В канун рождества.

1623 год. Декабрь. Гильотину готовили с самого утра. Палачу, Пьеру де Бодже, что-то не нравилось. Бедный паренек, которому сказали, что сегодня он будет готовить "подиум смерти" для своей госпожи. Пьер отправлял его то в каменный подвал, гле хранились мечи, топора, ведра с головами и без, то обратно в лазарет, узнать у мисс Озера об ее самочувствии. Запыхавшийся, грязный, красный, с растрепаными волосами рыжий мальчишка прибежал вновь к своему хозяину. Пьер что-то недовольно буркнул себе под нос, разглядывая лезвие, которое натачивал, а потом громко крикнул, когда, видимо, рыжий его не услышал: – Краковская глотка, Бутто, ты совсем спятил! Недовольный, грубый голос звенел у меня в ушах. Мальчишка опустил голову и что-то пытался объяснить своему хозяину, но тот, стал сильно жестикулировать своей свободной правой рукой, рыча на рыжего Бутто. На улице лежал снег, маленькие снежинки танцевали в вальсе и медленно опускались на пушистое покрывало из бархата. Я вдыхала холодный морозный воздух и смотрела на все это приготовление. Конечно моя выходка не могла быть незамеченной. Ну конечно, когда из окна, почти вываливаясь, выглядывает девушка, стоя на подножке окна на коленях, кто-то да заметил эт все дело. Вот и заметили. Рыжий парнишка поднял голову и очень сильно удивился, если не испугался и сказал что-то своему хозяину. Пьер тоже обернулся на меня и почтенно склонил голову, Бутто повторил за ним. Никаких приветствий, никаких "Ох, милая, перестаньте вести себя как ребенок! Вам уже восемнадцать зим!". Ничего того, что было еще недавно. Я лишь вздохнула глубже и повернула голову направо. Да, маленький дворик Лиофанской тюрмы был красив, если бы не тот факт,что предназначен он был для публичных казней от рук палача или же гильотины. Пошарив взглядом,я вновь посмотрела на все еще доделывающего свою работу палача, его подчиненного и усмехнулась. Отчего то мне становилось легче, когда я смотрела на эту вещицу, которая через несколько часов станет причиной моей смерти... Повернуть голову меня, видимо,заставила какая-то невидимая сила. Скажи я кому об этом, ушла бы на костёр! Мой взгляд встретил другой: темный, задумчивый и такой родной и любимый. Я была немного шокирована тем, что он все таки приехал. Ну да, как тот, что отдал приказ, не явится? Я смотрела на него, а он на меня. Мне было больно... Боль, та, что разливается в душе после разочарования, та, что дарит пустоту и мрак,но та, что оставляет надежду. – Госпожа! Госпожа! Вы решили выпрыгнуть в окно? Стойте!– я резко обернулась и попала в руки к милой девочке, которая на три года была младше меня. – Мария. Я не собираюсь прыгать. Мне нравится смотреть... Как в детстве, помнишь?– улыбнулась я ей. Девушка опешила. Ее удивляло мое спокойствие, мое настроение ... Ну а к моим выходками, если не все, то многие привыкли. Я посмотрела туда, где только что стоял он, но не заметила никого. Ни его личного паша,ни его личной шлюхи, ни его самого. Увы, но я немного расстроилась. –Гаспожа, не стоит вам так беспокоиться, Алинья говорит, что господин передумает.– прошептала девушка, склонив голову. – Я бы не рассчитывала на это. Теперь я стояла нормально, рядом с окном и, повернувшись, посмотрела на улицу. Через несколько часов моя жалкая жизнь закончится, а о моем существовании забудут уже через три дня. Три... Три дня, три года...три счастливых и грустных лет моей жизни. – Знаешь, Мария,– нарушила тишину я,– я бы хотела пробежаться по снегу, упасть в него, пройтись по любимому саду и по знакомым комнатам дома отца. Я была счастлива тогда, но и ... Мария?