my dream is my destiny

У Чжухона тело затекло, ноги замерзли, а еще в глотке странно саднит, и все эти ощущения не из приятных не дают досмотреть сон о том, как он, в роли какого-то главаря местной шайки, удирает из музыкального магазина с новенькой гитарой в черном чехле, а за ним еще пятеро недомузыкантов делают ноги с награбленным, пока полиция не подоспела к месту происшествия. Он во сне выбегает на улицу и бежит без оглядки к заранее приготовленной машине, двери которой открываются как в микроавтобусе, черном, элитном, даже пугающем. Парень делает прыжок, отталкиваясь от земли запыленными кроссовками, уже готовясь загрузиться в машину и укатить с добычей куда подальше от руки правосудия, но не тут то было. Он вдруг зависает в воздухе, словно его кто-то хватает железной хваткой за горло и приподнимает над землей. Чжухон не может чувствовать физическую силу держащей руки, он хватается за горло, пытается вдохнуть, грабленая гитара падает, звонко и громко. У Чжухона замирает сердце, он видит небо и готов поклясться, что это сам Бог дает ему пинка (и плевать, что он в него ни чуточки не верит). На самом же деле Чжухона за горло хватает жестокий сухой кашель и неприятная боль, которая дальше распространяется на легкие. Забыть закрыть на ночь окно было однозначно не лучшей идеей. Белая, почти прозрачная, легкая штора колышется от утреннего ветра, поднимаясь практически на половину, широко и забавно надуваясь, словно парус. Когда Чжухон был маленьким беззаботным ребенком, таким, как приходил вчера к ним домой Им Чангюн, то любил встать лицом к ветру, чтобы мягкая ткань тюли игралась с его лицом, едва ли касаясь щек, словно мамин нежный поцелуй. Ли выдыхает тихое «блять», когда ловит себя на мысли о том, что вспомнил о вчерашних гостях и вообще о том, что произошло. Пластиковое окно с шумом закрывается под тяжестью сильной руки, парень разминает затекшую шею и, шаркая пушистыми тапками по домашнему полу, спускается вниз. Время раннее, все в доме происходит так же, как и всегда: родители собираются на работу, мама наскоро готовит завтрак, отец пытается завязать галстук у зеркала в прихожей, чертыхается негромко, и на помощь ему опять же приходит мама, что умело завязывает нужный узел. Никто не обращает внимание на заспанного Чжухона, тенью влачащегося на запах еды. Чжухон же в свою очередь пытается не замечать их, своих двоих немного сумасбродных в свои сорок с хвостиком родителей, но с ехидным фырканьем в мыслях отмечает, что отцовский зеленоватый галстук смотрится чересчур уж старомодно. А вообще Ли младший терпеть не может деловые костюмы, всю эту скуку смертную и прочую офисную ерунду. Он вообще не понимает и не признает работы на одном месте и считает ее невыносимой дуростью. Чжухон бы так однозначно не смог, а все потому, что у него темперамент такой: харизма прет из него, как бык на красную тряпку, он готов действовать, вносить что-то новое, у него творческий беспорядок в комнате (и по совместительству в голове), а еще до жути вспыльчивый характер, к чему его близкое окружение уже в принципе давно привыкло. Первой, как всегда, не выдерживает мама. Она буквально порхает счастливой бабочкой по кухне, пока Чжухону блевать хочется от такого излучения беспричинного счастья, но он уже, кажется, привык. Парень виснет на дверце холодильника, пьет холодное молоко прямо из тетрапака, в наивной детской надежде на то, что горлу от этого станет лучше, а не хуже. — Не пей холодное, милый, горло схватит, — мама учтиво отбирает у сына тетрапак с молоком (откуда ж ей знать, что горло уже схватило), мурлыча себе какую-то песню под нос, добавляя оставшееся молоко к омлету, — и доброе утро. — Доброе утро, сын, — басисто догоняет ее отец, целует жену в щеку и садится на свое привычное главенствующее место за столом семьи, — как спалось? «Ахуенно отвратительно» думается Чжухону, но родители выглядят слишком спокойными и радостными, поэтому парень решает сдержаться. Чжухону, если честно, и так тошно от тех мыслей в своей голове о том, что он вечно все портит своим домашним. С одной стороны он и не виноват, но если приглядеться… Парень находил в себе массу недостатков, что даже до