my dream is my destiny

— Чжухон, у нас гости, спускайся! — Отвалите от меня все, заебали. Брюнет нервно откидывает от себя беспроводную мышку, случайно задевая клавиатуру от компьютера. Только вот клавиатура на проводе, а мышка летит прямо в большой монитор, попадая в нижний правый угол экрана и с треском падая на стол. Чжухон шикает, ругается тихо, потому что уже осознаёт, что слишком погорячился на сей раз и компьютер совсем не причём, что родители достают его с самого утра. То есть отец спокойно сидит и работает в своём кабинете, а в процессе езды по нервам своего восемнадцатилетнего сына участвует исключительно мама, по двести с лишним раз заходя к Чжухону в комнату (чего он очень не любит) и напоминая, что скоро к ним придут гости. Их новые друзья семьи. Так уж вышло, что отец Чжухона очень подружился на работе с мистером Имом, который с семьёй недавно переехал по соседству и, в честь приятного знакомства, пригласил семью Им на ужин. Если быть честным, Чжухону было абсолютно всё равно, чем заняты его родители, лишь бы только его оставили в покое и не дергали по пустякам. От своих родителей Ли младший отличался особой отчужденностью от мира, как ему всегда казалось, закрытостью и никому непонятной злобой на людей. Где-то в глубине души Чжухон тешил надежду, что он не плохой, да и мама об этом часто твердила, только сам Чжухон, наверное, еще не до конца стойко перенес свое взросление. Может, поэтому так трудно? У него, как считал сам юноша, были совершенно другие интересы и взгляды, никак не связанные ни со своими друзьями со школы, ни с родными. Ли привык жить в своем мире, он по натуре закрытый, редко делится своими переживаниями с окружающими, но очень трудолюбивый. Правда часто мог позволить себе расслабиться, натянуть наушники и поиграть на компьютере в какую-нибудь кровопролитную войнушку, ну, или боевичок какой глянуть, делать то всё равно нечего. Поэтому практически всегда Чжухон коротал свои дни и вечера одиноко у себя в комнате, никого не подпуская к своему личному пространству, поскольку не любил лишнего шума, а шум создают люди, следовательно, и для людей места в его сердце не было. — Хон-и, ты собираешься спускаться или нет? А то отец уже ругается! — в комнату снова заглянула мама, снова не постучавшись (и это дико бесит). — Это ваши гости, не мои, — спокойно ответил сын, заменяя в своей беспроводной мыши батарейки и проверяя её работоспособность, — значит и проблемы не мои. Мама устало покачала головой и через миг дверь вновь захлопнулась. Хон услышал голоса и стук каблуков внизу: это означало, что гости уже на месте. Чжухон воспитанный, но выходить ужасно не хотелось, уж не говоря про общий ужин. Кроме того, он был наслышан, что в семье Им двое детей, возраст он не уточнял. Парень выдохнул, потрепал сам себя по волосам, чуть взлохмачивая их, потянулся, чтобы размять тело. Под лопатками зачесалось, спина болела от долгой просижки у экрана. Решив, что на сегодня хватит, Хон поставил свою игру на сохранение. Как раз в это время в дверь его комнаты постучались и, не дожидаясь ответа, отворили её. — Привет, сосед, — Чжухон крутанулся на своём компьютерном чёрном кресле, откликаясь на голос. Он встретился взглядом с высоким парнем крепкого телосложения. Чёрные, как смоль волосы были уложены на его голове так, что причёска напоминала лёгкое подобие ирокеза, ибо бока были выбриты на какой-то определенно новый модный манер. Сам парень был одет в серый спортивный костюм, а руки держал в карманах. — Хосок, — парень первым протянул руку, высунув её из кармана. — Чжухон, — Ли младший встал с кресла и принял рукопожатие, здороваясь. Хорошо сложенный Хосок был шире плечами и выше почти на