– обернулась я, так как не слышала признаков жизни... И удивилась. Оно и понятно, что девушка притихла, склонившись в три раза. Мария, хрупкая бойкая девушка, дрожала перед этой грамилой, что стоял в дверях моей камеры. А я даже не соизволила его приветствовать. Не положено умирающим это в нашем мире. Кивнув головой в сторону двери, он вошел внутрь, а Мария тут же скрылась. Дверь закрыли, и я со своим мучителем осталась наедине. Молчание затягивалось. Странно, что он вообще вернулся с войны, ведь басилевсам это не позволялось. Куда им, великим, до нас, лордов и мелкой знати. Карие глаза прижигали и пожирали меня (или мою душу) холодным, но в тоже время страстным и горячим взглядом. Ситуация была не то, что странная, она была из ряда вон выходящая. Его выходка заставила, меня уж точно, думать слишком много всего, о чем думать я не хотела. – Ре... – Ты готова?– перебил наш великий господин. – Как можно быть готовым к смерти?– уточнила я. Он молчал. Просто смотрел и молчал. – Зачем ты здесь? Решил узнать о здоровье своей новой жалкой шлюхи?– почему мне раньше не отрубили голову за мои слова, я не знала, но он всегда прощал мне такие вольности, но видно не все, раз уж я оказалась сегодня здесь. – Она... – Она, твоя тетушка, сестра,– все они сделали Озера твоей женщиной еще до того, как я прибыла во дворец! Скажи, что это не та, а я посмеюсь! – Ты... – Нет!– я вскинула руку и отступила на шаг, упираясь в холодную стену, пересекая его попытку подойти ко мне,– Выдели ей мои покои, когда меня казнят. – Я не собираюсь выделять ей ничего! Ни твоих покоев, ни твоих вещей, ни украшений. И даже Батлер, останется в моей конюшне под присмотром Винкинса. – Не сомневаюсь. – Все это,– не замечая моих слов, продолжил наш господин,– моей госпожи. Так было, так и останется. – Твоя мать не согласиться с этим.– справившись с удивлением выдавила я. – Я не буду спрашивать у своей тетушки,– сделал он нажим на последние слово он,– разрешения. – Сделай кое-что для меня.– это просьба удивила меня сильнее,чем моего господина.– Ты помнишь то место, где мы познакомились? Не мог бы ты отвезти меня туда. Только ты и я...с Батлером и Провинси... Прошу, лишь последнее желание. Мир затаился в ожидании его ответа. Так же затаилась и я. Казалось, что я перестала дышать, а ветер, что залетал в маленькую серую комнату через открытое окно, прекратил выть. Он неотрывно смотрел на меня, а я на него. Я боялась, что я моя казнь состоится не завтра утром, а уже в этот вечер, но басилевс сделал шаг вперёд и я судорожно вздохнула, когда он стал предо мной." Глаза в глаза, душа в душу",– такой была одна из фраз в нашем священном обряде на крови, принессенном друг другу. Это не была свадьба, это было другое... Обряд собственника, обряд моего господина, моего единственного человека, моего счастья... Обряд, который изменил всю мою жизнь... всего шесть месяцев назад. Тем же вечером. Лес укрыт белым одеялом из снега. Звезды мерцают над нашими головами и чистое небо стало таким черным. Тишину прерывает лишь фырканье лошадей, скрип снега и пение совы. Где-то вдали слышится вой волка, который ищет себе еду. Волки не нападают на людей, только на животных. Вряд ли бы он напал на моего господина,тем более сегодня. Я запоминала каждую мелочь,ведь все это потом мне присниться только на небе. Батлер был беспокойный,будто чувствовал, что с его хозяйкой беда. Пару раз собирался удрать, унести меня далеко, но я его останавливала, шепча ласки и гладя его по шеи. Мой господин,как я и просила, исполнил мою просьбу. Мы ехали в то место, где я впервые встретилась с ним. Где я впервые увидела его. Где я в последний раз проживу ночь... Мы были одни, как я и просила. Стража собиралась поехать с нами, но одного взгляда господина хватило, чтобы пресечь к корню их затеи. Паша, Кристиан Озера, остался во дворце со своей женой, Василисой Драгомир, сестрой моего