Оптимистическая панихида

Первое дело в списке: сказать своему персоналу, что ее следует называть доктор Грейсон, и они должны будут поправлять любого, кто назовет неправильно, вне зависимости от его должности. Никаких устаревших вежливых обращений Стандарта и уж тем более — замысловатых вулканских званий с приставками для каждого полученного семейного достижения. (Твой уважаемый муж назначен в управляющий совет ВАН, и это выделяет его как ученого среди ученых! Твой биологический сын в возрасте семи лет прошел ритуал не-сдохни-в-чертовой-пустыне! Тебе стукнул полтинник, и ты вырастила двух сыновей, при этом один из них родной и предатель-дезертир-изгой-урод, а другой теперь бездомный — да, это что-то!). Ну уж нет, она получила докторскую степень, черт побери, и она — доктор. Она может никогда не достичь уровня Сарека, который «ПРОСТО САРЕК, БЛАГОДАРЮ», но она снова будет доктором Грейсон, и никто не сможет у нее этого отнять. Второе дело в списке: все остальное. * Если бы это она погибла при разрушении Вулкана? Она порой думала об этом, когда не могла заснуть. Думала о своем кабинете в их доме, своем массивном столе с плотно запертым ящиком, который, как знали она, Сарек и мальчики, будет открыт только в случае смерти одного из них. У каждого был свой изложенный план на случай их случайной/возможной кончины: мальчики, когда покинули отчий дом, и она с Сареком обновляли их после каждого важного изменения в их жизни. Все, что должно было быть изложено письменно/заверено нотариально, — было изложено и заверено, но были и другие вещи, мелочи, которые каждый из них считал важным записать в какой-то миг раздумий в их жизни. Она знала, что ее план был наиболее тщательным из всех. Она была наиболее тщательной. Она знала, как и все они, что умрет первой. Она полагала, что будет лучше, если им не придется слишком долго думать насчет всего этого, если она, пока еще жива, потратит немного времени, чтобы изложить, что хочет конкретно, и позволить ее мужчинам проводить ее так, как она выбрала, а затем продолжить жить своей очень долгой жизнью. В самом деле, это все было для их же блага, и поводом послужило одно происшествие, когда Сайбоку было четырнадцать. Сайбок спас ящера в загоне Ай-Чайи, но, несмотря на все прикладываемые им усилия по его выхаживанию, ящер все же умер. Сарек сказал: — Похорони его — у тебя утром экзамен. Аманда ткнула Сарека локтем и предложила перенести похороны ящера на неделю, чтобы дать Сайбоку время успокоиться. И это была хорошая идея ровно до того момента, пока Сайбок не привлек для помощи в организации похорон пятилетнего Спока, и Спок даже тогда очень серьезно отнесся к порученному заданию. — Принял ли ты решение насчет погребального савана для Лойяла, Сайбок? Я принес все варианты наволочек из бельевого шкафа на твое рассмотрение. Если тебе дорог твой ящер, то я бы посоветовал вот эту, поскольку… — Я НЕ МОГУ ЭТО СДЕЛАТЬ, НЕ МОГУ! — разрыдавшись, Сайбок сбежал в свою комнату, оставив похороны на Аманду, Спока и Ай-Чайю. Когда Спок бренчал на своей лире очень задорную песенку, а Аманда прихлопывала землю поверх ящера в саване, во дворик вышел Сарек и окинул взглядом происходящее. — Подходит ли данная композиция для траурной церемонии? — спросил он. — Я знаю только эту, — ответил Спок, тщательно перебирая струны и извлекая три неверных ноты подряд. — Хм-м, — произнес Сарек, — по крайней мере, ты упражняешься. — Она подходит, — сказала Аманда, наградив Сарека тяжелым взглядом, — Лойял был очень веселым, и он и Сайбок провели много хороших моментов вместе. — Разумеется, жена моя, — произнес Сарек. Его щека дернулась. Она посмотрела на него еще пристальнее. — ЛО-О-О-ОЙЯ-Я-Я-Я-Я-ЯЛ, — протяжно кричал Сайбок в комнате над ними. — Он слишком расстроен, чтобы участвовать, — объяснила Аманда. — Я с ним поговорю, — сказал Сарек. Ай-Чайя выл под музыку Спока, а едва Аманда отвернулась, выкопал Лойяла и теперь жевал его обезображенную тушку. — Спок, иди в дом, — быстро сказала она. Но Спок уже увидел, как Ай-Чайя жует Лойяла, — он смотрел с задумчивостью, с которой ей придется разбираться позднее, — и спросил: — Повлияет ли это уродование его тела на его последующее нахождение в загробной жизни? Существует ли вообще загробная жизнь? Аманда улыбнулась этому воспоминанию, спустя все эти годы, и повернулась на своей стороне очень большой кровати в весьма большом доме, которым они с Сареком владели в Сан-Франциско. Прошло уже несколько месяцев со дня уничтожения Вулкана, и она только сейчас вспомнила этот стол и ящик, и все свои весьма специфические планы насчет жизни Сарека после ее смерти. А теперь Сарека нет, и стола нет, и всей планеты нет, и все, что сейчас связывает Аманду с той жизнью на Вулкане, — воспоминания о том, что было когда-то и никогда не повторится вновь. * Академия Звездного флота была рада ее заполучить — да кого она дурачит, они рады заполучить кого угодно. Она замечала на заседаниях штаба, что она не единственная старуха, вытащенная из отставки для возрождения Академии. И это действительно вся история о том, как ей предложили возглавить кафедру лингвистики. Ее подчиненными были второкурсники, по очереди работающие на кафедре на полставки, пытаясь возместить целый пласт знаний, утраченный их мертвыми сокурсниками. У них были куда более трудные времена, чем у всех, кто с ней работал. Аманда считала себя благосклонным начальником, но она не была их самой почитаемой и обожаемой фигурой на поствулканском пространстве, но на пространстве после-того-Вулкана-что-сгинул — да. Пространстве после Старого Вулкана, но не пространстве после вулканской культуры. (Ее убивало, что она не могла придумать лучшую формулировку, чтобы объяснить это на Стандарте, не то чтобы эти тоскующие, воинствующие, не потерявшие свою родину консервативные люди по всей Федерации, вообще заботились о том, чтобы различать эти два понятия). В любом случае, работать на нее — просто боль в заднице. Они целый день принимали звонки и сортировали ее бесконечную корреспонденцию, разбираясь, что требует/не требует ее внимания. В конце концов, Аманде пришлось нанять кого-то вроде пресс-секретаря для формирования дипломатических ответов на кафедре и постоянного работника для разгребания всего того дерьма, что люди день за днем вываливали на нее в СМИ. Вот она — пытается обучить новую волну студентов практическому применению теоретической лингвистики для их карьеры в Звездном флоте, а также разработать положение о том, как ее кафедра (или если быть честной — Звездный флот) будет применять новый язык скорби, который определит судьбу одной из планет-основателей Федерации, и никому это не нравится, потому что она не Сарек, и она не настоящая вулканка, и она не настоящий дипломат, и… Чего бы она только ни отдала, чтобы быть хотя бы 5 футов 7 дюймов без каблуков. * Она не помнила, как умер Сарек. Она помнила ревущий, бесконечный звук гибнущей планеты, каждый дюйм которой всасывался внутрь, помнила закручивавшийся вокруг нее свет транспортации. Помнила, как Спок обернулся к ней и кивнул, убедившись, что она стоит позади него. Последнее, что она видела на Вулкане, — лицо ее сына на фоне пустыни и красных скал. Затем они оказались в транспортаторной корабля, настолько нового, что это резало глаза после красно-оранжевой пыли песчаной бури. Безопасники и медики помогали старейшинам, Т’Сай и другим сойти с платформы, и тут кто-то с явным южным акцентом рявкнул: — ДЖИМ. МЕДОТСЕК. Даже не пытайся вправлять себе запястье самостоятельно — это тебе не Неделя Флота. Она пришла в себя и, не увидев Сарека, убрала упавшие на лицо пряди волос. Она и Спок остались одни в транспортаторной, так что она подошла к нему и мягко тронула его предплечье. Он обернулся и уставился в ее лицо. Она никогда не видела у него таких расширенных глаз. Он боялся коснуться ее, она сама взяла его руку в свои. С тех пор, как ему исполнилось четыре, Спок научился себя контролировать, и ей не было нужды ставить между ними щиты. Но сейчас его эмоции вопили, рвали ее на куски, словно они все еще были на планете, словно та все еще рушилась, и может, тогда она просто не была способна почувствовать все это, но теперь она смогла, и Спок вырвал свою ладонь из ее хватки. Он положил руки ей на плечи и что-то сказал, но она не услышала, что именно, — разум был сейчас мешаниной ее и его мыслей, горя, вины и облегчения, и это не ты, это не ты, не ты, ЭТО ОТЕЦ, это не ты, не ты. — Мама, — сказал он снова, она услышала. Услышала мольбу в его голосе, увидела, как та пробивает себе дорогу сквозь сетку трещин запекшейся на его лице пыли. — Мне нужно на мостик, чтобы разработать план нашей атаки. Прошу, пройди с доктором Маккоем в медотсек и жди меня там. — Вы оба пойдете со мной, — сказал доктор. Долгую секунду Маккой разглядывал ее, затем посмотрел на Спока и добавил: — Капитан. — Боунс, — сказал кто-то позади него. — Боунс, не надо. Доктор помог Аманде спуститься с платформы, Спок придержал ее за локоть собственнически, но некрепко, сокращая контакт между ними. Она погладила его предплечье, надеясь, что он поймет. Поймет, что она поняла, конечно же. — Доктор, — произнес Спок на ходу, — когда я вернусь на мостик, я был бы признателен, если бы вы пошли со мной. Мне понадобятся все старшие офицеры, что есть на борту, для участия в разработке плана. — Я тоже приду, — сказал кто-то рядом. Аманда отвела взгляд от Спока и увидела блондина в синем комбинезоне, держащего за пояс мужчину в желтом, оба они выглядели так, словно пытались притвориться, будто им вовсе не нужна поддержка друг друга, чтобы устоять на ногах. — Хорошо, — сказал Спок более жестким тоном. «Слово «хорошо» имеет переменчивые дефиниции», — с комком в горле вспомнила она. — Вы и лейтенант Сулу, а также лейтенант Ухура и энсин Чехов. — Что произошло, Спок? — прошептала она. — У нас в Ши’Каре и раньше бывали землетрясения, но такое… — Это не было землетрясением, Мама, — сказал Спок, — я объясню позже, после того, как мы проведем совещание. На данном этапе мы еще многого не понимаем. — Погоди, — встрял Маккой, — это твоя мать? Джим, ты знал? — Что у меня есть мать? — резко спросил Спок. — Боунс, прекрати, — сказал Джим, оглянувшись, затем вновь посмотрел вперед, поворачивая в коридор, ведущий, судя по доносящимся оттуда звукам, в медицинский отсек в кризисном состоянии, но после снова перевел взгляд на нее. Она узнала этот взгляд, задумчивый, оценивающий, которым обычно земляне смотрели на нее, когда понимали, кто она такая — жена вулканского посла на Земле, мать первого выжившего вулкано-человеческого гибрида (который сейчас передумал и почти перекрыл кровоток в ее руке, сжимая ее смертельной хваткой через рукав). Ее история давным давно стала публичным достоянием, так что она поступила так, как всегда, — просто позволила ему смотреть, сколько захочет, чтобы он смог сам сделать какие-либо выводы. Тот отвернулся, ничего не сказав. Спок еще сильнее сдавил ее руку, но тут вмешался Маккой, отправив их в разные концы медотсека для осмотра. Сарек во всем этом ощущался как пробел, брешь. Она не хотела, чтобы Спок заметил, не хотела признаваться самой себе, но пока они все разговаривали вокруг нее, она чисто рефлекторно продолжала периферическим зрением смотреть по сторонам. Ее тело думало, что может увидеть Сарека, что она сможет обменяться с ним взглядами. Он поднимет бровь и скажет все или ничего, и тогда она сможет покрепче обнять Спока и попытаться собрать воедино все кусочки пазла. Спок подвел ее к биокровати и помог ей лечь, пока Маккой настраивал трикодер. Сарек все еще маячил на границе ее зрения, будто бы она могла его увидеть, если повернется достаточно быстро. Но она не смогла. * Ее все ненавидели. Синди, ее помощница, уверяла, что это не так. — Да нет, все в порядке, — сказала Аманда, просматривая сообщения, отфильтрованные Синди от всей пришедшей дряни. — Это заставляет меня чувствовать себя вновь молодой, — она взглянула на Синди и добавила: — Я была немногим старше тебя, когда встретила Сарека и смертельно оскорбила всех людей самим фактом наших отношений. Синди слегка ей улыбнулась: — Не все вас ненавидят. А те, кто ненавидят, делают это недостаточно хорошо — не без того, чтобы признать, что они тупые писаки, которые сами не знают, что болтают. Аманда любила Синди. Ей давным-давно следовало нанять себе помощника. И если бы даже факта отсутствия Сарека было бы недостаточно, чтобы заставить ее плакать (рана, ставшая уродливым, сморщенным шрамом, которую она никогда не смогла бы/не стала бы скрывать от других всю ее оставшуюся жизнь), Сарек стал гораздо более популярен и любим после его