Али

Миэль

      — Что она читает?       — Наверное, опять что-то про Север. Тебя это беспокоит?       Зоуг нахмурился, задумчиво пропуская сквозь свои пальцы ее волосы — они падали с его ладони и рассыпались задорными русыми кудряшками по ее спине. Миэль прижималась щекой к груди мужа и сейчас ей меньше всего хотелось вставать, но валяться в кровати посреди бела дня, когда Али предоставлена сама себе, все же не стоило.       — Она слишком увлеклась легендами, — наконец произнес Зоуг.       По голосу Миэль определила, что ему это не нравится, но причины понять не смогла.       — Мне кажется, это безобидный интерес, — пожала плечами она. — Уж лучше пусть читает сказки про Север… Я даже хотела попросить Юмо, чтобы он прислал ей что-нибудь еще.       — Не стоит. Чем быстрее она забудет про свой дом, тем лучше.       Миэль вздохнула. Ей очень хотелось порадовать Али, но теперь придется придумать что-то другое.       — Она не забудет, ты это знаешь.       Зоуг приподнял ее голову за подбородок, чтобы заглянуть в лицо.       — Ты же забыла.       — Али не такая, как я.       С самого первого дня, как в Алунг прибыла юная жена Верховного, Миэль невольно сравнивала ее с собой. Обе северянки, кланы обеих завоеваны Дорлом, и обе они нашли свою пару на стороне захватчика. Разница была лишь в том, что для Миэль это стало освобождением — от рабства, от нищеты, от страха и безысходности. Для Али — расставание с беззаботным детством. Ее интерес к мифам и легендам северных народов походил на попытку вернуться обратно, сбежать в свой привычный мир. Миэль считала, что в этом нет ничего плохого, если это помогает обрести душевное равновесие, но Зоуг ее мнения не разделил.       С неба посыпался мелкий снежок, уже в третий раз за эту неделю. Погода портилась и кажется в этом году морозы ударят посильнее обычного. Миэль подумала, что Али, должно быть, в восторге. Здесь, конечно, не бывает такой суровой зимы, как на Севере, вокруг одни скалы и мало растительности, но снег — частый гость, а ближе к территориям клана Юмо растут сосны и пахнет хвоей! Дорл, правда, запретил увозить свою жену из города, и как Миэль не пыталась уговорить Зоуга хоть немного ослабить контроль, муж остался непреклонен.       Она точно знала, где искать Алиен, и не ошиблась. Та, уткнувшись в очередной фолиант, сидела на своем любимом месте — не очень удобном, среди камней, зато с красивым видом на синее озеро. Удивительно, что сама того не зная, она приходила именно туда, где Дорл часто стоял часами — с прямой спиной, с холодным взглядом, скользившим по водной глади, погруженный в свои мысли. Сколько решений, перевернувших тысячи жизней, он принял именно здесь?       — Прости, Али, я совсем забыла, что мы собирались пойти к озеру.       На самом деле она об этом помнила, но истинную причину озвучивать не хотела — Зоуг, как и все альфы, не привык спрашивать разрешения, когда ему хочется близости. Миэль поправила меховой воротник, чтобы скрыть на шее следы его страстных поцелуев.       Алиен подняла рассеянный взгляд, все еще пребывая под впечатлением от прочитанного, а потом улыбнулась.       — Не беспокойся, мне не было скучно. Я читала о духах Тарияны…       — Когда я была маленькой, нас пугали этими страшилками.       — Нас тоже, но старейшины говорили, что если преподносить Тарияне дары, то ее духи будут защищать. А здесь еще написано, что люди, уезжая, брали с собой воду из реки, как оберег, потому что даже вдалеке от дома Тарияна охраняла их.       — Ты в это веришь? — спросила Миэль. Сама она выросла по другую сторону реки и отношение у нее было другое. Ее народ не боготворил Тарияну, боялся ее, и никогда не подходил к ней близко.       Али опустила глаза.       — Раньше верила. А теперь — нет.       — Потому что Дорл сумел ее пересечь?       Али ничего не ответила, уставившись на ровную поверхность озера, совсем не похожего на родную бурную реку. У Миэль вертелись на языке слова, что может быть во всем этом есть какой-то смысл, но произносить их не стала, уже зная, что Алиен только замкнется в себе.       Прошло уже много времени, как Дорл отправил ее на попечение Зоуга. Али приехала в Алунг еще когда стояла летняя жара, и народ праздновал день рождения Правителя, лишь мельком появившегося на людях в Тау. Ко всеобщему разочарованию, молодую жену он так и не показал, что породило слухи о ее беременности. Но шли дни, и об ожидающемся прибавлении так и не было объявлено. Дорл ушел с войском на юг, а его омега находилась где-то «в безопасном месте» — вот и все, что было известно.       В Алунг Али привезли ночью. Тогда Миэль думала, что вскоре прибудет и сам Верховный, ведь он любил бывать здесь, любил эти скалы и синие озера… Но зеленая трава давно пожухла, солнце пряталось за горизонтом едва поднявшись, ветер становился все холоднее и вот уже начал лететь снег, а Дорл по-прежнему глотал пыль на южных территориях и, казалось, совсем не интересовался женой.       Поначалу Али походила на запуганного, слепого котенка. Нельзя сказать, что она сильно повеселела за последнее время, но хотя бы перестала вздрагивать от каждого шороха, больше разговаривала и даже улыбалась. Миэль нравилось проводить с ней время, возможно это их северные корни позволили им найти общий язык.       — Пойдем к озеру? Мы еще успеем до темноты.       Али кивнула и поднялась на ноги.       — Что-нибудь слышно с юга? — спросила она, плотнее кутаясь в плащ.       Миэль прекрасно понимала, что под этим вопросом подразумевалось только одно — не собирается ли сюда приехать Дорл, но тактично не подавала вида.       — Все по-прежнему. Грагенор отошел вглубь своих земель и не показывается, но преследовать его по незнакомой территории опасно, потому что у него хорошо организованная армия… Я в этом мало понимаю, а Зоуг особо не рассказывает. Знаю только, что Дорл пересек границу и присвоил себе часть южных земель, но дальше продвигаться пока не хочет. Что-то там они… выясняют.       — А кто сейчас управляет кланом Улана?       — Ирс. Он вместе с Дорлом сейчас на новых территориях, и Грат еще с ними.       — А Ваар?       — В столице. Если я все правильно поняла, Дорл опасается оставлять Денос без присмотра.       Каменная дорожка вниз, к воде, стала слишком узкой, чтобы идти по ней вдвоем. Миэль пропустила Али вперед, пристроившись сзади, и на какое-то время разговор прервался. Чем ближе они подходили к озеру, тем холоднее становился воздух, но приходить сюда все равно хотелось — подышать свежестью и послушать тишину.       — Зима будет тяжелой в этом году. Никогда наши озера не замерзали так рано, смотри — уже ледяная корка появилась!       — А Тарияна никогда не замерзала.       — Да, я знаю. На Севере сейчас уже, наверное, снега по колено.       — И брусники нам больше никто не привезет… — вздохнула Али.       Миэль рассмеялась.       — Я уже пристрастилась к южным яблокам! А здесь у нас совсем почти ничего не растет. Ближе к западу разве что… Там красивые рощи.       — Вот бы посмотреть.       Улыбки сползли с лиц обеих.       — Ты же знаешь, тебе нельзя уезжать отсюда. Я просила Зоуга, правда, но…       — Я знаю. Дорл запретил.       — Никто не ослушается приказа Верховного. К тому же он может… — начала Миэль и замолчала.       — Появиться здесь в любой момент? — закончила за нее Али. — Да, он будет в бешенстве, если меня тут не окажется.       Миэль помолчала немного, а потом все же произнесла:       — Так и не расскажешь, что случилось в Тау? Почему Дорл отправил тебя сюда, а не в Денос?       — Если я расскажу, ты меня возненавидишь, как Тала.       — Ты ошибаешься, Тала волнуется о тебе! Спрашивала, как твое здоровье…       — Она волнуется о Дорле, а не обо мне.       К тому моменту они уже дошли до воды. Темнело очень быстро, и озеро превратилось в черное зеркало, отражающее белые скалы, а лед по его краям походил на серебряную раму — странное, завораживающее зрелище.       — Эйма тебе так и не писала ничего? — спросила Али, присев на камешек у самой кромки и поежившись от холода.       — Да, я забыла тебе рассказать! — воскликнула Миэль, вспомнив о полученном утром письме. — Эйма прислала айку Глен. У них с Уланом и детьми все хорошо, они где-то за Багрийскими топями, но где конкретно — она не может сказать, это небезопасно.       — Ну хотя бы они живы.       — Улан не пропадет, он сильный.       — А что еще она написала?       — Письмо Эймы я не видела… А сама Глен беременна! Я так рада за них с Ирсом, это их первенец, — Миэль, уже основательно продрогшая, села рядом с Али и обняла ее за плечи, прижавшись друг другу любоваться красотой озера гораздо теплее. — Жена Юмо — ты кажется с ней не знакома — тоже скоро родит. Получается, все братья Дорла уже с наследниками.       Али резко отстранилась.       — И что?       — Ничего, я просто так сказала.       — Я не хочу никаких наследников… Он заставит меня, да?       — Не знаю, — растерялась Миэль. — Сложно понять, что в его голове. Я вообще очень удивлена, что он до сих пор не забрал тебя, и даже не показывается здесь. То есть я очень рада, что ты со мной, и не хочу, чтобы ты уезжала… Но это правда странно.       — А может, он уже и не приедет? — с надеждой в голосе спросила Али, и они снова прижались друг к другу. — И я навсегда останусь здесь с тобой, в тишине.       — И мы круглый год будем спорить, что вкуснее — брусника или яблоки!       Они засмеялись.       — Али, а ты… м-м-м… совсем-совсем не хочешь его увидеть? — через некоторое время спросила Миэль. — Хотя бы одним глазком?       Сама она сходила с ума, когда Зоуг уезжал надолго. Ей не хватало его запаха, его рук, его грубоватой ласки. Казалось, что это просто невозможно — находиться вдалеке от своей пары.       — Нет, не хочу.       — Я знаю, что ты плохо спишь ночью…       — Это никак не связано! Просто я… Мне иногда снятся плохие сны.

Дорл

      Зима пришла раньше положенного и захватывала все больше территорий. Даже в теплом Деносе чувствовались ее отголоски, словно Али принесла туда Север с собой. Здесь же, в Алунге, и вовсе падал снег. Дорл подумал, что и чистые озера среди скал скорее всего уже растеряли свою синеву — то, ради чего он сюда приезжал. Было в этих озерах что-то особенное. Если бы он когда-нибудь устал от Деноса, то наверняка поселился бы здесь.       — Сейчас ее приведут, — сказал Зоуг. — Ты останешься?       — Нет, мне нужно вернуться. Я приехал только за Али.       — Думаешь, Грагенор решится открыто напасть?       — Уверен. Но не знаю когда, а главное — где.       Дорл проворачивал в голове разные варианты. Вероятность того, что противник сможет обойти стоянки его войска, расставленного вдоль сдвинувшейся к югу границы, была маленькой… Но она была! Грагенор ждал, что они пойдут за ним еще дальше, на юг, но Дорл чувствовал исходящую оттуда опасность, будто по земле пролегла красная черта, за которую нельзя заступать. И как бы ни хотелось догнать и разделаться уже наконец со своим врагом, лучшим решением было хладнокровно ждать, когда Грагенору надоест терпеть на своей земле присутствие другого альфы и он выйдет к нему сам. Состязание на выдержку. Дорл не сомневался, что выиграл бы его. За свою жизнь он достаточно натренировал силу воли… Но как выяснилось, есть вещи сильнее его упрямства.       