый лидер Яо-чан придумала прекрасный план, в котором они все сыграли отведенные им роли, и при этом даже никто серьёзно не пострадал.       Поэтому Каминари искренне считал, что он был самым удачливым из своих одноклассников.       До того, как к с ними решил сразиться человек с такой же Причудой, что и у него.       — Какого хрена?!       От оглушающего крика Бакуго Киришима морщится.       Но, в принципе, он был согласен с другом.       Какая же отвратительная ситуация! Подумать только, план Лиги был настолько лёгким и очевидным, что их о настоящей цели их «визита» вряд ли кто-либо догадался бы!       — Я же сказал всё, что знаю, — пищит злодей. — Отпустите…       — Да щас! — злобно скалится Бакуго.       Он хватает злодея за грудки и, не жалея сил, отправляет его в короткий полет до ближайшего валуна.       Злодей, что естественно, теряет сознание.       Киришима вздыхает, но ничего по поводу неконтролируемой агрессии не говорит, хоть и мог бы удачно пошутить.       Бакуго, не оборачиваясь, размашистым шагом идёт вперёд и Киришима несколько уныло плетётся следом.       Почти сразу, как его друг — после такого откровения нельзя просто взять и сказать, что они друг другу никто! — ему рассказал про весьма трагическую историю из своего детства, Киришима ненадолго впал в прострацию.       Ему было очень сложно поверить в то, что Бакуго Катсуки обвиняли в убийстве.       Нет, это, конечно, громко сказано. Его подозревали в убийстве, причем без доказательств, официальных обвинений и поддержки со стороны закона.       На взгляд Киришимы, было очень глупо говорить десятилетнему пацану, которой хоть и ведёт себя злодей подросткового сериала, но является простым ребенком, что он преступник.       Тогда это была трагедия для Бакуго. Тогда это был кошмар наяву.       Сейчас это преследует его только во снах.       Пять лет назад, 27 августа произошло «странное преступление», о котором кричали газеты полгода или даже меньше. Не было улик, не было свидетелей, не было шума — и вот один человек исчез («убит, скорее всего,» — цинично отзывались полицейские и ведущие новостей), а двое получили физические травмы.       Всего пострадавших было четверо.       Как говорил сам Бакуго, то всё из-за репортёров, что раздули из всего чуть ли не историю о становлении нового злодея и впечатлительных суеверных домохозяек, которые уводили своих детей от него подальше и запрещали с ним общаться.       Ну, и потому, что он был четвертым — единственным, кто не пострадал.       Тогда сыграло роль поведение Бакуго: то, что он доводил своих одногодок до нервного и срыва, его вечное желание подраться с кем-нибудь, и, конечно, всплывщая информация о том, что он с двумя другими часто издевались над девочкой, которая всюду за ними ходила, и считала их своими друзьями.       Никого не волновало, что именно Бакуго побежал за помощью; не волновало, что он изо всех сил старался помочь друзьям, вспоминая все уроки ОБЖ; не волновало, что только он вспомнил о той самой девочке, которая тоже была с ними.       Она, Мидория Изуку, пропала в тот день. О том, что девочка вообще была на заброшенной детской площадке говорили только следы крови.       На одежде Бакуго.       Он сказал, что её было очень много, настолько много, что Бакуго даже не задумался, чем именно запачкал одежду — мало ли, рядом велись строительные роботы, он легко мог перевернуть на себя банку с красной краской, когда бежал, пытаясь сократить путь.       Почему, отчего или к кому Бакуго не помнил.       Но помнил, что, когда ему сказали, что это кровь Деку, то его стошнило.       Бакуго говорил об этом в подробностях, словно пережил совсем недавно. Киришима не мог поверить, что с ним такое случилось, но внимал каждому слову — и его пристальный взгляд Бакуго даже не раздражал.       Бакуго обвиняли многие: и соседи, и одноклассники. Но только некоторые просто верили в то, что он не мог так поступить — его друзья и мать Изуку. Первые просто ничего не помнили о произошедшем (по мнению некоторых, они его покрывали как соучастники), как и он сам, да и злились они на него за другое, а вторая…       Бакуго сказал, что она просто слишком добрая. Киришима запомнил — как и то, что он отвернулся, чтобы не смотреть ему в глаза.       Со временем шумиха вокруг этого преступления поутихла, Бакуго перевелся в другу школу, так далеко от прежней, как только можно, а его друзья… они общались всё реже, а после одного случая и вовсе больше не виделись.       Что с ними сейчас Бакуго не знал, и узнать не горел желанием.       Киришима тогда кивнул.       Больше он ничего не спрашивал.       Киришима Эйджиро, может, и ценил силу, но понять, что Бакуго сложно было это рассказать, может даже не самый умный человек.       Киришима себя глупим не считал.       