А я милого узнаю по походке

Антон сидел в кабинете Гесера и безразлично постукивал карандашом по столу. Перестань, велел Гесер и тяжело вздохнул. Еще и дары выкупа посылать теперь надо, пожаловался он печально. Ольга насупленно молчала и кусала губы. Так дары посылать будут Темные, вклинилась в разговор Верочка, аккурат притащившая стопку документов начальству на подпись. Откуп посылают, вкрадчиво и напряженно пояснил Гесер, когда за себя сватают. Городецкий вон умудрился перетянуть одеяло на себя, и теперь всей конторой приходится думать, какие дары послать, чтобы мнительную натуру главы Дневного Дозора не оскорбить дешевизной. Верочка ойкнула, но больше для порядка, чем на самом деле переживая. Борис Игнатьевич, сказал Антон, вы не спешите. С минуты на минуту Темные пришлют правленые списки, а там отзыв кандидатуры, и никаких даров слать не придется. Гесер кашлянул. Ольга возвела глаза к потолку и принялась считать мух и немногочисленные трещины в штукатурке. Вызывали, гаркнул прямо из коридора Игнат, бесцеремонно занимая кресло возле Антона. Его жизнерадостность раздражала, а красные распухшие губы так вообще вызывали желание пристукнуть. Ну или чем посерьезнее шарахнуть в сумраке, чтоб, значит, не отсвечивал довольным предвкушением. Антон отметил, что Ольга была того же мнения — мух считать ей уже наскучило. В общем, все в шоколаде, принялся отчитываться Игнат, извлекая из-за пазухи пакет с документами. И как только такая объемная пачка там уместилась? Антон даже карандашом стучать перестал: вот сейчас все убедятся, что Городецкий никому нафиг не сдался, и можно будет спокойно выдохнуть — и домой, отсыпаться. Эта мысль отчего-то облегчения не принесла, внутри ворочалась какая-то странная иррациональная обида на весь белый свет. И не только на белый. Игнат тем временем продолжал с довольным видом рассказывать про «свиданку», как он сам выразился. Значит, пришел я знакомиться, а их недавно инициированный так на меня зыркнул, что мне прямо сразу приспичило перейти к сути нашего деликатного дела, вещал Игнат. Но сдержался: пугать молодежь не лучшее занятие, тем более что начальство тут же присоединилось в конференц-зале. А зал у них загляденье, шеф, может, и нам такой отгрохать? Ты ближе к сути, велел Гесер. Ольга тем временем сцапала папку и давай шуршать листами, и глаза ее при этом делались все больше и больше. Антон даже занервничал: чего там Темные еще удумали? Как Завулон прореагировал, рассказывай быстрее, опять надавил на подчиненного Гесер. От нервов карандаш из пальцев Антона выпал и с противным брямканьем заскакал по осиновому паркету. Все тут же уставились на него. Игнат кашлянул. Совсем так же, как минуту назад Гесер. А Завулон, сказал он, ну, чего… Смеялся он. Долго смеялся. Минут двадцать, не меньше, непрерывно. Ему секретарша даже бегала, в стакан с водой какое-то зелье капала. Гесер скривился. Могу себе представить, сказал. Плюсы стоят, объявила Ольга. Во всех строках напротив имен — плюсы. Как, не понял Антон. Кандидатуры все приняты, ласково пояснила Ольга для особо тупых. Оценили твою наглость, Антон, по достоинству оценили. Согласные они. Все до единого. Отчего-то показалось, что стол перед глазами поплыл. И что это слуховые галлюцинации. Антон для верности даже головой потряс, чтобы в норму прийти, попросил Ольгу повторить. Вместо нее Игнат согласно закивал, подтверждая, что никакой ошибки. Ну все, Антон, езжай теперь ты с ответным визитом, дары на откуп как раз повезешь, с невестой… тьфу, с женишком поближе поворкуете, запел с придыханием Игнат. Эх, говорит, если б мне такой смелости, я уж развернулся