Али

Эйма

      Сегодня цветы казались ей по-особенному прекрасными, и она старалась прикоснуться к каждому бутону, вдохнуть его запах, и запомнить. На то, чтобы собрать их здесь, под одной крышей, ушло несколько лет! А сколько в них было вложено сил и любви… Цветы, такие разные, капризные, распускались от ее заботы, будто все чувствовали. Жаль будет расставаться, но ничего поделать уже нельзя. Верховный вынес свое решение, и теперь ей совсем недолго оставалось любоваться на свой любимый сад.       Эйма распахнула все окна, что делала не очень часто. Обычно с улицы летело много пыли и песка, но сегодня день выдался на редкость приятным — безветренным и не таким жарким, как обычно. Погода решила порадовать напоследок.       — Госпожа Эйма… вы просили сообщить… — не вошла, вбежала в комнату запыхавшаяся бета, — когда госпожа Али… и вот…       Следом за ней появилась бледная, испуганная Алиен, судя по растрепанным волосам, только что проснувшаяся.       — Есть новости? — выдохнула она, едва встретившись взглядом с Эймой.       — Да… Прости, я не знала, нужно тебя будить или нет, ты так крепко спала…       Это было правдой. Солнце уже висело высоко над головой, но Алиен все не просыпалась — скопившаяся усталость дала о себе знать. Эйма понимала, что Али тоже очень ждет вердикта Верховного. Его ответ должен был прийти ранним утром, но айка прилетела только после полудня, словно заблудилась по дороге… или Дорл долго размышлял о своих намерениях.       — Что он решил? — чуть слышно прошептала Алиен.       — Он возвращается с Севера и хочет, чтобы ты выехала ему навстречу. Думаю, тебе не стоит с этим тянуть… лучше будет, если ты приедешь в Тау раньше, чем он. Дорл заберет тебя оттуда, и вы вернетесь в Денос. Тау — это столица клана Ирса, к северу отсюда.       — А как же… Улан? О нем что-нибудь было?       — Да. Алиен, ты лучше сядь, ты вся дрожишь… Все хорошо! Улану ничего не грозит, — Эйма улыбнулась и, взяв Али за руку, усадила ее на лавку. —  Все-таки Дорл любит своих братьев, я всегда это знала. Трудно в это поверить, ведь он кажется таким… ну…       — Злым?       — Нет, нет, я хотела сказать не это!       — Хорошо, я все поняла, — кивнула Алиен и Эйма поразилась тому, сколько в этом жесте было обреченности. — Когда мне нужно отправляться?       — Лучше сегодня, но я тебя не тороплю! Мы будем здесь еще три дня, можешь побыть с нами. Или вообще остаться здесь ждать Верховного. Это, правда, не совсем то, чего он хотел, и наверное, он будет не слишком доволен таким…       — Вы уезжаете? То есть… Улан тоже должен встретиться с Дорлом?       — Нет, что ты, им больше нельзя встречаться. Мы уедем отсюда подальше, на восток, за Багрийские топи, потому что на юге слишком опасно. Грагенор наверняка устроит на нас настоящую охоту, если мы попробуем пересечь его границу…       — Подожди, ты же сказала, что все хорошо и Улану ничего не грозит!       — Все правильно, ведь Дорл сохранил ему жизнь.       При этих словах Эйма снова почувствовала, как внутри разливается тепло. Она несколько раз перечитывала письмо Верховного, не в силах поверить, что все закончилось, и ей больше не нужно думать о расставании с мужем. Она даже не смела надеяться, что такое возможно! Конечно, жаль покидать родной дом, ведь она любила его. Любила эту неприветливую землю, горячее, совсем неласковое солнце, сухой ветер, и даже людей, живущих здесь. Но все это было неважным по сравнению с тем, что ее семья — самое дорогое, что у нее есть, — останется рядом.       — Изгнание… разве это милость? — произнесла Али, выдернув Эйму из раздумий. — Они же братья, и Улан спас меня. Дорл мог бы быть более… снисходительным.       — Это гораздо больше, чем снисходительность.       — Понятно. Тоже считаешь, что все вокруг должны быть ему благодарны.       — Тала рассказывала мне о тебе, Алиен, — вздохнула Эйма. — Постарайся понять, что я тебе скажу и… ну… не принимать все сразу в штыки. Дорл — альфа. Я знаю, что тебе чужды его мысли и поступки, но это нормально, ведь ты омега. Мы слишком разные. Он ревнивец и собственник, но это заложено в него природой. Ты не представляешь, каких усилий ему стоит перешагнуть через свои инстинкты, через свое «Я». Разве у тебя не бывает таких чувств и эмоций, с которыми ты никак не можешь справиться, как ни стараешься?       