***
С чего бы начать эту увлекательнейшую историю, м? Пожалуй, сделаю небольшое вступление перед тем, как прокачусь к основной части. Меня зовут Дазай Осаму, мне двадцать четыре года, и как всё выпускники престижнейшего университета Кэйо, я уже знал, что ждет меня впереди. У японцев есть очень глупая и пагубная привычка начинать работать с двадцати, и, скучая от повседневности жизни, я, первым делом получив свое образование, был сразу же направлен на стажировку в одну молодую перспективную фирму, где, как оказалось, так же работали мои друзья и вот-вот должен был приступить к стажировке один из моих старых школьных знакомых, хмурый и пассивный во всех сферах социальной жизни Рюноскэ. Мы дружили в школе, но как-то на большее я не рассчитывал. Эта пустынная колючка явно взращивалась не для меня, хотя я все же пытался как-то раз… Я чувствовал, что за мои „великие“ труды мне в этой жизни ни черта не перепадет. То же касалось вложений в банк спермы заднеприводных китайских товарищей, которые, к слову, были далеко не против близкого знакомства. Однако смею заметить, что выдоенная мною сделка была лучшей из тех, что проделывал наш отдел, я добился статуса первого помощника очень быстро, почти на сверхъестественной скорости поднявшись по карьерной лестнице. Мне даже претила такая масштабная свобода и весьма широкий размах в связях, мне было все равно, с кем развеять свое уныние. Засиживаясь до утра в барах, я откровенно скучал, потягивая виски или развлекая себя распитием сакэ. Жизнь была скучной, даже влюбляться было не в кого, связей на одну ночь не хватало, хотелось какой-то искры, бури, наваждения, огня в глазах! В общем, я был типичным представителем своей среды, вот только извращенцем меня никто не называл… До того как я встретил его. Путаясь пальцами в своих волосах на затылке, я облокотился на стойку, будучи близким к тому, чтобы уронить на неё свою голову. Сегодня в отделе говорили, что к нам из Токио переводят нового сотрудника, что займет должность адвоката. Интересно… Это будет мужчина или женщина? Хотя какая разница, если он, или она, будет симпатичным, то отделы вновь начнут драться за первенство в этой сексуальной гонке. Господи, и почему японцы такие извращенцы, и это притом, что большинство мужчин под каблуком у расчетливых и ставших независимыми женщин! Когда уже в среду бизнеса вернется абсолютный патриархат, чтобы наши дороги кроме как спальни вообще не пересекались… — Хорошо, что я проморгал этот момент и не женился в двадцать, — закрыв глаза, я допил свое виски и, чуть громче, чем следовало, поставил стакан обратно. — Черт~ еще и на последний поезд опаздываю… Как же хреново жить в семи поездных остановках от работы, а такси брать так дорого… Пошарив рукой во внутреннем кармане пиджака, я было вытащил уже изрядно смятую пачку сигарет, хотя и сигарет там не было, лишь одиноко сиротела последняя дымная палочка. — Мда, жизнь прекрасна, ох как прекрасна, — заныв от безудержной тоски, я зажал сигарету губами, ища в том же внутреннем кармане зажигалку или спички. — Проклятие, ну неужели я настолько беспомощен?! Бармен, дай огоньку, или, в крайнем случае, продай. Хочу закурить, срочно! Рядом со мной что-то с шумом приземлилось, и я в недоумении повернул глаза на человека, что сперва столкнулся со мной плечом, а затем, чуть пошатываясь, сел на барный стул, как-то низковато склоняя голову, что я не мог увидеть его лица. — Прости, — пробормотал он, на что я лишь дернул бровями вверх, инстинктивно зажав сигарету уже зубами, надламывая её. — Ничего… Эй, стой! Он