голову, но по возрасту они, наверное, были равны. По крайней мере, так показалось Чжухону. — А меня зовут Чангюн, — послышался голос намного тише, словно детский и только сейчас Хон заметил стоящего за широкой спиной Хосока мальчика лет пятнадцати, который держал в руках коробку с эмблемой известной в Сеуле шоколадной фабрикой (зефир этой фабрики, к слову, Чжухон очень жаловал). Он хотел уже было ответить, но старший из братьев Им перебил его. — А тебя, мелочь, никто не спрашивал, — грозно оглянулся он, — не видишь, взрослые разговаривают? Чангюн обидчиво поджал губы, но ничего не ответил брату. Чжухону от чего-то захотелось улыбнуться: должно быть, этот ребенок доставляет много хлопот и проблем, коли с ним так строго. — Мы принесли вкусные шоколадные пирожные! — постарался весело продолжить он, но старший снова вступил в диалог с ним. — Уймись со своими пирожными, достал, — рыкнул он. Чжухону показалось, что о нём успешно забыли, находясь в его же апартаментах. Мальчик по имени Чангюн странно насупился, стараясь не смотреть на старшего. Чуть опустил голову, так, что русая челка почти доставала до глаз, он отошёл немного в сторону, преданно прижимая к себе кейс со сладостями. — Милая комнатка, соседушка, — усмехнулся Хосок. Наглядевшись вдоволь на стены синего оттенка, будто опомнившись, он похлопал себя по телу и карманам, — прикурить не найдётся? — Не курю, — холодно бросил Чжухон и ему почему-то вновь захотелось вернуться к своему компьютеру. Хосок показался ему слишком дерзким и пафосным, так ещё и курил, а от запаха никотина Ли наизнанку выворачивает. Получив отказ, Хосок круто развернулся и ненадолго попрощавшись странным фразочками молодежного сленга, поспешил покинуть комнату. Дверь за ним закрылась сама. Хон снова сидел спиной к комнате и уже явно устал от наведывавшихся гостей, как вдруг оставшийся малец дал о себе знать. — Я Чангюн, — повторился мальчишка негромко, стараясь показать себя максимально весёлым, но всё же чувствуя себя немного зажато. Хон искривил губы от его не искренней радости, ведь сквозь голос можно было четко услышать дрожь (слух у Чжухона что надо). Он снова обернулся в кресле. Хотелось ужасно поскорее отвязаться от них обоих. — У тебя руки не устали эту коробку держать? — изогнул бровь брюнет, нарушая неловкую повисшую между ними паузу. — Это тебе, Чжухон хён, — улыбнулся младший. Чжухону показалось это немного противным: он вообще улыбки не понимал и сам улыбался довольно редко, ибо поводов особо не было, да и к черту это. — Я не ем сладкое, — безбожно врет и не краснеет. Эти слова прозвучали для Чангюна как приговор. Он вдруг растерялся, вновь опустил голову и глаза его как-то испуганно забегали по упаковке. На миг Чжухону даже показалось, что он ответил слишком уж резко, да ещё и соврал, ведь на самом деле был ужасным сладкоежкой, но быть милым и дружелюбным он вовсе не собирался. — Ох, пожалуйста, извини если это так… — Им младший даже слегка поклонился, загоняя тем самым Чжухона в очень неловкое положение и это его несказанно бесило, — твоя мама говорила обратное. — Оставь, — усмехнулся он, словно сам себе, нежели собеседнику, — поставь на стол. Думаю, им найдется применение. Плечи младшего явно облегчённо опустились. Он скромно поставил коробочку с пирожными на узкую столешницу у стены, обклеенной плакатами (видимо, фото кумиров) и встал около, сковывая пальцы рук в замок. — И правда очень хорошая комната, — похвалил Чангюн апартаменты, которые были почти полностью в синих тонах, не считая темно-дубовой мебели. — Ага. Напряжение могло продолжаться до бесконечности, если бы голосистая матушка старшего не зашла в комнату со своей коронной фразой «мальчики, кушать!».

