Алиен
Впервые он назвал ее — Алиен. Полное имя, произнесенное вслух, придало храбрости. — Я хочу домой. Она сама поразилась своим словам. И хотя это была всего лишь незначительная мелочь, которая может стоить ей дорого, она все равно почувствовала, как в ней шевельнулось уважение к самой себе. Ответом на ее дерзость стал поцелуй, долгий и агрессивный. Губы начали саднить. Алиен подумала, что он хочет утвердить свою власть над ней, как будто это еще не так. Он уже поставил на ней клеймо и силой заставляет ее быть смирной. И это не грубая, внешняя сила, а сила, исходящая изнутри, окружающая его слепящим ореолом. И Али вязла в ней, как бабочка в паутине. Не смела даже сопротивляться. Вот и сейчас она всего лишь опустила глаза, так больше и не сумев ничего сказать. — Я отвезу тебя на Север. Ненадолго. Потом ты уедешь со мной на юг. Алиен даже не сразу поверила в то, что ей не послышалось. Что это? Уступка? Дорл не из тех, кто любит шутить. Она почувствовала, как резко кровь прильнула к щекам и они начали гореть огнем. Дыхание участилось. А он все продолжал смотреть на ее лицо и словно чего-то ждал. Наверное, нужно что-то ответить, но Али никак не могла собраться. Ей казалось, что она идет по тонкому льду, и один неверный шаг будет стоить ей жизни. И все же он пообещал… Альфы ведь не нарушают своих обещаний? Несмелая, как едва забрезживший весенний рассвет, улыбка тронула ее губы. Так и не дождавшись ответа, он снова ее поцеловал. И на этот раз поцелуй был немного более ласковым. Или ей так показалось, потому что мысль о доме заставляла сердце сжиматься от предвкушения. Она подумала о Тарияне, веками точившей скалы и пробившей себе путь через весь Север, о Великом Лесе и его высоких елях, подпирающих самое небо, о снежном покрывале, кутающем замерзшие земли и берегущем их до прихода тепла. Дорл отвезет ее на Север? Али закрыла глаза, уже пребывая там, в густой, непроходимой чаще, вдыхая запах хвои, и ощущая, как мороз щиплет кожу. Но холодно не было. Горячее дыхание согревало ее. Поцелуи спустились на шею, а потом на оголенную грудь. Он как всегда просто порвал ее платье. Слишком нетерпеливый, чтобы снять его аккуратно, слишком несдержанный, чтобы хотя бы отнести ее в спальню на кровать. Но она все стерпит: и жесткий стол, на который он ее посадил, и небрежно задранную юбку, и сильные пальцы на своих бедрах. И даже боль внутри, почти уже привычную. Которая, правда, немного подзабылась за то время, что Алиен жила в Алунге, но все еще пугающую. В напряжении, вцепившись руками в его плечи, Али уткнулась лбом в его грудь и зажмурилась. Она все стерпит. Ради одной только возможности вернуться домой хоть ненадолго — переживет хоть что. Вся сжавшись, она ждала, когда он войдет в нее, и, как ни старалась, не сумела сдержать надрывный стон, когда это произошло. Дорл гладил ее по спине, но Алиен этого не замечала, целиком сосредоточенная на болезненном вторжении в свое тело. Она крепко сцепила зубы, чтобы даже не пикнуть, когда он двигался в ней, выдавливая голос из ее горла против воли. Невыносимо было осознавать, что за дверью все прекрасно слышно. И еще больше бросало в ужас оттого, что кто-то может войти. Хотя, скорее всего, всем и так понятно, что происходит между парой альфы и омеги после длительного расставания… И все же они в чужом доме, и даже не в спальне! Алиен испытывала дикое чувство стыда. Но понимает ли Дорл это? Ведь альфам чужда застенчивость. Они просто берут, что им надо, не спрашивая разрешения и не прося ничьих извинений. Алиен уже знала, когда Дорл близок к тому, чтобы дойти до пика удовольствия. Он сделает несколько резких движений, уже не таких быстрых, но зато особенно неистовых и болезненных, затем прижмется к ней так крепко, что у нее выступят на глазах слезы, сдавит ее в объятьях, из-за чего заноют ребра. Потом он запустит руку в ее волосы, наслаждаясь их запахом, его мышцы расслабятся, сбившееся дыхание постепенно выровнится и успокоится. Но она все равно будет чувствовать своей щекой удары его сильного сердца о грудную клетку. В этот раз