опять начал падать на меня, и я как мог придержал это тело, хватаясь руками за плечи, так опасно он наклонился в мою сторону. — Да какого же хрена ты так нажрался в хлам?! — забыв о любых формальностях, я понял, что окончательно убил свою единственную и последнюю сигарету, прокусив зубами фильтр. Этот парень изрядно напугал, так неожиданно навалившись на меня. — Чего ты пристал ко мне? Придушу… Схватив меня за воротник двумя руками он наконец-то поднял на меня свой взгляд, и я увидел помутненные, но ярко сверкающие голубые глаза отпетого пьяницы, что явно был не приучен к алкоголю. От него почти не пахло, а вел себя он так, словно в одиночку выцедил больше двух бутылок сакэ. Но что меня удивило больше, и даже на мгновение поразило, так это рассыпавшаяся на его плечах копна рыжих волос, которые, судя по всему, он собирал в небольшой хвост. Длина всех прядок была хаотична, некоторые прилипли к его лицу и даже губам… Нет, они едва доставали до плеч, но имели яркий цвет, точно не натуральный. Я понял, что это был один из служащих, на нем был дорогой серый костюм, да и выглядел он слишком пафосно, наверное из-за мгновенно бросающегося в глаза цвета волос. — Ты как?.. — спросил я, и он тут же прижал ладонь ко рту. — Твою мать, даже не вздумай блевать на меня, отцепись! Я стал тормошить его, на что он начал цепляться за меня сильнее, сжимая пальцы на пиджаке и рубашке. Меня малость перекосило. — Только этого не хватало, — лихо хлопнув себя по лбу, я в полном замешательстве закрыл глаза, когда его голова все же сползла к моим бедрам и он улегся на них щекой. — Что, мягче чем подушка, или твой пьяный рассудок не отличает женские колени от мужских? Алё, мистер, wake up, мое тело не дакимакура, отцепись уже от меня, или ты crazy? — Ммм… — Чегось? — я опустил голову, прикладывая ухо ближе к затылку. — Чешется… — Что тебе чешется? Недолгая пауза сопровождалась каким-то неясным полупосапыванием-полухрапом. — Грудь… чешется… — Ты хочешь, чтобы я залез тебе под рубашку и почесал тебя? Совсем обалдел?! Нет, вот тут конечно слегка обалдел я сам, потому что с каких пор красивые люди, просящие их почесать, не нашли бы моего согласия? Но почему-то глядя на него, я внутренней чуйкой чувствовал, что что-то не так, и лучше бы с ним не связываться… — Да уж, ловить совсем нечего, — приподняв его за плечи, я в ту же секунду машинально скосил взгляд на бармена, что в недоумении уже некоторое время слушал этот блестящий монолог. — Да я не про его грудь, я не собираюсь её ему щупать! Бармен закатил глаза, отвернулся и пошел к другим клиентам, я же в свою очередь как-то боязно протиснул пальцы под пуговицы, чувствуя под подушечками очень горячую кожу. — Говорю же, совсем нечего ловить, — ухмыльнулся я, чувствуя плоскую грудь, — но, увидь я тебя сзади, точно бы подумал, что ты девушка. Еще и фигура такая угловатая… Тебя ведь часто путают с прекрасными созданиями, верно? Я начал почесывать ему кожу, совершенно случайно затрагивая уж совсем интимные места этой зоны. Пассажир моих коленей чуть задергался, пытаясь разлепить глаза, но у него это плохо получалось, он едва фокусировался на мне, явно пытаясь разглядеть. — Слушай, где ты живешь? Я закажу тебе такси, счет отплатишь из своего кармана… О, может, и меня заодно подвезешь? Тут недалеко, всего семь поездных остановок, к утру как раз будем на месте. Вспомнив, что у меня в карманах не осталось ни гроша, я даже обрадовался, обретя такую удачную находку, как пьяненький посетитель бара, что удачно приземлился на мне. Мечтательно поджав губы, я