смерти, чем при жизни. СМИ постоянно критиковали его за его несгибаемое следование вулканским стандартам, когда он был вулканским послом (хотя это имело смысл), так же как и за его отвратительный либерализм (как смел он и его жена, кем бы она ни была, применять науку для того, чтобы размыть давно установленные границы между людьми и иными видами, «гуманоидами», как их тут называют), его непреклонность, и упрямство, и снисходительность. Хотя, если честно, последними тремя грешат и сами критики. Конечно, с тех пор, как он умер, и его жена (эта доктор Грейсон, которая даже не была настоящим доктором, только в немедицинском смысле, шокирующем в 23 веке) показала себя преемницей его политической роли, Сарек был помазан Спасителем и никто не смог бы встать на его место — НИКТО, ДАЖЕ ЕГО ЖЕНА, насколько бы квалифицирована она ни была. Когда она и Сарек начинали свою совместную жизнь, она даже не пыталась представлять ее во всех конкретных деталях. У нее были свои недостатки, у Сарека — свои, у них был Сайбок, и могли быть другие дети, родные или усыновленные. И даже если бы у них было только это, она все равно думала о своем будущем с оттенком безмятежной сладости. Даже если бы у них не было ничего другого, у них было бы это и они сами — друг у друга. А потом целая чертова галактика, полная засранцев, и все другие временные линии, полные засранцев, вмешались, чтобы разрушить все. Они забрали эту надежду на безмятежность, но они не забрали ее. * Еще раньше Аманда решила, что не будет устраивать отдельную панихиду по Сареку. Вместо этого она организовала одну общую для всех погибших вулканцев, уделив пять минут из нее Сареку. Она посоветовалась со Споком и Сайбоком, которые согласились каждый в своей манере: Сайбок быстрым «Ок», посланным из какой-то звездной системы, где он сейчас находился, и Спок — каменным кивком и предложением любой помощи, что была в его силах. Перевод: пожалуйста, не проси меня. Она и не стала. Она — Аманда Грейсон, и, хотя и понимала, что «организовать мемориальную службу» означает, что она будет транслироваться на всю Федерацию, потребует участия близкого к нелепости количества людей, почти бесконечного внимания к вулканским (и земным) процедурам и намного больше терпения, чем у нее когда-либо было, она даже не предполагала, что каждый день будет привлекать сотни людей, настолько злых на нее, злых по любой причине, которую она только могла вообразить, а также по тем, что не могла, пока они не начинали орать на нее. Ее любимым был тот случай, когда «Таймс» и то, что осталось от «Саваран», крупнейшего новостного источника Вулкана, выжившего благодаря своему Сан-Францискскому отделению, объединились, чтобы составить характеристику всех «за» и «против», согласно которой Аманда одновременно являлась слишком терранкой и слишком вулканкой, чтобы справедливо и сбалансированно провести церемонию памяти жертвам битвы за Вулкан. Она не могла разбить себе сердце тем, что не осталось ни одного вулканского премьера, достаточно сильного для того, чтобы увековечить память всего, что было потеряно. Человеческая жена Сарека, с Вулкана, но никогда не бывшая вулканкой, была единственной, кто взял эту ношу на себя. И если все те молнии, что они метали в нее, помогут увековечить то, что ее муж и весь его народ внес и еще внесет в развитие Федерации, то она могла только приветствовать это. Тяжкий удар по общему счастью и стабильности имел странный побочный эффект — из небытия стали появляться самые разные люди. Сразу после битвы за Вулкан, когда у нее не было другого выхода, кроме как в данный момент принять Сан-Франциско в качестве своего нового дома, с ней начали выходить на контакт друзья, коллеги, одноклассники и студенты, про которых она ничего не слышала десятилетиями… и никто из них ничего не хотел. Или никто из них не хотел перетянуть на себя часть ее удачи или славы. Тогда у нее состоялось много тихих, неофициальных обедов. Как-то раз, когда Аманда писала свою шестую памятку о том, почему некие земные цветы совершенно не подходят для оформления помещения для церемонии, в углу ее экрана всплыло сообщение от Синди: «Посетитель: капитан Кирк. Ей не было назначено». — Вайнона Кирк приходит без назначений, — сказала Аманда, когда Вайнона с боем прорвалась в ее кабинет, а Синди с криками тащилась за ней, — давно не виделись. — Годы, Грейсон, и разве я тебе не говорила: пальцы. Это сводит их с ума, — ответила Вайнона. Аманда села обратно на стул и покачала головой, думая о том, как давно была их первая миссия: целая жизнь Спока и еще немного, почти целая жизнь Сайбока. Так давно, но все же недостаточно. — Так… — начала Аманда, но Вайнона, засмеявшись, перебила: — Могут же две печально известные вдовы пропустить по стаканчику в середине дня? — Это грустная шутка, — задумчиво сказала Аманда, но от выпивки не отказалась. Стоило ей собрать вещи и встать из-за стола, как Вайнона широко шагнула к ней и жестко сжала ее плечо. Она сильнее стиснула свою сумочку и взглянула на Вайнону, которая задрала голову выше, но так и не смогла встретиться глазами с Амандой. — Это слишком рано, Грейсон, но, — начала Вайнона, — ты должна над ними смеяться, поскольку больше никто этого не сделает. Аманда положила руку на ее плечо. Она слышала о размерах галактики и о том, как много ее Вайнона успела увидеть своими глазами. Два тоста спустя Вайнона написала номер своего личного комма на салфетке, спрыснула ее джином и заявила бармену: — Дорогуша, мне нужна новая салфетка, эта совершенно непригодна. — Специальный номер для съема, — пояснила она Аманде, и та с теплым чувством поняла, что ничего не изменилось. Аманда пила джин впервые за такое долгое время, что и сама не хотела в этом признаваться (к несчастью, Вайнона купила ей еще, в этом случае будет вежливым сказать, так?) и позволяла себе отвлечься на миг или два, пока Вайнона творила свою магию. «Это хорошо, — думала она, — хорошо». Внезапно она заинтересовалась, были ли у Вайноны друзья. Вайнона, похоже, предпочитала тот тип межличностных отношений, в котором «скорее боятся, чем любят», но опять же, Аманда десятилетиями не видела ее лицом к лицу, только в моменты триумфа или трагедии, значительных настолько, чтобы появляться перед Амандой и остальным миром. — Ну, — сказала Вайнона, сидя лицом к Аманде, но глазами следя за барменом, отошедшим в сторону, — давай поговорим. Конечно, Вайнона хотела не дружить. Аманда все еще держала в руке стакан с выпивкой, но уже чувствовала, как мгновенно переключается в деловой режим. Она знала, что лучше не показывать свою обеспокоенность. — В данный момент, — сказала Вайнона, — я занимаю полупочетную, очень реальную и одновременно весьма фиктивную должность капитана Звездного флота. Во время битвы за Вулкан я была с флотом в Лаврентийской системе и, поскольку имела наиболее активные обязанности и боевой опыт, то… — улыбнувшись, она сделала жест, — ну вроде типа взяла контроль над кораблями и приняла типа нужные на месте решения, включая размещение выживших и контроль клингонской и ромуланской границ, — короче, всю ту хрень, что должна была быть сделана, но не была, поскольку, считай, все, у кого зарплата на уровне моей и выше, были заняты, меряясь членами. — Я этого не знала, — сказала Аманда. — Почему я этого не знала? Почему ты не была во всех новостях после этого? — Потому что смерть и разрушения продаются лучше, чем «компетентный офицер выполнила свою работу с высшей степенью компетенции», — ответила Вайнона. — Плюс ругательства. Те записи никогда не попадут в учебники истории для младших классов. — Мне так жаль. — Не стоит, — сказала она. — Правда, не надо. Ты можешь или сожалеть, или помочь мне — хотя, я думаю, ты и так это знаешь. Или ты так заранее извиняешься, чтобы мягко меня послать? — Еще нет, — ответила Аманда. — Все, чего я хочу, — начала Вайнона, — это сделать всю эту мою почетную хрень менее почетной, но более постоянной. Я хочу должность капитана: мой собственный корабль во главе моей собственной флотилии. Свой взнос я уже сделала, и Звездному флоту необходимо это изменение структуры на следующие пять лет, пока Академия не выпустит новый набор кадетов, — она наклонилась ближе к Аманде и прошептала: — Есть еще резервный флот. По меньшей мере пять кораблей, что едва ли существуют в официальных списках, они будут направлены на особые миссии в глубоком космосе, пока флот, которым командовала я во время битвы, будет задействован для ближней защиты. Ты же знакома с Крисом Пайком, так? — Да, он… он был капитаном во время первой миссии Спока после Академии. — Так я держу пари, что, как только он поправится, его назначат на должность контр-адмирала, курирующего особые миссии в глубоком космосе. — И ты хочешь флот ближней обороны. — Сказала Аманда. — Я заслужила флот ближней обороны, — прошипела Вайнона. — Что я делала во время битвы за Вулкан? Я занимаюсь этим всю мою жизнь и я… — она резко вздохнула и продолжила больше самой себе, чем Аманде. — Я так устала быть в тени. Устала от скромности. Я больше не хочу быть маленькой грязной тайной Звездного флота. Я знаю про все те переговоры, что ведут капитаны, только чтобы убедиться, что я буду ответственной за их инженерный сектор, потому что пока я там, они живы. Эти идиоты, наверное, думают, что это такое суеверие или что я что-то типа талисмана. Нет, это совсем не так. Я хочу, чтобы они признали, что я лучший офицер, что есть у Звездного флота, — я могу сделать большее. Аманда заказала еще круг выпивки и положила руку на руку Вайноны: — Да, — сказала она, — да, я помогу тебе. — Это будет не более, чем заявление от семейства Кирков, — произнесла Вайнона. — Наконец-то пригодилось все это дерьмо с публичной известностью и доброй волей, потому как я не хочу, чтобы мальчики проходили через это, как тогда, когда они были маленькими, — их новые напитки прибыли, и Вайнона перевела взгляд на них. — Я прямо сейчас беру тебя в долю, Грейсон, так что спасибо за наградную выпивку. Я это ценю. Они слегка чокнулись стаканами, и Аманда позволила себе выпить. * В медотсеке и прилегающих лабораториях было слишком много раненых, чтобы Аманда могла занимать свою биокровать так долго, как хотел от нее Маккой. Так что сразу после того, как он проследовал за быстрым строем офицеров на пути из лаборатории, Аманда села и… Что еще она могла сделать? Она посмотрела по сторонам, на раненых в окружении персонала и заметила старейшин, которых Спок транспортировал вместе с ней. Она была хорошо с ними знакома во время своей жизни на Вулкане, но сейчас чувствовала себя странно отделенной от них. Это было сделано намеренно — подумала она — то, как Спок подвел ее для осмотра именно к этой кровати, в то же время позволив доктору отвести остальных в другой конец комнаты. Один из санитаров бросился за ней и начал говорить что-то об инструкциях, данных ему начальником медслужбы, она покачала головой и жестом показала, куда направляется, но он все равно выглядел виноватым. Должно быть, он был даже моложе Спока. Она не хотела даже представлять, что она и ближайшие советники Сарека были самыми старыми людьми на борту. Этот корабль не мог быть единственной группой реагирования на то, что происходило на планете. Должны были быть и другие. Знает ли Спок? Знает ли Спок, что происходит? В мгновение ока это стало вопросом о Сареке и о том, как он в любой происходящей ситуации становился именно той фигурой, которая знала, что происходит и что должно быть дальше. Теперь такой фигурой стал Спок. Как эта сила так быстро перешла от отца к сыну, уничтожив одного и возвысив другого? Как она это пропустила, или все это строилось прямо перед ее глазами все это время? Она не думала, что Спок будет таким же, как Сарек. Ничто в нем не позволяло предположить, что он желает той ответственности, с которой его отец имел дело на политической арене. Внезапно всего этого стало слишком много, вся эта отстраненность разума, что дала о себе знать и почти взяла верх над ее телом. Она, должно быть, споткнулась, но кто-то придержал ее за локоть. — Т’Сай, — произнесла Аманда, когда поняла, кто это. Она склонилась к плечу старейшины и поняла, что ее поддерживают и с другого бока — еще один советник, Селок, дальний родственник Сарека, на его лице всегда была гримаса, словно он чуял откуда-то запах протухшего сыра. Аманда знала Т’Сай по собраниям советников и по тем временам, когда та была директором школы, где учились Сайбок и Спок. Она была единственной, кто предположил, что Сайбок и Спок проживут более полноценно свою жизнь, если проведут ее на Земле, а не на Вулкане. Два мальчика, девять лет разницы, и она предположила