бы, Завулон не остался бы разочарован. Хотя… вчетвером ведь тоже можно будет, а, Борис Игнатьевич? Антон в сердцах что подвернулось под руку, то на пол и сбросил, все зазвенело, загромыхало. Ерунда какая-то, не мог Завулон согласиться, наверняка просто месть задумал. Начнет кочевряжиться, дары не примет, скандал закатит, обвинит Светлых в оскорблении и еще чего… От него всего ожидать можно. Антон так Гесеру и сказал. Вернее, кажется, он кричал, причем, настолько громко, что Ольга уши заткнула, но Гесер как сидел задумчивый, так и остался, только сигаретой мимо пепельницы промазал и даже не заметил. Можно из схрона старый фолиант отдать Завулону как дар, посоветовала Верочка. Он все равно рассыпается, а язык тот никто расшифровать не может, вот, у меня тут все записано, сказала она, извлекая из кармана блокнотик. Игнат закивал, предложил подсобить, подкинуть кое-какого инструментария для извращений, заверил, что Завулону понравится. После внезапной истерики, которой от себя Антон и сам не ожидал, нахлынула какая-то странная апатия. Отчего-то подумалось, что Завулон выпросит себе в качестве дара откупа разрешение от инквизиторов запытать Городецкого до смерти, и те ведь не откажут. После того как малость прифигеют и тоже отсмеются с полчаса, не меньше. Впрочем… И тут ногой открыла дверь в кабинет Светлана. Чего это удумал, закричала она, так, значит, именно поэтому бросил, отказался, на расторжение подал? А я, дура, поверила, про свободу ведь настолько жалостливо вещал… О нашей репутации подумал? На откуп всего имущества родной конторы не хватит! На откуп — мне, сказала и, выдохнувшись, плюхнулась на стул с другой стороны от Антона. Гесер враз сделался на порядок задумчивее. Антон не знал: то ли шеф испугался, как бы бывшая жена не решила женишка вызвать на дуэль, то ли на самом деле подсчитывал, хватит ли казны утихомирить Светлану. Я тогда тоже хочу, нелогично заявила Верочка. Ну а что, удивилась она, пока все места еще не заняты; сейчас вон, она кивнула на Свету, скажут, что за ихнего зама пойдут, чтобы нос утереть, так что и я тоже хочу. Верочка мечтательно закатила глаза: у них там есть один ведьмак, молоденький такой… Нет, сказал как отрезал Гесер. Балаган тут не устраивайте. Если бывшая жена предъявляет претензии и на полном серьезе требует денежную компенсацию… Светлана отрицательно качнула головой; все боялись, что пустится в слезы, но повезло. Антон как-то совсем отстраненно наблюдал за происходящим, будто его это и не касалось. Но все-таки вздрогнул наряду со всеми, когда за их спинами зазвучал вкрадчивый голос. Откуп бывшей жене, поинтересовался Завулон, вынырнувший из беззвучного портала, в самом деле? Уже делим тушку неубитого медведя? Борис, спасибо за оперативное разрешение заглянуть в гости. У меня уйма вопросов. И Завулон зыркнул на Антона так, что впору было провалиться сквозь землю, но Антон стоически выдержал атаку. Завулон отвернулся и продолжил: заодно хотелось бы приватно пообщаться с… чьим-то бывшим и, как понимаю, моим будущим. Ну чего все вылупились, рыкнул он, давая понять Верочке и Игнату, а заодно и бывшей, что им лучше побыстрее выметаться и не путаться под ногами. Антон тоже хотел незаметной тенью выскользнуть в коридор, но Ольга проворно захлопнула дверь прямо перед его носом. И в итоге Антон так и остался в кабинете, а Завулон приблизился, нависнув чуть ли не вплотную и въедливо вглядываясь, будто гипнотизируя. Рассаживайтесь, велел Гесер. И ведь вроде даже голоса не повысил — а стекла в дверцах шкафов зазвенели, силовые щиты заискрились, магия заполыхала, предупреждая. На Завулона подействовало, малость