— Ты пропускаешь много ударов, предпочитая защите нападение. Это глупо.
А ещё…
Стоило лишь на секунду строгому низкому голосу затихнуть, как тут же послышался глухой удар упавшего тела и сдавленный полустон-полувскрик.
— Ты совершенно не умеешь чередовать атаки и передышки, и поэтому доводишь себя до изнеможения. Я же говорил тебе — всегда следи за клинком. А что делаешь ты?
Под флуоресцентными белыми лампами сверкнуло лезвие изящного клинка, направленного к горлу поверженного.
— И поэтому ты не только безрассудный боец, но ещё и слабый, потому что быстро выдыхаешься и не пытаешься внимать советам опытных солдат.
— Но мы тренируемся уже больше трёх часов! — недовольным голосом заметил юноша, злобно поглядывая глазами-аметистами на своего требовательного учителя.
Кит лежал на чёрном полу с клинком у горла, но ни за что не признал бы своего проигрыша.
— Это поблажка тебе за то, что раньше ты работал с Широ. Спустя пару недель будешь тренироваться, как все.
— И со всеми, я надеюсь?
Этот разъярённый, обрамлённый сарказмом голос выводил Коливана из себя, но на его хмуром, исполосованном шрамами лице не проскользнуло ни единой эмоции. Его громоздкая, крупная фигура возвышалась, словно скала, над распластанным у его ног Китом, на чьём лице и теле не осталось ни единого живого места: куда ни глянь, везде кровоточили царапины и глубокие порезы, алели крупные синяки. Глаза юноши, блестящие дерзостью и животной злостью, приобретённой после многих неудач в поединке с Коливаном, уже закрывались, и Киту становилось всё труднее и труднее удерживать своё сознание, но даже это он не считал чем-то серьёзным. Даже когда те немногие, кто наблюдал за поединком, окликали Коливана и жалобным голосом говорили, что с мальчишки уже хватит, Кит лишь огрызался и снова вскакивал на ноги, покрепче сжимая свой клинок.
Тем не менее, сейчас, на исходе четвёртого часа, у него едва оставались силы на то, чтобы вообще хоть как-то разговаривать.
А взгляд и голос были всё такими же
дерзкими,
раздражающими.
— Возможно, — сухо ответил Коливан, убирая лезвие и чуть отходя в сторону. — В зависимости от того, как ты себя покажешь.
— Что это значит?
— Это значит, что если твоя сущность будет нестабильной, то я не подпущу тебя к остальной команде. Пока что будешь тренироваться со мной, чтобы я понял, кто ты такой. Потом — зависит от моего решения.
В ответ Кит промолчал, но по его глазам было видно, что он изо всех сил удерживается от колкого комментария. Впрочем, Коливан был равнодушен до мальчишеских капризов, и потому, не церемонясь, подхватил Кита за чёрный капюшон и поднял, словно беспомощного котёнка, над блестящим полом.
Кит пытался, правда пытался как-то вырваться или хотя бы посильнее брыкнуться, но сил у него почти не оставалось, тогда как лидер «Клинков» сохранял всё такой же невозмутимый и спокойный вид. Хотя он и не показывал, что довольно сильно устал, всё же всем вокруг казалось, что Кит для него был не более, чем невесомой пушинкой. Исцарапанная пушинка, и довольно сильно испачканная в собственной крови.
— Иди и приведи себя в порядок, — холодно приказал Коливан и отпустил мальчишку, который едва ли мог стоять на ногах. — После обеда обсуждаем следующую миссию.
— Я отлично это помню, — таким же ледяным голосом ответил Кит и, озлобленно глянув на лидера, с лёгкой хромотой пошёл к обсидиановым дверям.
С другого края зала подскочил один из обеспокоенных наблюдателей. Переглянувшись с Коливаном и заполучив таким образом его разрешение, незнакомец легко, почти не касаясь пола, подбежал к израненному Киту и подхватил того под руку. Сперва юноша отказывался, но затем, после того, как едва не споткнулся на ровном месте из-за темноты, постепенно заволакивающей глаза, был вынужден заткнуться и принять помощь.
Когда же они наконец-то ушли, Коливан позволил себе тяжко и громко вздохнуть.
— Вы слишком жестоки с ним, — укоризненно заметил кто-то из наблюдателей. — Он всего-лишь мальчик, к тому же, ему тяжеловато тратить день на миссии Вольтрона, а ночь — на изнуряющие тренировки с нами. Будьте с ним хоть немного мягче.
— Он должен привыкнуть к подобной нагрузке. Чем сложнее ему сейчас, тем проще ему будет на поле настоящей битвы, — тихо заметил Коливан, разминая ноющее болью плечо. — У мальчишки потрясающий потенциал, но его дисциплина…
— Не похоже, что он к ней привык, — урчащим голосом заметил стоящий в тёмном углу Регрис, меланхолично покачивая своим толстым змеиным хвостом. — Но воспитывать в нём дисциплину регулярными избиениями…
— Ты сегодня необычайно разговорчив, Регрис.
