Желание лунного фонаря

      Сяо искренне не понимал этих странных, низменных (по его мнению) чувств, которые испытывают смертные. Они влюбляются, веселятся, спустя время грустят из-за неудавшегося романа, и снова влюбляются, раз за разом повторяя эту череду событий. И у него возникает существенный вопрос: «А зачем?». Зачем каждый раз терпеть, как фиктивные иглы вторгаются в маленькое, слабое сердце, нанося столь будоражущую боль. К слову, для него даже эта боль — буквально ничто, хотя он ее и не знает. Разве может быть что-то ужаснее ношения его маски, либо же хотя бы сравнимое. Сяо искренне в том сомневается, а потому любовные романы, которые он «случайно» находит в книжном магазинчике для него не более, чем ересь. Больные фантазии назойливых, неблагодарных людей, живущих в гавани Ли Юэ. Ко всему прочему, читают их только люди, несостоявшиеся в отношениях; одинокие и мечтающие о вечной любви. Обдумав свое предположение, адепт кивает головой, якобы одобряя собственные суждения.       Спустя время, по каким-то непонятным причинам книги стали исчезать из полок маленькой библиотеки все чаще. Потом, разумеется, таким же магическим способом под покровом ночи возвращаться. Один раз даже тоненькая продавщица попыталась выследить негодяя, однако, увидев черный, пугающий силуэт в беспроглядной ночи, листочком затряслась и, как оно ни странно, унесла ноги в противоположную сторону. Так и появилась история о «книжном воре», которая донеслась даже до находящегося на тот момент в другом конце континента Итэра.       Сяо привык не обращать внимание на беспочвенные, совсем уж выдуманные слухи. Для него нормально не влезать в дела смертных, оставаться в стороне, чтобы не привлекать лишнего внимания. Одиночество — привычное состояние, в котором он находится уже долгое время и менять что-либо не собирается и не хочет. По крайней мере, такое впечатление сложится у каждого, кто случайно встретит адепта и получит отказ на, например, предложение пообедать вместе. Как Итэр. Особенно Итэр. Сяо его не избегает, но если тот попадется на глаза, то вместо дружеского приветствия путешественник получит лишь взгляд украдкой и впоследствии оставшуюся загадочную, некую мрачную ауру. Просто потому что Сяо не любит людей, что, конечно же, в его голове звучит вполне логично.       Хотя есть некая странность. Сяо не ищет контактов, но почему-то вечно сталкивается с мыслью, будто хочет поговорить. Казалось бы, нет ничего зазорного в том, чтобы подружиться с кем-то, однако вряд ли адепт вообще когда-либо был кому-то другом. Он думает, что, возможно, если отдаленно присматривать за кем-то, то это можно расценивать как… снисходительность? Точно. Лишь поэтому он иногда подсматривает, как Итэр путешествует возле гавани, выполняя маленькие поручения граждан, убивая неподалеку хиличурлов и разговаривая с Тартальей. Последнее действие нужно выделить отдельно, потому что Сяо испытывает смешанные ощущения, когда видит смеющегося Итэра вместе с Чайльдом. Сжимая грудь, адепт пребывает в замешательстве и от того еще больше избегает путешественника. До одного момента…       Очевидно, что та самая тоненькая девчушка все же выищет прославленного путешественника, который берется буквально за все: от зачистки подземелья до кормления уток вблизи города. Она ему расскажет волнующий слух о странном книжном воришке, попросит выследить и поймать наглеца, который за бесплатно берет любовное чтиво. Итэр, как и полагается, кивнет, согласится и удалится, придя на завтрашний день с вестями. Только вот перед этим нужно все же дождаться ночи, верно?       Смотря на прекраснейшие, сверкающие звездочки на обширном небе, Сяо начинает задумываться о том, что было бы неплохо посмотреть на них с Итэром. А потом сразу же смахивает эти чувства, чуть ли не злясь, ведь эти чертовы книжки совсем запудрили ему голову. Воображать ситуации, взятые оттуда, как минимум, противоречит Сяо, ведь там рассказывается о любви, а у него к путешественнику совсем нет таких глупых чувств… Правильно ведь? Нахмурившись, адепт отводит взгляд от звезд к лежащей рядом книге, которую сегодня нужно вернуть на место. Он встает, легко ухватывает ее и в таком же прыжке прозрачно рассекает воздух.       Пролетая крыши домов, мгновенно оказывается в привычном магазинчике и, предварительно оглянувшись в поиске тех, кто может его увидеть, ставит роман на место. Весь напряженный и рассуждающий о своих тогдашних чувствах Сяо абсолютно не замечает, как чья-то рука прикасается к его плечу. И вечно отчужденному адепту это прикосновение буквально громом бьет внутри: идут мурашки по коже и теплота ладони сбивает с толку. Через секунду он разворачивается, готовясь принять боевую стойку или же исчезнуть в зависимости от человека, которого он увидит. Однако, удивленные глаза, пристально следящие за его лицом, оказались до жути знакомые. Несмотря на то, сколько раз они пересекались, это будто первый раз, когда они смотрят друг на друга так близко. — Сяо? Это ты? — знакомый голос донесся до адепта. — Неужели ты и есть тот самый книжный воришка?       В секунду Сяо отвернулся, сделав вид, будто не слышал вопроса. Нерушимый образ вселенского спокойствия невозможно покорежить такой мелочью, как поимка с поличным. И даже когда Итэр начинает непринужденно посмеиваться такому растерявшемуся адепту, Сяо все еще неприступно стоит и убирает предмет вдаль полки. Разве что путешественник, заметивший в свете фонаря покрасневшие уши парня, решает не комментировать лишний раз. Вдруг, ему это будет стоить жизни? — Тебе нравятся любовные романы?       