он отпустил ее нескоро, и наверное, держал бы еще дольше, если б она не заерзала в его руках оттого, что спина уже начала затекать. Дорл медленно, будто бы нехотя, отстранился, и Алиен спешно опустила юбку, сдвинув ноги, и постаралась прикрыть грудь разорванным верхом платья. Снова стало жгуче стыдно, как будто ее застали в момент особого унижения. Хотя, наверное, так оно и было. — Уже поздно, иди наверх, — произнес он, и накинул ей на плечи свой плащ. Алиен неловко сползла со стола, кутаясь в слишком тяжелое и жаркое одеяние и стараясь не запнуться об его длинные полы, но все равно почувствовала себя несколько более защищенной, как птичка в хрупкой скорлупе. Она быстро вышла из комнаты, не оборачиваясь и едва не срываясь на бег. Только за дверью ей удалось наконец сделать глубокий вздох. Наверху ей уже готовили горячую ванну, которую она, правда, так и не приняла в тот вечер. Слуги принесли еду, и Алиен поняла, что на подносе слишком много всего для нее одной. Через несколько минут в спальню заглянула Миэль. — Выпей вина и поешь, — было первым, что она сказала. — Так плохо выгляжу? — Нет, но тебе нужно успокоиться. Миэль сама налила ей в бокал темно-бордовую, пахнущую ягодами и почему-то цветами, жидкость. — Я не люблю. — Я знаю. Но все равно постарайся выпить до дна. Алиен взяла у нее из рук вино и, поморщившись, сделала глоток. — Верховному оно не понравится, слишком сладко. Но это для тебя, а не для него, — произнесла Миэль. — Он злится, когда ему что-то не нравится. — Не в этот раз. Уверена, он слишком рад тебя видеть, чтобы обращать внимание на такие мелочи. — Рад? — Конечно. Каким бы ни был свирепым Дорл, он соскучился по тебе. — Мне кажется, это как-то не так называется, — покачала головой Алиен, и отпила еще немного. Нет, весь бокал ей не одолеть. — Альфы слишком гордые, чтобы признаваться в своей слабости. Но он очень соскучился, поверь мне! Иначе быть просто не может! — Где он сейчас? — Разговаривает с Зоугом. Али еще раз бросила взгляд на большой поднос с едой. — Думаешь, он скоро придет? — Да, — не стала обманывать Миэль и повторила: — Он соскучился. Она не ошиблась. Он пришел еще до того, как ванна была готова, и до того, как Али успела что-то съесть. Миэль быстро испарилась из комнаты вместе со слугами. На землю опустилась ночь, но никто не задернул шторы, и теперь в спальню заглядывала полная луна, показавшаяся из-за туч. Не к месту вспомнился город Тау и замок Ирса, где Алиен выпрыгнула из окна, когда взбешенный муж приехал забрать ее домой. Она вдруг подумала, что легко отделалась, получив и за побег из Деноса, и за Улана, и за тот прыжок, едва не убивший Дорла, всего лишь ссылку в Алунг. Ссылку, которая даже стала для нее отдушиной! Более того, Дорл обещал ей Север… Однажды Эйма сказала Али, что ему непонятны ее мысли точно так же, как ей — его. Слишком они разные. Но если он согласился отвезти ее домой, может быть ему не так уж безразлично, о чем она думает? Это, правда, не отменяет того, что он безжалостно уничтожил все самое дорогое, что у нее было. Бессердечный, черствый, жестокий человек… Разве он способен на настоящую заботу? Все это за секунды пронеслось в ее голове, и сразу исчезло, как только Дорл шагнул к ней и снял с ее плеч свой плащ. Следующее утро, ознаменовавшееся новым снегопадом, Алиен проспала, открыв глаза только днем. Постель рядом пустовала, но в этом не было ничего удивительного: когда они находились в Эборе у Грата и Вие, Дорл тоже просыпался раньше и всегда бесшумно уходил. Поразило ее совсем другое — она выспалась! Давно уже у нее не случалось такого крепкого, глубоко сна. Али не смогла скрыть от Миэль, что плохо спит по ночам. Конечно та все заметила, и даже вызывала лекаря, чтобы он сварил снотворного. Но лекарство мало помогало. Нет, это не были кошмары — это была пустота, сосущая, выворачивающая душу наизнанку, невыносимая. Алиен просыпалась от нее, и ей хотелось выть от ужаса, только чтобы разорвать тишину, услышать свой голос, зацепиться за него и попытаться не упасть в это отчаяние, каждый раз накатывающее