повернул глаза в сторону выхода, уже намереваясь вывести нас отсюда, как вдруг мой новый знакомый весьма удачно выпрямился, впившись в меня странным взглядом. Я в свою очередь тоже широко распахнул глаза, ведь он даже не покачивался, сидел прямо, будто ему не раз ошпаривали спину железной линейкой во время школьных занятий. — Так где ты живешь? — промямлил он, и щелкнул пальцами. — Налей мне зеленую фею… — Погоди, — я нервно замахал двумя руками, останавливая как парня, так и быстро метнувшегося к нам бармена. — У тебя совсем крыша едет, или как? Ты же совсем не умеешь пить, зачем же заливать в себя абсент? — Я плачу, — быстро ответил он и словно младенец потянулся руками к бару. — Ты тоже что-то закажи себе, я угощаю… Всё, больше никаких предъяв с моей стороны и в помине быть не могло, хотя улыбка на лице бармена расцвела гораздо сильнее моей собственной, и я приобнял моего нового… друга, пусть даже на одну ночь. Черт, утром все равно придется заказать такси, потому что я задушу пассажиров поезда своим перегаром. — Тебя хоть как зовут-то? — извивающимися пальцами потянувшись за своим стаканом, я одним махом влил в себя виски. Мм, халявушка, родненькая моя… Благодаря этому неземному ощущению бесплатного алкоголя он кажется еще слаще, чем когда я, скрипя зубами, сам плачу за него. — Меня? — парень начал потягивать свою зеленую фею и облизнул мокрые губы. Я невольно покосился на это движение, видимо сработал естественный радар на такие вещи. — Чуя… — А я — Дазай, — весело похлопав Чую по плечу, я заказал себе еще один стакан. — Ну-с, рассказывай, какая печаль вынудила тебя так напиться. С девушкой поссорился, босс на работе затрахал? Мой, например, ни одно утро не начинает, прежде чем не вздернет мои мозги своей вечной тирадой о вреде сакэ или виски. Вообще, алкоголь в малых дозах полезен в любом количестве. Ха-ха, видел бы ты его лицо, когда я так ему отвечаю, он все же доктором был когда-то, но почему-то решил стать акулой бизнеса. К слову, я недалеко от него ушел в этом плане, потому что… Меня опять дернули на себя, и Чуя с завидной хваткой вновь вцепился в мой воротник. Я расслабленным взглядом уставился на него, виски успел растопить лед в моих глазах. — Говоришь много, — едва слышно прошептал он, и я сглотнул. От его волос так хорошо пахло, что я невольно начал внюхиваться, и он это, кажется, заметил. — Я тут недавно повышение получил, но вышло так, что отмечаю один… — Ого, — видя „тот самый“ блеск в его глазах и уже чувствуя подобный в своих, я немного приглушил свой голос. — И что, составить тебе компанию на вечер? Чуя чуть сузил веки, будто подсознательно сканируя мои слова. Я же, изрядно опьянев, совсем перестал соображать. Он слишком хорошо пах, мне это немного вскружило голову. — На вечер не надо, — приблизившись, сказал он, — а вот на ночь можешь. Эмоции на моем лице начали таять, стоило мне лишь услышать этот шепот, который не иначе как интимным не назовешь; я как будто все больше оседал рядом с ним и тепло его ладоней начало жечь мне кожу. Я уже понял, чего он хотел, но… все еще почему-то сомневался. — До моего дома будет очень далеко. Хочешь в отель, или пойдем к тебе? Губы Чуи распахнулись, будто он что-то хотел сказать, а затем, выложив на барную стойку больше денег, чем требовалось, взял меня за руку и, пошатываясь, потащил к выходу. Я был несказанно рад, что он не поволок меня в туалет. Да, бывало и такое, от чего воспоминания остались не самые приятные. Распахнув дверь и выйдя на улицу, Чуя немного притормозил и, как мне показалось, замялся на месте. „Может хочет, чтобы я его поцеловал? — подумал я, и эта затея мне самому показалась интересной. — Или лучше подождать до самого действия?..