повелителя, а так же и со своей сестрой. Я не имела друзей в Лиофане, дворце моего мучителя, который должен был стать моим домом после нашей свадьбы, но... Меня опередили! Озера, а именно Наталья, легла в постель к моему удивлению, и в ту же ночь понесла от правителя. Закон таков, что после первой ночи с женщиной из высшего света вне брака, повелитель должен сделать ее своей излюбленной наложницей, а уж если она понесла в ту ночь, то своей госпожой. Поэтому у нас с повелителем ничегошеньки не было, и не будет... Я могла стать его госпажой, его единственной, родить ему наследников, но я стала его наложницей, одной из тысячи, но в тоже время, самой главной, которая управляла гаремом. Но я не была с ним в постели, не была с ним в его покоях, не была с ним вообще... Я посмотрела на него и увидела воина, того, что так расхваливают девушки, того, кого боятся мужчины, и того, которого полюбила я всем сердцем! Его плохо было видно в темноте, но мне этого не нужно было, я знала, что он хмурится, а на лбу его пролегла морщина, губы сжаты, а пальцы сжимают уздечку настолько сильно, что костяшки побелели. Лошади заржали, и я посмотрела вперед. О чудо! Мы приехали. Все тот же уютный домик в лесу, где меня впервые оставили мои подружки и где меня нашел он, повелитель. На самом деле,я должна была выйти замуж за своего давнего друга, но я стала самой значимой игрушкой для нашего правителя. Он помог мне спешиться,а я хваталась за те моменты близости, которые он мне дарил. Повелитель завел лошадей в сарай и вошел в дом, я последовала за ним. Эта старая берлога была нашей с ним. Я рада, что он исполнил мое последнее желание, что, собственно я и сказала, пока мой воин разжигал камин. Он ничего не ответил, а я сняла теплую накидку и перчатки и осматривала этот маленький, но уютный уголок в дремучем лесу, о котором знали только я и мой повелитель. Я подошла к столу и облокотилась на него. На столе было все так же ,как и в последний раз. В тот раз, когда мы были так счастливы. Карты, записки, карандаши, линейки и прочее, что помогало в изучении морей. К сожалению, в этой науке я разбиралась не больше, чем воины в шитье, но мой господин решил взять меня, дочь лорда Мазура, к себе в ученицы по этому не легкому делу. – Я не был здесь с того дня.– раздался неожиданно его голос. – Было бы странно, если бы ты здесь был... Именно здесь,– я обернулась к нему лицом и присела на стол, облокотилась,– мы стали друг для друга... Здесь был "Обряд на крови". Камин уже разжигался во всю и этого света было достаточно, чтобы освятить всю комнату. Перед камином, в углу были аккуратно сложены одеяла и прочее постельное белье– единственное,что мы успели сложить после обряда. Я посмотрела туда, и он все понял, без слов, как было всегда. – Что произошло у вас с моей тетушкой и Натальей? Я скривилась и отвернулась от него. И снова здравствуйте... Не хочу вспоминать, не хочу... Больно! – Твоя матушка... – Она мне не мать, Роза, прекращай. – Твоя... Тетушка и На... Наталья заставили...– слезы покатились с глаз, и я закрыла рот рукой, чтобы не скрикнуть. Я вспомнила весь тот ужас, который был и должен был стать... Я почувствовала руки у себя на плечах и обернулась. Повелитель ослабил хватку, но лишь для того, чтобы нежнее притянуть меня к себе, но я стала брыкаться и с трудом вырвавшись, встала у противоположной стены. – Они подкупили пашу Дашкова! Они сделали то, что я не могла .... Я не могла поверить! Он старый, дряхлый и жестокий, Дмитрий! Жестокий! Они сделали это!– кричала я, заливаясь слезами. – О чем ты говоришь?– искреннее удивление заставило меня замолчать и взглянуть на мужчину. – Ты... Ты не знаешь?– теперь удивилась я.– Ты не знаешь, но подписал бумагу?!! Как... Как ты мог!