смешного доходило. — Нормально, — Ли младший садится за другой конец стола, прямо в одежде, в которой спал, не умытый, но мама спокойно ставит перед ним тарелку с ароматным теплым омлетом, — я немного замерз. — Осень наступает нам на пятки, — усмехается по-доброму Ли старший, приступив к еде, дожидаясь своей жены, — я узнаю подробности насчет отопления после работы. — Да, уже довольно прохладно, — голос у мамы настолько мягкий и расслабляющий, что Чжухону хочется залезть обратно под одеяло и спать весь день, а то и еще больше, но желудок неприятно схватывает узел голода. — Я просто не закрыл окно, — Чжухон утыкается взглядом в свою еду, желая приятного аппетита. По радио играет какая-то музыка, Чжухон не особо хорош в старых песнях, но похоже на старенький джаз, мама любит его. Отец обсуждает какие-то мелочи из повседневностей быта, рассказывает историю о том, как новенький неопытный стажер случайно столкнулся с бухгалтером на повороте и пролил кофе, не двусмысленно намекает о том, что для Чжухона есть место на его работе (что, Чжухон, конечно же, старательно игнорирует и разглядывает мамины бусы, немного нервно пережевывая пищу). Пару раз глава семейства пытается завести разговор о вчерашнем вечере и некрасивом поступке Чжухона, но мама спокойно одергивает отца, как бы взглядом говоря «не нужно сейчас», муж мирится с мудростью жены. Во всяком случае она понимает их сына немногим больше, чем Ли старший и за это он ей весьма благодарен. За всю свою жизнь Чжухон так и не мог понять своих домочадцев до конца. Они никогда не были слишком строги со своим ребенком, и он был им бесконечно признателен, ведь они никогда яростно не давили на него, практически всегда понимали, помогали в разных периодах жизни: от первых шагов малыша до подростковых всплесков (спасибо маме-психологу). Отец, Ли Менсу (кажется, Чжухон уже не может спокойно об этом думать) всегда очень занят работой в офисе компании. Сейчас у него редко хватает времени на развлечения, но когда Чжухон был маленький, он часто посещал с родителями активные мероприятия, центральный парк аттракционов или аквапарк. Маленький Ли любил подолгу сидеть у папы на плечах, есть сладкую сахарную вату и смеяться над шутками взрослых. — Сейчас такой богатырь вымахал, самого отца в пору на руках носить, — отшучивается матушка, игриво пихая старшего Ли в плечо. Как не крути, как не злись и не обижайся на пристрастия судьбы и разногласия поколений, но мама у Чжухона все-таки просто замечательная. Он это признавал, часто думал об этом, но совладать со своим характером, чтобы не обидеть родную маму, было весьма тяжко. Анá Ли, которую буквально все нежно и не официально называют Ан-и, растягивая ее короткое, но сладкое имя, словно мед. Для Чжухона мама, несомненно, женский эталон и ему бы очень хотелось, чтобы все женщины и матери планеты были хоть чуточку похожи на его маму, ведь с ней ему небывало повезло. Госпожа Ли до одури любила детей и умела с ними ладить, она престижный детский психолог, знающая кучу интересных историй и умеющая найти выходы из любой ситуации. Ей приходилось работать с разными детьми и людьми, она была очень социальна, Чжухон же никогда не ревновал — наоборот, радовался и был горд, что именно его мамочку так любят и знают чуть ли не все дети города, и именно ему она принадлежит. Мама всегда была женственна, спокойна, излучающая тепло и материнскую заботу (совсем не то, что госпожа Им, от которой холодом и ледяным взглядом, который к земле приковывает, за километр веет). Чжухон так же не мог разобраться на кого из родителей он больше похож, особенно по характеру, там вообще ничего не понятно: будто бы все черты, присущие им, перемешались в дикий яркий фонтан, который взорвался — и вот он, получился Чжухон, их сын, немного закрытый и местами прямолинейный, пылкий, но в целом очень харизматичный и приятный парень. Чжухону нравилось жить, не смотря на обиды и падения в его творческих мечтах о карьере музыканта. Ему нравилось то, что его окружает по большей мере, если отбросить все мешающие спокойно жить мелочи. В школе Чжухон был лидером, его не боялись — его уважали, за взгляды, за четкое умение отстоять позицию, за