***

За трапезой было более чем просто скучно — было ужасно нудно. Кратко поприветствовав супругов Им, Чжухон уселся на своё привычное место за вместительным кухонным столом прямоугольной формы. Напротив него, как на зло, усадили самого младшего на сегодняшнем вечере Чангюна. Чтобы отвлечься от того, что было в его комнате наверху, Чжухон, сам об этом не задумываясь, стал незаметно рассматривать каждого гостя. А начал он, конечно же, с подростка, и ничего примечательного он в нем не заметил: с виду обычный русоволосый пацан, только с приятными, аккуратными чертами лица и большими, шоколадного цвета глазами. Обычного телосложения на свой возраст, только явно худоват немного и плечи не широкие, словно женские. Сам же Чжухон огромными мускулами не обладал, но был порядком крепче и выше, да и вообще если бы не интерес и любовь к музыке, то пошёл бы в спорт с удовольствием. Большая белая футболка с забавными зелеными вставками буквально висит на парнишке и Ли хочется усмехнуться, назвать его дохлячком, но он, конечно же, сдерживается. Чангюн ест молча, ведёт себя приятно, вежливо, но слишком скромно и скованно, чем, кажется, и нравится маме Чжухона, которая воркует над ним сегодняшним вечером, то и дело накладывая ему в тарелку салаты. Далее взгляд парня был устремлен на Хосока, старшего брата Чангюна. Впрочем, тут, как решил для себя Хон, рассматривать тоже особо было нечего. Люди такого типажа ничем не цепляли и даже наоборот отталкивали его. Слишком пафосен, слишком много на себя берёт и даже в гостях ведёт себя так, словно находится у себя дома. Эти элементарные причины и способствовали чувству отторжения от этой персоны. Отец, глава семейства, мистер Им Сонгем сразу поладил с родителями Хона, оно было понятно — весёлый, вежливый, действительно интересный мужчина средних лет. Рядом сидела его жена, госпожа Им. Разговаривала она мало, а когда подавала голос, звучал он как-то безэмоционально, хладно, да и выходило так неловко, что чаще всего она перебивала своего мужа. Чжухон никак не мог понять с первого раза, что это за штучка такая эта женщина, хоть в людях он и разбирался хорошо, она пока что оставалась для него закрытой дверью. Женщина была стройная, но достаточно крупная (высокая, наверное, из-за каблуков), тонкие губы накрашены ярко-красной вызывающей помадой, а черты лица ее показались слишком уж резкими. На худощавой шее весело шикарное ожерелье, прикрывающее натянутую на кости и жилы кожу. Парень прищурился. Сходство между ней и Хосоком было велико: чёрные уложенные гелем волосы, форма носа, глаза. Он взглянул на младшего Има, и столь прелестной схожести аля «как под копирку срисовали» он совсем не обнаружил. Напротив, Чангюн был совсем не похож на родителей, волосы у него русые, явно от природы, глаза совсем другие, губы и каждая черта лица совсем не та, какая могла бы получиться у этих двоих. Разве что, нос чем-то отдаленно напоминает нос его отца, но господин Им сидел достаточно неудобно по отношению к нему, и разглядеть всякие детали внешности было куда сложнее. «Господи, словно ведьма» — пронеслось у Чжухона в голове, когда он скользил взглядом по жене господина Има, на что он прикусил язык, чтобы не выдать себя, ведь было бы крайне неудобно отдуваться за свою насмешку над старшими. Задумавшись, Ли невольно поежился. Он снова переметнул свой взгляд на Чангюна. Как оказалось, тот смотрел на него, а встретившись взглядами, засмущался и как-то стыдливо опустил голову в свою тарелку. Было ощущение, будто бы он хочет что-то сказать, но нарочно не говорит, и от этого у Хона тоже не хило так подгорает, вообще-то. — Так говорите Чжухон хочет быть музыкантом? — Им