Алиен
Если тело — сосуд для души, для мыслей и эмоций, для страхов и надежд, то рано или поздно он заполнится до краев. Алиен казалось, что она уже близка к этому. Нельзя нести в себе столько всего сразу и не прогибаться под тяжестью, бесконечно вбирать в себя еще больше и терпеть. Даже в окружении целой армии вооруженных людей она ощущала себя беззащитной и уязвимой, будто стоит одна в огромном поле, а над головой кружат стервятники, от которых негде укрыться. С Уланом они мчались по пустыне верхом на ворге до самого утра, пока на горизонте, как мираж, не возникли ровные, похожие на игрушечные, ряды его войска, удивительно точно держащего строй. Только добравшись до них, он отпустил Али, но она продолжала чувствовать его руки на себе, словно на том месте, где альфа прикасался к ней, остались ожоги. — Что теперь будет? — прошептала она, отшатнувшись от ворга и усевшись прямо на песок — колени так дрожали, что устоять на ногах было невозможно. — Война. Алиен подняла взгляд на Улана — он смотрел в ту сторону, откуда они бежали, где за невидимыми уже холмами осталась граница. Их не преследовали, по крайней мере так казалось Али. Но даже вернувшись к своим людям, Улан все еще оставался в напряжении. — Война? — Грагенор похитил омегу другого Верховного, а мы пересекли границу его территории… Ни один альфа не простит такого. Алиен стало стыдно от того, что она думает о своей участи, когда угроза нависла над всеми, но поделать ничего не могла. Даже война сейчас не казалась ей такой страшной, как предстоящая встреча с Дорлом. — Что будет с нами? Улан перевел на нее взгляд, но она не сумела по нему ничего прочитать. Лицо альфы как всегда было каменным. — Ты вернешься домой, в Денос. — А вы? Вопрос так и остался висеть в воздухе. Вместо этого Улан жестом подозвал к себе какого-то мужчину и приказал подготовить для нее ворга поспокойней. Из-за усталости Алиен даже не успела толком испугаться того, что ей придется ехать верхом на этом монстре одной, как уже оказалась в седле. А дальше снова была дорога — изнурительная, выматывающая. Под восходящим солнцем, быстро нагревающим воздух, с сухим, песчаным ветром, больно царапающим лицо, и вечной жаждой, ставшей постоянным спутником. Алиен пила много воды, но напиться никак не могла. Голову припекало и перед глазами все плыло, а пустыня все не кончалась и не кончалась… Конечно, вновь встретиться с Дорлом совсем не хотелось, и все же Али все время думала о том, чтобы приехать уже хоть куда-нибудь. — Далеко еще до Деноса? — До Деноса — далеко. А Фарга уже близко. — Что это — Фарга? — вяло спросила Алиен. Разговор немного отрезвлял одуревшее от жары сознание, и она, инстинктивно держась возле Улана, постоянно о чем-то у него спрашивала. Чаще всего он ничего не отвечал, и получалось так, что она говорит сама с собой, но Али все равно продолжала, потому что это отвлекало и помогало не сойти с ума. — Там хоть что-нибудь растет? — спросила она через несколько минут, и после того, как он опять не ответил, добавила: — Наверное, такая же голая пустыня. Только песок и солнце, песок и солнце… — К вечеру будем на месте. — А скоро вечер? Улан молчал. А Алиен все больше окутывали апатия и равнодушие, словно все чувства и эмоции высушила эта пустыня. — Хотя какая разница… Вы же везете меня в клетку, как раба. Знаете, что нас обоих ничего хорошего там не ждет. Но все равно везете. Думаете, что я ненормальная, сбежала неизвестно с кем и неизвестно куда. Считаете меня глупой. Но кто из нас на самом деле сумасшедший? Я, кого ведут на казнь на привязи, или вы — кто идет на нее же добровольно? Слова лились сами собой. Алиен была так вымотана, что не успевала следить за тем, что говорит. Язык заплетался, снова хотелось пить, и мысли в голове еле ворочались. — Я иду сам, потому что я свободен, — вдруг произнес Улан. — А ты раба. Но не Дорла, а своего страха перед ним. И больше он ничего не сказал до самого конца пути. Фаргой оказался большой город — цветущий оазис посреди пустыни. Но Алиен, уже забывшая, когда в последний раз нормально спала, валилась с ног и почти не рассмотрела его. К тому же, на город опустилась холодная ночь, и густую темноту не разгоняли даже горевшие факелы. С тяжелой, гудящей головой, ноющей спиной и закрывающимися веками Али сползла с ворга, уже ничего не соображая, и просто поплелась, куда показывали. — Мы нагрели вам воды. — Что? — Воды… Э-э-э… Вы наверное хотите искупаться? Смысл сказанного понять было трудно. Алиен заставила себя сосредоточиться на девушке, стоявшей перед ней