“ Он был очень красивым, да и вечер выдался по-особенному теплым. Была осень, и на эту неделю как раз обещали теплую и мягкую погоду, дождей уже несколько дней не было. Такой же теплый ветер немного всколыхнул мои волосы, на что я медленно попытался убрать их за уши, хотя и знал, что они слишком короткие и никогда не заправятся за ухо. Но вот мой новый знакомый, тоже столкнувшись с такой проблемой, повернулся ко мне в профиль и одним неловким движением спрятал упавший ему на лицо локон за ухо, несколько раз пригладив его. Внутри меня что-то переломилось. — Чуя… — я позвал его, и он нерешительно повернулся, до ужаса стыдливо краснея, но при этом совсем ничего не говоря. Я взял его пальцами за подбородок и легко поцеловал, один раз, затем другой. Он не отвечал, но это меня мало заботило. Его губы были мягкими и теплыми, прямо как осенний ветер. Парень впился в меня своим озадаченным взглядом, но затем же резко опустил глаза, хватая меня за руку. — Идем уже, — буркнул он, и даже в освещении уличных фонарей я увидел, как покраснели его уши. — Хорошо-хорошо, — пытаясь успеть за ним, я весело смеялся, на что он сразу же начал агриться. Похоже, сегодня мне перепадет больше чем бесплатная выпивка…***
„Вспоминая количество выпитых стаканов, я недоумевал, как мне удавалось так твердо стоять на ногах…“ Дверь за ними лихо захлопнулась, и Чуя с какой-то уж слишком очевидной жадностью прижал Дазая к стенке, вовсю показывая свое нетерпение. Рыжие пряди его волос путались с чужими, каштановыми, что в неосвещенном коридоре казались смольно-черными, и Осаму не лишал себя удовольствия поглубже втянуть своего нового знакомого в тягучий и сладкий от абсента поцелуй. Язык Чуи был влажным и теплым, у Дазая же от выпитого виски и выкуренных сигарет он был горький, сначала даже сухим, шероховатым, словно у кошки. Чуя прервал поцелуй, тяжко выдохнув и высунул наружу свой язык, и Дазай понял его, поцеловав кончик, а затем начав лизать и переплетать с ним свой язык, но не втягиваясь в глубокий поцелуй. Они вообще перестали целоваться, они играли языками, попутно сдергивая с себя одежду резкими и рваными движениями. — Подожди… — замешкал Осаму, когда они, как он понял, вошли в комнату Чуи. — Дай хоть ночник включу, темно же… Ему не дали договорить, Чуя показал на удивление большую силу, когда Осаму, сам не сразу сообразив, понял, что его опрокинули на кровать. Единственный источник света бился через незашторенное окно, поэтому стены ловили лишь очертания теней их двоих, что находились в комнате. Осаму привстал на локти, ему очень хотелось заключить Чую в свои объятия, но тот опять не дал ему делать что вздумается, вместо того сев на его бедра и уже более сосредоточенным движением снимая с себя рубашку. — У тебя такой похотливый взгляд сейчас, — прошептал Дазай, наслаждаясь этим маленьким представлением. — Я так полагаю, аттракционом на сегодняшнюю ночь ты выбрал меня? Чуя тяжело задышал, смотря ему в глаза. — Почему я? — тихо спросил Дазай, чуть подавшись вперед, лизнув его у уголка губ. Ему хотелось немного продлить прелюдию. У Чуи было очень красивое тело, сейчас он это видел. И фигура такая утонченная, тонкая, прямо как у девушки, что даже отсутствие груди не резало глаза. Дазай обнял Чую за талию и, не удержавшись, все-таки поцеловал его в солнечное сплетение, и повел кончиком языка вверх, оставляя влажную дорожку на коже. — Потому что… — замялся Чуя, откинув голову назад, как только почувствовал язык. — Потому что ты очень красивый… Услышав это, Дазай неожиданно для себя заалел и поднял пунцовое лицо на Чую, который, немного смутившись, прикрыл губы ладонью. — Правда? „О боже, у меня очень сильное сердцебиение… Мое сердце вот-вот выпрыгнет из штанов!