Отцы и деды

В ночь перед отъездом британской делегации в музее устраивали вечеринку. Ларри снова бегал по этажам, взмыленный и растрёпанный: нужно было обеспечить порядок. А какой может быть порядок, когда праздник, танцы и всеобщее веселье до утра? На первом этаже гремела музыка, на втором в такт ритму трубили мамонт и слон, из своего угла им громко подпевал Дам-Дам, орали гунны, ухали неандертальцы. И вообще какофония звуков была такая, что Ларри временами переставал понимать, где он находится и что вокруг творится. Хорошо ещё, Акменра был рядом. Поддерживал, помогал, кого-то успокаивал, прикрикнул на гуннов (они затихли), сбегал на первый этаж уточнить насчёт музыки. Вернулся, правда, смеясь: — Слушай, я сейчас лопну. Иди сюда, расскажу... Ларри выключил фонарик и подошёл. — Ну? Что случилось? — Да ничего. Смешно просто, — улыбался Акменра. — Конечно, я знаю, что мой отец не дурак, но что он так быстро учится — понятия не имел! Я пошёл к диджейскому пульту, где сейчас Ник работает. Хотел спросить — какие планы, когда начинаем, что будет, и всё такое. Подхожу, а там папа уже торчит! Они с Ником вдвоём за пультом возятся, и папа Нику говорит... Я почти дословно запомнил, настолько это меня поразило. — Так что говорит-то? — Цитирую: «У нас опять все миксы на мэшапах? В четвёртом миксе яма на второй минуте, а на пятой перебитовка. Кроссфейдер рукавом не задень, как в прошлый раз, голова бестолковая!» — Серьёзно? — Ларри сперва ошалел, а потом расхохотался. Настолько ярко встала перед глазами картина. Но все равно в голове укладывалось с трудом. — Нет, серьёзно? Да ну, сын Солнца, ты меня дуришь. — Да чтоб я сдох, — торжественно заявил Акменра. Дьявол, вот таких шуток Ларри не любил. — Ак, — начал он было, однако фараон предостерегающе поднял руку: — Ой, Хранитель Бруклина, даже не начинай. Я все равно каждое утро де-факто это делаю, так ведь? Но это не значит, что я тебя обманываю. Хочешь — пойдём вместе вниз: старый фараон Меренкаре и тебе расскажет о всяких диджейских премудростях. М-м? — А пошли, — Ларри, полный решимости, двинулся было к лестнице. Но тут ему навстречу выбежал доктор Мориц. — Мистер Дэйли? Какая удача, наконец-то я вас нашёл. О, Ваше величество, — Мориц увидел Акменра и застыл столбом. — Неужели это правда? — Что правда? — нахмурился Ларри. — Ну что вы... у вас... у вас тут это!.. Ларри продолжал недоумевать. А вот Акменра понял. — «Это» — это я, видимо, — пояснил он сторожу. — Да, сэр, «это» у нас тут и правда живое, ходит и разговаривает... но только до утра. — Боже мой, какое счастье, — доктор Мориц на глазах впадал в самый настоящий экстаз. — Мне коллега Макфи говорил, но я, грешным делом, не верил... Ах, если бы мне раньше сказали, что у вас в музее есть настоящий живой фараон... говорящий! На древнеегипетском!.. — Прошу прощения, — улыбнулся Акменра. — Вношу поправку: на староегипетском классическом. Доктор Мориц посмотрел на фараона сперва испуганно, а потом обрадованно: — О да, коллега, благодарю, поправка принимается! Я, сказать по правде, иероглифы глазами читаю так же легко, как ценники в магазинах. Но у меня к вам нижайшая просьба. Не будете ли вы столь любезны показать мне кое-какие моменты огласовки, потому что... — Да-да, я понимаю, — царственно кивнул Акменра. — Мёртвый язык, ни одного живого носителя... кроме меня и моей семьи, — он не выдержал и улыбнулся. — Ясное дело, если огласовка неправильная, то получается смешно. Вот знаете, как забавно в современной интерпретации звучит наше «я тебя люблю»?.. — Гм-м, — покраснел доктор Мориц. — А где вы слышали, как это звучит в современной интерпретации? — Тут без комментариев, если позволите, — Акменра поправил дешрет, откинул голову и продолжил: — Диктофон у вас есть? Вообще есть смысл пройти ко мне в экспозицию, пока тут не началось. А то шумно будет. Я вам начитаю, что нужно. Ларри, ты пока справишься без меня? — Уж