успокоился, сел напротив Гесера, но так, что если Антону приспичит опять рвануть к двери, то придется уткнуться в его колени. Сволочь. Антон даже одними губами еще раз прошептал: сволочь, но Завулон будто и не расслышал. Список утвержден обеими сторонами, сказал Гесер, на моей памяти первый раз так быстро достигаем взаимного согласия, или нет? Какое уж тут взаимное, забурчал Завулон, но раз уж вы настаиваете, то моя цена будет высока. Как раз пришел сказать это. Ну кто бы сомневался, пробормотал Антон. На этот раз его «сволочь» была расслышана, и Завулон самодовольно усмехнулся. Насколько высока, деловито уточнил Гесер, сам знаешь, мои схроны опустели еще во времена истории в Эдинбурге, так что… Да всей конторой не расплатитесь, передразнил Завулон, цитируя бывшую Антонову жену. Антон вздрогнул и впервые уставился ему прямо в глаза. Он настолько устал за два дня суеты и всеобщего маразма, что пялиться на Завулона вышло долго, напористо, раздраженно. Того даже повело малость, моргнул от неожиданности, заязвил. Если настолько не терпится, Городецкий, ввернул он, так скажи, можем и здесь уединиться, заодно и проверим, насколько ты состоятельный. Может, и женитьба отменится, вон твоя истеричная женушка при разводе какую причину озвучила? Импотенцию? Гесер рыкнул, заставляя обоих заткнуться. Антон выхватил было лист из общей папки, где Завулон плюс и подпись поставил на его, Антона, имени, но еле опомнился, сил едва хватило передумать, рвать бумагу не стал. А чуть позже по наглой ухмылочке Завулона еще и понял, что порвать не смог бы и любым другим способом уничтожить — тоже: заколдовано высшим уровнем воздействия. Если цену заломил, так чего не оставляешь мне возможность отказа, спросил Антон, ни бумагу уничтожить, ни чернила стереть, перестраховщик. Вышло как-то обиженно и совсем не язвительно. Гесер согласно закивал. Завулон осекся, но быстро нашелся, оскалился, с полчаса расписывал, что не позволит нанести вред своей репутации, ведь отвергнутая невеста… тьфу, отвергнутый жених — это недозволительная роскошь для обоих Дозоров. Будешь выеживаться, пригрозил Гесер то ли Завулону, то ли Антону, а может, им обоим разом, Ласа сосватаю, да так, что чернилами прямо по коже и на веки вечные, пожалеешь ведь. Судя по тому, как притих Завулон, реплику он принял на свой счет и смирился. Наивный и полезный в хозяйстве Городецкий, сказал наконец он, надо брать, пока дают. Только вот… Да состоятельный он, состоятельный, перебил Гесер, окончательно раздражаясь, достаточно только на его ауру глянуть было, когда ты в гости пожаловал… Антону надоели эти их недоговорки, насмешки, и он вскочил, двинулся к двери — пришлось проелозить ногами по коленям Завулона, потому как тот оставался сидеть, загораживая выход, — и, не попрощавшись, сбежал. Уже в коридоре услышал до боли знакомое «сволочь» от женишка, отчего-то произнесенное с восхищением и придыханием. И уже поздним вечером, дома, высунувшись в весеннее окно, ловя макушкой затяжную капель и туша окурок файерболом, Антон отчего-то вспомнил ту интонацию «сволочи» в красках: восхищенно-насмешливую, провокационную, странно ласкающую слух, будоражащую фантазию. И сразу так приложило, что пришлось мчаться в душ и там орудовать рукой, представляя худосочную фигуру и острые коленки под тугими струями воды. Где-то в комнате коротко тренькнул телефон. Антон не сомневался, что так женишок просигналил, что в курсе внезапно нахлынувших гормонов. Сволочь. Антон со смаком повторил это слово еще раз. И еще. Зато потом спалось как младенцу. И даже снов не снилось. Но телефон был прямо под подушкой. На всякий случай.