Он крутит в голове весь этот рассказ; неприятный осадок всё ещё тлеет где-то внутри потухающим угольком. Ему понадобилось пятнадцать минут, чтобы всё обдумать, шагая чуть позади Бакуго. Спина у него напряжена, он хмурится сильнее, чем обычно и двигается резче.       Киришима про себя фыркает: поведение одноклассника было забавным, словно он уже накрутил себя. Киришима уже для себя всё решил и осталось только задать последний вопрос, и ничего плохого от него не будет. Он усмехается и думает, что Бакуго не понравится то, что Киришима спросит.       Вопрос был глупым.       — Эй, Бакуго! — он догоняет его и широко улыбается. — Идём помогать сэнсэю?       Бауго замирает на секунду — если бы Киришима не смотрел на него все это время, то и не заметишь. А потом скалится-усмехается, как и всегда, и отвечает:       — Что за тупой вопрос, дерьмоволосый?       Сверкающие от восторга глаза Деку напугали бы Айзаву, не будь у него столько лет работы героем.       Он не стал сдерживаться, как она и просила: в конце концов, не важно сколько ей лет, не важно, почему она это делает, не важно, зачем; имеет значение только одно — Деку помогала устроить все это.       Она хочет их убить.       Девчонка хрипло смеётся, когда он понимает, что его Причуда не поможет, но это не похоже на злорадный, сумасшедший смех, который не могут содержать ублюдки вроде их главаря, при виде чужой беспомощности. Это был смех от глупой шутки, смешной истории; так смеются в компании друзей или дома.       Восхищение можно объяснить, но это… Это искренне. Это неправильно. Это ужасно в данной ситуации — кажется, ему снова попался чокнутый противник.       Айзава кривится и приказывает себе не думать ни о чем, кроме боя.       Деку сводит ладони вместе перед собой — кожа даже не покраснела от частого и активного использования Причуды, словно это она тренировала её всю жизнь, а не настоящий владелец. Взрывы она создаёт сильные и разрушающие, намного лучше, чем Бакуго.       И разнообразнее.       Жар опаляет лицо и шею Айзавы, который кинулся на неё в тот же момент, но ожогов не осталось — он быстро отскочил от неё, краем глаза заметив, как сгорают его ленты.       — Ого, — присвистывает Деку. — Вы очень быстрый, Сотриголова-сан!..       Она оказывается прямо перед ним за секунду, едва закончив говорить. Хватает за шарф, пытаясь удержать, и добавляет:       — Не удивительно, что и ему вы нравитесь.       В её голосе нежность и доброта, а сжатый кулак врезается поддых, выбивая воздух из груди.       Правда, она кое о чем забывает.       Сильный удар ногой в грудь откидывает её к фонтану, прямо в центр площади. Она кашляет, но маску не снимает, только смотрит выжидающе исподлобья.       — Мне всё равно, кому я нравлюсь, а кому нет, — хрипло говорит Айзава. — Но заигравшимся детям уже давно пора домой — и я с радостью их провожу отсюда.       По виску у Деку стекает кровь, заливая глаза, которые наполняются ещё большим восторгом — и она нападает, не тратя время на ответ.       — Надо поспешить, — говорит Тодороки.       Они стоят у самого мелководья, но слишком далеко от места, где сражается сэнсэй — добраться сюда от корабля было быстрее, чем бежать напрямик к площади.       Асуи задумчиво смотрит на замороженное озеро и переводит взгляд на Тодороки.       — Никто бы не стал сомневаться в силе сына героя номер два, — легко произносит она, и добавляет, прежде чем Тодороки успевает разозлиться всерьёз: — Но ты уверен, что мы там нужны?       Её взгляд неожиданно острый.       — Ты ведь слышала. Даже если их план не настолько удачный, как им хотелось бы, они все ещё могут убить и Айзаву-сэнсэя, и Тринадцатого, — хмурится он.       — Вот именно, — кивает Асуи. — Не думаешь, что мы им помешаем? Нам может не хватить опыта, чем подставим учителей — они кинутся нас спасать и пострадают сами.       — Если хорошо обдумать свои действия и помогать не в открытую, то всё может получится, — возражает Токоями.       — И всё же это рискованно.       — Можете не идти, если боитесь.        Асуи смотрит на него непонимающе, Токоями выглядит очень удивлённым, и Тодороки немного их понимает — для всех его прямолинейность всегда была неожиданной, словно всегда вежливый и послушный мальчик внезапно стал грубияном и хамлом.       — Я не буду никого заставлять, — продолжает он, чувствуя, как изменяется атмосфера между ними, — я справлюсь и сам.       Верно.       Тишина давит на Тодороки почти впервые — он и не думал, что когда-нибудь ему будет нужно, чтобы кто-то пошел с ним, поддержал.       Это глупо. Он ведь собирался делать всё сам, так зачем расстраиваться? В конце концов…       «Никто не стал бы сомневаться в силе сыне героя номер два».       Да, это действительно глупо — рассчитывать на что-то большее, чем «сын героя номер два».       