постараюсь... Ваше величество, — тут Ларри подумал, что он сейчас расплылся в улыбке именно что как дурак. И что если доктор Мориц, как настоящий учёный, понаблюдает за всем этим и потом проанализирует, то до него всё-таки кое-что дойдёт. Но доктор был полностью захвачен перспективой услышать древние слова в их реальном живом звучании и, казалось, готов был бежать в египетскую экспозицию впереди самого фараона. Ларри проводил их взглядом, мысленно пожелал Акменра удачи и пошёл дальше наводить порядок. Отнёс жевательную резинку Дам-Даму, проверил, заперты ли львы этой ночью, притащил неандертальцам на всякий случай второй огнетушитель. Так он носился примерно около часа, а потом спустился на первый этаж — и увидел забавную процессию. По коридору двигался Рекси, у него на спине довольно ловко сидела Неби, по бокам вышагивали Меренкаре и Шепсехерет, а следом за Рекси ехали Тедди и Сакаджавея на Техасе. Причём что любопытно — Рекси не махал хвостом и шёл степенным шагом, время от времени косясь в сторону Меренкаре, красноречиво помахивающего жезлом. «Ишь ты, — подумал Ларри. — Как принцесса! С эскортом». Тут его осторожно взяли под локоть: он обернулся и увидел Акменра, который тоже с улыбкой наблюдал за процессией. — Шикарный выезд, а? Узнаю своего отца. Хоть и ворчит, и ругается, и властью злоупотребляет иногда, но... ради того, кого любит, в лепёшку расшибётся. — Угу... теперь я знаю, в кого ты такой, — улыбнулся Ларри. — Слушай, а у нас тут нигде попить нет? А то целый час говорил без остановки, горло пересохло. — В комнате охраны есть, в холодильнике. Пойдём?.. Пока они шли, Ларри жаловался: — У гуннов в экспозиции кто-то лампочку разбил, представляешь? Прямо под потолком. Не иначе, эти оглоеды в неё стреляли. Скучно им было! Я Аттиле, конечно, пальцем погрозил, но нужно будет потом с тобой зайти: ты переведёшь? — Переведу, конечно, — усмехнулся в ответ Акменра. — Но скажу тебе по секрету: Аттила тут ни при чем. Это мой отец расколотил лампочку. — Как?! — А вот так. Потом расскажу. — Ты хочешь сказать, что он умеет стрелять из лука?.. — Конечно. И стрелять, и колесницу водить. И я умею тоже. Просто случая не было. Кстати, ты спрашивал, откуда у меня такие руки сильные? А древнеегипетская колесница времён четвёртой династии тяжё-ё-ёлая, ужас. Когда тебя с детства начинают учить с ней управляться — знаешь, какие мускулы образовываются? Это я уже потом читал в сети, что Рамзес придумал облегчённую манёвренную конструкцию. Это им повезло. А то пока эту громадину развернёшь... — Ну да, это примерно как руль без гидроусилителя. — Что? — Я тебе как-нибудь покажу. Тебе понравится. В комнате охраны Акменра полез в холодильник и вытащил маленькую бутылку с водой: — Уф, Исида, этот Мориц меня замучил. У меня после него язык отваливается. — Ак, — хитро поинтересовался Ларри, стараясь не особо смотреть на то, как фараон пьёт из горлышка, запрокинув голову, — что ты имеешь в виду? Акменра оторвался от бутылки и так же хитро посмотрел в ответ: — Думаю — не совсем то же, что ты. Я ему начитывал иероглифику. Хорошо, кстати, что тебя там не было! — Это ещё почему? — Потому, — Акменра допил воду и облизал губы, — что в огласовке логичным образом было много нашего горлового «х», а оно на тебя... специфически действует. — Гм-м. И ты боялся, что я могу тебя разложить прямо там на месте?.. — Ну-у... теоретически вероятность такого исхода была не исключена. Хотя, конечно, с другой стороны — я знаю, что тебе важна постепенность, разговоры, поэзия... Как там? «В Мемфис хочу поспеть и богу Пта взмолиться: любимого дай мне сегодня ночью!» — Во-первых — любимую. Не искажай классику. — Я фараон, мне можно, — Акменра метнул на Ларри ещё один лукавый взгляд. — Я Ах-кменра, четвё... Ларри почувствовал, что у него слабеют колени. — Ак! Иди в задницу!.. — Приглашаешь?.. — глаза весело сверкнули, пустая бутылка полетела в мусорное ведро. Акменра