– я подбежала к нему и хотела дать пощечину, но он схватил мою руку прямо перед своим лицом, не двая шанса вырваться. – Не смей так больше делать, Роза.– прорычал он. – Ты подписал то, о чем не имел понятия!– приблизилась к его лицу я. В карих глазах отражался гнев и негодования.– Дашков и его верный друг Спиридон решили изнасиловать меня! И Спиридон почти начал это дело зажав меня в темном углу замка. Оказывается, у вас много потайных комнат, о которых знают единицы... Дмитрий не отпускал мою руку, и хватку не ослабил. – Я хочу знать подробности того, из-за чего я чуть не убил свою госпожу. Я опешила. Госпожа?! Он никогда так не называл меня. Никогда! Даже после обряда! – В чем подвох? Зачем ты вообще вернулся? Решил посмотреть на то, как моя голова красиво скатиться вниз по ступенькам? – Прекрати.– прошипел он. – Ты хочешь знать подробности? Я расскажу в деталях!– и вырвав свою руку из его, я подошла к окну, через которое открывался сказочный вид на замершее озеро и полную луну, ласкавшую своими бликами лес. Но она не может светить в темные уголки, которых много. А так же не может светить и в души людей... – Он домагался меня. Много раз.– начала тихо я, сложив руки на груди.– Спиридон. Он тот, кого я боялась больше всего... Я боялась, что в один прекрасный день случится то, что чуть не случилось... Мне было страшно. Очень... А ты был на войне, которая и сейчас продолжает идти где-то за пределами Лиофане.(1) – Это моя обязанность,как господина. – Знаю,– вздохнула я.– Я боялась всегда больше того, то ты можешь не вернуться, и этот страх перекрывал все остальные,которые казались кусочками большого пазла... Тебя не было месяц, другой, третий, многие думали, что ты не вернешься до конца Кровавой бойни. И тут то твоя тетушка и ... Начали действовать. В тот день, когда ты вернулся, к тебе направили ее, Наталью, а я... Мне было больно... Я ушла в свои покои, но выбрала не тот путь. Я до сих пор не понимаю своих поступков... Наталья должна была занять тебя, а точнее лечь с тобой в одну постель. А со мной разобрались бы. И вот меня закинули в тусклую маленькую каморку, где и начали свое дело... Дашков стоял возле двери и наблюдал, чтобы никто не шел мимо и не слышал моих криков, а Спиридон,за этой закрытой дверью, связал меня и начал рвать платье. То самое, нежно-голубое, твое любимое... Он понял, что ткань слишком крепкая и поэтому стал задирать мои юбки. К сожалению, мои руки были связаны, а в рот вставлен кляп, чтобы молчала... Все знали, что я не порочная, что ты такой благородный и ни разу не прикоснулся к своему сокровищу. Поэтому для своих насильников я стала чем-то вроде трофея. Ведь по нашим законам, тот, кто провел ночь с "чистой" девушкой, является ее покровителем, а после и свадьба! Меня же решили обесчестить и бросить тебе в качестве неверной. Я замолчала. Каждое слово давалось с великим трудом, но я должна была рассказать ему обо всем, что тогда было. – Пока ты спал с это...шлюхой,– выплюнула я,– я пыталась не умереть от страха... Спиридон ударил меня и я замолчала. Он усмехнулся, и я помню его слова:" Ты шлюха, Розмари Мазур, ты грязная шлюха, которую только и можно чтобы трахать в любые отверстия и места в твоем маленьком прелестное тельце. Дмитрий идиот, которого охомутала Наталья, чтобы, якобы понести от него, на самом деле она моя личная шлюха, которая уже понесла от меня, но я готов пожертвовать своим золотом, чтобы она родила ребенка Дмитрию, а ты стала моей личной шлюхой, утешавшей мои прихоти." Наталья не носит твоего ребёнка, Дмитрий, она носит ребенка этого чудовища, которое... – яне хотела поворачиваться, и поэтому продолжила.– Ты хотел подробности, милый, вот они все... Спиридон снял свои штаны и я... Я пыталась закричать! Он забрал мои юбки и стал гладить ноги, поднимаясь выше и выше, а после...