одно и то же насчет обоих. Что ж, забавно. — Хотя я и не доверяю этому доктору, — сказала Т’Сай по-вулкански, но использовав Стандартное «доктор», не вулканское «врач/целитель», чтобы подчеркнуть разницу, — но он, должно быть, прав насчет того, что тебе следует лежать дольше, — она посмотрела на Т’Сай, которая, сжав ее руку крепче, сказала, — шок на самом деле реален. Санитар пришел и помог ей вернуться на ее биокровать, которая, видимо, была действительно ее, и когда она вновь открыла глаза, остальные вулканцы собрались вокруг, усевшись на стулья рядом с кроватью. Прикрыв глаза, она смотрела, как они придвигаются к ней ближе. Когда она снова проснулась, она села, выпила воды и почувствовала себя гораздо более собранной и контролирующей себя, чем раньше. Т’Сай приблизилась и посмотрела назад на старейшин до того, как заговорила с Амандой. — Мы скорбим вместе с тобой, — сказала она. Аманда кивнула ей, остальным старейшинам, и позволила им собраться вокруг себя, чтобы обсудить, что им делать дальше. * Эта первая попойка с Вайноной была несколько месяцев назад. Звездный флот отложил старт всех новых миссий на предварительный годовой период, пока вместе с Федерацией проходил процедуру реструктуризации. Это потребовало месяцев потрясений, интервью, исследований, учебы, но вскоре пошли слухи о проекте списка повышений и награждений, курсирующем по секретным почтовым ящикам избранных служащих Звездного флота. Именно тогда в офисе Аманды появился дикий Спок. — Доктор Грейсон, ваш сын… — успела проговорить Синди, когда Спок вломился мимо нее. — Пожалуйста, оставьте нас, — сказал он, не позволяя Синди даже приблизиться к двери Аманды. — Спасибо, Синди, — сказала Аманда в закрывающуюся дверь. Она встала из-за стола и спросила: — Что-то не так? Что случилось? — Джим взломал… — Кто? Джим Кирк? — Конечно, кто еще? — Я знаю много Д… — Ты не можешь позволять Вайноне Кирк манипулировать тобой. — Манипулировать мной? — Она тебя использует. — И я ей это позволяю. — Я уверен и также заверил Джима в том, что ты никогда не согласилась бы на столь вопиющее злоупотребление общественным статусом нашей семьи, а также нашей недавней потерей, если бы знала, на что рассчитывала коммандер Кирк. — Конечно, я знала. Кстати, она теперь капитан Кирк. — Я не понимаю, — сказал Спок, — Мама, ты знаешь Вайнону Кирк? — А ты? — спросила Аманда. — Потому как я едва знаю Джима Кирка, считая те пять минут, когда он в прошлом соизволил поговорить со мной, когда ты притащил его. — Это несообразно. Неужели тебе не кажется странным, что ты допускаешь эту женщину в свой круг доверия… — Мне не нравится твой тон, Спок. — … и посвящаешь в планы нескольких конфиденциальных и высокоуровневых маневров Академии, и она никогда не упоминает, какая роль уготована ее сыну, по праву ставшему капитаном, если ее махинации… — Махинации? Спок, это просто смешно. Тебе потребуется подтверждение хотя бы одного из твоих обвинений, прежде, чем продолжать свой допрос относительно моей работы и моих коллег. Спок снова начал выкладывать свои аргументы: Вайнона, пользуясь смертью Сарека и уязвимостью Аманды, продвигает себя в центр внимания как подруга-вдова, потому что хочет извлечь какую-то выгоду. — И как я уже говорила, — сказала Аманда, — она встретилась со мной перед тем, как сделала свое заявление, и я дала ей разрешение. — Почему ты так поступила? — спросил Спок. — Спок, я не обязана тебе ничего объяснять. — Когда смерть моего отца используется как разменная монета и моя карьера в Звездном флоте может быть в итоге затронута? Да, я полагаю, тебе нужно будет объяснить очень многое. — Об этом я не подумала, — признала она. — Но мы сейчас обсуждаем ситуацию с капитанством, не так ли? И с резервными кораблями. Ты беспокоишься, что ради Вайноны понизят Джима? Но их уровни квалификации несравнимы — он едва ли капитан, хоть и смог в боевых условиях получить повышение до капитана Звездного флота. Как может Вайнона… — Джим будет капитаном «Энтерпрайз», а «Энтерпрайз» — все еще флагман флота. Вероятность, что флот скроет свой флагман и своего героя в миссиях в глубоком космосе, кажется по меньшей мере смешной. Если она назовется капитаном ближней обороны Звездного флота, высока вероятность, что Джиму, чье боевое повышение до капитана будет официально подтверждено предстоящим списком награждений, придется отчитываться перед ней, но с ним это не сработает. — Да, точно, спасибо, что напомнил мне еще об одном деле, что я хотела бы обсудить с тобой в те три невероятно оскорбительные минуты, Спок, — сказала Аманда. — Скажи-ка мне еще раз, как их отношения должны повлиять на их грядущее повышение? Им обоим пойдет во благо, если они смогут привлечь к себе внимание общественности, которое означает больше финансирования, больше внимания адмиралтейства, большее расположение со стороны любых бюрократических организаций. Ты должен бы знать это после обучения здесь, помнишь? Спок отвел от нее глаза. Аманде хотелось схватить его руку и приподнять его подбородок, возвращая себе его взгляд. Она вдруг поняла, почему люди, когда узнают, что она мать «того самого коммандера Спока» (как будто есть другие), пялятся на нее, а потом извиняются за свое удивление, в самом-то деле. — Я признаю, — проговорил Спок, — что это может быть более личным делом, чем вопрос квалификации коммандера Кирк как потенциального капитана флота. Она задумчиво кивнула и отвернулась, чтобы пройтись по комнате и КОНКРЕТНО ПСИХАНУТЬ ИЗ-ЗА ТОГО, ЧТО ЕЕ СЫН ПОТЕРЯЛ СВОЙ ЧЕРТОВ РАЗУМ ИЗ-ЗА КАКОГО-ТО ПАРНЯ! Судите сами: Спок потерял разум из-за Джима Кирка, также известного как повышенный в бою старший помощник Спока во время битвы за Вулкан, также известного как старший помощник, которого Спок вышвырнул на Дельта Вегу, а затем душил ради хорошей жизни на виду остальных старших офицеров Энтерпрайз, также известного, как тот кадет, который взломал Кобаяши Мару и принес Споку так много огорчений прямо перед битвой за Вулкан. Это напомнило ей звонки Спока за неделю до разрушения Вулкана, которые она потом объясняла Сареку тем, что у Спока был обед с кем-то, хотя во время его жизни на Вулкане все, что хоть как-то походило на игривый интерес с чьей-либо стороны, Спок встречал лишь насмешливо поднятой бровью. Да, вот еще: обед с кем-то, кто заслуживал отдельного звонка и объяснения, но сначала Спок потратил целый звонок на обсуждение дерзкого кадета, который заполз ему под кожу больше, чем человек, достаточно особенный, чтобы разделить с ним еду. Два человека, думала она, один, который заслуживал осмотрительного внимания Спока ко времени и деталям, и Джим Кирк, который привел Спока в ее офис — с румянцем на щеках, толкующим о его карьере, будто бы несчастье Джима Кирка разрушит всю жизнь Спока. Что, если бы ее здесь не было? Что, если бы Вайнона все равно вышла из тени, но обратилась к кому-то другому, — примчался бы тогда Спок в ее офис и… Нет, конечно, нет. Если бы он готовился к встрече с кем-то другим, не со своей тряпкой-матерью, он принес бы ссылки на документы и награды в нужной области, публичные отчеты, источники, но Спок и его друг, завидев предварительный список, запаниковали, и Спок кинулся умолять свою мать спасти его бойфренда, и это самый лучший день! Это также и самый худший день, потому как Спок выказывал знакомый, Сарековский уровень глупости (типа ПРИВЕТ Я ХОТЕЛ БЫ ПРИГЛАСИТЬ ВАС НА ЭТУ ТОЛЬКО ЧТО МНОЙ ПРИДУМАННУЮ ПРОГРАММУ ОБЩЕНИЯ ОСНОВАННУЮ НА ПЯТНАДЦАТИ МИНУТАХ СПОРА С ВАМИ). Менее великодушная персона обвинила бы во всем Вулкан, но вина все же полностью на ее сыне, который, очевидно, преподавал этику в Звездном флоте, но полагал, что этика неприменима, когда дело касается его бойфренда. Он был так похож в этот момент на Сарека, что ей захотелось с криком вылететь через окно в атмосферу и взорваться там, не прекращая воплей. Она перестала расхаживать по комнате и вновь взглянула на Спока. — Я думаю, мы должны приложить все усилия, чтобы пока что держаться подальше от семейства Кирков. — Я не могу этого сделать. — Сказал Спок. — Знаешь, Спок, я ничем не могу помочь Джиму. Я позволила Вайноне Кирк ее маневры, чтобы она могла получить свое звание и сохранить свое боевое повышение, но это — не махинации. Она очень квалифицирована и брала на себя всю полноту ответственности в других конфликтах, так что я даже не знаю, зачем ты ко мне пришел, — Спок отвел взгляд, и она добавила. — Она заслужила это, и твой друг тоже заслужил свое повышение. Если им придется работать вместе… — Я должен поговорить с адмиралом Пайком, — прервал он. Он все еще не смотрел ей в глаза, и она подумала, что это первый раз в ее жизни, когда он не хочет ее слушать. — Адмирал Пайк — тот, кто наблюдает за потенциальными капитанами, и он сможет обеспечить, чтобы Джим не был направлен под ее юрисдикцию. Если «Энтерпрайз» действительно назначена для ближней обороны Федерации, возможно, Джим сможет напрямую поговорить с Пайком, — затем он взглянул на нее и сказал: — Они не такие как мы, Мама. Они не могут — они слишком люди, и не могут отделять личное от профессионального. Потребовались все ее десятилетия обучения сдержанности, чтобы не рассмеяться прямо здесь и сейчас. Он такой юный — думала она. Спок такой умный, такой талантливый, но такой юный и неопытный, столь невероятно высокого о себе мнения, что на миг она обрадовалась тому, что никогда не окажется в космосе под его командованием. Она надеялась, что в его следующем экипаже среди старших офицеров найдется кто-то, хоть кто-нибудь, кому уже есть сорок и кому хватит авторитета рассмеяться ему в лицо в моменты вроде этого. Она желала бы знать, будет ли в его команде Ухура, с которой она познакомилась в те три минуты посреди битвы за Вулкан, которая была той, кто как-то умудрился заставить Спока выйти из его кабинета и пообедать с ней. Если она будет там, сможет ли она найти слова, чтобы объяснить ему, что временами он — абсолютный дебил? Она бы посмеялась над Споком, но, если честно, это первый раз, вообще, когда ее сын так безумен — так нелогичен — из-за кого-то слишком хорошо известным ей способом. Она желала бы, чтобы это произошло раньше, когда ставки были не так высоки, но тогда Спок был занят, не так ли, становясь тем, кто он есть сейчас. Если бы она сейчас сказала: «Кстати, могу я как следует познакомиться с Джимом, дольше, чем десять минут вне катастрофической ситуации в Федерации?»; и — «Вы двое спите вместе?»; и — «Вот почему ты вламываешься в чей-то офис, совершенно обезумев, пытаясь защитить его просто от того, что он может расстроиться? Что насчет Ухуры? Серьезно, это глупо — встречаться со студенткой, но, я думаю, она нравится мне больше, потому что не превращает тебя в абсолютного идиота»; и — «КТО ТЫ ТАКОЙ И ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ С МОИМ СЫНОМ?» Если бы она сейчас так сказала, то он бы смог остановиться и вновь захлопнуть, запереть себя и больше никогда не позволять этому мальчику (сыну Вайноны, господи, у нее так много вопросов, ТАК МНОГО) приблизиться к себе и сделать его тем, кем он должен стать. * В какой-то момент офицер службы безопасности привел ее на мостик «Энтерпрайз»: еще одна вспышка света после относительно неяркого освещения медблока и научных лабораторий. Спок ознакомил ее с текущей ситуацией и разработанной им вместе с остальными старшими офицерами теорией. — Это объясняет силу оружия и разрушение Вулкана, — сказал он. — Когда ты спустился за нами, ты сказал, что планете остались секунды, — проговорила Аманда. — Она… — Уничтожена. Они создали сингулярность в ядре планеты, только это имеет достаточную силу, чтобы всосать и планету, и обломки вокруг нее. — Обломки? Ты про спутники, запущенные ВАН? — Был передан сигнал бедствия, — ответил Спок, — большинство кораблей Звездного флота были заняты в другой системе, и, когда пришел сигнал бедствия, на него ответили кадеты Академии. Корабли с кадетами были уничтожены на подлете к Вулкану, все, кроме одного. Аманда хотела сжать его пальцы, его плечо, рукав, хоть что-нибудь, коснуться его волос, чего угодно, но сейчас была его работа — был капитан, борющийся с желанием выкрикивать ругательства на всех известных ему языках, расшвырять пяток столов, а затем напиться в своей каюте, пока все само-собой как-то не наладится. (На мгновение она задумалась — напивался ли Спок когда-нибудь? Мог ли он вообще напиться? Сарек никогда не был пьян и никогда даже не пытался, Сайбок, по сути, всегда был опьянен чувствами, каждый миг его жизни на Вулкане, но Спок… она не знала). Она на миг сжала его плечо, утешая, а затем вновь отступила на шаг. — Т’Сай была в катрическом