подошёл и обхватил Ларри, уткнувшись ему в шею. Тот обнял его в ответ и стоял, слушая, как стучит сердце фараона. Живое, настоящее сердце. — Хранитель Бруклина... — прошептал Акменра еле слышно. — Во имя Ра, я тебя так люблю, что мне иногда страшно делается. — А я не буду тебе ничего говорить, — так же тихо произнёс Ларри, словно боясь что-то спугнуть. — Про меня ты и так все знаешь. — О да. Я фараон, и поэтому очень умный. — Это точно. Дураков там не держали. Они, не сговариваясь, негромко фыркнули и расцепили объятия, чтобы посмотреть друг на друга. А потом начали целоваться. Когда Ларри и Акменра вернулись в лобби музея, все уже обступили Шепсехерет. Царица Египта держала за руку Неби и улыбалась. — У вас такая очаровательная внучка, — прокричал кто-то из толпы. Брови Шепсехерет взлетели вверх, она изумлённо посмотрела в сторону кричавшего: — Какая внучка? Это моя дочь. Младшая. Или вы считаете, что я уже так стара, чтобы у меня были внуки такого возраста? Неби, пойдём, тебе пора спать. Мы будем петь про песочек. — Мама опять в своём репертуаре, — покачал головой Акменра. — Избалуют они ребёнка. — Это вряд ли, — усмехнулся Ларри. — И потом... любовью разве избалуешь? Они помолчали. Потом Акменра сказал: — Я сейчас уже даже и не помню, чья это была идея: но должен признаться — это оптимальный вариант при имеющихся раскладах. И маме будет радостнее, и нам... меньше забот. — По логике — да, — пожал плечами Ларри, — но сдаётся мне, тебе немножечко грустно. — Ну, если только немножечко, — улыбнулся Акменра. Они в последние два дня не говорили об этом, потому что вопрос ещё решался: Меренкаре и Шепсехерет хотели забрать Неби с собой. Ларри ещё недоумевал, зачем им нужна девочка без пластины, но Акменра еле слышно вздохнул и ответил: — А тебе никогда не было страшно в детстве спать одному в тёмной комнате? Не хотелось, чтобы мама была рядом? Хотя бы за стенкой? И Ларри согласился. Да, наверное, в четыре года всегда лучше, чтобы рядом была именно мама. — Кстати, — сказал он сейчас фараону, — ты же хотел быть старшим братом? Ну вот, будь. Ищите и обрящете, как говорит Макфи. Тут, словно по волшебству, мимо пробежал упомянутый Макфи с мобильником возле уха: — Да, да! Всё согласовано! Ну и что, что ночь? У вас круглосуточная служба перевозок! Так вот, отметьте себе, что завтра в аэропорт из музея вывозят три саркофага! Не два, а три!.. Ларри наклонился ближе и сказал с усмешкой: — Если бы я был не в курсе, что речь идёт о Неби — я бы упал в обморок. — Ты теперь не можешь быть не в курсе, — прошептал в ответ Акменра. — Ты хранитель музея. И не только ночной, а вообще. Тем временем Макфи закончил свои переговоры и подбежал к ним: — Дэйли! И вы, Акменра! Вот объясните мне, как я мог? Как я мог согласиться отдать Британскому музею свой подарок? Ценный артефакт! Это коллега Мориц меня сегодня окончательно уговорил. Сам сделал мне сюрприз — и сам же уговорил!.. — За это я получил настоящую огласовку иероглифического письма, — послышалось сзади, и подошёл доктор Мориц собственной персоной. — Буквально завтра это произведёт фурор в египтологии. Вся наука получит новый стимул для развития!.. — Очаровательно! А что получу я? — Я буду подкидывать вам новые сюрпризы: из других исторических эпох. А геморрой... кхм... то есть заботы по поводу реконструкции египетского зала получит Британский музей. — Ну что ж, будем считать, что это хорошая сделка, — усмехнулся Макфи. И добавил: — А вы, Дэйли, получите возможность периодически ездить в Лондон... вместе с фараоном и пластиной. Пообщаться, так сказать! Воссоединение древнеегипетской семьи на территории британских коллег. Но чтобы возвращались в том же составе, что и уехали, не меньше: а то знаю я вас!.. — Думаю, что сейчас уже вряд ли знаете, — сказал Акменра с многозначительной улыбкой. — Вы так думаете? — подмигнул Макфи. И покосился на широкий золотой браслет на руке фараона.