Все-таки выпаливает Итэр и пытается пристально разобрать реакцию стоящего напротив парня. Какие могут быть ощущения, когда впечатления, которые складывались долгое время о личности другого, вдруг рушатся. Словно за каждым действием Сяо всегда стоял скрытый смысл, о котором теперь стало говорить еще труднее. Янтарные глаза смотрели путешественнику в душу, проникали в нутро, изучали его, и от подобного становилось неловко. Сяо все же не решается ответить, то ли стыдясь своего же поступка, то ли считая, что ответа и не требуется как такового. Итэр решается подойти ближе к отошедшему адепту, рассказывая о своем поручении и наставляя Сяо хотя бы оставлять мору прежде чем взять книгу. Встает в шаге от него и улыбается так воздушно и успокаивающе, что Сяо заглядывается на озаренное теплотой лицо, но ненадолго, буквально на столько, чтобы Итэр этого не понял. — Пойдем со мной.       В тот момент погрубевший от долгого молчания голос Сяо заставил путешественника вздрогнуть. Просьба была совсем не свойственна адепту, но ему ничего не оставалось, кроме как молча проследовать по крышам. Куда или зачем неясно, только вот Итэр почему-то не сомневался в своей безопасности; вряд ли можно ожидать от молчаливого якша какого-то страшного действа? Взглянув на спину Сяо, путешественник не заметил, как тот уже остановился. Чуть ли не врезавшись в него, успевает остановиться. Точнее быть, не успевает, а его легонько притормаживает адепт, по-своему заботливо добавляя, что необходимо лучше ориентироваться в темном пространстве. — Нам сюда.       Быстрейшим движением Сяо оказывается напротив высоченного здания. Поймав на себе непонимающий и немного смущенный взгляд Итэра, приподнимает брови в осознании: парень не может залезть туда. Устало вздохнув, дабы показать все нежелания последующего действия, Сяо подхватывает испугавшегося путешественника и будто бы телепортируется на то же место. В реальном времени все происходило не более, чем секунд десять, однако для Итэра это растянулось в созерцание светящихся глаз, обрамленных черными ресницами. Пожалуй, рассматривать лицо того, кто взял тебя на руки, слишком… Просто слишком. Итэр отворачивается, слегка покраснев, о чем Сяо, конечно же, знать не должен. — Я хотел показать это место.       Вставший на ноги Итэр разглядывает множество маленьких точек на небесном непроглядном ложе. Было ли в его мире такое? Такое красивое и незабываемое зрелище, напомнившее о том, зачем он здесь: найти сестру. Он рад, что вокруг него собралось столько разных людей и как-то горько улыбнулся; вечно улыбающееся, озаренное счастьем лицо обрело иной облик, интересный для Сяо, который всегда со стороны наблюдал за ним. Адепт и не заметил, как его взгляд смутил Итэра, и тот сконфуженно произнес: — Да, здесь и вправду красиво. Спасибо, что показал мне.       Сяо почувствовал некую радость, непроявившуюся внешне. Вечно скрывающий свои эмоции парень вдруг дал волю и слабо улыбнулся. Подняв взгляд, очистил все свои мысли. Стоит ли иногда говорить о том, о чем ты бы никогда в здравом уме не сказал бы другому человеку? Насколько сложно держать все в себе адепту на самом деле не узнает никто. — Те книги помогали мне понять людей.       Итэр замер, пытаясь понять, правильно ли он расслышал. Сяо никогда не показывал заинтересованность в чем-то или в ком-то, для него это было совсем противоположно. Все складывавшиеся впечатления о нем у путешественника ломаются во второй раз, раздрабливаются в маленькие пыльные частицы и потому собрать их воедино невозможно. — О чем ты? Что ты хотел понять в любовных романах? — Я начал избегать тебя, потому что… — Сяо запнулся, опустив голову, — не совсем понимаю, как ты влияешь на меня. Мне действительно интересно, кем приходится тебе Чайльд. — Но причем здесь любовные романы?       Казалось бы столь открытый и очевидный ответ пришел в голову Итэра с огромнейшим опозданием. Он всматривался в опущенные глаза адепта, столь усиленно, что заметил смущение за, казалось бы, беспристрастным выражением лица Сяо и только в то мгновение, когда он все же его заметил, до него дошел маленький отрывок смысла сказанных слов:«Ты влияешь на меня». Причем тут любовные романы? В самом деле, сам адепт не мог до конца разобраться, почему читает именно романтику, и как она связана с его чувствами к путешественнику. Он не мог ответить себе точно, что это, но Итэр, словно допоняв все остальное, полностью дал волю красному румянцу с шеи до ушей. Придя в себя, парень приблизился к адепту и, попытавшись заставить Сяо посмотреть на него, в итоге оказался на критичном расстоянии. Чужое размеренное дыхание и сбивчивое слишком асинхронизировали, из-за чего вторжение в личное пространство к другому оказалось очевидным. Сяо посмотрел на Итэра, заставляя того буквально утонуть в нем, в его глазах. Путешественник, будучи обвороженным, собирался поддаться вперед, однако сразу после этого мимолетного действа перед ним не оказалось ничего, кроме рассеченного воздуха…

***

      Вернувшись в постоялый двор, Итэр, загнанный в тупик своих мыслей и того, что произошло сегодняшней ночью, лег в кровать. Нельзя сказать точно, сколько ему пришлось ворочаться прежде, чем его тело совсем расслабилось, а сильно бьющееся сердце успокоилось, однако единственное, что он почувствовал перед этим — потяжелевшую мягкость на его губах.