ковчеге, — мгновением позже заметил Спок. — Она выжила. Как осуществлялся окончательный подсчет персон для размещения в ковчеге? — Никак, — ответила она. — Твой отец пришел за мной. Он не сказал мне о сигнале бедствия, только о том, что ситуация ухудшается и нам нужно укрыться в катрическом ковчеге. — Для паники и эвакуации времени не было. — Я не знаю. Я честно не знаю: я едва успела вернуться из города, когда это началось. Не думаю, что хоть кто-то знал, что происходит. — Кроме отца, — ответил Спок, — он всегда узнавал обо всем первым. — Он обычно был тем, кто все начинает. Плечи Спока напряглись, он отвел взгляд в сторону. — Что? — спросила она. — Теперь мы говорим о нем в прошедшем времени. — Спок. — Я не осознавал этого, пока ты не сказала… — Спок, это другое, мы сейчас говорим о том, что он уже сделал — завершенное действие. Закрыв глаза, Спок проговорил: — Могу я рассказать тебе о других офицерах на мостике и о работе, которую они выполняют? С тех пор, как ты была на мостике корабля такого класса, прошло немало времени. Она легко коснулась его плеча: — Конечно. Расскажи. — Что ж, — Спок сделал несколько шагов в сторону девушки в униформе оператора, — ближе всего к нам и представляющая для тебя наибольший интерес — это офицер связи, лейтенант Ухура, — Аманда улыбнулась, Ухура встала и тоже ответила ей улыбкой. — Ниота закончила обучение в этом году, получив диплом по специальности «ксенолингвистика», — добавил Спок. — Ты могла ознакомиться с ее прошлогодней статьей, когда та была представлена для публикации в «Новых исследованиях в морфологии». Ниота, это моя мать, доктор Аманда Грейсон. Аманда смотрела, как Ниота пытается найти наилучший способ выражения своей симпатии и восхищения, в конце концов ограничившись напряженной улыбкой и «Такая честь с вами познакомиться, доктор Грейсон, хотя мне очень жаль, что встреча произошла при таких обстоятельствах. Примите мои глубочайшие соболезнования вашей утрате». — Береги ее, Спок, — отвечала Аманда, — ее синтаксис безупречен. Ухура рассмеялась и отвела взгляд. Спок тоже смотрел вниз, в других обстоятельствах он мог бы позеленеть. Это была она — поняла Аманда. Та, с кем обедал Спок. Причина его повторного видеозвонка. В ее груди защемило, когда она вспомнила, что Сарек проиграл ей шарф: они поспорили, встретил ли Спок этого таинственного, вызывающего румянец на его щеках, я-собираюсь-кое-с-кем-пообедать человека в Академии или где-то еще. Где-то еще — это было предположение Сарека, и, конечно же, он проиграл, потому как Спок едва ли покидал свою комнату все то время, что жил и учился на Вулкане, так что, конечно же, и будучи преподавателем, он не стал бы покидать свою зону комфорта. (Он сказал, она только что закончила обучение? Неужели ее сын, преподаватель этики, представил ей кого-то, кто вызывает у него румянец и кто только что закончил обучение в образовательном учреждении, где он был преподавателем этики? Ох, Спок…) — Я бы хотела сказать, — начала Ухура, — что ваша работа над Универсальным Переводчиком… Я имею в виду, что никто еще не документировал свои теории и процессы в такой убедительной манере. Я наткнулась на ваш том в серии истории переводов, когда подбирала себе направление обучения в средней школе, — я взяла его по ошибке в магазине — и я… это было как падение в другой мир, где я нахожусь до сих пор. Ваши достижения в переводе Стандарта и переложении земной культуры на вулканские язык и культуру, их структурирование от академического до личного и наоборот, что, конечно же, было сделано раньше, но, ваши, в частности, были изложены так… — она на мгновение прижала ладонь ко рту и сказала: — Прошу прощения еще раз. Это совершенно неподходящее время. Я надеюсь, что у нас еще будет возможность когда-либо встретиться снова, не в таких печальных обстоятельствах. — Все в порядке, — ответила Аманда. — Какую работу капитан поручил вам здесь? Ухура дождалась кивка Спока, прежде чем сказала: — Ромуланский и клингонский. Если бы кто-нибудь сказал мне, когда я впервые пришла в Академию, что моей специализацией будут языки и культуры двух величайших угроз и врагов Федерации, я ни за что бы не поверила. Сложности сложностями, но возможности для открытия и исследований были слишком увлекательными, чтобы не специализироваться на них, тем более, если это имеет смысл. — Конечно, имеет, лейтенант, и очень большой, — ответила Аманда. — Конечно же, в пределах планет-членов Федерации множество тем для исследований, но в них не играют роли вопросы актуальности и срочности, тогда как здесь… — Капитан Спок! — прокричал навигатор. — Обнаружен несанкционированный доступ к панели управления гидротурбины. — Прошу прощения, — Ухура вновь заняла свое место и принялась переключать тумблеры. Аманда долгую минуту смотрела на нее, пытаясь игнорировать щемящее в груди чувство, что Сарека нет с ней рядом и он не может сказать ей, что он думает. Аманде она понравилась, но Сарек был куда менее восприимчив к впечатлению и (хотя он бы это отрицал) более иррационален в своих симпатиях и антипатиях при встречах с новыми людьми. Хотя ему бы она могла понравиться за ее почти вулканское внимание к тонкостям языка. Он проявлял странную симпатию к этому, восхищался людьми, способными подстраиваться под любую ситуацию. По крайней мере, хоть что-то хорошее случилось сегодня, это была встреча с Ухурой. — Вывести видео, — приказал Спок, вновь вернувшись в центр мостика. Монохромное видео развернулось на главном экране. Аманда отошла от научных консолей. Спок стоял, натянутый, как струна, затем снова подошел к ней, его мимолетное спокойствие вновь мгновенно обернулось загнанной опустошенностью. — Что случилось? — Джим Кирк, — ответил он. — Джим Кирк будет причиной моей смерти, или я его, и ничем другим это не закончится. — Кирк? Нет, не тот Джим Кирк, что сын Вайноны и Джорджа Кирков? Не ДИТЯ ТРАГЕДИИ Джим Кирк? -Джим Кирк, что на прошлой неделе взломал мой Кобаяши Мару, и Джим Кирк, которого капитан Пайк назначил первым офицером перед тем, как… Это долгая история, Мама, но да, это тот самый Джим Кирк, единственный Джим Кирк, единственный, которого я… который только что снова очутился на борту. — Он уходил? Твой первый офицер покидал корабль в разгар кризиса? — Как я уже говорил, это долгая… Турболифт открылся, и Спок прошел к нему, начиная разговор с офицерами службы безопасности, мужчиной в насквозь мокром меховом пальто и молодым человеком с лицом его отца двадцатипятилетней давности и материным «ты же у нас гений, вот ты и разберись». Он выводил его из себя. Он выводил Спока из себя потерей Вулкана и потерей Сарека. Этот мелкий говнюк — ни одно другое слово ни в одном известном ей языке не подошло бы сейчас, только это — доводил Спока до бешенства, и Спок сорвался. — Отойдите от меня, — отчеканил Спок. — Ты ничего не чувствуешь, — орал Джим. — Это не входит в твою систему координат! Если он и говорил что-то еще, Аманда уже не расслышала, потому как Спок ударил Джима в лицо, сгреб его за грудки и швырнул в центр мостика, чтобы дезориентировать, затем протащил по ступенькам между уровнями мостика, вновь и вновь впечатывая кулак в его грудь, а потом швырнул на навигаторскую панель с такой силой, что разбил дисплей. Аманда широко распахнутыми глазами огляделась вокруг — не двинулся никто: ни охрана, ни доктор, который знал обоих, ни один из двух дюжин людей на мостике, ни Ухура, зажавшая себе рот и глядящая на них с ужасом. Ни один не двинулся, не сказал ни слова, когда Спок… Спок пригвоздил его к навигаторской панели, он больше не бил Джима, но тот не кричал или стонал, только хрипел — Спок душил его. — Спок! — закричала она. Долгий миг ничего не происходило, и тогда она закричала еще раз, громче: — СПОК! Спок повернулся и взглянул на нее. Позади него Джим кашлял и хрипел, пятна на его шее были цвета, среднего между красным цветом порезов и ссадин на его лице и черным цветом его рубашки. Он сел и уставился на Спока, который, шатаясь, подошел к Маккою и сказал: — Доктор, я более не пригоден для командования. Я снимаю с себя полномочия ввиду своей эмоциональной заинтересованности. Прошу занести дату и время в бортовой журнал. Он вышел, и никто не последовал за ним, кроме Ухуры, от которой он отмахнулся, чуть покачав головой, едва двери лифта открылись. Ухура встретилась глазами с Амандой, и выглядела при этом такой обиженной и непокорной одновременно. Затем она отвела взгляд, аккуратно вытерла один глаз и направилась в центр мостика, где обживал кресло новый капитан. Аманда вышла вслед за Споком. * — У вас сегодня обед с капитаном Кирк, — напомнила ей Синди, когда Аманда попросила ее добавить в свое расписание на следующую неделю крайний срок написания письма. — Она скоро появится. — Помни, не показывай свой страх, когда она придет, — ответила Аманда, пока та продолжала разбирать сообщения. — Она очень хорошо чувствует страх. — Все в порядке, — соврала Синди. Не прошло и пяти секунд, как в дверном проеме показалась Вайнона Кирк и бросила на Синди косой взгляд. Та ответила вежливой улыбкой, но выглядела так, словно ее парализовало от шеи и ниже. — Я пораньше, — сказала Вайнона. — Звучит так, словно ты уже знаешь, куда мы идем, — проговорила Аманда. — Для доктора Грейсон и капитана Кирк — только лучшие помойки города, — Вайнона подмигнула Синди. — У меня талант выдавать говно за конфеты. Синди кивнула, продолжая улыбаться. — Дай мне минуту, — сказала Аманда, и Вайнона принялась ходить по кабинету, делая круг в сотый раз. — Что у тебя еще, Синди? — Офис адмирала Пайка просит назначить встречу на этой неделе для обсуждения деталей обновления вашей охраны. Аманда выглядела озадаченно, и Синди кивнула: — Да, я сказала то же самое: у вас ее нет, но, видимо, потому и нужна … встреча. Чтобы назначить вам кого-то. — Вайнона, — спросила Аманда, — Крис Пайк действительно… — Нет, ни в коей мере, — отвечала Вайнона, — вообще не его область, но ты деликатный цветок пустыни, так жестоко вырванный с места… — Это вульгарно, — заметила Синди. — И власть имущие решили, что пусть лучше кто-то знакомый расскажет тебе то, что, вероятно, может тебя расстроить. — Кто подойдет лучше, чем человек, который взял моего сына в глубокий космос и вернул обратно в целости и сохранности? Это хороший выбор, нисколько не могу их винить. Синди, кивнув, сделала пометку, но Вайнона щелкнула по переплету одной из книг на полках и сказала: — Ты должна быть более оскорблена всем этим. Рассмеявшись, Аманда ответила: — Мы словно шатарры — они всегда меня смешили. — Мы что? — Шатарры — ящеры, жившие на Вулкане. Они жили парами, один охраняет внутри норы потомство, а второй — снаружи, калечит любого, кто приблизится к норе. Ай-Чайя любил на них охотиться, когда мы ему разрешали, — она снова рассмеялась воспоминанию. — Однажды Ай-Чайя принес одного домой, едва живого, и Сайбок тут же в него влюбился, но тот вскоре умер. У нас были похороны ящера. Когда Аманда подняла взгляд, Синди и Вайнона пристально смотрели на нее: Синди с легким ужасом, а Вайнона — с ужасом и восхищением. Вайнона заметила взгляд Синди и рассмеялась: — Мальчишки тащат домой ужасные вещи, это такой закон жизни, — она скрестила на груди руки и добавила: — Если бы у меня была дочка, чтобы проверить теорию. Мне не нравится мысль, что только мальчики тащат в дом всякую дрянь, которую лучше бы прихлопнуть, но я не имею тому эмпирических доказательств. — Я не приносила домой зверей, когда была маленькой, — сказала Аманда. — А я принесла однажды улитку, — сказала Синди. — Но только однажды. — Что? Почему? — спросила Вайнона. Синди на миг надула губы, а потом ответила: — Моя тетя сказала: «Знаешь, люди едят улиток, они очень вкусные», и я была достаточно глупа, чтобы спросить, как. Тогда она воткнула в нее вилку, вытащила ее наружу и скормила собаке. Вайнона вновь выглядела одновременно потрясенной и восхищенной, но Аманда похлопала Синди по руке: — Мне жаль, Синди. Это уморительно ужасная история. — Ну это так, разве нет? — проговорила Синди. — Я знаю. Эти… хм, домашние питомцы, да кому они нужны? — Сехлаты — отличные питомцы на этот случай, — сказала Аманда, снова глядя в экран, — воткни вилку в Ай-Чайю, и ты, скорее всего, останешься без руки, если он вообще заметит. — Хм, — сказала Вайнона, — кстати, что ты там делаешь вообще? Это не может … — Я переношу несколько встреч, чтобы я сегодня смогла написать длинное письмо в ответ Сайбоку. Сегодня вечером мероприятие, где я, видимо, должна присутствовать, и я пытаюсь убедить Сайбока позволить мне послать шаттл и забрать его, потому что двадцать лет, и полгода разлуки, и смерть его отца, и разрушение