Наверное, для его одноклассников также глупо было бы рисковать своим здоровьем только ради того, чтобы выиграть время. Асуи права — если им будет грозить опасность, настоящая опасность, Айзава-сэнсэй не будет раздумывать ни секунды, он бросится им на помощь.       Но он может не успеть.       Тодороки не подумал об этом. Он видел, на что способны его и Токоями, и Асуи, и не сомневался в том, что у них все легко получится, но ведь на учителей явно натравили злодеев посильнее, они не ровня тем, кого послали разобраться с ними.       Если с ними что-то случится, то это будет вина Тодороки.       Он себе этого не простит.       Нужно либо отказаться от этого, либо придумать что-то, что-то, что же, что…       Если бы они были в мультфильме, то в голове Тодороки точно бы засветилась лампочка.       Вот что, да! Но согласятся ли они? Нет. Нет, лучше самому, тогда ни он, ни учитель не будет беспокоится…       — Не делай такое лицо.       Тишина разбивается вместе с нерадостными размышлениями Тодороки тяжёлым вздохом Асуи.       Он вздрагивает и непонимающе смотрит на них.        Токоями неловко кивает.       — Ты выглядел огорченным, и это…       Он мнется, и Тодороки со странным чувством понимает, что тот смущён.       — Ты выглядел так, словно собрался кого-то убивать, — безжалостно говорит Асуи, перебивая Токоями. — А мы не можем этого допустить.       — И мы не говорили, что не пойдем с тобой, — добавляет Токоями.       Асуи снова вздыхает.       — Нужно удостовериться, что мы не попадаем в такую ситуации, где учителю придется ещё хуже чем было. Нам нужен план, и я уверена, что у тебя он есть, просто ещё не до конца оформленный.       Тодороки понимающе кивает:       — Если это была попытка подтолкнуть меня к нему, то ты мастер этого дела, Ас… Тсую… -чан?..       — Конечно, — она мягко улыбается, — у меня есть младший брат, с которым я провожу очень много времени, поэтому подталкивать кого-то к хорошим идеям я умею. Тем более, — чуть тише и уже без запала добавляет она, — он весь в отца, и у меня был хороший пример в виде матери.       Тодороки кивает уже серьёзнее — кому как не ему следует знать, как ужасны бывают отцы, если у них что-то не получается.       — И так, что же насчёт плана? — спрашивает Токоями.       Тодороки собирается с силами и объясняет им свою идею.       Шигараки наблюдает.       Учитель говорил ему, что нужно уметь контролировать всё вокруг, что нужно улавливать изменения и, импровизируя, оборачивать всё в свою пользу.       Учитель говорил, что ярость мешает ему — и её надо либо усмирить, либо направить в нужное русло.       Деку согласно кивала, но её равнодушное, отстранённость лицо легко выдавало то, что ярость машает не ему одному.       Сейчас Деку сражается. Нет, сражается — неподходящее слово. Она развлекается, наслаждаеться, но никак не боем — она собирает информацию об одном из самых интересующих её героях, записывает в голове в тетради, быстро, торопливо, пока может, и прячет их в ящики и шкафы, за кроватью и под половицами.       Если бы это было взаправду, у нее закончились бы чернила — и она начала бы писать кровью.       Но чернила не закончатся.       Шигараки смотрит на неё внимательно: Деку смеётся и кидается на героя, пытаясь взрывом обжечь его лицо, но тот уворачивается и ребром ладони ударяет по шее. Деку падает, но снова смеётся, когда Сотриголова пытается заломать ей руку за спину: одна из её Причуд позволяла выделять яд через любую часть тела, так что герой ошибся, не подумав о том, какие именно у неё есть силы.       Но это не важно. Это всё совершенно не важно, потому что Шигараки видит — она его не убьет. Не попытается даже.       Везде крики и шум, но он быстро учится — он уже увидел, где они проиграли, успел подумать, на сколько сильно это скажется на их плане и сделать выводы.       Курогири продул. Как минимум несколько учеников разабрались с злодеями и могут спешить сюда, чтобы помочь — три ха! — своему учителю. И, конечно, Деку — она не победит, не сможет убить героя.       Но Деку, даже поглощенная яростью или восторгом, всегда думает наперед.       «Такой финал тоже не плох, — сказала она тогда. — Только останови нас вовремя»       Деку умеет контролировать, умеет импровизировать и наблюдать тоже умеет. Она умная, Шигараки знает и признает это; даже Учитель говорит о ней, как о «очень смышленной лабораторной мышке», говорит почти ласково, но Шигараки уверен, что несколько ошибок — и он её убьет.       Шигараки не совершает ошибок.       Шигараки кричит:       — Эй, Деку! Заканчивай! — и зло ухмыляется: — Нам пора выгулять нашего монстра.       На лице Деку ужас проступает почти мгновенно, как если бы это слова неожиданно ударили её изо всей силы, но она отходит от героя, когда Ному появляется из портала.