“ Зажав запястья Чуи за спиной, Осаму начал целовать его грудь, закрыв при этом глаза; он немного постанывал, когда втягивал чувствительные места на коже, но громче всего слышались стоны Чуи, который, лишившись возможности двигать руками, начал елозить бедрами, чувствуя не только свое, но и чужое возбуждение. — У тебя там все болит, наверное… — тихо, но с чувством проговорил Дазай, отпуская его руки. — Хочешь, чтобы я начал, или лучше ты? Чуя не ответил, понемногу опрокидывая его на спину. Рубашка Дазая была лишь расстегнута, его новый друг как мог помогал ему снять эту часть одежды и руками потянулся к ремню. — Чуя… — Дазай зажмурился, когда тот начал целовать его в шею, языком медленно вести на ключицах. — Ты мог бы так сильно не елозить на мне, а? Мне просто… Боюсь, что не смогу долго сдерживаться… Невероятно тихим голосом Осаму шептал это, чувствуя пальцы Чуи на своих ребрах, потом на животе, затем же на ремне. Он довольно быстро справился с пряжкой, выдернул её и откинул, на что Осаму резко распахнул глаза. — Это был мой единственный приличный ремень, — с наигранной грустью проговорил он, на что Чуя лишь недовольно фыркнул. — Тебя только твой ремень сейчас интересует? — А вдруг я горел желанием отшлепать тебя им? — весело ляпнул Осаму, тихо засмеявшись. Однако улыбку на лице Чуи он так и не увидел, зато узрел нечто более интересное. — О, неужели? — Чуя ухмыльнулся и наклонил голову. — А руки у тебя отсохли, что ли? Или может им тоже нужна особая мотивация, а, Дазай? Осаму замер, когда его пальцы медленно обхватились другими, и Чуя неспешно начал облизывать их и погружать в рот. На всю глубину. Осаму вздрогнул. — Ты вообще спал раньше с мужчинами? — восседая на чужих бедрах, Чуя казался как-то выше, его облик затрагивали темные оттенки ночного города, что просачивались через стекло окна. И он улыбался, хотя и сам был сильно возбужден и явно не был намерен в чем-то себя ограничивать. — Да приходилось несколько раз… — Несколько? Чуя склонился над ним, коротко чмокнув в губы. — Покажешь, чему научился? — Я бы лучше посмотрел, что умеешь ты. В голове Чуи это прозвучало как некий вызов, но додумать эту мысль он не успел. Дазай вновь втянул его в глубокий поцелуй, хотя и разговоры ему сильно претили. Он погладил Чую по пояснице, опустил руки на задницу, сжав её. Ему понравились ощущения, уже не терпелось посмотреть на Чую полностью обнаженного, а тот, несмотря на свое желание, не спешил полностью раздеться. — В одежде это будем делать или как? — ухмыльнулся Дазай, и выжидающим взглядом впился в голубые глаза. Чуя, не говоря ни слова, перекинулся с Осаму на кровать, немного согнув ногу в колене. Дазай, несколько секунд смотря на его лицо, тоже медленно повернулся к лежащему на спине Чуе и вжался носом в его волосы, вдыхая их запах. Пахли они как что-то сладкое, похожее на какой-то фрукт. Быть может персик, или груша… — Ты тоже очень красивый, — прошептал Осаму, и его руки потянулись к чужим брюкам. — Даже очень… Он привстал, неспешно стягивая с Чуи нижнюю часть одежды, затронув пальцами резинку нижнего белья. Он спускал с него брюки, помогал ногам освободиться от них, пока Чуя сгибал ноги в коленях, чтобы помочь ему. Когда на нем осталось лишь приспущенное нижнее