А я милого узнаю по походке

Антон Городецкий чувствовал себя измотанным и измочаленным до такой степени, что хоть на стену лезь. Сначала была аттестация на соответствие уровню боевой магии, неделю спустя его тестировал приехавший инквизитор на знание вампирской анатомии, ибо через полгода предстояло начать преподавать в Дозорной школе. Еще и развод со Светланой дался тяжело: бывшая жена отчего-то окрысилась на него, стоило лишь пошутить о долгожданной свободе. Да кому ты сдался, кричала она. Девать тебе свободу будет некуда, рыдала она потом на его же плече. Ну почему у тебя, Антон, всегда все наперекосяк, даже разбежаться не можем как нормальные люди, жаловалась она, пряча от Гесера заплаканные глаза. Антон вздыхал, молча гладил по растрепанным волосам, кивал невпопад и ощущал себя увязшим в гнилом болоте: никакой радости от жизни, никаких перспектив в будущем. В офисе отвлечься от неприятных дум тоже не вышло. Светка, подписывая документы о расторжении брака, озвучила причину не то чтобы скабрезную, но все же малоприятную для его репутации: дескать, у мужа полное эмоциональное истощение, и все, что ни делает, совершает с таким кислым лицом, впору вешаться, а она так больше не может, и вообще она слабая женщина и ей хочется заботы и уюта. В общем, приложила так приложила, инквизитор-клерк даже сочувственно покачал головой и поскорее заверил бумаги. И вот теперь в родной конторе все подряд пытались утешить Антона и поднять этот самый эмоциональный настрой. Антон скрипел зубами от досады, но терпеливо благодарил за участие и советы. А потом он застал в дальнем коридоре плачущую Юлю, и на него вывалили события последних дней с безжалостным равнодушием. Впрочем, именно это и помогло в итоге встряхнуться и почти трезво оценить ситуацию. Он прохода мне не дает, всхлипывала Юля, попутно извиняясь за отсутствие носового платка. Антон кивнул и протянул свой. Юля взвыла еще жалостнее и уткнулась носом в несчастную тряпицу. Он приставил ко мне соглядатаев, и они все ему доносят, малоразборчиво поясняла она. Он хочет подловить меня на какой-нибудь мелочи, а потом… Что потом, Антон уже не расслышал, но логически домыслил и еще раз сочувственно сжал руку своей собеседницы. Юля его не отпускала: видимо, несколько дней мужественно крепилась и никому не жаловалась, а сейчас Антону просто не повезло пройти мимо, вот на него все и вылилось. А теперь еще и это распоряжение от инквизиторов, снова всхлипнула Юля. Он это специально, пояснила она, подкупил всех инквизиторов разом и устроил эту катастрофу. Кто он, Антон так выяснить и не смог. Он, опасливо шипела Юля и делала большие испуганные глаза, он, только он и мог так сделать, и даже Гесер не вступится, и Юле впору писать завещание. Антон слабо представлял причину, по которой Гесер не рискнул бы вмешаться и защитить свою сотрудницу. Но — женщины, им виднее. Застучали каблучки за поворотом: к ним спешила секретарша Верочка. Она обоих заверила, что дело обстоит еще хуже, чем ожидали: из Дневного Дозора пришла бумага со списком. На подтверждение, пояснила она Антону, ну на то самое подтверждение, про которое так опасливо говорил шеф сегодня на планерке. Антону понятнее не стало. Он планерку пропустил и, похоже, сильно отставал от женской субъективной логики. Вот, смотрите, закричала Юля, я вторая в списке, и он прислал бланк наполовину заполненный! Я не стану вписывать свое имя, не хочу. Антон собрался было спросить у Верочки, в чем дело, но она и сама запричитала: изверг какой, губу раскатал, не отдадим мы тебя, много чести требовать расписного брака, в сумраке заявлять на тебя права, ну и что ж, коли высокого ранга, а один отвод кандидатуры мы сделать можем, Ольгу попросим, она вступится. Антон рискнул спросить, что за брак и кому это приспичило, но Ольга, будто почуяв, быстро оказалась рядом. Юля даже плакать перестала, так удивилась. Периодически бывает, сказала Ольга