– я сглотнула,– после он стал гладить меня в самых... неожиданные его движения, которые доставляли мне боль. Он сжимал меня, целовал низ живота и пытался пробиться туда... Когда он хотел уже сделать начатое и насадить меня... Он приподнял меня и посадил к себе на колени. Он говорил, чтобы я не плакала, ведь это дело нескольких минут, а потом, если я ему понравлюсь,то и многих лет... Я пыталась слезть и бить его ногами, но с каждым разом, он все плотнее прижимал меня к себе. И окончательно я оказалась прижатой очень близко к нему, близко на столько, что я чувствовала, как пульсиравала его напрягшаяся плоть. Он разорвал ворот платье и стал целовать мои груди... Это было моральное насилие, Дмитрий, моральное. Он издевался надо мной, делал больно, делал так, чтобы я испытывала желание, но страх был слишком велик до тех пор, пока я не поняла, что это может продолжаться вечно... В ту ночь я поняла, что я стану шлюхой, в лучшем случае, в худшем, откажусь под гильотиной. Я поняла,что никто меня не спасет, что я не буду нужна тебе и... – Я убью этих сволочей. Поэтому ты боишься моих прикосновений? – Да. Но это еще не все. – Я понял, что произошло дальше. Я резко обернулась к нему и уставилась сумасшедшим взглядом. – Ты ничего не понял, Дмитрий! Ничего! Он не просто насиловал меня морально, но и истязая, наслождайся моим телом,которое теперь не будет таким как раньше... Оно познало грубые утехи, грубые ласки и боль, но оно осталось не тронутым. Я все еще невинная! Но не в душе... В душе,я сломлена. – О чем ты...? – Когда он приподнял меня, чтобы наконец закончить свои мучения, ведь он говорил, что слишком долго этого ждал, слишком хотел, и то, что меня пришлось подготавливать, лишь усложнили ему задачу, но он расходился сполна моим девичьим телом. Когда я почувствовала его плоть, на которую он хотел медленно налаживать меня, я забилась сильнее в попытках вырваться, но все было бесполезно и я чувствовала, как медленно, очень медленно, он пытался усадить меня, удерживая на весу... В этот момент дверь открылась, а на пороге появился страж, который застыл в ужасе. Спиридон откинул меня к стене, где я ударилась головой и отключилась. Иногда я приходила в себя, и слышала, как Дашков оправдывался и говорил, что всего лишь ходил в покои своей дочери, проведать ее, и помню, как Спиридон, на поставленный вопрос: будет ли он продолжать, ибо уже никто не помешает? Он сказал, что шлюхи должны быть в сознании и кричать Наслождение, которое он доставляет им.... Дальше я ничего не помню. Но да, Дмитрий, я лучше умру, чем буду жить в Лиофане! Дмитрий подлетел ко мне и крепко обнял, успокаивая. Я била его по могучим плечам, но все бестолк. Я понимала, что он не чудовище, что он не сделает такого со мной никогда, и я успокоилась. Чуть позже, когда я сидела одна возле камина, потому что Дмитрий ушел рубить дрова, хотя я понимала, что он готов был рубить не дрова, а всех тех, кто был участвовал в заговоре против меня, его любимой госпожи! Я стала много думать. Я понимала,что Дмитрий не допустит меня завтра к казни и оставит здесь, но мне хотелось быть рядом с ним, быть вместе. Но видимо все оставшиеся время, я должна была провдить время здесь, в старой хижине в лесу, где впервые встретила своего возлюбленного, где впервые заключила "Обряд на крови", тот, о котором я так много читала в детстве и грезила в мечтах, и где впервые я стану женщиной... Мороз пришелся по спине ветром, и я обернулась. Дмитрий вошел в дом и бросил у камина дрова, которыми мы расжигали камин. Господин подошел к столу и сел на стул, спрятав голову руках. Я боялась своих желаний, но интерес и распаленные ощущения грубой силой Спиридона, вызывали желание приблизиться к своему господину и испробовать все нежности от его рук. Я боялась три месяца каждого мужчину. Я не выходила из комнаты, пока мой господин был на войне, а два дня назад узнала о своей казни, подписанной любымым. – Дмитрий,– позвала я его тихо. Получилось что-то жалкое и писклявое, на что мужчина тут же обернулся и подскочил ко мне, испугавшись за меня. – Да, моя госпожа.