белье, Осаму остановился, вовсю смотря на представленный вид. — Не пялься… — Не могу. Было на чем задержать взгляд, фигура Чуи была роскошной, его втянутый живот и плоская грудь делали его похожим на модель, в такой хорошей форме он был. Но что привлекло Дазая больше всего, так это то, что было ниже пупка, вернее отсутствие кое-чего важного, как ему казалось. — Дорожки волос нет, — погладив того по животу, его пальцы прикоснулись к бугорку под бельем. — О, как неожиданно… Ты что, бреешься даже там? Осаму хихикнул, чувствуя в знакомой для него зоне такую гладкую кожу, что даже сначала не сообразил что к чему. — Ты… — было повысил тон Чуя, когда пальцы на его члене сжались чуть сильнее и он зашипел. — Осаму… Тот не мог сказать, как сильно его возбудил факт отсутствия волос, это было даже как-то в новинку, особенно у мужчины. Зачем он это делает? „Да какая разница… — склонившись над зажмуренным лицом Чуи, Дазай начал полизывать его за ухом. — Это даже возбуждает… слишком…“ Он сильнее начал двигать рукой, хотя сначала намеревался ублажить его ртом. Но так хотелось почувствовать эту мягкость пальцами, что он просто не удержался, и с удовольствием мастурбировал своему новому другу, который, на его удивление, лишь шире расставлял ноги. — Чуя… — с какой-то натяжкой выговорив его имя, Осаму сглотнул. — Ты тоже меня потрогай… Он все еще не снял свои брюки, и только сейчас Чуя это увидел. Он слабо потянулся к чужой ширинке, несильно вдавливая подушечки пальцев в довольно ощутимый бугорок, и облизывал губы. — Ты слишком развратный, ты знаешь это? — прошептал Дазай, когда пальцы начали расстегивать ремень и добираться до змейки. — Но мне нравится, что ты такой горячий. Хочешь, я попробую сильнее возбудить тебя?.. Чуя привстал на локти, и, не говоря ни слова, руками чуть наклонил Осаму, как бы говоря, чтобы тот лег на бок. Тот послушался, оказавшись лицом к лицу к тому самому месту, и похотливо улыбнулся. „Он это серьезно, или у меня от перевозбуждения крыша поехала?..“ Приспустив его брюки, Чуя через ткань нижнего белья сначала поцеловал, а потом легко прикусил зубами чужой член, начав причмокивать и втягивать его губами. Он заерзал бедрами, явно возбуждаясь от такой игры, и Осаму не удержался, чтобы не ответить поцелуем, просунув руку между ног Чуи и взяв его член себе в рот. Тот застонал, дернул резинку и сразу же облизал чужое достоинство, пока Дазай слишком близко и сильно прижал его бедра к себе, вклиниваясь между них. — Эй, не сжимай горло так сильно, — почувствовав, как кончик коснулся глотки, Чуя занервничал. — Что ты делаешь… Дазай выпустил член изо рта, с глубоким выдохом это сделав и, поелозив на нем ладонью, перепачкал пальцы в своей слюне и чужой смазке. — Мы ведь пойдем до конца, верно? — тяжело дыша, он потянулся рукой чуть выше. — Или ты хочешь быть сверху? Он очень надеялся, что Чуя скажет „нет“, потому что именно этот вопрос не давал ему до конца расслабиться и неспешно кончить в чужой рот. Дазай был активом, не находя удовольствия в пассивной форме этой любви, и кажется именно поэтому он не сразу среагировал на Чую еще в баре, когда тот, проявив некий нрав и, что Осаму заметил, неплохую силу, казался больше в доминирующем ключе, нежели пассивном. Но он был таким маленьким, таким утонченным, что ругательства, что до этого лились из его рта, совсем не вязались с его милым личиком, если оно, конечно, не искажалось от озлобленности. Чуя, это было видно, немного притормозил с ответом. — Меня мало волнует, — только и ответил он, и Дазай почувствовал, что получил