Али опустила глаза, уставившись на свои пальцы, которыми она судорожно сжимала подол платья.       — Мне страшно. Мне очень, очень страшно, — тихо выдавила она наконец.       Эйма взяла в руки ее ладони.       — О, Али… Я тебя понимаю! Борьба с самим собой всегда самая сложная, хоть для омеги, хоть для альфы. Но Дорл способен на многое ради того, что ему действительно дорого.       Эйма не видела лица Алиен, потому что та опустила голову, но на их сплетенные руки упали две слезы.       — Я совсем ему не дорога.       — Этого не может быть. Ты его пара, — мягко произнесла Эйма. — Даже если он сам еще этого не осознает и… ведет себя не совсем так, как ты ожидала. Алиен, пойми, ему непонятны твои мысли точно так же, как тебе — его. Это как… как с цветами! Мне иногда привозят редкие цветы, а я не знаю, как их выращивать. Не знаю, как правильно ухаживать за ними, как заботиться. Я делаю так, как привыкла, а они вянут… Так жаль.       Алиен подняла голову и ее губы неожиданно тронула несмелая улыбка.       — У тебя чудесные цветы. Никогда не видела, чтобы их выращивали не в саду, а внутри дома. Это так странно…       — Улан считает меня помешанной на них. Наверное, он прав, но он не запрещает мне этим заниматься. Сначала я заняла ими только одну комнату, но потом они незаметно захватили весь дом. Не знаю, как так получилось… Ну вот, ты уже улыбаешься! Я хотела тебя попросить, Алиен. Приглядишь за моими цветами? Кое-что я заберу с собой, но взять все не получится. Может быть ты перевезешь хотя бы какую-то часть в Денос? Я так долго их собирала, очень переживаю из-за того, что они погибнут, когда я уеду.       — Я бы с радостью, но как?       — Попроси Дорла.       — Дорла? — Алиен даже отшатнулась, высвободив свои руки.       — Он не откажет тебе, если ты попросишь. Вот увидишь! Ты только попроси…       Но Али уже отвернулась и улыбка сползла с ее лица. Теперь она выглядела замкнувшейся в себе и не желающей продолжать разговор. Эйма вздохнула и поднялась на ноги.       — Я прикажу сварить кофе. Ты когда-нибудь пила кофе?       — Нет, что это?       — Это такой напиток. Я точно не знаю, откуда моряки привозят то, из чего его делают. Подожди немного, я сейчас…       Эйма вышла за дверь, но уже через пару минут вернулась, стараясь выглядеть веселой и заразить хорошим настроением Алиен.       — Сейчас нам приготовят кофе. У напитка невероятный запах! И чувствуешь себя после него такой… бодрой! Ты обязательно должна попробовать. Улан просит меня не увлекаться кофе, но я ничего не могу с собой поделать, обожаю его!       — Хорошо, — вяло кинула Али.       Вопреки ожиданиям, запахом кофе Алиен не заинтересовалась. Она вообще никак не отреагировала, когда к ним подошла бета с большим подносом. Эйма взяла в руки чашку.       — Кофе очень горький, — произнесла она. — Не могу пить его без сахара.       — Значит, он не такой уж и вкусный…       — Нет, просто… Бывает так, что некоторым вещам не хватает чего-то. Какого-то дополнения. Сам по себе кофе слишком горький, а сахар наоборот — приторно сладкий. Но если их смешать, то получается что-то особенное, очень вкусное.       Алиен подняла на нее глаза. Подумала немного, а потом все же взяла чашку и сделала глоток.       — Непривычно.       — Сначала все непривычно. Но потом начинает даже нравиться.       Несколько минут они просидели в молчании. Эйма наблюдала за тем, как Али маленькими глотками пьет кофе и пытается определить, нравится ей, или нет. Его запах причудливо перемешался с ароматами растений, но отторжения это не вызывало.       — Ты знаешь, я присутствовала на суде, — вдруг нарушила тишину Алиен. — В Эборе. Дорл выносил решения, а я сидела рядом…       — Тебе было страшно?       — Мне было жалко обвиняемых.       — Это нелегко, — кивнула Эйма. — Не нужно тебе там бывать, Али. Для омеги это слишком… Особенно, если дело доходит до смертной казни.       — Я тогда попросила Дорла не делать этого.       — А он?       — И он не казнил.       Их глаза встретились. Эйма снова кивнула и осторожно улыбнулась.