— Он мне любопытен.
— Как личность? — тихонько усмехнулся Коливан, но, встретив обеспокоенный взгляд «клинка», чуть нахмурился.
— Как
дитя-полукровка. Почему кровь галра не взяла верх? Он выглядит, как обычный человек. Это довольно странно, если судить по генетической структуре.
— И вспыльчив, как обычный человек. Знаешь, Регрис, я был бы тебе благодарен, если бы ты проведал мальчишку сегодня вечером.
— Будет исполнено.
— И доложи потом мне о его самочувствии.
Регрис, казалось бы, слегка удивился, но вопросов лишних задавать не стал.
***
— Возможно, будет немного больно… — обеспокоено затараторил увязавшийся за Китом «клинок». — Но, честно, я не знаю точно. То есть, мы почти боли не чувствуем, но раз ты ещё и
человек…
— Просто приложи.
— Д-да, хорошо…
И Кит, надрывая глотку, вскрикнул почти что изо всех своих оставшихся сил, когда белая пена в руках горе-помощника прикоснулась к особо крупной ране на спине юноши. Эта пена, казалось, жгучей кислотой разъедала и кожу, и мышцы, и уж очень болезненно прижигала сочащуюся кровь.
— Я ведь говорил!
— К чёрту, — огрызнулся Кит, пытаясь увернуться от ядовитой пены. — Само заживёт, уйди.
— Не заживёт. Или ты думаешь, что Коливан так просто отстанет от тебя и позволит отдохнуть да раны зализать? — поучительным голосом спросил «клинок», крепко вцепившись в чистое плечо Кита. — Потерпи ещё немного.
— Чего он вообще ко мне так прицепился? Ни за что не поверю, что он каждого нового «клинка» так тренирует.
— Тут ты прав, — улыбнулся лекарь. — Я думаю, ты просто интересен ему. Он хочет тебя проверить. Вдруг ты окажешься таким сильным бойцом, что Коливан назначит тебя своим преемником?
— Этому не бывать.
— Всё возможно, — пожал плечами «клинок», убирая со спины юноши покрасневшую от крови пену.
Кит промолчал. Почему-то так гадко на душе стало, как будто змея, сидевшая там всё это время, наконец-то начала кусаться и отравлять своим ядом весь организм. Перед тёмными глазами вспыхнули далёкие, такие странные и холодные, словно лёд на озёрах, воспоминания о Широ и о том, как Кита заставили взять на себя лидерство. Он упирался, отказывался, но в итоге всё же возглавил Вольтрона, хотя понимал, что рано или поздно эта затея превратится в ещё один глубокий, незаживающий шрам на сердце.
Может, именно поэтому он и сбегает всё чаще и чаще от команды. Однажды всё это обернётся тем, что сила Широ наконец-то пробудится, и Кит… Кит просто станет ненужным. Да и кровь дурная доверия не вернёт, а посему паладину лучше уйти. В идеальном варианте — и вовсе не рассказывать о своём уходе, потому что… Кит для всех — как живое напоминание о том, что даже самый близкий друг и товарищ в одночасье станет такой же тварью, которой стоит опасаться.
— Коливан выслушает меня сегодня вечером? — внезапно спросил Кит у опешившего «клинка».
— Конечно, думаю… Во всяком случае, не прогонит. А что ты хочешь сказать ему?
Уже не осталось сомнений, хотя чувство вины, а вместе с тем и боль от предстоящего прощания, рвали и кусали всё внутри. Кит чувствовал, что сам себя загнал в ловушку,
однако…
Лишь на одну секунду юноша почувствовал слабый, почти что прозрачный свет, который тянул его, словно заблудшего мотылька, к «Клинкам Марморы». Промелькнула мысль о том, что, если он так и не сможет смыть краску со своих волос, то хотя бы не доживёт до момента, когда всё-таки решится на суицид. Кидаясь в пасть смертельной опасности, выбиваясь из сил на тренировках с Коливаном… Возможно, при таком образе жизни он и думать забудет про свою ненормальность, перестанет постоянно чувствовать себя виноватым в том, что вообще существует, наконец-то забудет про
Широ…
Но ведь, если Кита не станет, то Широ и остальная команда наконец-то почувствуют облегчение, верно?.. Больше не будет никаких упрёков и разговоров за спиной. Отвратительных перешёптываний и искосых, таких ненавистных Киту, взглядов…
Кит чувствует себя на краю пропасти. Чувствует, что вот-вот позади него рухнет всё, на что он надеялся. Рухнет его прежняя жизнь и безответная любовь, и всё же…
Кит делает шаг. Тот шаг, к которому он готовился ещё давным-давно.
— Я хочу стать «клинком».