Сонгем утер губы салфеткой, заинтересованно глядя на сына семьи Ли, — что же ты слушаешь? Может быть, это рок? Ли младший чуть не подавился застрявшим в его горле куском мяса. Как бы не любил он всю музыку, рок — это явно последнее, что было бы в его плейлисте. — С чего вы взяли? — как можно спокойнее отозвался парень, перестав есть, — ничего против не имею, но не особо увлекаюсь этим жанром. — Может, ты нам сыграешь на гитаре что-нибудь? — мама явно гордилась за своего единственного сына. — Что? — Чжухона это предложение поразило, как молния, — нет, мама, не сейчас. — От чего же? Чжухона взбесило это упрямство, да и поведение родителей часто ставило его в неловкое положение перед обществом. Играть перед близкими он совсем не любил и не знал с чем это связано, но куда более его выводило из себя, когда об этом просили прилюдно, зная (!!!), что он не будет этого делать. Чжухон вообще по натуре еще со школы считал себя немного бунтарем и делать что-то, что ему не нравится или противоречит его моральным принципам — как унижение для такого парня, как он. Ли младший сжал кулаки под столом и стиснул зубы, надеясь, что отец вступится за него или кто-нибудь переведет тему, но этого не происходило. Им младший немного испуганно посмотрел на его изменившееся лицо, но заметив на себе косой взгляд, вновь опустил голову. — Я не буду играть сейчас. — Просипел сын супругов Ли и поспешил нервно смочить горло глотком сока из стакана. — О! — восклицание Сонгема отвлекло внимательные взгляды от Чжухона, — Чангюн, разве ты раньше не играл на гитаре? Эх, что-то давно я её не видел… Чангюн, названный по имени, открыл рот в немом звуке, словно рыба, которая разом разучилась говорить (не умела никогда вовсе?). Глаза стреляли то по отцу, то по матери, то по брату, но взрослые быстро об этом забыли. Госпожа Им не сочла нужным обратить внимания на младшего сына, Хосок скривил губы в усмешке и облизнулся. Чжухон недоверчиво сощурился на этого парня, превращая глаза в щелки: эта семейка ему не нравилась. — Скажи, Чангюн, хорошо ли ты учишься? Нравится ли тебе получать знания в школе? — госпожа Ли всегда была приветлива и добра, ее голос звучал мягко и располагал людей к себе, ведь не зря же она проработала пятнадцать лет детским психологом. — Многие предметы даются мне легко, я учусь хорошо, но не особо люблю посещать школу, — абсолютно честно ответил Чангюн, словно обрадовавшись, что ему разрешили говорить и, не дожидаясь какой-либо реакции со стороны, снова стал тихо ковыряться вилкой в своей тарелке. — Знания это хорошо, а нелюбовь к школе напрямик связана с твоей халтурой, — строго заметила госпожа Им. Чжухон опять смог уловить волну этого странного подозрительного напряжения между сыном и матерью. — Хорошие слова! — одобрил Ли Менсу, опустошая бокал с дорогим вином, — вот Чжухон, например, хотел поступать в музыкальный колледж, но ставки оказались настолько высоки, что… — Отец! — упрямо и очень громко воскликнул Чжухон, перебив и бросив на родителя недовольный взгляд, напрочь забывая обо всех правилах дурацкого этикета и просто-напросто уважения к старшим, но отец всё-таки смог договорить и теперь все открыто уставились на отца с сыном. — …что ему не хватило баллов, поэтому мы решили, что до следующего года он будет улучшать свои навыки, ведь так? — мужчина вопросительного глянул на сына, совершенно спокойно проигнорировав такое поведение, — что такое, сын? — Мы договорились, что не будем распространять такую информацию за пределами нашей семьи, — немного помолчав, прорычал парень, отодвигая от себя тарелки и приборы. Супруги Им неловко переглянулись между собой, госпожа Им явно