с немного растерянным видом. — Госпожа Эйма приказала все приготовить… Или, может, вы хотите сначала что-нибудь съесть? — осторожно произнесла совсем уж спавшая с лица бета. Да, Алиен была голодна, и окунуться в горячую воду она тоже была не против, но все это меркло перед тем, как ей хотелось спать. Она бы с удовольствием рухнула на кровать не раздеваясь, прямо в грязном платье, и провалилась в сон. А вдруг завтра выяснится, что все случившееся с ней — неправда, и что ей не нужно с ужасом ждать приговора Дорла… — Где я? — Вы в столице нашего клана, госпожа, в Фарге. Ее называют Белым Городом. Здесь очень красиво, вам обязательно понравится! За стенами города, правда, смотреть не на что, голая степь вокруг. Зато внутри… — Мы далеко от Деноса? — прервала ее Алиен, в уме которой вертелся более важный вопрос, ведь Улан так ничего ей и не рассказал. — Не очень. Если быстро двигаться и не делать больших остановок, то добраться туда можно меньше, чем за три дня. А айки и вовсе долетают за несколько часов! Такой ответ Али не очень понравился. Если Дорл уже на пути сюда, то времени остается совсем мало. А вдруг он с самого начала был не в Деносе, а еще ближе? Она с ужасом прислушалась к себе, стараясь определить его присутствие. Может он уже здесь, стоит за дверью, и сейчас войдет… — А Верховный? Он далеко? — Я точно не знаю, — снова растерялась девушка. — Я слышала, что он где-то на Севере, я никогда там не была… Наверное, далеко. Дышать стало легче, хотя и ненамного. — Вашим кланом управляет Улан? — сонно пробормотала Али, поискав глазами кровать — та стояла почему-то возле сводчатых окон, большая и высокая, но отчего-то не казавшаяся громоздкой, как в Деносе и Эборе. — Да, госпожа. Он наш альфа. — И это его дом? На этот раз девушка заулыбалась, будто Алиен задала ей очень приятный вопрос, на который уже заготовлен хороший, обстоятельный ответ. — Да, госпожа. Это очень красивый дом. Как по мне — так самый лучший! Здесь даже есть… Договорить она не успела. Ее прервала другая бета, вошедшая в комнату. — Госпожа Эйма хочет вас увидеть. Она спрашивает, можно ли к вам зайти. — Эйма?.. Какая Эйма?.. — Алиен силилась понять, чего от нее хотят, но как же трудно собрать расползающиеся мысли, когда в голове такой туман. — Хозяйка дома, госпожа. — Хозяйка дома… Эти слова еще несколько секунд эхом звенели в ушах, но до сознания дошли не сразу. Хозяйка дома. Али наморщила лоб: Улан привез ее к себе домой, хозяйка дома, госпожа Эйма… Его жена! — Нет-нет-нет, я не… я хочу спать… только не сейчас! Я… — О, прости, Алиен, я не подумала, что ты будешь настолько уставшей. Просто хотела удостовериться, что с тобой все хорошо. Улан сказал, что ты не ранена, но я привела своего лекаря на всякий случай. Сон как рукой сняло. Алиен была готова провалиться сквозь каменный пол, только бы не оборачиваться на этот тонкий, мелодичный голос, раздавшийся из-за спины. Только бы не смотреть в глаза женщине, чьего мужа она, Али, вероятно приговорила к смерти. Щеки опалило жаром. — Лекарь сейчас за дверью, хочешь, чтобы он тебя осмотрел? Алиен, почти не чувствуя ног, заставила себя повернуться, а вот поднять глаза пока не удавалось. Вместо этого взгляд заметался по комнате, заставляя размышлять о каких-то посторонних, ненужных вещах. «Надо же, сколько здесь цветов!» — подумала она. Никогда раньше она не видела, чтобы растения выращивали внутри помещения, а не снаружи. Цветы были повсюду — на столах, на полу, большие и маленькие, самых разных расцветок, они стояли в разнообразных горшках, наполненных землей, и распространяли восхитительный, тонкий аромат. Как она сразу их не заметила? «Не комната, а сад. А я еще думала, что здесь ничего не растет». Меньше всего в доме неразговорчивого, сухого, замкнутого Улана Алиен ожидала увидеть цветы. Странное несоответствие. Неприветливая пустыня, жаркая днем и холодная ночью, шла ему куда больше. — Ладно, я тогда завтра зайду. Если тебе что-то понадобится, сразу зови слуг — они все сделают. Спокойной ночи. Послышались удаляющиеся шаги. Алиен подняла взгляд. — Эйма… Женщина обернулась. Ее оливковая кожа, теплые, карие глаза и каштановые волосы, мягкими волнами ниспадающие на плечи, удивительно хорошо сочетались со стоявшими вокруг цветами. Она была такой же маленькой, как и Алиен, и походила на девочку, зачем-то надевшую взрослое платье. Али вдруг подумала, что они, наверное, могли бы подружиться… Если б из-за нее над мужем Эймы не нависла угроза смерти. — Я… мне… Слова никак не шли на язык. Алиен не понимала, почему