все сильней. Она убеждала себя, что причина этому то, что у нее нет дома, который она могла бы любить, и нет семьи, ведь Дорла считать семьей она не хотела. У нее нет вообще ничего. И это ничего особенно остро ощущалось в ночной тиши. Но сейчас внутри царило умиротворение. Да, все тело болело, ведь, как сказала Миэль, Дорл «соскучился», и все же душа перестала метаться, пустота отступила и стало как-то странно спокойно — давно потерянное, забытое чувство. Алиен решила, что это все из-за предстоящей поездки домой. Миэль в этот день была грустной. — Зоуг мне сказал, что ты уезжаешь прямо сегодня. Я надеялась, что вы еще задержитесь в Алунге, — произнесла она, затем всхлипнула и обняла Али. — Я рада за тебя, вы поедете к Юмо, он управляет Севером. Но я буду скучать. — Я тоже буду скучать по тебе. — Приезжай ко мне, если сможешь. Я тоже попробую уговорить Зоуга съездить в Денос, — Миэль утерла выступившие слезы и улыбнулась. — Смотри, что у меня для тебя есть! Она достала изящный кулон на цепочке, и только когда Алиен взяла его в руки, ей стало понятно, что это крохотный хрустальный сосуд. — Что это? — Я не знаю, увидишь ли ты Тарияну. Но если увидишь… Помнишь, ты говорила, что ваши люди брали с собой воду из реки, чтобы она защищала их даже далеко от дома? Я подумала, вдруг ты тоже захочешь забрать что-то с Севера с собой. — Спасибо, Миэль. Спасибо за все! — искренне сказала Алиен и обняла ее. — Давай не будем плакать, ладно? Мы же еще увидимся! — Давай, — кивнула Али, и они обе заплакали. Конечно, ей хотелось поскорее увидеть Север, но оставлять Алунг все же было грустно. Она уже успела привыкнуть и к этому городу, и к суровым, неприветливым скалам вокруг. Успела полюбить чистые, пронзительно синие озера, смотреть на которые могла целый день. Это было по-настоящему красивое место, к которому она привязалась. И уж тем более тяжело было расставаться с Миэль. — Да, и еще, — встрепенулась она. — Чуть не забыла… Среди людей, которые приехали с Дорлом, есть служанка. Бета из твоего клана! Ханита, кажется. Надеюсь, тебе не будет скучно в дороге…Ханита
Кто бы мог подумать, что самая мелкая и непоседливая из омег в их поселке однажды станет парой такого человека. Знай об этом Ханита ранее, не отлупила бы ее, когда та однажды зимой просыпала на пол драгоценную муку. И не со зла ведь отлупила! От отчаяния. Лето на Севере короткое, многого вырастить не успеваешь, и в холода бывало совсем тяжко. Будь Алиен бетой, Ханита выпорола бы ее розгой, но омег берегли, и несносная девчонка отделалась несколькими ударами по мягкому месту, да подзатыльником. Сейчас Ханита порадовалась, что ей вовсе не обязательно мозолить глаза господам. Она не входила в число их личных слуг, а всего лишь готовила для солдат, хотя была уверена — ее мастерству позавидовали бы и лучшие повара! Все, кто пробовал ее стряпню хоть раз, говорили об этом! Все дело в приправах, которыми она никогда не пренебрегала. И если она умудрялась как-то выкручиваться на Севере, где со специями и пряностями совсем беда, то прибыв в Денос, обрела едва ли не безграничное счастье. Даже теперь, отправившись с людьми Верховного в поход, она взяла с собой целые мешки приправ, втайне надеясь, что еще покажет господским поварам, что можно приготовить из лесной дичи. Однако при виде Алиен желания кому-то что-то доказать резко поубавилось. А ну как девка злопамятная? Уж лучше постоять в сторонке, да не показываться. С волнением Ханита смотрела, как из ворот замка появилась вереница воргов, за которыми показался и запряженный лошадьми экипаж. Алиен не было видно, а на Дорла и вовсе глянуть страшно, будто если она бросит хотя бы один взгляд в его сторону, то Верховный сразу обратит внимание на несчастную бету, когда-то обидевшую его драгоценную жену. Ханита с гулко бьющимся сердцем опустила глаза. Она вместе с еще двумя кухарками уже сидела в готовой к отправлению повозке, заваленной мешками со снедью. Кучер ждал, когда прошествует главная колонна, чтобы отправиться следом. — Ханита, там тебя зовут… Она подняла голову и