Антону, подают в главную контору запросы на сумеречный брак. Темные заинтересованы в Светлых целительницах, а вампиры — в ворожеях, что-то вроде лицензии, но только на брак. Антон кивнул, предпочитая удивляться молча, тем более что с приходом Ольги его руку Юля наконец выпустила, и можно было незаметно ретироваться. Слышали, спросила Верочка, нынче даже Игната сватают, совести у этих Темных совсем нет: нашего единственного инкуба — и то в список, ужас просто. Антон вспомнил, что полчаса назад столкнулся с Игнатом на втором этаже, и тот не выглядел расстроенным, скорее наоборот. Но наши ведь могут отказаться, сказал Антон. Ольга помрачнела. Оказалось, что отвод можно дать лишь одному имени в списке, и он уже потрачен на девочку-прорицательницу. Юля опять пустилась в слезы. Ольга взмахнула рукой, привлекая внимание, затараторила, что, если вынудить Темных самих сделать отвод, это как раз решит проблему. Да этот сам себе голову откусит, но не отступится, встряла Юля и поднялась со стула, заходила туда-сюда. Нужен кто-то, кто ему поперек горла или кого боится, предложила Верочка. А куда имя надо вписывать, спросил Антон. Верочка ткнула пальцем в пустые строки. Там были два столбика таблицы, в одном волеизъявитель, в другом — согласная сторона. Антон сосредоточенно грыз ручку и думал, что терять ему нечего и что его кандидатура в самый раз: любой Темный икать начнет от ужаса, если представит, что в брак вступать придется с мужиком, да еще и с Городецким. Всем известно, что Городецкий — верное проклятие для любого Темного, Костя и Эдгар с Ариной могут подтвердить. Ставить роспись на листке, изогнутом на собственном колене, оказалось делом малоудобным, но Антон все-таки справился. Ой, воскликнула Верочка, а вы росчерк поставили не в той колонке. Ольга полезла заглядывать через головы, что-то обреченно прошипела. В левом столбце муж должен быть, ну, доминирующая сторона, продолжала пояснять Верочка, а наша контора в правом столбце, со стороны невесты, значит. И так сойдет, решил Антон, тогда Темные даже быстрее откажутся и отвод на мою фамилию закрепят, и их кандидат на десять лет вперед будет дисквалифицирован, верно? Если дадут отвод, задумчиво протянула Ольга, тогда да, Темный не сможет претендовать на кого-либо, на Юлю — тоже. Что и требовалось доказать, подвел итог Антон, довольный тем, что хоть в чем-то смог услужить и последний месяц будет вспоминаться не таким скверным, как думалось еще полчаса назад. Спасти сослуживицу от неприятной участи, чем не хорошее дело, достойное Светлого дозорного? Верочка с сомнением вертела листок в руках. Гесер не обрадуется, сказала она, а уж Завулон — тем более. При чем тут Завулон, спросил Антон. Юля охнула и зажала рот ладошкой. Антон Сергеевич, сказала она, я думала, вы знаете. Ну вот что он — это ихний глава. Ольга попыталась свести подпись Антона с листа, но потерпела фиаско. Заколдовано на увековечивание чернил, зашипела она рассерженной кошкой, чтоб его… Завулона этого… в сумраке покорежило малость, пройду старую. Антон Сергеевич, вклинилась Верочка, а вы уверены? Завулон ведь может обойтись без отвода. И что тогда? Отзовет он свою кандидатуру, буркнул Антон, а у самого кошки внутри заскреблись, забились в конвульсиях. Кто же знал, что именно Завулон положил глаз на перспективную Юлю? Кто мог заподозрить, что Антону внезапно захочется совершить подвиг и безнадежно вляпаться? Впрочем… может, оно и к лучшему. После прошедшей недели сплошных неудач еще одной больше — ну или меньше. Вернее… Антон, кажется, запутался. Он был уверен только в одном: когда Завулон увидит его фамилию, да еще и в столбце доминирующей стороны, то лично явится его развоплотить в сумраке. Жить не то чтобы совсем не хотелось, но и сил цепляться за жизнь особо не находилось. Насмешил напоследок всех, и то дело. И Юля вон плакать перестала. Таращится только вот слишком жалостливо… Тьфу на такую заботу.