его родной планеты — этого слишком много, чтобы продолжать жить, не увидев моего сына. — И-и-и-и забудь, что я только что говорила, — сказала Вайнона. — Что насчет остальных двоих? — Джим теперь мой? — Сплетни говорят, что они близки, как только возможно, — сказала Вайнона, потом подумала и поправилась. — Мой встроенный переводчик с языка сплетен на Стандарт трактует это как «имеют друг друга во все щели». А так же я знаю, что, стоит тебе улыбнуться любому из моих мальчиков, ты тут же влюбишь их в себя. — Я больше не могу править свое расписание, — вздохнула Аманда. — Синди, пожалуйста, сотвори чудо и освободи с 4.45 до 6, чтобы я могла сделать что-нибудь насчет Сайбока. Пока правишь, не стесняйся разыгрывать карту убита горем — разбита на части, если потребуется, и пару сдавленных рыданий тоже. — Я дам знать, как все прошло, — сказала Синди. Она не могла скрыть, насколько она довольна выпавшим ей шансом послать нахрен всех тех людей, кто постоянно посылал нахрен ее. — Я приведу ее обратно домой в три, мам, — доложила Вайнона Синди, которая уже вернулась за свой стол в приемной и начала обратно закапываться в работу. — Милое дитя. Приятно знать, что ее волнует только жестокое обращение с животными. Думаю, это твердая жизненная позиция. Аманда несла с собой воспоминание о разговоре со Споком по поводу наградного списка. Если Вайнона и знала что-нибудь об этой ситуации (как сказал Спок, ее сын хочет прокатить ее насчет постоянной капитанской должности, которую она заслуживает, потому что у Джима слишком много личных и депрессивных воспоминаний против нее), она ничем не дала этого понять. Аманда колебалась, не зная, что предпринял насчет этого Спок и предпринял ли вообще, или она должна вообще ничего не говорить, потому что она может быть слишком вовлечена? И как один человек может наладить жизнь Кирков, так? Она не хотела этого делать, но если она что-нибудь не предпримет, Вайнона может попрощаться со своим повышением в принципе. — Слышала что-нибудь от Джима в последнее время? — спросила Аманда, когда они пришли туда, где обычно обедали. — Разве я только что не спросила об этом тебя? — Рассмеялась Вайнона. — Нет, ничего. Хотя так мило с твоей стороны спрашивать об этом каждый раз, что мы видимся. Мы с ним не разговариваем так, как вы со Споком. — Спок и я не разговариваем так, как раньше, — проговорила Аманда. — Я… что ж, он очень занят подготовкой к своей следующей миссии. Она будет меньше, чем через год, и я не могу винить его за то, что он сосредоточен на том, чтобы было сделано все, что нужно. Также, я надеюсь, тебя не слишком это беспокоит, но наши сыновья действительно встречаются? Спят вместе? Джим прекрасный мальчик, но я тебе когда-нибудь рассказывала про специалиста по коммуникациям, с которой встречался Спок? У нас был прекрасный короткий разговор, а затем Спок бросает ее и — не то чтобы мне не нравился Джим, но… Но это нормально — дружить с бывшей девушкой твоего сына? Вот мы там, в центре жуткой катастрофы, и она так красноречива, и, кроме того, я думаю, он с ней начал встречаться, когда она была еще студенткой, но он мне никогда не рассказывал. Вайнона, он мне ничего не рассказывает. Это сводит меня с ума — что он наконец-то заинтересовался кем-то и ни черта не хочет мне рассказать. — Ты единственная мать, кроме меня, которую я знаю, — прервала ее Вайнона. Если она и сказала что-то еще, оно затерялось, когда двери ресторана открылись и небрежный, деловой гам нахлынул на них изнутри, заглушая все остальное. Их провели за столик в дальнем углу, подальше от окон, который всегда был для них свободен, хотя никто из них не просил об этом. Может, это Синди творила свою ассистентскую магию, когда Аманда не видела, или, может, это подготовка к их возможному убийству. На самом деле так сразу и не скажешь, и Аманде тяжело заботиться об этом, когда она почти каждый день откладывает обед, и это так удобно. — Ты слышала, что я сказала? — спросила Вайнона, когда они сели и заказали напитки. — Я единственная мать, кроме тебя, которую ты знаешь, — повторила она. — Верно. Остальное? Нет? Ладно. Может, ты могла… Окей, это только у меня так, или у всех мам, потому как я не знаю, и книги не знают, и моя ежегодная психологическая экспертиза не знает, но… — она сдвинулась на стуле, словно не хотела, чтобы окружающие могли ее услышать. Аманда слегка наклонилась к ней, и Вайнона спросила: — Когда твои дети были маленькими, могла ли ты вообще представить, кем они станут? — Конечно, — сказала Аманда, — да, я — мы постоянно об этом говорили. Думаю, никто из них нас не удивил. Мы всегда знали, что Сайбок выберет слегка другой путь от того, что все представляли. И Спок — что ж, я полагаю, то же самое относится и к нему. Я думала, Спок продолжит преподавать после первого полета. Думаю, что Сарек надеялся на то, что Спок станет государственным служащим, как он сам, и что-то вроде этого Спок делает сейчас. Ведь это то, что дипломаты делают, нет? Создают себе послужной список, который можно позже использовать, чтобы показать, как они жили и не жили полной жизнью, гражданам, которых они надеются представлять? — Во-первых: вау, пропусти это. Второе: я никогда не представляла путь для Джима, — сказала Вайнона. — Сэм — да, он умнее, и я постоянно получала сообщения от него и его учителей о наградах и о том, может ли он принять участие в особой программе для одаренных детей, а сейчас он получил грант и приглашение выступить на взрослой научной ярмарке, бла-бла-бла. Никто и никогда не говорил о том, что Сэм намного больше похож на своего отца, чем Джим. Все то время, что я его знала, в Айове, он провел склонившись головой над столом — учась, издаваясь, совершенно не имея времени на мои глупости, — Вайнона вновь откинулась на стуле. — Ну, а Джим? Я никогда не представляла, что он может кем-то стать. Я думала, он останется навечно в Риверсайде, как остаток семьи Джорджа, чинить машины, с обычной выпивкой на обычном месте в его обычном баре. — Что ж, он здесь, — сказала Аманда. — Я знаю, он всегда рядом, и будь я проклята — люди достают меня каждые пять минут и невзначай так спрашивают, что Джим делает и говорила ли я с ним в последнее время…. — Нет, Вайнона, он здесь, — сказала Аманда, — они со Споком только что вошли. — Ты это устроила? — прошипела Вайнона. — Нет, но думаю, что знаю, кто, — ответила она, когда Спок приблизился к их столу в сопровождении Джима и пары официантов, несущих дополнительные стулья. У него улыбка Сарека, вдруг поняла она, и это заставило ее вздрогнуть, как от ощущения падения, возникающего, когда она засыпает. * Аманда вышла с мостика вслед за Споком, так и не давшим себя обнять. Он твердо намеревался оторваться от нее, или на самом деле не заметил, что она следует за ним, но вскоре она поняла, куда он направлялся. — Очистить помещение, — приказал он операторам за стеклом, и Аманда посторонилась, давая им пройти. Она зашла внутрь вслед за ним, держась в отдалении, когда он, обойдя кругом платформу транспортатора, остановился на том месте, где в момент перемещения должен был появиться Сарек. — До сегодняшнего дня я не разговаривал с отцом два года, — сказал Спок, — не прямо, нет, только через тебя, только используя тебя как причину взаимодействия. — Я знаю, — сказала Аманда. — Он тебе сказал? — Вы оба слишком очевидны. Ты тоже не умеешь лгать. Тебе стоило бы поучиться. — Вулканцы не лгут. — Они могут не называть это ложью, но, поверь мне, — они лгут. И лгут много, по тем же самым эгоистичным причинам, что и земляне, и все остальные в Федерации и, вероятно, за ее пределами тоже. — Он однажды сказал — в тот раз, когда я подрался в школе… — Ох, я помню. Разве забудешь, когда твой мягкий, тихий сын выбивает все дерьмо из хулигана старше себя. Спок сглотнул, прежде чем продолжить: — Отец сказал, что, поскольку он посол Вулкана на Земле и должен соблюдать и понимать земные обычаи, то логичен брак с человеком… брак с тобой. Аманда смотрела на Спока, так и не поднявшего головы, чтобы встретиться с ней глазами, и разрывалась между несколькими реакциями: истерическим смехом, желанием воскресить Сарека, чтобы снова его убить, желанием наорать на каждого члена ее семьи, потому как Сарек, Спок и Сайбок, были, видимо, глупейшими людьми из всех живущих, а также желанием разрыдаться, потому что у нее больше никогда не будет возможности сказать Сареку, что он полный чертов идиот и, вероятно, в корне убил нормальное эмоциональное развитие их сына в тот единственный раз, когда она позволила ему самому поговорить со Споком. — Это неправда, — в итоге сказала она. — Возможно, он так же хорошо лгал и тебе, — проговорил Спок. — Не в течение почти тридцати лет, — ответила Аманда, — не тогда, когда вы связаны брачными узами, не тогда… Если бы ты почувствовал все то, с чем нам пришлось столкнуться, когда мы поженились, — вся эта ксенофобия, все эти борцы за расовую чистоту, которые думают, что вы мерзки и чужеродны, все те вещи, которым вы бы не хотели подвергать тех, кого любите, и все те вещи, которым противостоите только потому, что любите. Спок не ответил ничего, он склонился над платформой, встав на колено, касаясь того места, где стоял бы Сарек, словно хотел собрать на кончики пальцев хоть малейшую частичку земли с его подошв. Все, что угодно, — поняла она — он хотел получить все, что Сарек мог ему дать. Она была так зла на Сарека за то, что по его вине ей приходилось видеть все это. Они больше никогда не будут близки. Спок никогда не полюбит Сарека, не так, как он любит ее и Сайбока, не так, как она и Сайбок любят Сарека. Она присела на край платформы, рядом с ним, но не касаясь его. Спок встал и отошел на другую сторону. Ей не нужно было смотреть, чтобы знать, что сейчас он встал там, где при перемещении стояла она. — Где-то есть человек, — после паузы сказал Спок, — которого я никогда не встречал, который уничтожил нашу планету и всех и вся на ней. Я ненавижу его. Я ненавижу его за то, что он забрал отца, нашу планету, весь наш мир. Я больше не могу обращаться к логике, не в этот раз. Я не понимаю. Я ненавидел Вулкан, Мама, потому что не был там своим, но теперь я ненавижу этого человека за то, что он забрал его у меня. Вулкан не принимал меня таким, какой я есть, и отец был удивлен, что я… что я не мог там больше оставаться. Как я могу не ненавидеть его так же сильно, раз он хотел, чтобы я лишился того, что я есть? — Это гнев, Спок, — сказала Аманда. — я тоже его чувствую. Ты не ненавидишь своего отца. — Думаю, что ненавижу, — ответил Спок. — Ты можешь любить кого-то и злиться на него, — сказала она. — Ты не можешь жить без гнева. Если притворишься, что он не существует, то он сожрет тебя заживо. Несмотря на всю его злость на Сарека, у Аманды все еще было ощущение, что он не принял ее мнение всерьез так быстро, как доверился бы суждению Сарека на любую заданную тему. Возможно, потому, что он так отчаянно готов был принять все, что угодно, от Сарека, лишь бы тот предложил — разве не для того, чтобы доказать это, он в семилетнем возрасте отправился в одиночку на десять дней в пустыню? Опять же, разве Сарек и его дружки не дали Споку пощечину и место в ВАН, лучшем научном институте Федерации, и разве Спок не послал их нахрен? Спок долго молчаливо стоял позади нее на платформе, затем сказал: — Мне нужно заняться делами. Он сошел с платформы, протянул руку, помогая спуститься Аманде, а затем крепко обнял ее перед тем, как вновь вернуться на мостик. * — Мама, — сказал Спок, сев по левую руку от нее и по правую от Вайноны, Джим уселся напротив него, устремив взгляд куда-то в лоб Споку, — я полагал, ты обедаешь в более раннее время. — Мне надо было кое-что сделать перед уходом, — сказала она, беря Спока за руку и сжимая ее чуть сильнее, чем следовало. Так ему и надо, засранцу. Он прямо как его отец. Она отпустила его руку и улыбнулась Джиму своей самой лучшей блаженной материнской улыбкой. — Как поживаешь, Джим? Давненько мы с тобой не виделись. — Все прекрасно, доктор Грейсон, — Джим улыбнулся так, словно гордился собой за то, что запомнил, что она именно доктор Грейсон, и спросил: — Вас не было на кафедре лингвистики, когда я был кадетом, так? Клянусь, если бы вы преподавали, я не пропустил бы ни одной вашей лекции. — Так мило с твой стороны, — сказала Аманда. Они двое были куда искуснее во всем этом словоблудстве, чем их соседи по столику. — Я не преподавала здесь с тех пор, как родился Спок. Немного учительствовала на Вулкане, но в Академию вернулась лишь недавно. — Сожалею, что это произошло при таких обстоятельствах, — ответил Джим. — Вы когда-нибудь думали о возвращении до того, как