уставилась на паренька посыльного, дергающего ее за подол. — Кто зовет? — Ты иди… туда вон… зовут тебя! — Да кто зовет-то?! Паренек замялся, и несмело прошептав: «Госпожа!», закрыл рот руками, будто произнес что-то запретное. Ханиту пробрал холод до костей. Словив удивленные взгляды двух сидевших рядом женщин, она неуклюже сползла на землю и на дрожащих ногах пошла за пареньком. Может это какая-то ошибка? Но окружившая экипаж Алиен охрана расступилась, позволив бете пройти. — Госпожа, — присела Ханита. Казалось, что под красивым, черным плащом находится все та же маленькая девочка, нашкодившая на кухне. Алиен стояла возле высокой повозки, придерживая рукой широкий капюшон. — Ханита! — воскликнула она. — Вы звали меня, госпожа? — Ханита, ты что, не узнаешь меня? Это же я! — Узнаю, госпожа. Алиен выглядела немного растерянной, и Ханита забеспокоилась, что повела себя неправильно. — Я узнала, что ты здесь и… Хочешь поехать со мной? — Поехать с вами? — Ханита вытянула шею и заглянула в экипаж — там на двух широких сиденьях друг напротив друга лежало множество подушек и одеяла из выделанного меха. — Пойдем. Алиен поднялась по маленькой приставленной лестнице и призывно помахала рукой. — А мне разве можно? — Давай просто не будем ни у кого спрашивать. Ханита неуверенно подошла ближе. Страшно было даже прикасаться к такой красоте, но она все же взобралась внутрь, присев на самый краешек и стараясь ничего не трогать. Алиен махнула рукой и экипаж мягко тронулся. — Ты даже не представляешь, как я рада видеть знакомое лицо! — произнесла она. — Я тоже рада вас видеть, госпожа… — Ханита, ты можешь не назвать меня госпожой? Ты же знаешь меня с рождения! Помнишь, ты даже один раз выпорола меня… — Но я вас не порола, госпожа! Я только слегка… э-э-э… — Я не в обиде, — улыбнулась Алиен, и у Ханиты немного отлегло от сердца. — Я правда рада, что ты здесь. Надеюсь, у тебя все хорошо? — О, да! Я готовлю на кухне. Вот. Меня даже с собой стали везде брать! Я для командиров, бывает, готовлю. — Я помню, ты всегда очень вкусно готовила! Я так скучаю по тому времени, по нашему поселку… — вздохнула Алиен. — Приготовишь для меня пирог с брусникой, когда она снова зацветет? — Зачем же, когда зацветет? Можно и с другими ягодами ведь, на юге всего полно! — расплылась в улыбке Ханита. — Обязательно испеку! Скорей бы уж домой вернуться, тяжко вдалеке да в дороге… — Да, но ждать осталось не очень долго! Может еще увидим Тарияну… Потерпи немного, скоро будем дома! — Нет, я имела в виду Денос, госпожа. На лице Алиен отразилось непонимание. — Денос? — Я живу в Деносе. Наши люди попали в клан Ваара и живут теперь там. — Но как же… наш поселок? Великий Лес, Тарияна? Наш настоящий дом? Разве ты не скучаешь по нему? — Ну… скучаю… иногда. То есть, я хочу сказать, Север, конечно, хорошо… когда лето. Но зимой что-то как-то… ну… Ханита замялась, видя на лице Алиен смятение и разочарование, и ей стало не по себе. Зря она распустила язык, мало ли что у этих омег на уме — витают где-то вечно в своих облаках! — Ты счастлива в Деносе? — спросила Алиен после долгой паузы. — Конечно. А как иначе? Денос большой… Процветает… Детей не страшно рожать. Всех прокормишь да вырастишь. — А разве у нас было не так? — Ну как вам сказать… И у нас бывали хорошие года, урожайные! Да только Север суров. Зима длинная… Всяко бывало. — Я этого не помню, — проговорила Алиен. — Вы просто не знали, — тихо ответила Ханита. — Откуда вам было знать? Действительно, откуда этой маленькой девочке, отродясь не работавшей, знать, как тяжело ковыряться в промерзшей земле и пытаться что-то вырастить? Как страшно отпускать мужей в темные леса с оголодавшим зверьем? Как сложно переждать зиму, казавшуюся бесконечной, когда запасы на исходе, а теплом еще и не пахнет? Омег берегли. Кормили, тепло одевали, заботились. Чем красивей и ухоженней омега, тем больше денег за нее дадут. — Но ведь… на наш поселок напала чужая армия, альфы увели всех силой… Я думала, люди хотят вернуться домой, — прервала ее мысли Алиен. — Денос теперь наш дом, госпожа.