– улыбнулся он и встал. – Сядь рядом со мной... Пожалуйста... Мне это нужно. Мужчина опустился на пол рядом со мной и посмотрел на меня. – Я... Я не знаю как тебе сказать... – Говори, как есть. – Тебе не понравится.– виновато опустила я глаза. – Роза? – Я три месяца боялась мужчин, не выходила из своей комнаты, ни с кем не разговаривала... Я боролась с собой и страх... И знаешь, что-то изменилось несколько недель назад. Я стала выходить из комнаты вместе с Марией, стала наблюдать за тем, как твоя фаворитка управляет гаремом, как гладит живот, как чувствует себя на моем месте... Я поняла, что хочу вернуть свое прежнее положение, не только во дворце, в твоих глазах и в глаза отца, но и показать кем я могу быть. Но я не знала как.. все думала, представляла наш разговор, который мог сбыться... Боялась... Но потом, когда узнала о своей казни, поняла, что зря все строила, поняла, что свой переборенный страх никому не нужен, поняла,что не стану твоей госпажой... Я боялась твоих прикосновений не потому, что меня пытались изнасиловать, а потому, что я боялась тебя.– Я посмотрела на Него и увидела,что он неотрывно наблюдает за мной и слушает.– Я боялась тебя, Дмитрий,– прошептала я.– Я хотела свадьбу, родить тебе наследников и наследниц, стать твоей госпожой не только законной, но и твоего сердца, как ты господин моего... Но... Я... – Роза, я был идиотом, который поверил своей тетушке и ее любимица из всего гарема. Я должен был разобраться во всем этом, но ревность и злость затуманили мне разум, а Наталья сказала,что понесла от меня, я был и рад, и ненавидел себя одновременно, я хотел, чтобы на ее месте была ты, милая, ты и никто другой больше... Ты и так моя госпожа, госпожа моего сердца и моей жизни. – А теперь? – Что, теперь?– не поня меня он. – А теперь ты все еще хочешь, чтобы на ее месте была я? Теперь, когда ты узнал, что Наталья обманула тебя, что она понесла не от тебя? – Теперь, милая Розмари, я не просто хочу, я сделаю тебя своей госпожой. Но не сейчас... Слишком много Змей во дворце,которых нужно убрать прежде, чем они снова нападут на кого-то и отправят своим ядом. Я удивилась,что он назвл свою семью змеями, но я была рада, что его чувства не остыли ко мне. – Дмитрий,– я пододвинулась ближе и заглянула ему в глаза.– Возможно ли нашей мечте сбыться? Между нашими лицами было маленькое расстояние. Меня это насторожило, но и Дмитрия тоже. Его взгляд перебегал от моих глаз на губы и обратно, мне хотелось спрятаться куда-нибудь,но я понимала одну эгоистическую вещь: если это не произойдет сейчас, и если я не понравится нег, то завтра будет чуть позже, а значит и моя жизнь продлиться чуть дольше. Ведь если нет меня, то нет проблем у тетушки Дмитрия, а значит, страна снова станет под ее руководством... Я не могла этого допустить. Дмитрий сокращает растояние, и осталось всего ничего, но я резко отпрянула от него и удивила себя этим. – Прости, понятия не имею, что на меня нашло, я не должен так поступать. Дмитрий встал и собирался уходить, как я резко подскочила и, догнав его у двери, развернув, с жаром поцеловала. Поцелуй был нежный и трепетный, как первый. Но жар, который распалял нас обоих был велик. Дмитрий притянул меня к себе так близко, что я ощущала его тело. Запустив свою руку в его волосы, я сжала их у корней, отчего мужчина застонал. Я перекрывала голос разума о страхе и о моих воспоминаниях. Я хотела этого. Здесь. Сейчас. С ним. Я думала,что поцелуй не закончится никогда, таким нежным и прекрасным он был, но легкие просили воздуха и мы были не в праве им отказывать. Глубоко дыша, мы соприкасались лбами и улыбались. – Я долго боялась, Дмитрий. Боялась всего и всех. Я больше так не могу. Нужно бороть свои страхи. Дмитрий лишь усмехнулся и немного подумав, ответил. – Пробуй сама. – Что?