зеленый свет. — Просто не будь слишком грубым, не то зашибу… А вот эта фраза немного остудила его пыл, но про себя улыбнувшись он все равно мягко погладил бедро Чуи, пока тот, это чувствовалось, был немного напряжен. Дазай неспешно начал вновь облизывать его член, попеременно целуя внутреннюю сторону бедра, немого отвлекая Чую этими поцелуями, пока пальцы продвигались выше, затрагивая интимное местечко, немного расслабляя его легким надавливанием. Когда же он, глубоко вдохнув, чуть протиснул туда один палец, то сразу же прислушался к приглушенному стону, что больше был похож на шипение. — Все хорошо? — чуть обеспокоенно спросил Осаму, остановившись. — Не больно? Чуя не ответил, попытавшись не так сводить бедра. На самом деле, Дазай заметил, что как только он протиснул палец, бедра парня наоборот сильнее раздвинулись и лишь после вопроса он начал сжимать их. „Он что, боится мне показать, что ему это нравится? — думал Дазай. — Я же вижу, что нравится…“ Его пальцы, уже два, двигались быстрее, Чуя чуть спешно отвечал, насаживаясь на них и двигая бедрами, пока его собственный член облизывал чужой язык. Пальцы ловко растягивали, скользили и даже чуть сгибались, от чего Чуя, не контролируя себя, громко стонал и даже один раз попросил войти глубже, на что Дазай сразу же после этой фразы вытащил пальцы и отодвинулся от бедер Чуи, чуть подергав его за руки, чтобы тот отвлекся и помог ему снять брюки. Чуя рванул их на себя, пребывая в нетерпеливом предвкушении, и Осаму опять мысленно заплакал, ведь это были хорошие брюки, но он уже слышал, как трещал один из швов. „Вот же неугомонный, — навалившись на Чую, он прижал его запястья над головой. — Какую дурь ты принимаешь, чтобы быть таким… я тоже хочу…“ Дурь плескалась в его взгляде, чувствовалась вкусом абсента на губах и таяла на языке, от чего тот был горячим, сладким, невероятно влажным и скользким. Они целовались так сильно, что хлюпающие звуки не уступали тем, что слышались внизу, поскольку Дазай, сжав их члены вместе, начал двигать на них рукой, тяжело дыша в чужие губы. — Я могу?.. — начал он, пока другие ноги обхватили его, ступнями поглаживая икры. — Быстрее, Осаму… Услышав свое имя, у Дазая перегорели все предохранители, он не сдержался и почти сразу же вошел наполовину, чувствуя невероятный жар внизу живота и снаружи, на своем члене внутри Чуи. Чувство было такое, будто его плавили, он в прямом смысле таял, пока истекал внутри другого тела. Было настолько влажно, извращенно и грязно - всё как он любил. Чуя сжал его внутри сильнее, позволяя двигаться, и Дазай начал толкаться в него, удивляясь, что Чуя совсем не противостоит ему, и сам же отвечает, пока их бедра сталкивались друг с другом… Запах пота смешивался с тяжелым горячим дыханием, и влага, стекавшая по всей коже, жадно слизывалась как губами Дазая, так и языком Чуи, что буквально присосался к его шее, крепко держась за неё изгибами локтей, сильно прижавшись всем своим телом к телу Дазая. Их бедра почти не отрывались друг от друга, пока один все время ускорял свои движения, а другой всячески отвечал ему, громко крича и иногда кусая за мочки ушей. — Осаму, Осаму, — шептал Чуя, будучи почти в бреду. — Хочу еще… „Да куда уж сильнее! — почти теряя сознание от предоргазменных судорог, Дазай чувствовал, что еще чуть-чуть, и он просто потеряется в этом ощущении. — Черт, хочу кончить… о чем таком думать, чтобы хоть немного отвлечь себя от…“ Будто услышав его мысли, Чуя как-то по-особенному сильно толкнулся бедрами, и Дазай почувствовал, что вошел так глубоко, что