Как он не пытался вытрясти из головы свою пару, все оказалось напрасно. Его тянуло к Али. И эту тягу не могли заглушить ни полыхающая в груди жажда мести Грагенору, ни попытки сосредоточиться на тактике предстоящего боя, ни загорелые южные шлюхи. Он не привык признавать поражение, особенно, если дело касалось только его самого. Но тоска не притуплялась со временем, образовавшаяся пустота не заполнялась ничем, наоборот — она разрасталась и грозила поглотить его целиком. Мысли о маленьком теле омеги в его сильных руках сменялись ее же силуэтом, исчезающим в оконном проеме, и что-то внутри постоянно обрывалось в этот момент. И каждый раз это было больнее и больнее.       В конце концов ему пришлось признать, что просто вычеркнуть Али из своей жизни, убрав с глаз долой, у него не получится. И теперь, прибыв в Алунг, стоя посреди холодного двора под пронизывающим ветром и колючим снегом, и уже чувствуя приближение своей пары, ему вдруг впервые за последнее время стало тепло. Он зашел в дом, снял плащ и стряхнул с волос снег. Махнул рукой Зоугу и слугам, показывая, что ему ничего не нужно. Огонь в камине погас и теперь поленья тлели, тихо потрескивая, и Дорл вглядывался в их медленное угасание.       Али вошла не сразу. Он слышал, как она какое-то время стояла за дверью, и ощущал ее страх. Прошло не меньше минуты, прежде чем она наконец решилась. Дорл обернулся.       Да, именно такой он ее запомнил — хрупкой, бледной, с застывшим ужасом в пронзительно синих, как два озера, глазах. Она замерла у входа, не в силах заставить себя подойти. И тогда он подошел сам. Протянул руку, желая дотронуться до ее лица и убедиться, что она настоящая, а не видение, преследовавшее его столько дней и ночей. Али вздрогнула и инстинктивно отшатнулась, словно он замахнулся на нее, чтобы ударить.       — Все еще боишься меня, — нарушил он тишину, прекрасно осознавая, что в общем-то не сделал ничего, чтобы это изменить.       Али ничего не ответила, будто не могла заставить себя говорить. По ее лицу казалось, что она сейчас расплачется, и Дорл вдруг остро почувствовал обиду. Его влекло к ней с чудовищной силой, а ее к нему по-видимому — нет. Она отлично справлялась без него и наверняка надеялась, что они больше никогда не встретятся. Только сейчас он понял, как сильно ему хотелось увидеть на ее лице радость и облегчение — то, что испытывал он сам, приехав сюда. Но он видел лишь страх и разочарование.       Дорл все-таки коснулся ее, провел пальцами по замерзшей щеке и взял за подбородок, чувствуя холодную кожу и вдыхая ее сумасшедший сладкий запах.       Должно быть в этом кроется злая шутка Богов: за длинной цепью побед над сильными врагами последовало самое сокрушительное поражение — и кому?! Омеге, в чьей крови беспрекословное подчинение течет с самого ее рождения! Никто не смел его ослушаться, он был способен подавить волю любого беты, он держал в своих руках тысячи судеб… Но Али не склонила перед ним головы, она находила в себе силы сопротивляться его давлению. Пыталась сбежать дважды — один раз к его врагу, второй раз — в никуда. Даже свою жизнь она не пожалела за возможность избавиться от его влияния! Холодная, северная вершина, которую он так и не смог покорить. Более того, сейчас он даже не знал, как к ней подступиться. Одной только силы, которой он привык заставлять опускать перед собой взгляды, здесь явно не хватало.       — Чего ты хочешь? Скажи мне, Алиен.       Однажды, в Эборе, он уже предлагал ей попросить у него что-нибудь для себя, но она не решилась сказать. Впрочем, тогда ее ответ и не слишком его беспокоил. Но не сейчас.       Она подняла глаза, удивленная тем, как он ее назвал, и поколебавшись несколько мгновений и набравшись смелости, на этот раз все-таки произнесла:       — Я хочу домой.