Мой маленький мир

Море нежно покачивало мое мертвое разложившееся тело на волнах, будто любящая мать укачивала свое дитя в ляльке. Вот уже несколько суток я плыву в неизвестном мне направлении и не могу сомкнуть глаза. Они навечно останутся открытыми и бездумно смотрящими на хмурое тяжелое небо. Мое тело было до неузнаваемости изуродовано и съедено голодными рыбами. Кое-где все же оставалась плоть, и куски мяса, держащиеся на тонкой ниточке, плавали в воде, грозясь вот-вот сорваться. А там, где еще оставалась кожа, я чувствовала, как мухи щекотали меня, бегая по ней, и кусали, оставляя свои личинки глубоко в ранах. Так же я чувствовала, как живот был вспорот, и по краям сидели огромные вороны, истошно крича и поедая мои органы. Они уже съели печень, селезенку и пытались оторвать кишку, но у одной птицы это не получалось вот так просто, и она подцепила их когтями и полетела в небо, победоносно крича. Вороны поедали мои внутренности стремительно и жадно, будто ничего вкуснее в жизни не пробовали. И с каждой минутой я чувствовала легкость своего тела, ведь я все больше начинаю походить на пустую оболочку, а потом и вовсе меня не останется. Спиной я почувствовала острый плавник, который задел мой позвоночник, и кровь окрасила воду, привлекая к себе еще больше внимания. А затем, огромная рыбина всплыла и глухо ударилась об мое тело, резко толкнув меня в сторону и пугая ворон. Те недовольно закричали и начали кружится, образуя воздушную воронку. Острые зубы впились в мою руку, настойчиво ее перекусывая, сдирая кожу, мясо, пока хрупкая косточка не треснулась и не оторвалась от предплечья. Рыба уплыла на дно, держа во рту мою худую руку. Но она так и не доплывет до своего убежище, так как тигровая акула моментально вопьется в нее и съест всю с потрохами. А я плыла и, казалось, бесконечно так буду плыть в этой холодной соленной воде, и мой дух останется на том же месте, где его физическая оболочка. Мои глаза, сгнившие, бесцветные, смотрят на этот жестокий мир и не могут даже сдвинуться, закрыть веки, зажмуриться и опуститься в темноту, солнце всегда будет сжигать их, а соль разъедать, маленькие черви будут копошиться под веками и медленно поедать белок. Странно, но они и при жизни точно также смотрели на этот мир, не выражая ничего. Будто они всегда были мертвыми. Одна ворона села мне на шею, крепко зацепившись лапками и раздирая кожу. Что-то гаркнула в воздух и один сильным ударом нацепила себе на клюв глазное яблоко, вырывая его с корнем. Вторая ворона подлетела и попыталась стащить добычу, но та вовремя увернулась, но, к своему сожалению, упустила добычу и глаз соскользнул с клюва прямо в воду. Вторая ворона проворно подлетела и ухватила его, пока была такая возможность. Благо, был второй глаз, который тоже вырвали и понесли куда-то далеко, а я уже не могла увидеть куда именно. Да и это теперь совсем не важно. Моя грудная клетка была совсем открыта и не защищена, в ней уже не было легких, это были просто голые ребра, в которых поселились маленькие золотые рыбки и устроили там гнездо. Хотя это очень странно для них, да и сами рыбки были мне не известного вида, но они были прекрасными. Очистили свой «новый дом» и поселились там, ухаживая за своим потомством. Это не давало мне окончательно сойти с ума. Даже после смерти, внутри меня, где должна была быть душа и биться огромное сердце, поселилась жизнь, не давая совсем мне опустеть. Ветер дул, нагоняя волны. Море заволновалось, а тучи сгустились, наступила настоящая тьма. Дождь начинал накрапывать, но я знала, что это ненадолго. Приближался шторм. Именно в этот шторм все закончится, все мои мучения и страдания, мое изуродованное тело исчезнет в голодном, зверском море. Что-то внутри зашевелилось, это золотые рыбки уплывают на дно, а вместе с ними все мои надежды. Внутри меня теперь пустота. А огромная волна бережно укрыла меня, словно бархатное одеяло и уничтожила в одну секунду. Море проглотит всех, кто в нем окажется. Кто не сможет победить самих себя, кто не преодолеет свой страх. Кто найдет в нем утешение, а кто - свое поражение.