была недовольна таким воспитанием младшего Ли. Хосок откинулся на спинку стула, очень странно ухмыляясь. Вид у него был такой, будто он пришел в кино на премьеру фильма, чтобы от души насладиться интригующим просмотром. Повисла неловкая пауза и было чётко слышно, как тяжело и обозленно дышит незадачливый исполнитель. — Милый, ну что же тут такого… Пожалуйста, сядь, — начала было мать, но закончить ей сын уже не дал. — Спасибо. Я пожалуй пойду, —Хон рывком отпрянул от стола на стуле, встал и поспешил к лестнице, ведущей наверх. — Чжухон, ты куда?! — басом, наконец, заголосил отец вслед удаляющемуся парню, — сейчас же вернись! Это невежливо! — Я наелся, — хладнокровно и обиженно бросил фразу парень и бегом по ступенькам отправился к себе в комнату. Через некоторое время послышался громкий хлопок дверью. Закипевший словно чайник, Чжухон ворвался в свои апартаменты и первым делом пнул со злости валяющийся у порога спортивный рюкзак. Ли младший злился, пыхтел, хотелось срочно что-нибудь (или кого-нибудь) разбить о стену или вышвырнуть из окна. Он знал, что происходит сейчас внизу: мама извинится и суетливо начнет вертеть свой хвост у гостей, чтобы им понравиться, отец скажет, что сделает ему строгий выговор, и завяжется разговор про их нудную работу и новые идеи для продвижения какого-нибудь проекта в компании, а после они все дружно унизят его желание и, кажется, уже отчаянную мечту о музыке. Чжухон и так никогда особо не интересовался торговыми компаниями и бизнес-планами отца, потому что все эти офисные дела казались очень нудными и были абсолютно до лампочки человеку творческому, человеку, мечтающему выступать на сцене и быть любимцем публики. А творчество Чжухона у его родителей любимая, но довольно-таки больная тема. Потому что каждый божий день он слушал одни только высказывания насчёт того, что «это не прибыльно, это не правильно, это никому не нужно». А что нужно ему самому? Кто-нибудь из них хоть иногда задумывался об этом? Мечты, сны, фантазии и далеко идущие планы на целых лет сто вперед. Когда он не поступил в колледж, выпустившись из которого светлое будущее ему было бы обеспечено автоматом, и даже провалился в наборе с трейни в компании, в которую хотел попасть больше всего на свете, на Чжухона накатила холодная тоска и дни бесконечной депрессии. От хандры хотелось выть на луну, умереть со злости и от страданий. Родители только сделали вид, что поддержали его, а на самом же деле были несказанно рады его провалу, терпеливо ожидая, когда же их дитя оправится от своих «детских пустяковых проблем» и начнет работать вместе с отцом. По крайней мере, именно так казалось Чжухону в первые дни своего грандиозного провала. Только вот от своих «пустяковых проблем» Чжухону ой как хотелось сдохнуть, но это опять же вряд ли волновало кого-либо. Быть единственным ребенком выгодно, но тяжело. Ли младший со злостью сжимает волосы на своей голове, секундно задумываясь о том, что даже Чангюну повезло больше, чем ему: судя по всему его родителям на него откровенно класть, так что он мог бы стать кем захочет он сам. Другой уже вопрос в том, что хотел бы он становиться кем-то или нет и прожечь свою жизнь просто так, ничего не добившись, не познав чувства удовлетворения, материального достатка и обыкновенного счастья. Счастья. Разве не счастье испытываешь, когда добиваешься своей самой сокровенной мечты? Чжухон, сам не понимая почему, злится на этого мелкого выскочку из семьи Им больше, чем на старшего пафосного недомачо. Он ударяет кулаком о стену, выпуская оставшийся пар, упрямо смотрит на синие обои с едва ли заметным узором исподлобья, словно бык на родео и вот-вот протаранит