– очень сильно удивилась я. – Я отдаю инициативу в твои руки. Тебе так будет лучше. Я не хочу, чтобы ты подпрыгнула и убежала в слезах, боясь меня. Я не хочу,чтобы ты вообще боялась меня. – То есть, ты отдаешь мне, не опытной, глупой, боязливой девчонке, то, о чем я не знаю? Тебе не кажется это не справедливым. – Не кажется.– шепнул он.– Но если не хочешь играть по моим правилам, тогда и я не буду играть по твоим. У нас много времени, моя госпожа, целая жизнь. Наиграишься.– и он выпрямился, с усмешкой глядя на меня. Я задумалась, но кажется тело давно решило все за мозг. Правая рука потянулась к кафтану и стала настаивать пуговицы, левая опустилась на влечо мужчины. Я быстрым рывком прижала его к стене. Страсть, да, волчья страсть! Руки дрожали, а ноги подкашивались, но я пыталась взять контроль над телом. Наконец, было покончено с верхней одеждой и кафтан мужчины упал на пол. На нем осталась только белая рубаха. Медленно, пятаясь управлять сильнейшим воином, я вела его спиной к имитированной кровати на полу перед камином. Дмитрий лег на одеяла, а я продолжила начаятое. Казалось, ему нравилось все то, что я неумело делала... Или не казалось. Я упала на него, так как он обнимал меня за талию и не отпустил, когда ложился. Я покраснела. Неумелые пальцы стали развязывать шнуровку на его рубахе, и помогая мне, Дмитрий стянул ее с себя. От света огня, я видела его накаченное тело и не сдержалась, провела рукой по его мышцам рук и торса. Но тут же остановилась. – Ей не больше месяца. Дмитрий, почему ты не... – Не сказал, потому что я воин, Роза, а воины своими боевыми шрамами не делятся с каждым встречным, кем, собственно, и является посланник писем. Ведь не каждый на войне друг, если и враг, который дожидается момента, чтобы найти твое слабое место. Посланники проверяют письма, и если в них действительно что-то важное, то несут мне, а любовные записки от девушек из гарема сразу выбрасывают. – А мои?– я помотрела на него. – Твои я приказал не распечатывать и сразу же нести мне. На душе сразу стало тепло и хорошо от слов повелителя. Я снова провела рукой по его боевым шрамам, которые были на его теле. Одна рана, находившаяся под ребрами, только зажила, другой шрам многолетней давности был на плече, третий рассекал пол груди, четвертый и пятый уходили на спину... Их было много, много маленьких,больших и незначительных ран, которые он испытал. Я стала целовать каждый шрам, что заставило мужчину нервно выдохнуть. Я почувствовала,как руки мужчины стали аккуратно развязывать шнуровку на моем платье, и я позволила ему это. Когда он все расшнуровал, я встала и сбросила платье, которое упало на пол, совсем недалеко от кафтана господина. Я осталась лишь в одной ночной рубашке. И вот снова краска залила мои щеки. Дмитрий встал и подошел ко мне. Поднял мою опущенную голову за подбородок и заставил смотреть в глаза. – Я не могу... Не умею.– пропустила я. – Когда вышивать училась, так же говорила своей няне? – Впервые раз я смотрела.– ответила честно. – Но сейчас не получится смотреть.