Алиен

      Казалось, что ее жизнь превратилась в одну сплошную дорогу, которая все никак не заканчивалась. Путь до Тау был не близок, но пустыня сменилась полями, а вскоре появились и рощи, воздух стал более влажным и свежим, и дышалось легко. Ехать в уютном экипаже гораздо приятней, чем на ворге, но Алиен очень остро ощущала свое одиночество. Сейчас она даже не отказалась бы, чтоб напротив нее сидела болтушка Тала, заполонив собой окружившую Али пустоту. Не говоря уже об Эйме, рядом с которой так легко и спокойно… Но в повозке никого больше не было. Только охрана вокруг.       Может быть из-за того, что ее везут к Дорлу, а может быть ей действительно понравился «белый город», но уезжать из Фарги не хотелось. Алиен бы осталась там навсегда — разговаривала бы с Эймой, пила ее странный кофе и ухаживала за цветами. Эти несколько часов уюта она никогда не забудет.       Сначала ее сопровождал Улан со своими людьми, но потом им навстречу вышел Ирс, по чьим территориям они сейчас двигались. Смену караула Али оставила без внимания — какая ей разница, под чьим конвоем находиться? Но когда Улан развернулся назад, сердце кольнуло, и она долго высовывалась из повозки, глядя ему вслед. Больше она никогда не увидит ни его, человека, спасшего ей жизнь, ни его жену, проявившую заботу, которую она, Алиен, не заслужила.       Тау возвышался на южном берегу реки Салия, и был похож на Эбор, как брат близнец. Когда они заехали в город, стоял ясный, чистый день. На улицах было полно людей, но Али предпочла спрятаться за пологом и не высовываться. Ирс, сказавший за все время пути едва ли пару слов, привез ее в свой дом, где на высоких каменных ступенях у входа, в окружении множества слуг уже ждала ослепительно красивая, высокая омега, с несколько надменным выражением лица.       Ирс сразу, без лишних расшаркиваний, передал заботу о гостье своей супруге, и больше Алиен его практически не видела. Подчеркнутая вежливость Глен — так назвалась омега — выглядела нарочитой и сбивала с толку. Хозяйка дома держалась слишком церемониально: чинно шагала по коридорам, величественно раздавала приказы и хотя и казалась безукоризненно уважительной по отношению к жене Верховного, все равно сохраняла дистанцию. Она совсем не походила ни на шумную Талу, ни на мягкую Эйму, ни на резковатую Вие.       Дорл еще находился в пути, так что Алиен все-таки прибыла в Тау первой. Правда, радости от этого было немного.       — Верховный уже рядом. Думаю, он будет здесь вечером, — сказала Глен. — И еще я получила послание от Талы, она тоже едет сюда.       — И когда она прибудет? — спросила Али, вдруг почувствовав надежду. Ей очень хотелось, чтобы рядом оказался хоть кто-то, кто может ее поддержать.       — Я точно не знаю, до этого она никогда не путешествовала без мужа. Ваар был бы здесь уже завтра, но без него она вряд ли доберется так же быстро.       — Понятно, — кивнула Алиен разочарованно.       Стало душно и захотелось глотнуть воздуха. Она подошла к окну выделенной ей комнаты и выглянула наружу. Солнце уже опускалось к горизонту — вечер был близок, внизу, прямо под окном, бурлила и пенилась река Салия, напоминая родную, и такую далекую Тарияну. Сходство усиливалось тем, что к скалистым берегам жался лесок — не такой густой и темный, как Великий Северный Лес, но все равно привлекательный. Быть может, в нем тоже растут какие-нибудь ягоды? Сейчас бы взять корзинку и отправиться туда… как в те времена, когда Алиен еще была счастливой и беззаботной. Окунуться бы в спокойную жизнь еще ненадолго, забыться, побыть собой хотя бы несколько часов до того, как появится Дорл, и она снова станет его безвольной куклой — на этот раз серьезно провинившейся.       — Я бы погуляла в лесу, — произнесла она.       — Я распоряжусь, но… — откликнулась Глен. — Верховному не понравится, если он не застанет вас дома, когда приедет. Полагаю, он и так не в лучшем настроении из-за Улана, вряд ли стоит его провоцировать еще.       — Да… правда… мне лучше остаться здесь, — выдавила Али и отвернулась от окна.       — Можете погулять в саду у дома.       — Спасибо. Лучше потом…       Интересно, а будет ли у нее это «потом»? А вдруг Дорл зол настолько, что просто убьет ее за то, что она сбежала, и что попала в руки к его врагу. Да еще и это прикосновение Улана… И его последующее изгнание. Как было хорошо разговаривать с Эймой и убеждать себя, что все не так плохо, как кажется. Теперь Эйма далеко, а Дорл, наоборот, все ближе. И с каждым мгновением вера Али таяла, а страх возрастал.       