случилось все это? Внимательный взгляд Джима не отпускал ее, смущая своей пытливой пристальностью. Вайнона подозвала официанта и заказала себе еще выпивки. Аманда услышала тихое «хмм» Спока — и правда, способен ли он напиться? И хотел бы он быть способным? — И все же, — добавил Джим, — почему вы вернулись? — Ты же знаешь, как это бывает, — ответила она, — сначала случается кризис, затем требуется развитие. Иногда нет другого выбора, кроме как ввязаться в войнушку. — Я действительно понимаю, о чем вы, — сказал он. Он был очень хорош в том, чтобы заставить звучать свой голос так, будто он принадлежит кому-то более старшему и выражает искреннюю симпатию. — Ну так кто что заказывает? — Джим, зачем вы со Споком здесь? — спросила Вайнона, но тут же повернулась к Споку: — Я не знаю, что вам говорил Джим, но мы не тот тип семьи, которая собирается вместе за обедом. — Я вас уверяю, это… — Спок, ты собираешься солгать? — спросила Аманда. — Я действительно не знал, что ты и коммандер Кирк будете сегодня здесь, — ответил он. Джим потер щетину и рассмеялся смехом человека, который только что понял, что внезапное изменение места, где он обедает, произошло из-за того, что его друг оказался неспособным солгать о ловушке, которая могла бы сэкономить им кучу времени и обедов среди всех этих туго застегнутых воротничков, что в основном обитают в этом месте. — И капитан Кирк, коммандер, — добавила Вайнона. — Уже официально. — Капитан флота? — спросил Спок. — Это конфиденциальная информация, коммандер, но ради краткости, капитан флота — то же самое, что капитан. Никто не зовет Криса Пайка контр-адмирал Пайк, это было бы смешно. — Мои извинения, капитан. Вам уже определено судно или место назначения? Я спрашиваю как друг вашего сына, мне было бы интересно побольше узнать о вас. Аманда прыснула и поспешила спрятаться за салфеткой, пока слезы на глазах не выступили. — Мам, — сказал Джим, пока Аманда пыталась перестать смеяться, а Спок пытался испепелить ее взглядом, — Спок беспокоится, что я могу каким-то образом пострадать, если мой корабль будет отдан под твою, не знаю, компетенцию как флотского капитана. Не могла бы ты быть столь любезна сказать ему, что все это полная херня? — Спок, это херня, — уверила его Вайнона, — это херня, потому что Пайк согласился курировать «Энтерпрайз» вне зависимости от ее назначения, и я всегда могу попросить сделать это кого-то еще. Если только вы оба будете офицерами флота дольше, чем потребуется, чтобы МНЕ ПОЛУЧИТЬ НАКОНЕЦ-ТО МОЮ ВЫПИВКУ! Официант стоял в нескольких футах позади Вайноны, ожидая менее драматичного и напряженного момента в беседе для своего появления, но было очевидно, что не дождется. — Спасибо, — сказала она, и официант метнулся прочь, — и как я сказала: из-за всего этого говношоу, что сейчас нас всех преследует, адмиралитет собирается одобрить поправку к 619, что включает в себя то, что они назвали политикой конфликта интересов. Что-то вроде предупреждающего удара против применения 619: если после назначения офицер полагает, что дополнительные факторы могут вызвать принуждение и компромисс подрывает назначение… — Прошу прощения, что прерываю, — сказала Аманда, — может, во мне говорит моя жизнь среди древних текстов, но как Звездный флот до сих пор умудрялся не иметь политики конфликта интересов? Вайнона указала пальцем на Спока, чьи глаза чуть сузились, прежде чем он вновь вернул маску хладнокровия. — Землянам, конечно же давно известно, это эмоции хлещут через край и нуждаются в управлении ими, чтобы защитить землян от самих себя, — сказала Вайнона. — Исторически так сложилось, что вулканские послы были против добавления подобных пунктов в положения Звездного флота, потому что это было нелогично — предназначением Звездного флота была наука, исследования — он был выше всех подобных вещей, — Вайнона вновь посмотрела на Спока, и Аманда наблюдала, как эти двое схлестнулись в борьбе своих твердых намерений, чего она совсем не ожидала. Вайнона добавила: — Но теперь, когда коллективный дух Вулкана оказался пропущенным через метафорический блендер, мы, эмоциональные земляне, пойдем своим путем, и поправка в 619 будет внесена. — И вы просто хотите заставить меня попотеть? — спросил Джим. — Прямо тут, Джим? За столом? Я думала, твоя голова попрохладней будет. Аманда глядела на Спока, который посмотрел вниз на свои колени, сложил салфетку и произнес: — Прошу прощения, но мне нужно идти. Возможно, мы могли бы пообедать вместе в другой раз. — Мы поговорим вечером, Спок, — сказала Аманда, беря его за руку (горячая, липкая, суставы напряжены, словно только что под столом его рука была сжата в кулак). Он слегка сжал ее руку и ускользнул прочь, покинув ресторан. Аманда перевела глаза на Джима, который проводил глазами Спока, а потом развернулся с холодной улыбкой к Вайноне: — Итак, мам. Это был Спок. Он тебе понравился? — У него добрые намерения, — ответила Вайнона, глядя в свой стакан так, словно он был ее единственной компанией. — Какие были и у твоего отца, — она отставила стакан и спросила Джима: — Он и вправду считает, что мы не сможем работать вместе? Откуда он взял эту идею? Джим внимательно глянул на Аманду, но ничего не ответил. — Задержись тут, — сказала Аманда. — Я понятия не имела, что происходит, пока Спок не пришел в мой кабинет и не начал орать на меня за… Ну, много за что. — Нет, не это, — проговорил Джим, — я имел в виду… что ж, — теперь уже Джим отвел глаза, проводя пальцем по запотевшему боку стакана воды. (Бабник и заядлый тусовщик, которым оказался легендарный Джим Кирк, вел разговор о чувствах другого человека с парой матерей во время своего безалкогольного обеда). — У него было счастливое детство, так ведь? Я много раз это видел — то, как он врезается в стену, когда люди… когда они несчастливы, или у них жуткие отношения с родителями, или они не поддерживают связи с семьей, или разведены. Видели бы вы, как он нянчится с Боунсом, у которого этого всего полный комплект, плюс маленькая дочь, которую он нечасто видит. — Думаю, я это понимаю, — ответила Аманда, — мы от многого его оберегали, когда он был маленьким. Мы не показывали ему, как ужасно порой люди обходились с нашей семьей. — Ну вот и результат, — проговорил Джим. Он не сказал этого, но что-то в его лице, когда он смотрел на Аманду, подсказывало — как ни странно, порой она могла чувствовать мысли Сайбока, даже когда он скрывал их, — она думала, Спок хочет защитить его. Она думала, чувствовал ли Спок подобное раньше, хоть к кому-нибудь? * Спок пришел к ней домой, зажег все лампы. Она чуть вздрогнула, войдя в гостиную и увидев его неподвижно сидящим на подоконнике. Он задумчиво смотрел вперед, но она даже на расстоянии чувствовала исходящий от него гнев. — Привет, милый, — сказала она закрывая за собой дверь, — все в порядке? Не думала, что мы еще увидимся сегодня. — Мама, ты меня одурачила, — сказал Спок. — Прости? — После обеда я сразу направился в свой кабинет в Академии, чтобы проверить то, что сказала капитан Кирк. Я обнаружил, что все сказанное ею — правда, и что новая поправка была подтверждена последними исследованиями, одобренными доктором Грейсон, А., деканом кафедры лингвистики Звездного флота. — О чем ты говоришь? — спросила она. — Первый раз об этом слышу. То есть, да, я направляла документы на кафедру, это часть обязанностей декана, но, Спок, клянусь тебе, я не знала, что они будут использованы таким образом. Ты же знаешь, меня не было в Академии слишком долго. Есть процедуры, которые позволяют использовать чьи-то работы для политических целей, и это… — Твои документы — на новом языке скорби, — продолжал он. — Возможно, я прочел корреспонденцию, которую не должен был читать, но кто-то должен был прийти в твой кабинет, чтобы поговорить о том вкладе, который ты внесла в продвижение поправки к 619. Ты предложила новый, беспрецедентный уровень разрушения и проистекающие из этого уровни скорби будут означать ощутимые последствия, как видно из отчетов «Энтерпрайз» со дня битвы за Вулкан. — Спок, прошу, объясни, почему ты так этим расстроен? Это поможет всем в Звездном флоте. Все мы страдаем от этой ужасающей потери, напрямую, как наша семья, или косвенно, как все, кто потерял друзей в этой… в этой бойне, — она подошла ближе, но Спок сел еще прямее, его плечи жестко застыли под повседневной форменной рубашкой. — Я не знаю, Мама, — сказал он, — я не знаю, почему расстроен, я просто расстроен. Я зол, и я зол на тебя, и я не могу выразить причин, но я злюсь, и не могу ничего с этим поделать, и едва ли способен контролировать это сейчас. — Я знаю это, я знаю, почему ты думаешь, что не знаю? — Она вздохнула, пытаясь понять, чего Спок хочет, или что ему нужно услышать. Он больше не хотел спокойных обсуждений, он хотел чего-то, и чем быстрее он это получит, тем скорее они вернутся к своим прежним отношениям. (Она надеялась). — Эти новые правила помогут и вам. Когда я вернулась в свой кабинет, я прочла их полностью, и из них следует, что если ты серьезен насчет Джима Кирка, насчет того, чтобы быть его первым офицером, быть рядом с ним, то последуют гарантии того, что ваша работа не будет скомпрометирована, — она села на кушетку рядом с ним, но для нее — слишком далеко, и сказала: — В тот день, когда ты пришел в мой кабинет со всеми этими обвинениями — ты никогда прежде так со мной не разговаривал. Я не могла поверить, что ты — все тот же Спок. Я никогда не видела, чтобы ты так вел себя с кем-то. — Что из того, что я сказал, неправда? — спросил Спок. Она смотрела, как он сложил руки ладонями вместе, вытянув пальцы и прижав их кончики к губам. Сарек так делал? Она припомнила. Нет, Сайбок. Сайбок так делал, когда ему нужно было вновь взять себя в руки. Она могла это чувствовать через их связь, но это не помогало. — Я верю, что Вайнона Кирк использует тебя ради своей профессиональной выгоды. Я верю в историю, которую Джим рассказал мне, где она была матерью, бросившей детей с отчимом-абьюзером, что вынудило его брата бежать из дома и почти вынудило Джима покончить с собой, когда он… когда он был еще ребенком. Мама, что было неправильного в том, что я старался защитить своего друга от того, чтобы он снова оказался в ее власти? Она не могла ничего возразить. Не могла. Она не могла изменить историю семьи Кирков или то, что с ними случилось, или все то, что они сделали друг другу, но она могла помочь Споку. — Я не думаю, что была неправа, когда сказала, что мы должны держаться от Кирков подальше, — сказала она. — Ты можешь быть прав насчет Вайноны и Джима, но только они сами знают точно, Спок. Ты можешь контролировать лишь свое к этому отношение. Ты… И так ясно, что причина — слишком большой стресс, так тяжело ударивший по тому, кто только что потерял отца, именно поэтому ты так стараешься защитить его и себя от любой боли. — Я буду заботиться о Джиме все то время, что он будет со мной, — сказал Спок, отказываясь встречаться с ней глазами. — А что насчет Ухуры? — Прошу прощения? — Ты слышал. Ухура. Ниота Ухура. Твой офицер коммуникации на «Энтерпрайз». Где она была все это время? — Это долгая… — Да, Спок, это долгая история, и веришь или нет, но я живу на свете дольше тебя, начала раньше тебя и до сих пор продолжаю, и я все удивляюсь посреди этого безумия с Джимом Кирком: где же Ухура? Спок посмотрел ей в глаза и сказал: — Она не нуждается во мне. А Джим — да. — Она хочет тебя. Спок отвел взгляд, уставясь в пол рядом с ногой Аманды, но в конце концов, вновь посмотрел на нее. Да, она же говорила ему, ты можешь любить кого-то и злиться на него при этом. Ты не можешь жить без гнева. Хорошо, что он наконец-то последовал ее совету. — Ты права, речь о том, чтобы заботиться о Джиме и защищать его, но это не имеет никакого отношения к Ниоте и к смерти моего отца. Мой отец обеспечил нас и дал мне большие привилегии, которые я использовал в полном объеме, строя свою карьеру, но он никогда, никогда не заботился обо мне, не так, как заботилась ты. Не так, как Сайбок. Даже не так, как Джим, который, когда мы впервые встретились, был не самым отзывчивым и добрым человеком — даже Джим за эти короткие месяцы показал мне больше истинных чувств, чем мой отец за всю мою жизнь. — Ты не можешь так говорить, — сказала Аманда. — Ты не можешь так говорить о Сареке, Спок, не можешь! Ты не можешь так ничтожно думать о нем и о том, как сильно он любил тебя. И тогда Спок заорал. — Ты НЕ МОЖЕШЬ, — он встал, возвращаясь к строгому тону, но этот тон не подразумевал собой сдержанности, — рассказывать мне, что у меня есть чувства, земные, человеческие чувства и желание выражать их в человеческой манере, а потом