EuroMedika

Институт EuroMedika       «Интересно, чем тут очищают воздух? — думал тридцативосьмилетний инженер Билли Уоррен, скользя по стерильно-голубому фойе института. — Такое ощущение, будто я в горах Колорадо. Таким воздухом, должно быть, дышат ангелы».       За ним плелась его двенадцатилетняя дочь Стаси, которую он забрал у бывшей жены на выходные. Уткнувшись острым носом в экран карманной видео игры, она сосредоточенно сопела. Иногда, чтобы привлечь её внимание, он доставал из коробки глазированный пончик и издавал причмокивающие звуки. Тогда Стаси отрывалась от игры, подбегала к отцу и выхватывала губами пончик у него из пальцев, как собачка выхватывает лакомство из рук хозяина. Билли привёл её в институт EuroMedika чтобы показать неврологу. Ему казалось, что после родительского развода у девочки появились нервные тики, и винил он в этом бывшую жену. Билли не доверял лечащему педиатру, грешившему всё на переходный возраст, и воспользовался шансом показать её британскому гению, доктору Чендлеру. Естественно, мать Стаси не знала об об этой вылазке. Чтобы купить молчание дочери, Билли пришлось подарить ей электронную игру «Космические пришельцы» и захватить коробку её любимых глазированных пончиков с клубничной начинкой. Сахару, побольше сахару… Билли надеялся, что если девочка предстанет перед врачом в возбуждённом состоянии, то тот обязательно найдёт в её поведении отклонения и тут же поставит ей какой-нибудь страшный диагноз, который Билли потом сможет показать адвокату с целью доказать, что проживание с деспотичной матерью пагубно сказывается на психическом здоровье дочери. Если бы ему удалось отсудить Стаси себе, ему бы не пришлось платить алименты. Уж больно дорого ему дался этот развод. Держать её у себя, периодически подкармливая, было бы дешевле, чем переводить нехилую сумму на её воспитание каждый месяц.       — Стаси, солнышко, оторви свой носик от экрана на минутку, — Билли пилил дочь заискивающе. — Посмотри вокруг. Будто мы попали на космический корабль. Правда? Покруче «Пришельцев с Марса». Зачем тебе это дурацкая игра?       Девочка затопала ногами и заныла.       — Пап, не мешай! Мне ещё два уровня пройти.       — Бедная детка. Твоя мать тебя окончательно задолбала уроками музыки и отварной цветной капустой. Что же ты на отца срываешься? Ведь я хочу тебя избавить от этого кошмара.       — Тогда отвали.       Вздох, вырвавшийся из груди Билли, мог бы сдвинуть горы. Его взгляд упал на женщину средних лет, стоявшую за регистрационным столиком. На вид ей было лет сорок. Быть может, у неё были дети?       — Мы к доктору Чендлеру на консультацию, — склонившись над столиком, он добавил шёпотом: — Думаю, не нужно говорить, зачем.       Билли ожидал, что она хоть из вежливости проявит понимание или сочувствие. Зря надеялся. На лице секретарши не дрогнула ни одна мышца.       — Доктор Чендлер проводит развёрнутую энцефалограмму, — сказала она. — Вам придётся подождать ещё десять минут.       Не отрываясь от экрана, Стаси плюхнулась на обтянутую кожей кушетку. Вдруг она испустила отчаянный вопль, который эхом разнёсся по фойе. Практиканты, спускающиеся по лестницe вздрогнули и замерли.       — Что с тобой, малышка? — воскликнул Билли, бросившись к дочери. — Тебе больно? Ножку подвернула?       — Проклятая батарейка сдохла, — игра, которая ещё минуту назад являлась центром её вселенной, полетела на пол. — Я не успела подняться на седьмой уровень. Это всё ты виноват. Это ты меня отвлекал. Вы с матерью испортили мне жизнь.       — О, боги, — бормотал Билли, на мгновение усомнившись, так уж ли ему было нужно вернуть девчонку. — Опять ты за своё. Я же обещал тебе мороженое, кино и поход в торговый центр. Я куплю тебе что угодно, включая то самое платье с блёстками и хорька из зоомагазина. Я знаю, твоя мама не любит живность, но хорёк будет жить у меня. Мы же договорились. Почему ты продолжаешь говорить, что мы испортили тебе жизнь? Неужели ты не видишь, как я стараюсь всё исправить?       Лишившись электронной игрушки, Стаси стянула махровую резинку, расплела косу и принялась беспокойно расчёсывать волосы пальцами.       Сомкнув руки за спиной, Билли встал перед доской, на которой были написаны имена работников института в алфавитном порядке, и начал бездумно читать. Чадвик, Чендлер, Четти…       — Четти! — воскликнул он вдруг. — Неужели это тот самый Блейк Четти, с которым мы вместе учились в Дрекселе? Стаси, доченька, вот это сюрприз. Мой одногруппник жив до сих пор! Не может быть!       — Что тебя так удивляет? — спросила его дочь хмуро. — Почему бы ему не ходить в живых, если он тебе ровесник?       — У него старая душа. Блейк несколько раз перевоплощался, как и положено индусам. У него было такое замысловатое имя. Балакришнан. Что-то в это роде. И он взял упрощённый английский вариант. Блейк. О, это печальная история про несбывшуюся американскую мечту. Ты уже большая девочка и можешь оценить трагический элемент. Мы так редко говорим с тобой на серьёзные темы. Надеюсь, это изменится, когда ты переедешь ко мне навсегда.       Стаси демонстративно зевнула и откинула голову назад. Это полное отсутствие интереса ничуть не смутило её отца. Билли намеревался поведать историю бывшего однокурсника. Усевшись рядом с дочерью на кушетку, он удовлетворённо погладил своё мягкое брюшко, обтянутое белой рубашкой и чуть заметно нависающее над фирменным ремнём. Эта незначительная прослойка жира, которая не подвергала опасности его здоровьe, служила символом благополучия.       — У Блейка ведь тоже мог быть двухэтажный дом в пригороде, если бы он правильно выложил свои карты. И, если он не пополнил вечно растущие ряды буржуазного планктона, то в этом есть и его вина. Но я не хочу его слишком строго судить. Он приехал в Америку в начале шестидесятых, когда индусы ещё не было в моде. Это потом Джорж Хэррисон прославил индийскую культуру. А когда Блейк явился в аудиторию, у всех челюсть отвисла. Вернее, все притворились, будто ничего из ряда вон выходящего не происходило, но на самом деле пялились на новенького. А там было на что пялиться. Красивый был, зараза, точно болливудский актёр, точно сам бог Кришна. Высокий, плечистый, кожа смуглая, но черты лица европейские. Видно, что с английской примесью. Одет он был в белый льняной костюм. Это в середине января!       — Дебил, — буркнула Стаси, всё ещё играя кончиками волос. — Так ему и надо, что его зачморили.       Её ответ обнадёжил Билли. По крайней мере девчонка слушала внимательно, хотя её поза и выражение лица говорили об обратном.       — Пойми, у Блейка никого не было в Америке. Некому было дать ему совет по поводу гардероба. Родители послали его получать образование на другом материке. Он был вежлив, обходителен и чертовски умён. Прекрасно разбирался в физике, в начертательной геометрии. У него всегда были самые высокие баллы. И ты думаешь, ему это помогло найти друзей? Наоборот. Этим он только обратил однокурсников против себя. Эти бледнолицые чистоплюи задирали перед ним нос. Чего греха таить? Я сам был среди них. Теперь мне очень стыдно за своё поведение. А тогда я просто боялся сесть рядом с ним в столовой. Его облюбовала и приняла к себе кучка битников.       — Кого?       — Битников. У вас в школе не проходили Аллена Гинсберга, Джека Керуака?       — Не проходили.       — Чему вас вообще учат? Ладно. Чтобы ты знала на будущее: битники были неформалы, предшественники хиппи. Они взяли Блейка в оборот и поклонялись ему как индийскому божеству. Дали ему покурить травы. Потом пошли лакомства покрепче, вроде кислоты, от которой мультики перед глазами.       