Смыть с себя грязь и степную пыль было приятно, а вот кусок в горло не лез. Сумерки уже проникли в комнату, лучи солнца едва-едва пробивались из-за деревьев, и на небе уже зажигались первые звезды. А Алиен так и не смогла заставить себя хоть что-нибудь съесть, в ожидании просидев на одном месте почти без движения. Сколько еще осталось времени? Час? Два? Или несколько минут? Надо было все-таки согласиться и погулять хотя бы в саду. А может быть еще не поздно? Позвать напыщенную Глен и попросить пройтись или просто посидеть рядом. Вряд ли она скажет что-то ободряющее или утешительное. Скорее наоборот — напомнит, что Верховный не самый милосердный человек, и злить его опасно… Нет уж, лучше побыть одной. Вот если бы Эйма была здесь, или Тала…       Алиен, собравшись силами, встала на ноги, поколебавшись немного, подошла к двери и выглянула в коридор. Там было очень тихо. Только двое караульных стояли по бокам. Где сад, она не знала, но спрашивать у них не решилась. Она даже не была уверена, что ей можно выходить, но ее никто не остановил. Навстречу тоже никого не попадалось, и в голову пришла неприятная мысль, что все разбежались по углам, зная, что вот-вот прибудет Верховный «не в самом лучшем настроении», и боясь мозолить ему глаза.       — Лицемеры, — прошептала Алиен себе под нос, подумав, что должно быть легко восславлять жестокого правителя, держась при этом от него подальше.       Впереди виднелся ряд окон, выходящих на противоположную от реки сторону. Наверное, через них виден город, и Али поспешила выглянуть наружу, но высокие стены замка загораживали обзор, так что окно глядело лишь во внутренний двор, где царило оживление. В груди все сжалось, ладони моментально вспотели, по спине забегали мурашки… Неужели уже все? А она так и не успела посмотреть на сад.       Во дворе появились два ворга, один — Ирса, а на втором восседал Он. Взгляд Алиен приклеился к его массивной фигуре. Дорл спрыгнул с ворга, слушая о чем-то говорившего Ирса, а потом вдруг повернулся, точно посмотрев в то окно, через которое на него глядела Али, будто почувствовал ее. Она отшатнулась, боясь встретиться с ним глазами. Страх перерос в настоящую панику, сердце выпрыгивало из груди, и контролировать себя уже было невозможно. Алиен побежала обратно по коридору, влетела в комнату, хлопнув дверью и борясь с желанием как маленькая девочка залезть под одеяло и укрыться с головой.       Шагов не было слышно, но она уже ощущала его приближение. И его запах, горьковатый, как ранние ягоды в лесу…       Все ложь! Пока Дорл далеко, можно упиваться верой и надеждой, быть смелой, делать вид, что это еще не конец и все можно изменить. Но вот он здесь, идет сюда, и от зажженного Эймой огонька не осталось даже искры.       Через открытое окно в спальню задувало прохладный, солоноватый от реки воздух, но Алиен все равно его не хватало, словно ей на шею накинули удавку. Она высунулась в окно, стараясь надышаться. Лес негромко шумел листвой, внизу бурлила Салия, на землю опускалась теплая, летняя ночь. Вот если бы можно было расправить крылья и улететь…       Али опустила глаза вниз. Свобода бывает разной, и когда уже некуда бежать, остается последняя возможность ее обрести.       Отчего-то совсем не было страшно: не пугали ни волны, с силой бьющиеся об камни, ни высота. Хотелось лишь покончить со всем, потому что сил бороться у нее не осталось. Алиен перелезла на узкий выступ с той стороны. До свободы оставался один шаг… И больше не будет ни боли, ни унижения. Больше не будет вообще ничего.       «Прости, Эйма, я не пригляжу за твоими цветами».       За спиной послышался звук открывшейся двери, тянуть больше было нельзя.       И Алиен сделала шаг.       Крик непроизвольно вырвался из горла. Что она наделала? От накрывшего ужаса все внутри перевернулось. Она инстинктивно попыталась ухватиться за что-нибудь и предотвратить падение. Нельзя, невозможно, невыносимо было поверить, что ее сейчас не станет. Она хотела дышать, ходить по земле, видеть солнце… пусть сломленной, униженной, безвольной рабой… Пусть! Все стало таким неважным, кроме одного — желания жить!       Но под ногами уже не было никакой опоры.