подразумевать, и даже требовать, чтобы я выражал их в соответствии с твоими предпочтениями, — он пристально взглянул на нее и сказал: — Ты не можешь рассказывать мне, что мне чувствовать по поводу смерти моего отца и наших отношений. — И ты не можешь отрицать, что он о тебе заботился! Ты не можешь игнорировать то… — Он лгал мне, — сказал Спок. — Его отношения с тобой были фундаментальным фактом наших отношений, причиной моего существования, причиной того, почему мы семья, и все это было основано на лжи. — Ох нет, Спок, не снова… — Да, снова. Снова и до конца нашей жизни, потому что мой отец имел перспективу… — Не говори «мой отец» таким тоном, — сказала Аманда, — не низводи его лишь до его роли, как будто он… — Опять! Не говори мне, как мне чувствовать и как выражать свои чувства! — Аманда, сдаваясь, подняла руки, страстно желая встать и уйти (порой единственным способом прекратить скандал с Сареком было сбежать куда подальше), но она осталась. — У него был единственный миг, когда он мог быть честным со мной, абсолютно честным, мог показать, что наша семья была не просто противостоянием двух вулканцев с одной стороны и терранки и Сайбока с другой, но у нас, — Спок резко вдохнул, прежде чем закончить, — у нас была лишь одна связь в целом мире, и этой связью была любовь к тебе. Сердце Аманды начало крошится, осыпаясь осколками к ее ногам, и тут Спок добавил: — И он лгал обо всем этом. Лгал всю свою жизнь, до самой смерти. — Мне так жаль, — сказала она, — мне так жаль, что ты запомнил все именно так. Мне жаль. Если бы это была я… — Не надо, — мягко ответил он. — Если бы это была я, — настаивала она, — тогда ты бы знал, — Спок покачал головой, и она добавила: — Времени никогда не хватает, не на все, что мы хотим успеть сделать. — Уже поздно, — сказал он, — Джим ждет меня, мне пора. Он кратко обнял ее, не позволяя прижаться к себе, и стремительно ушел. * От Спока не было вестей. Он не звонил ей неделю. Тогда она позвонила сама. Она звонила каждые несколько дней, и он всегда брал трубку, но говорил, что идет на встречу или на какое-то мероприятие, однажды он даже использовал фразу «сделать одну вещь», будто это Джим шептал ему на ухо, вне ее слышимости. Так все и продолжалось, пока не пришло время ее встречи с Крисом Пайком, которого она застала во время физиотерапии. Физиотерапия, казалось, заключалась в том, чтобы разгуливать с тростью по офису и уворачиваться от медсестры — точнее, медбрата, так что Пайк, похоже, чувствовал себя лучше, отбросив браваду и крича так громко, как ему вздумается. — Эй, спасибо, что заглянула, — медбрат медленно шел рядом с ним, и Пайк примерно секунд шесть позволял ему петь какую-то мантру, прежде чем сказал: — Кайл, заткнись. Аманда, пожалуйста, сядь или встань здесь и смотри, как мои ноги ведут меня в ад, но лучше бы тебе сесть, пусть хоть одному из нас будет удобно, ок? Отлично. Все отлично. У всех все отлично. Эй, слышала что-нибудь от Спока? Она села, как только он предложил. Вообще-то, она переставила стул так, чтобы видеть ту часть офиса, что Пайк использовал как место для разминки. Он глянул на нее: — Ха, спасибо. Я вообще не стесняюсь. — Ты очень хорошо справляешься, — заметила она, — учитывая пытки. — Расскажи мне об этом, — иронично сказал он. — Весна для Криса это то, что ты сейчас видишь перед собой. Аманда? — Пайк вздохнул для пущего эффекта. — Я — черт, как бы я себя описал? Тактика — вот это мое. Я не ученый, не такой, как Спок, который кое-что смыслит в любой науке, но, похоже, его истинная страсть — это с головой закопаться в компьютеры и заставлять их работать лучше. — Пайк прервался, чтобы обернуться и крикнуть: — Кайл, сынок? Ты должен прекратить дышать мне в шею, иначе я отпилю себе ногу, и тебе придется отчитываться, почему ты так облажался, ладно? Два шага впереди меня и молча. Аманда взглянула на Кайла, он улыбнулся ей в ответ. Она была приятно удивлена его беспечным выражением «дерьмо прежнее, задницы разные», прежде чем он вновь принялся следить за движением ног Пайка. — Во всяком случае, я заметил четкую корреляцию между Споком, спорящим с тобой, и Споком, растерявшим свой чертов разум. — Должна ли я напомнить, что корреляция еще не означает причинно-следственной связи? Пайк с намеком улыбнулся ей, продолжая разминать ноги хождением по кабинету. — Спасибо за напоминание, хотя вот тебе список того, что сделал твой сын с тех пор, как Джим Кирк случайно упомянул несколько недель назад, что Спок не разговаривает с тобой, — он остановился и оперся на трость, глядя на Аманду с самым драматичным выражением лица. — Он отказался от награды. Отказался от назначения первым офицером Джима Кирка на «Энтерпрайз», отказался от звания и от должности в Академии. Вместо этого он подал заявку на участие в проекте переселения на новую вулканскую колонию. — Он бросил Джима? — спросила она. — Что здесь произошло? — Я надеялся, ты расскажешь, — ответил он. — Ну, я не могу, — сказала она, — у нас не было времени поговорить. Аманда сложила руки и взяла минутку подумать обо всем этом. Она слышала, как Пайк, вздохнув, продолжил свои прогулки по кабинету, ворча на Кайла: — Это же больно. Я думал, мы живем в будущем, Кайл. У нас есть летающие машины, так почему же это все еще больно? — Я поговорю с ним, — сказала Аманда, — хотя честно предупреждаю: Спок упрям. Если он решил уйти из Звездного флота и принять участие в обустройстве нового поселения, то никто из нас не сможет ничего сделать, раз уж он вбил себе это в голову. Он… он очень упертый. И не слишком хорошо следует указаниям. — Аманда, в целях снятия с себя ответственности и учитывая возможность того, что тебя могу вызвать в суд в будущем, если, скажем, твой сын или Джим Кирк окажутся в центре очередной катастрофы, пожалуйста, запомни, что нельзя говорить мне вещи типа «самый молодой первый офицер в составе Звездного флота не слишком хорошо следует указаниям», — Пайк внимательно посмотрел на нее и добавил: — Ты теперь в Звездном флоте. Мы — семья. Мы защищаем друг друга. — Это очень опасное отношение, адмирал, — ответила она. — Опасное, пока под защитой флота твой сын и все те, о ком он беспокоится, так? — Я сознаю риторическое взывание к сыновней верности, но задумываюсь, а осознаешь ли ты сам, как подобное отношение может обеспечить льготные условия для офицеров Звездного флота сверх наивысшего блага, что они поклялись поддерживать Пайк долго смотрел на Аманду, а потом кивнул ей: — Ты абсолютно права, это не входило в мои намерения. Приношу извинения, — он навалился на трость и произнес: — Я говорил тебе тогда, пять-шесть лет назад, когда мы вернулись из тренировочной миссии Спока? Я говорил от лица всего флота, когда сказал, что нам всем повезло заполучить его. Лично я считаю, что он может сделать куда больше, будучи в наших рядах и применяя свои знания и практические навыки для новых цивилизаций, с которыми придется столкнуться «Энтерпрайз». И Вулканской колонии это тоже поможет. Разве не об этом говорил когда-то Сарек, много лет назад, когда они разговаривали о будущем Спока на Вулкане? Почему они должны были оставаться на Вулкане — Спок был так одарен в науках, а Вулкан был тем местом, где его способности могли раскрыться наилучшим образом. Сарек ошибся насчет этого, да и сам Спок отверг предложение обучения в ВАН. И вот теперь, много лет спустя, Спок лишь на краткий миг нашел себе место — теперь он перерос также и Звездный флот. — Я поговорю с ним, но не собираюсь просить его вновь вернуться во флот, — сказала Аманда. Аманда встала и вышла из кабинета Пайка, только чтобы обнаружить за дверью Вайнону, нависшую над столом секретаря и пристально слушающую то, что та говорила ей. Завидев Аманду, Вайнона подняла бровь: — Как понимаю, мы все ищем Спока? — А мы ищем? — спросила Аманда. Пайк вышел из кабинета вслед за Амандой и увидел Вайнону. — О, черт! — Ты уже смотрел свои корабельные списки, Крис? — спросила Вайнона. — Ты заметил, что наш золотой мальчик остался без первого офицера? — Да, мы работаем над этим, — вздохнул Пайк. — Вы работаете над этим? — Да, капитан, я работаю. — Ты хочешь назначить туда меня? — Ты не можешь избить парня с тростью, Кирк, по крайней мере не при свидетелях. — Я действительно могу избить парня с тростью, и я использую при этом саму трость, особенно, если этот парень — ты! Кайл встанет на мою сторону и никому не расскажет. — Я должна найти сына, — прервала их Аманда, — будьте добры, не поубивайте друг друга. — Убийство — это слишком просто, — Вайнона не отрывала глаз от Пайка. — Линда, почему мы больше не назначаем встречи? — Спросил Пайк, когда Вайнона прошла мимо него в его кабинет. — И что насчет никогда-никогда не пускать ко мне капитана Кирк? Линда, вот о чем я говорю. Черт побери, никто меня не слушает! * Она постучала в дверь Спока, открыл Джим. — Он здесь? — спросила она. — Да, — ответил он, потирая затылок. — Думает, сколько декоративной херни ему понадобится для обустройства коробки без окон, которую инженерный корпус приготовил ему в качестве жилья в новой колонии. — Уверена, они могут сделать там окна, — ответила она, входя в дом. — Строя новое поселение на едва обжитой и изученной планете, где десятки тысяч различных факторов могут изменять атмосферные характеристики за минуты, дни, недели? Окна там точно не в приоритете. Ну, как бы там ни было… — Он указал пальцем в сторону спальни, и она улыбнулась ему на ходу. Спок сидел на кровати, окруженный вещами не первой необходимости, и поднял взгляд, когда она вошла. — Что ты привезла с собой, когда переехала на Вулкан? — спросил он. — Я так много всего брал с собой, поступив в Академию, а теперь все это кажется таким вызывающе излишним на фоне людей, у которых нет ничего. — Ты прав, чем меньше, тем лучше, — сказала она. — Могу я присесть? — Конечно, — ответил он. — Расчисть себе место. — Эй, Спок, — позвал Джим из соседней комнаты, — я собираюсь в кампус, Линда думает, что моя мать может прибить Пайка. Ты можешь прекратить все это, если захочешь. Я правда ухожу! В кампус! Но скоро я уйду навсегда! Я шучу, потому что твоя мама здесь! Это только твое решение, и я ценю твою независимость! Все, я реально ухожу! Пока, Спок! Пока, доктор Грейсон! — Лучше зови Амандой! — крикнула она в ответ. — Он еще тут, — сказал Спок, — думаю, я позволил ему недооценивать остроту моего слуха. — Что ж, как бы там ни было, он не шутил — я точно уверена, что Вайнона вскоре убьет Пайка, — Аманда присела на край кровати. Помолчав, она спросила: — Ну и как ты? — Пайк тебе сказал. — Да, но я желала бы, чтобы мне сказал ты. Думаю, я могу понять, почему ты подал в отставку. — Я просил Джима поехать со мной, — сказал Спок, — он отказался. — Мне жаль. — Он сказал, что не может. Хотел бы, но… но он должен быть на корабле. Должен быть капитаном. Он не сможет заниматься ничем другим. Он мог бы попытаться, но знает, что создан для космоса. — Знаешь, он умнее, чем говорят. — Да, умнее, — согласился Спок. — И поскольку я знаю, что ты, как всегда, спросишь: Ниота приняла назначение на пост старшего офицера по коммуникации на «Энтерпрайз». — И ты не отправишься с ними, — сказала Аманда. — Хотел бы я, чтобы Сайбок уже вернулся, — проговорил Спок, еще ниже опуская голову. — Он бы знал, что сказать. Он видит очевидное, то, что я всегда упускаю. Джим тоже так умеет, но Джим… он знает, чего хочет, и скажет или сделает все, чтобы этого добиться. Он хочет, чтобы я был на этом корабле. — А ты спрашивал себя, чего хочешь ты? — Я знаю, чего я НЕ хочу, — ответил Спок. — Я не хочу быть членом ксенофобской организации, утверждающей приоритет исследований и прогресса над всем остальным, унижая при этом всякого, кто осмеливается бросить вызов устоявшимся парадигмам. Политические маневры Звездного флота также не слишком мне подходят, и я никогда не буду достаточно искусен в них, как я доказал своим позорным провалом в защите Джима, когда он, наименее из всех, нуждался в этом, и меньше всего — с моей стороны. Какие у меня варианты, Мама? — Ты думаешь, я везде вписываюсь? — спросила она. Спок помолчал. — Когда я думаю об отце, я думаю… Ты помнишь мою первую поездку на Землю? Возможно, она была не первой, но первой, которую я запомнил. Отец был представлен Совету Федерации, и, когда я думаю о нем, я представляю его именно там — он, как всегда, говорит речь, а мы, как всегда, — на балконе, ты, я и Сайбок. Когда я думаю о Сайбоке, я вспоминаю наш последний день вместе. Он хотел побыть на воздухе, увидеть Вулкан, как будто это мог быть… Это и был последний раз, и тогда мы четверо весь день провели на улице, ели, разговаривали и играли с Ай-Чайей. Она не