– И он поцеловал меня. А я забыла как дышать. Ноги подкосились и я запарила в воздухе, а затем я почувствовала твердость под спиной и поняла, что теперь лежу я. Когда Дмитрий стал аккуратно снимать мою ночную рубашку, то он начал с плеча. Он целовал каждый миллиметр моей кожи, то ли жалея меня, то ли приручая. И я теряла голову от этих нежных ласок. От этих огрубевших от боев рук,но таких нежных. Я терялась где-то в лесу, в сказке, в нежности и страсти. С моих губ срывались то стоны, то имя любимого. Дмитрий лишь усмехался и продолжал свои ласки. Как он оказался без одежды, и как моя рубашка лежала уже возле остальной одежды, я как-то пропустила момент. Ласки прекратились и серьезный, беспокойный взгляд встретился с моим непониманием. – Ты действительно хочешь этого? Действительно ли ты готова?– спросил он. – Да, но только не делай мне больно.– попросила я, не до конца понимая, что именно имею в виду. Дмитрий прильнул к моим губам и резким, быстрым движением оказался внутри меня. Я вскрикнула, а из глаз брызнули слезы. Я впилась руками в его плечи, в надежде найти утешение. Он стал целовать мои мокрые щеки, глаза, губы. Мы соединились. Он и я стали одним целым. Поцелуи медленно стали скатываться по шеи вниз, на плечи, так же медленно начал и он двигаться во мне, принося с каждой секундой все больше наслождение нежели боли, которая отступала. Так вот как это все... Все эти ощущения и впечатления... Я рада,что решилась на это. И уж больше рада тому, что именно Дмитрий станет мои покровителем, моим господином, а я его. Навеки. Движения набирали темп, заставляя меня хватать воздух и выгибаться под умелыми ласками моего мужчины. Соски ждали новой порции ласки от губ мужчины, а внизу живота затягивается тугой узел. Толчки стали резче и сильнее, быстрее и уверенней, а поцелуи горячими и настолько странными, что приходилось кусать губы в кровь. Играя то с одним, то с другим набухшим соском, Дмитрий не подозревал, что доводит меня до самого высокого наслождения в мире. Проблемы давно забылись, а перед нами стояла одна задача: дойти до разрядки, которая вот-вот должна была быть. И миг, все закружилась перед глазами, а стоны смешались, тела на секунду застыли, а затем расслабились. Тяжело дыша, мужчина поцеловал меня и лег на бок, заставляя и меня повернуться, ибо выходить из меня он, видимо, не собирался. Укрыв сверху нас одним из одеял, он обнял меня и протянул к себе. Через какое-то время, когда я поняла, что мне не особо удобно, я пыталась устроиться поудобнее,ведь мне не были привычны все эти ощущения, когда в тебе есть что-то, и это что-то слишком большое и твердое. – Прекрати.– шикнул мужчина,– иначе я не выдержу. – Не выдержишь чего? Он не ответил, я а снова попыталась лечь ближе к нему и удобней. В итоге, я добилась того что мужчина зарычал и застонал одновременно, а я застыла. И снова оказавшись под ним я почувствовала свободу в себе и поняла, что он все таки вышел. Я выдела страсть и желание в его глазах. Казалось, что после первой близости прошло не больше девяти минут, но видимо прошло достаточно,чтобы мужчина расплатился вновь. – Я тебя предупреждал, чтобы ты не ерзала, но ты маленькая и не послушная девочка, Роза.– страстно прошептал он мне на ухо, а я судорожно вздохнула. Услышала как мужчина усмехнулся и поцеловал меня за ушком. – Я не понимаю,что я сделала не так?– решила уточнить я, пока мой мозг окончательно не ушел в наслаждения. – Ты распалила волка, милая, желание которого сильно высоко.– выдохнул мне в губы он. И поцеловал. Резко, требовательно и с задатками собственника.– Никто. Никто не прикоснется к тебе, моя госпожа. А кто посмеет это сделать, я сам отрублю ему голову. И пресекая на корню мои возражения,он поцеловал меня. Эта ночь прошла восхитительной. Я была рада, что мой любимый человек рядом, и мы вместе. Я не хотела,чтобы наступало утро, но ведь до него еще далеко, потому что ночь только начинается. Ночь близости и возможности в скором времени родить правителю наследника.