Эйма не злится, не кричит на нее, ни в чем не обвиняет. Может она не расстроена? Может между ней и Уланом тоже нет ни любви, ни взаимопонимания? А может она еще не знает? Алиен содрогнулась от этой мысли. Так мучительно стыдно ей не было еще никогда в жизни. Вдруг Эйма действительно принимает ее в своем доме, старается быть хорошей хозяйкой, даже не подозревая, какое горе ей принесла гостья?.. В горле образовался комок. — Не бойся, Алиен, здесь ты в безопасности. — Нет, я… Эйма… ты, наверное, не знаешь… — Я все знаю. Алиен уставилась на нее во все глаза. — Улан мне все рассказал. Ты, главное, не бойся… Дорл далеко, и пока он сюда доберется, уже успеет немного остыть. Он вспыльчив, но вреда тебе не причинит, я уверена. Лицо Али словно опалило огнем. Не причинит вреда? Ей хотелось сказать, что он и так уже причинил вреда столько, что она этого вовек не забудет, но взглянув на Эйму, прикусила язык. Улан, спасая ее, подписал себе смертный приговор, какое она имеет право предъявлять претензии его жене? Какое она вообще имеет право стоять перед этой женщиной и смотреть ей в глаза? Алиен опустила голову и уставилась в пол. Ей не хватало воздуха. Грудную клетку сдавливали тиски так сильно, что начало подташнивать. — А как же… — начала она, но духу продолжить не хватило. — Улан сделал то, что должен был, — тихо произнесла Эйма и ее голос дрогнул. Даже не поднимая глаз, Алиен поняла, что та заплакала. Ей хотелось сказать Эйме что-то утешительное, хотелось попросить прощения, хотелось сделать хоть что-нибудь, но она продолжала молча стоять, глядя себе под ноги. Теперь тесно было не только в груди. Удавка давила на горло, и Али казалось, что она сейчас задохнется. Так они простояли несколько мгновений в тишине — одна, стараясь подавить всхлипы, другая силясь сделать один глубокий вдох. — Дорл уже знает? — наконец спросила Алиен, каким-то чудом заставив онемевший язык шевелиться. — Да, Улан сразу послал ему айку. Я думаю, завтра утром уже придет ответ от Верховного. Али с надеждой подумала, что птичка-вестница могла заблудиться и не долететь до Дорла… Но рано или поздно он все равно узнает. — Ты поспи, Алиен, не мучай себя. Завтра мы все узнаем… Я пойду. Хочу еще заглянуть к детям. Это было так неправильно! Неестественно! Не должна жена приговоренного к смерти мужа так себя вести. Алиен понимала, что не заслуживает такого отношения к себе. Лучше бы Эйма ненавидела ее, оскорбляла, даже ударила, все бы было не так гадко на душе. Тяжело принимать заботу от того, перед кем испытываешь чудовищное чувство вины. Дойдя до двери, Эйма вдруг обернулась и произнесла: — Тала часто пишет мне письма. Она все мне рассказала. Что бы ты там себе не думала, Алиен, я тебя ни в чем не обвиняю. Грустно улыбнувшись, она вышла из комнаты, а Али так и не смогла выдавить из себя даже самых жалких извинений.Эйма
Впереди еще целая спокойная ночь. Можно пока не думать о том, что ее сердце разорвется, не выдержав такой потери. Не думать о том, как жить с этим дальше. И стоит ли вообще жить? Возможно, в этом есть своя трусость. Пусть так! Улан учил ее быть храброй, но она всего лишь омега, ей никогда не стать сильной настолько, чтобы без страха смотреть в лицо любому, даже самому страшному будущему. Пока нет приговора, можно сказать, что ничего не случилось. Делать вид. Продлевать это сладкое время, когда она еще счастлива. На целую ночь! Ничто не омрачит эти несколько часов, что она проведет со своей семьей, — последние перед тем, как Верховный вынесет свое решение. Точнее, Дорл его наверняка уже вынес, но айка-вестница принесет ответ только утром. Потом у них с Уланом еще будет несколько дней. Наверное, уже не таких счастливых. Зато они успеют попрощаться — это тоже подарок, ведь он мог не вернуться из похода, и умереть где-то там, далеко, на чужой земле, и некому было бы держать его за руку пред смертью и целовать напоследок. А сейчас он дома. Рядом. Эйма точно знала, где его найти. Поразительно, как этот большой и сильный мужчина, молчаливый, скупой на эмоции альфа привязан к своим детям. Она подарила ему уже троих, и для всех них он находил место в своем сердце. Улан стоял у дверей детской, как всегда с прямой спиной, спокойным лицом и сложенными за спиной руками, и просто смотрел, как тихо и безмятежно спят его сыновья. Он мог так простоять очень долго и Эйма не стала бы его отвлекать, но как же ей сейчас хотелось побыть с ним вдвоем! — Я так соскучилась, — прошептала она, прижавшись щекой к его широкой спине. Впереди была еще целая спокойная ночь…