юмор и вообще за то, что он такой вот сам по себе — притягивает, как магнит, и все у него искренне, либерально, без применения какой-либо физической силы. Чжухон вообще не мог терпеть, когда кто-то кого-то боялся. По правде говоря, когда он пошел в старшую школу, то думал, что все эти тенденции с травлей изгоев, что по непонятной причине стали козлами отпущения, давно закончились, но как оказалось, нет. Чжухон закончил их самостоятельно, когда спас пару раз нескольких девчонок и мальчишек от массовых нападений (без небольших драк не обошлось, конечно), но тем самым он заслужил уважение и всеобщее одобрительное мнение. В школе было спокойно и весело, и когда пришла пора выпускаться, вступать в полноценную взрослую жизнь, казалось, что скучать по нему будут даже учителя и строгий директор. Мама завела шарманку «а помнишь, как мы познакомились», непонятно с чего, и Чжухону резко захотелось вставить в уши беруши, потому что рассказ о том, как они столкнулись на маминой работе в центре молодежи, когда папа приехал к другу бухгалтеру, он уже мог самостоятельно наизусть пересказать лучше, чем гимн родимой Родины. Отец ел не торопясь, времени в запасе много (в семье Ли привыкли вставать рано), но довольно быстро управившись с завтраком, он собрался на работу и уже ждал свою любимую жену у машины. Ли младший провожал маму в прихожей, держа сумку и пальто. — Чем планируешь заниматься сегодня? — интересовалась госпожа Ли, поправляя волосы у зеркала. — Не знаю, я не думал, — честно пожал плечами сын, уперевшись затылком в стену, панель которой была сделана под дерево, как и большая часть мебели в их уютном доме. Мама вздохнула, не то грустно, не то огорченно, и посмотрела на Чжухона взглядом, мол, «я все понимаю, конечно, но пора бы уже и делом заняться». — Совсем чахнешь без дела, подумай об этом, пожалуйста. Ли младший честно обещал подумать, ведь ему действительно не хотелось просто потерять год, сидя дома без дела, только сейчас он думал немного о другом. — Мам, — позвал негромко парень, помогая женщине надеть пальто нежного пастельного цвета. Ли не особо любил признавать свои ошибки и говорить слова извинений от чего-то ломало его язык, но сейчас его интерес взял вверх над ним, — ты извини, что я себя так повел.

Вдох, выдох.

Мама нежно улыбается и кивает. Сейчас она выглядит настолько чудесно и миловидно, что у Чжухона в памяти проносятся практически все теплые моменты вместе с ней, и ему уже стало очень стыдно и за свое поведение вчера, и за то, что в порыве гнева вновь позволил себе перегнуть палку и думать о своих родителях слишком плохо. — Но вы начали первые, — спешит выпалить сын в свое оправдание. — Обещаю, что поговорю с отцом и впредь мы будем поосторожнее, дорогой. Повисла недолгая пауза, в руках Ли остался только тоненький ремешок дамской сумки, что хорошо гармонировала по цвету с туфлями матери и пальто. С улицы послышалась сигналка машины — это папа явно просил поторопиться. Руки Ли младшего опустели, мама, что была ниже сына, забрала сумку и уже потянулась, чтобы поцеловать свое взрослое чадо, но Чжухон ее приостановил. Та вопросительно взглянула на него. — Слушай, ма, — Хон словно мялся: с одной стороны это может показаться странным, с чего бы его должно интересовать что-то в этом духе, но с другой стороны совершенно простое любопытство человека, поэтому он, наконец, спрашивает, — по поводу ваших новых друзей и все такое. Что они вообще за фрукты такие и где папа их откопал? — Милый, ты уверен, что хочешь поговорить об этом сейчас? — тихо смеется мама на выдохе и кивает в сторону входной двери, — папа заждался. Если бы ты остался вчера вечером, то познакомился бы с ними и их замечательными детьми чуть ближе. Чжухон обидчиво, словно маленький ребенок пяти лет, поджимает пухлые губы и понимающе кивает, пропуская маму к выходу. Ну да, чего он ожидал. — Не обижайся, Хон-и, — тянет мама, чмокает сына в щеку и выскакивает за дверь, — давай поговорим об этом сегодня вечером, когда мы с отцом будем дома, идет? — Заметано, ма. Хорошего рабочего дня, — Чжухон получает в ответ быстрое и веселое «спасибо, и тебе, милый», усмехается и закрывает дверь, оставаясь один.