Стаси сморщила нос презрительно.       — Можешь не грузить меня деталями. Я и так всё знаю про наркотики.       — Вот как? Про битников не знаешь, а про наркотики знаешь? Куда катится государственное образование? Впрочем, можешь не отвечать на этот вопрос. Однажды Блейк пришёл на лекцию с красным глазом. У меня тогда зародилось первое подозрение. Через неделю он запорол экзамен. А ещё через месяц его выгнали из университета. Он подрался с однокурсником. Устроил дебош во время лекции. И это был конец его студенческой жизни в Дрекселе. Его новые друзья, которые ознакомили его с наркотой, мигом испарились. Бедный Блейк опять остался один.       Задумчиво склонив голову, Стаси сучила ногами. Билли казалось, что его дочь размышляет о печальной судьбе Блейка.       — Мне надо в туалет, — сказала она наконец.       — Не выдумывай.       — Это правда. Я выдула целую бутылку пепси-колы.       — Каждый раз когда ты идёшь в туалет, ты там сидишь по полчаса. Нет уж, терпи. Нас с минуты на минуту должен позвать доктор Чендлер. На чём я остановился? Ах, вот! Блейк оказался бездомным. У него была студенческая виза, и работать он не мог. А идти работать нелегально за наличные ему в голову не пришло. Да и навыков у него не было. Несколько месяцев бедогала скитался по подвалам. Истощал. Я его пару раз видел на улице. Он притворялся, будто не узнавал меня.       — Пап, закругляйся со своей историей, ладно? — взмолилась Стаси. — Иначе я расплачусь и описаюсь.       — Ну потерпи ещё. Его подобрала какая-то медсестра по имени Гейл, на пару лет его старше, естественно, и уже вдова с маленьким сыном. На вид серая мышь. Ни капли чувства юмора. Видно, мужчины её вниманием не баловали. Конечно, она позарилась на карамельного красавчика. А ему деваться было некуда. Нищие не выбирают. Женился он на ней. Год спустя у них родилась дочь. Погоди, как же звали её? Не то Бианка, не то Альба, не то Фиона. Короче, имя означает «белая» в переводе с какого-то языка. С латинского или с гэльского я уже не помню. Это имя ей дала мать. Видно, она хотела, чтобы девочка считала себя белой. Гейл была та ещё расистка. Пользовалась своим горячим индусом в постели, а на людях кривила нос. Относилась к нему ещё хуже чем однокурсники. И сын её от первого брака копировал её отношение и хамил отчиму. Блейк на всё закрывал глаза. Дочь свою он по-своему любил. Наряжал её в причудливые наряды, которые тогда входили в моду, рисовал узоры хной на её пухлых ручонках, таскал её по рок-концертам и фестивалям, пока Гейл работала в госпитале по двенадцать часов в сутки. Своеобразная семейка, ничего не сказать. И вот, на одном из фестивалей, Блейк опять спутался с какой-то компанией. Движение хиппи уже вовсю набирало обороты. Эти ребята были волосатые, немытые и под кайфом. Женщины были грязнее и развязнее, чем мужчины. Блейкy опять предложили наркоту. До этого он себя держал в руках ради дочери, а тут сорвался. Его конкретно достало его семейное положение. На этот раз травкой и кислотой дело не ограничилось. Блейк ознакомился с кокаином, а потом и с героином. Разумеется, когда его жена узнала, она забрала детей и ушла. Как сексуальная игрушка он уже перестал интересовать её. Бедняга Блейк, как безработный наркоман, не мог ни на что претендовать. Денег на адвоката у него не было. И вот, он оказался опять на улице, под мостом, где Гейл и нашла его. Мой вопрос: как он оказался здесь? Если, конечно, это тот самый Блейк Четти, с которым я когда-то учился.       Стаси на протяжении всего рассказа сучила ногами. Это ей помогало облегчить тяжесть в мочевом пузыре.       — Трогательная история, — сказала она наконец. — Поучительная. Жаль, только, что пиздёж.