могла долго задерживаться на этих воспоминаниях. Она помнила, как держала Спока на коленях, пока он крутился во время Сарековой речи, потому что он так хорошо вел себя во время длинного пути до Земли и во время презентации для глав государств, но затем сидеть и тихо слушать то, что он не понимал… Сайбоку пришлось выйти с ним на улицу вскоре после начала речи Сарека. Поразительно, что он вообще что-то запомнил. О том последнем дне вместе вчетвером она вообще не могла думать теперь, когда она осознала, что это был последний раз, когда они вообще были все вместе. — А что насчет меня, Спок? — спросила она, надеясь, что ее голос звучит ровно. — Когда я думаю о тебе, — медленно сказал он, — я думаю о Вулкане. О том Вулкане, каким он должен был быть. Я думаю о нашем доме, о твоем кабинете. Я рад, что ты снова нашла свое место здесь, потому что я думаю, это то, чего ты хочешь, но я всегда буду, вспоминая о тебе, думать о нашем доме. Они долго молчали. Ее слух был уже не так хорош, как когда-то, но она все же слышала скрип кушетки в соседней комнате, как будто кто-то пытался устроиться поудобнее во время подслушивания. Она понизила голос: — Вайнона сказала мне, что тебе, скорее всего, предложат назначение на миссию в глубоком космосе: исследование новых планет и цивилизаций. Спок кивнул: — На пять лет. Она рассмеялась и спросила: — Так где ты видишь себя в эти пять лет? — он тоже чуть улыбнулся, и она добавила: — Ты строитель или исследователь? На земле или на корабле? Один или… нет? Спок расправил плечи и сказал: — Что бы я ни решил, тебе нужно будет принять участие в нескольких мероприятиях, что Звездный флот проводит в рамках запуска «Энтерпрайз». Ниота будет с нами на каждом в надежде увидеть тебя. Она очень восхищается тобой. — Точно, я как-то спрашивала Вайнону, будет ли это странным, но, конечно же, она не знает, но как бы то ни было, ты должен дать мой адрес Ниоте, чтобы она была со мной на связи в течение миссии, потому как я обязательно буду красть ее для кафедры лингвистики во время каждого отпуска. Это должно произойти, Спок, так что убедись, что ты обеспечил нам контакт. — Мы расстались на хороших условиях, — сказал Спок, — к счастью, ты сама упомянула о желании с ней работать, иначе она приняла бы устрашающие меры, чтобы это произошло. — Устрашающие меры? Я припоминаю, как кое-кто, будучи подростком, запал на своего профессора продвинутых компьютерных технологий, если судить по тем дополнительным зачетным заданиям. Спок улыбнулся, но затем рассеянно опустил голову, глядя на сложенные на коленях руки, думая о чем-то. Аманда сказала что-то насчет приготовления чая и поднялась, но тут Спок сказал: — Присущая нашему с тобой общению проблема заключается в том, что мы определяем наш лексикон и процесс принятия решений с точек зрения, крайне противоположных по методологии и результату. Ты подходишь ко мне со спряжениями, дефинициями, сравнениями, меняющими значения в зависимости от характера, интонации, контекста, смысла. Это работает в отношении тебя, но не меня. Она моргнула. — Хорошо, я… это может быть правдой… Спок кивнул, скорее себе, чем Аманде, и сказал: — Прошу прощения. Он вышел в соседнюю комнату, и Аманда попыталась незаметно посмотреть туда. Она увидела, как Джим встает с кушетки со словами: «Я уже в пути», но Спок прервал его, не говоря ни слова. Она вновь перевела взгляд на аккуратно разложенные на покрывале вещи и улыбнулась, заслышав смех Джима и его вопль «Ботан!». — Я готовлю кофе! — крикнул Джим из коридора. — Будете, доктор Грейсон? Она встала и направилась в кухню, где Спок стоял, положив подбородок на плечо Джима. Когда она вошла, Спок выпрямился, притворяясь, что всего лишь помогал готовить кофе. — Погоди, вот я скажу Ухуре, а уж тем более, вот я скажу твоей маме! — проговорил Джим, вбивая код на панели. — В этом нет необходимости, — быстро сказал Спок. — «Джим, я пересмотрел свою траекторию и факторы, влияющие на определение ее орбиты»! — передразнил Джим, подавая Аманде чашку кофе. Спок выглядел смущенным, но Аманда в этот момент смотрела на Джима. — И что у нас тут такое? Капитан корабля, не любящий небесную механику? — Она перевела взгляд на Спока и кивнула ему: — Офицер по науке, использующий метафоры? — Поверьте мне, с сегодняшнего дня, никто не будет относиться к небесной механике так серьезно, как я, — ответил Джим. — Все важные объявления в будущем будут представлены на звездных картах с уравнениями, для решения которых, не знаю, потребуется повтор пятилетней миссии, — он рассмеялся Споку и добавил: — Знаешь, раз шестьдесят-семьдесят. — Я могу сейчас выйти и отправиться к адмиралу Пайку… Джим мог бы сказать «но вы этого не сделаете», но не стал, выражения их лиц говорило само за себя. * Потребовалось еще одно, короткое, сообщение, чтобы Сайбок вернулся в Сан-Франциско: «Твой брат отправляется в миссию в глубокий космос. Пожалуйста, прилетай поскорее». Он наконец согласился, чтобы за ним прислали шаттл и доставили с Эфроса на Землю. — И что, черт побери, ты делал на Эфросе? — спросила Аманда, после того, как поймала его в объятья с намерением никогда не отпускать. — Во-первых, ты меня сейчас задушишь, — сказал он. — Можно мне обнять брата? Моего младшего братишку, выше меня по росту, который отправляется исследовать, — Сайбок отпустил Аманду и обнял Спока за плечи. Они осмотрели друг друга с ног до головы, Спок поднял бровь при виде сайбоковой бороды, и тот в итоге прижал его к себе и рассмеялся: — Я не верил, что это ты, пока ты не посмотрел на меня так, словно я нахрен рехнулся. Ох, я забыл. На меня так смотрят люди по всей галактике, но ни у кого из них не выходит так хорошо, как у тебя. Спок обнял его в ответ и сказал: — Мне так повезло, что это мое наследие — посещать неисследованные планеты. — Спок, не уезжай, останься, пожалуйста. Я буду скучать по твоей стервозности. Ты понятия не имеешь, как пуста была моя жизнь без этих твоих саркастичных движений брови и, — Сайбок отпустил его и спросил Аманду, — и где он взял этот рост? Он же был мне по пояс, когда я уехал! — Снова уедешь так надолго, еще и не такое обнаружишь, вернувшись, — предупредила его Аманда. — Я должен был вернуться раньше, — сказал им Сайбок. — Сразу после Вулкана. Я хотел, но я находился близко к Солу, там… там столько горя в соседних с Вулканом системах, что я… должен был остановиться и помочь. — Нам так много нужно наверстать, — проговорила Аманда. Она потянула Спока за руку: — Скажи Джиму про обед сегодня вечером, и скажи, что он может привести с собой кого захочет, — теперь она знала Джима и потому не сказала «свою семью» или «свою мать», просто «кого захочет», потому что если Джим обеспокоился тем, чтобы любить кого-то, думать о ком-то, то этот кто-то — тот, кого Джим считает таким же близким, как семья. В доме Аманды Спок уселся на пол в комнате, отведенной Сайбоку, и попытался разобраться в той электронике, что Сайбок привез с собой с окраин Федерации. Ему теперь так много нужно было узнать о технологиях, созданных под влиянием других коллективов и империй. Сайбок ходил с Амандой по дому, якобы для того, чтобы заново его вспомнить, но в основном, чтобы узнать, что он пропустил. — Прости, что оставался далеко. — Это из-за нас? Сайбок покачал головой. Ей действительно нравилась его борода, но ей не помешало бы придать форму, и подстричь волосы тоже. Она не хотела давить (пока). — Это трудно объяснить, не раня твои чувства, — сказал Сайбок, — я просто… Я больше не мог оставаться на Вулкане. Или на Земле. Или на любой другой из дурацких центральных планет, одержимых таким количеством мусора, который на самом деле никого не заботит, но они просто не могут перестать притворяться, что это не так. Это трудно. Мне надо было уехать. Надо было увидеть, что еще есть вне известных пределов, — затем он улыбнулся и добавил. — Конечно, после пяти лет там я осознал, что люди совершенно одинаковы везде, где бы я ни был. — Остальные подтверждают твою теорию. — И помощь, — сказал он. — Я многим помогал. Старался, во всяком случае. Я теперь чертовски хороший целитель. Я думаю, что раз теперь я здесь, я действительно смогу быть полезным, может быть, даже в качестве советника. — Спок думал насчет присоединения к вулканской колонии, — сказал Аманда, припомнив, что говорил Спок — что Сайбок знал бы, что сказать, и что он смог бы рассказать Споку, как поступить (если Спок еще не решил). — Спок ушел из Звездного флота, часов восемь назад. Сайбок рассмеялся: — Спок? Жить где-то без постоянного доступа к всегалактической сети, пять лет вне новейших технологий Звездного флота, без какой-либо цели, кроме как помогать другим? Мы могли бы продавать билеты на это, — он покачал головой и добавил: — Я не хотел, чтобы это звучало так, будто он какой-то сопляк. — Он сопляк, — согласилась Аманда. — Я скучал по нашему сопляку, — сказал Сайбок. — А Джим — это кто? Аманда открыла рот, пытаясь объяснить это без тридцати часов слайдов и диаграмм, но Сайбок махнул рукой: — Я шучу. Просто хотел увидеть, что ты будешь делать. — Сайбок, пожалуйста, знай, когда я закатываю глаза и говорю, что очень рада твоему возвращению, я говорю это не в саркастическом смысле. Я так рада твоему возвращению! — Я понял, что кое-что произошло, когда Спок начал случайно упоминать некоего Джима раз сорок-пятьдесят в каждом письме. — Я не хочу об этом говорить — они вместе, они счастливы, они отправляются в космос, и теперь я хочу вернуться к работе? — Сайбок поднял бровь, и она почти увидела его снова скептическим и удивленным семилеткой. — Я нежно люблю вас обоих, но если ты думаешь, что я все брошу и стану вам скучной матерью и по совместительству консультантом по супружеским взаимоотношениям, когда потребуется, — нет, ладно? Просто нет. Сайбок остановился, взяв ее за руку и сказал с убийственной серьезностью: — Я понял, что ты говоришь, но я возражаю. — Против чего? — Мы не можем позволить Споку и его капитану отбыть, не настояв на том, чтобы Джим поступил с ним как честный человек. Ну ты знаешь, прежде чем он скроется в глубоком космосе с добродетелью моего младшего брата. Может, за сегодняшним обедом. — Я подумаю об этом, — сказала Аманда. — Знаешь, его бывшая девушка тоже придет. Их прогулка по дому закончилась в саду позади дома. Сайбок открыл дверь во двор и сказал: — Его выражение лица будет стоить тех двадцати дней рождения, что я пропустил, и даже больше. Он помолчал немного, а затем проговорил: — Как думаешь, что бы сказал отец? «О розыгрыше, о моем возвращении, о наших жизнях, о чем угодно, пожалуйста, о чем угодно», — осталось невысказанным. Он не исчез, несмотря ни на что. Не тогда, когда у Сайбока его брови, а у Спока — его позитивный настрой (ха); у Спока его рост, а у Сайбока — его медленная размеренная походка; у Сайбока хорошие воспоминания, а у Спока — сложные. Он не исчез, не тогда, когда еще живы его сыновья и она сама еще здесь. Она еще здесь, чтобы убедиться, что дипломаты со всех уголков Федерации гневно выключат свои коммуникаторы и тихо прошипят «Сарек», потому что этот посольский хрен был куда предпочтительнее, чем доктор Грейсон, вернувшаяся от своего домоводства, чтобы с возрожденной страстью разорвать на части всю эту их херню просто ради удовольствия. Ей больше не нужно беспокоиться, что использование неправильных уважительных признаков гарантирует мальчикам место в худшем классе школы или сделает их социальными изгоями. Оказывается, они никогда и не собирались быть никем иным, как изгоями. Может, только в те десять минут их жизни, когда они пытались притвориться, что они нормальная семья? Она не променяла бы их никогда и ни на что в мире. — Сарек? Хм-м, — сказала Аманда. — Подыграл бы, если б знал, что это было хорошо для него. Может, сказал бы что-нибудь о доказанной стабильности формирования супружеской связи. — О, Спок бы купился, — Сайбок кивнул себе с внезапной легкой грустью. — Это было бы потрясающе. Может, это означало, что она стареет, или до сих пор скорбит, спустя почти год после смерти Сарека, или связь действительно повредила ее мозг, когда он умер, но она не ощущала отсутствия Сарека. Она все еще винила его за пять-десять вещей каждый день, и размышляла, что бы он сделал на ее месте, когда она сталкивалась с трудными решениями. Она думала, что память о нем достаточно сильна, чтобы оставаться с ней следующие парочку десятилетий, пока она тоже не сыграет в ящик или пока еще один убийца из другого измерения не прикончит ее, чтоб донести свою мысль. — Мы сделаем это, — сказала Аманда. Она улыбнулась ему и «розыгрыш, твое возвращение, наши жизни, все остальное» осталось невысказанным.