стену рогами, мама не горюй. Может ли этот глупый сопляк, который сегодня что и делал, как прикидывался милым, чтобы получить любовь и одобрение со стороны матери Чжухона, мечтать о чем-то? Чжухон фыркает, устало ведет ладонями по взмокшему лицу, думая, что он, пожалуй, немного погорячился, ведь костяшки на пальцах уже болят. А еще он думает, что семья Им ему более, чем неприятна: приперлись мажоры из своих идиотских США, втерлись в доверие к отцу Чжухона, а теперь еще и злорадствуют (Чжухон, от чего-то, очень в этом уверен) тому, что произошло пару минут назад за трапезой. Игнорируя смех и звон бокалов, Чжухон долго стоял у открытого настежь окна, дышал прохладным вечерним воздухом и обнимал сам себя за плечи. Сколько времени он не прикасался к гитаре? Месяц или два? Как же паршиво было на душе сейчас, и если бы он был заядлым курильщиком, то, неверное, давно бы опустошил несколько пачек разом. Но ведь Чжухона воротит от запаха никотина. Одиночество его снова прервали — кто-то осторожно постучал в дверь, а через несколько секунд показалась выглядывающая макушка. Хон упрямо не ответил на вопрос можно ли Чангюну войти и немного (много) его потревожить. — Чжухон хён… — мальчик аккуратно прикрыл за собой тяжелую дверь и взгляд его тут же упал на валяющийся в другой стороне рюкзак, — ой, это же мой! Как он там оказался… На мгновение Ли младшему стало стыдно за то, что он в порыве гнева сделал с чужой вещью. Он снова поспешил наполнить лёгкие воздухом. На улице стемнело, в траве была слышна симфония сверчков. Им по-детски присел на колени, расстегнул рюкзак, стал в полумраке шелестеть чем-то. Хон пару раз бросил на него недовольный взгляд, но увлеченный своим делом мальчишка ничего не заметил. Парень стоял к нему спиной и закатывал глаза. — Нашёл! —шепнул сам себе Чангюн и поднялся с колен, а в руках он держал несколько коробочек с дисками, — я слышал, что тебе нравятся видеоигры, и… Ну, я подумал, что, может быть, тебе что-то понравиться из этого. Чжухон закусил губу и сжал кулаки, держа руки в карманах домашних джинс. — Спасибо, ребетенок, — но он даже не оглянулся на любезно протянутые диски, — это мило и все такое, но мне не надо. Так что играй сам. — Чжухон хён, не дуйся на своих родителей, они у тебя очень хорошие и желают тебе добра, — Им учтиво обошёл старшего и попытался пролезть с другой стороны, — посмотри, хен, вдруг тебе понравится. Это самые хорошие, честно-честно. Я дарю тебе. Наивность Чангюна и его мнение о родителях Чжухона (а так же все это сладкоголосое «хен», подарки-презенты, хоть и из вежливости) ужасно раздражало. Если бы он был его сыном, то он бы обязательно вмазал бы ему за то, что лезет не в свои дела. Наверное, поэтому Хосок был с ним так строг сегодня. — Ты понимаешь или нет? — голос парня звучал уже совсем не спокойно и с каждым разом нотки злости становились все опаснее и опаснее, — мне не надо. — Хорошо… — помолчав немного и похлопав пушистыми ресницами, Чангюн стал искать куда пристроить свои дары, — тогда я положу их сюда, а ты потом… — Твою мать! — хен все-таки сорвался, свирепо и громко закричав, выбил диски из рук растерявшегося младшего и отбросил их в сторону, — почему ты такой надоедливый?! Забирай свои чёртовы диски и вали отсюда к себе домой! Чжухон дышал громко, грудь и плечи его то и дело опускались и поднимались и, кажется, он сам не понимал, что только что сделал. Испуганные глаза-пятаки мальчика вдруг покраснели. Чжухон завалился на подоконник от безвыходности, перевешиваясь через него. Он не заметил как Чангюн забрал свой рюкзак, потер одну из раскрасневшихся щек и тихо ушел. Вскоре семья Им покинула дом семьи Ли.