больше не сможет продвинуться, и завис в этом ощущении, неосознанно изливаясь в чужое тело. При этом он так сильно зашипел, что обнажил зубы, будто в улыбке, но на самом деле он просто сильно сжал их, растянув губы. „Desire Boy…“ — мысленно подумал Осаму, но вслух сказал иначе… — Мой желанный, — последнее, что прозвучало из его уст, прежде чем тяжело повалиться лицом на теплую влажную грудь и, чувствуя такой приятный для себя запах, окунуться в усталый сон. Уже через тяжелые веки он почувствовал, что Чуя чуть закопошился под ним, пытаясь отодвинуть, чтобы вытащить его член из своей задницы…***
— Мать твою! Громкое шипение раздалось сразу же, как прозвучала гневная тирада. — Какого?.. Дазай в недоумении дернулся, затем же резко вскочил, не понимая откуда: А: идет боль; Б: кто на него шипит и откуда оно вообще слышно, это шипение. Он начал беспокойно мотать головой, оглядываясь по сторонам. Солнце уже взошло, комната была как на ладони. „Вау, — думал Осаму, с неким удивлением рассматривая богатую обстановку большой комнаты. — Это я удачно вчера напился. Не подвал борделя и уже хорошо…“ Но один вопрос все же оставался незакрыт. Ему, конечно, еще вволю хотелось полюбоваться на светлые стены и множество всякой мебели в этой спальне, как и на прозрачные занавески вместо привычных для него штор. — О, точно, — потирая глаза, Осаму зевнул. — Этаж то высокий, это тебе не комната в общежитии, где любой сосед из блока напротив может знать даже то, сколько ты раз подтирался. Он потянулся, чувствуя прохладу на голой коже, потому что окно почему-то было немного открыто, и утренний холодный воздух беспрепятственно проникал в комнату. Дазай прощупал руками завернутое в одеяло, словно в блин, тело, и улыбнулся. — И что же нам теперь делать? Чуя спал, видя прекрасные сны, совсем не осознавая, с каким кошмаром ему вскоре придется столкнуться, а Дазай, страдая от похмелья, лишь щурился и вальсировал сухим языком по небу, так хотелось пить. Он уже начал вставать, ища глазами свои вещи, когда неожиданно вновь услышал какое-то шипение, и медленно, боясь сделать резкое движение, повернулся в сторону звука. Запрыгнув на верхушку одеяла, с которой торчала только рыжая голова Чуи, на Дазая широкими, и очень большими глазами смотрел кот, вернее кошка, и опасно подергивала длинным хвостом. Шерсть у неё была бурого цвета с каштановыми переливами, но вот размерчик этой туши устрашал. Она была очень большая и жирная, подушечки лап даже не скрывали полувыпущенных когтей, наверняка острых, словно бритва. — Эм, я тут просто мимо проходил, сейчас уйду, — отступая назад, пробормотал Дазай, выставляя вперед руки, пока кошка, спрыгнув на то место, где он лежал, начала царапать простынь. — Хэй, да ты сумасшедший. Прямо как я, дружок. Я уйду, не бойся, просто проводи меня с миром, только не на тот свет… Черт, только не по лицу! Зрачки кошки, расплывшись полной луной, только черной, невероятно испугали Осаму, и мерзкая тварь прыгнула на него, но промахнулась, потому что Дазай, негромко вскрикнув, успел увернуться. Кошка мягко славировала на землю, поставив тело на паузу, и только дергала хвостом, следя за всеми его движениями. — Черт, ненавижу этих тварей, — натягивая на себя нижнее белье и так же быстро запрыгивая в штаны, Дазай одним глазом посмотрел на часы. — Твою мать, мой поезд! Мгновенно забыв о кошке, он пулей подхватил свой пиджак и кошелек и, путаясь пальцами в шнурках на своих ботинках, которые пытался как можно быстрее завязать, выскочил из квартиры, ничего не видя перед собой. „Прощай, моя принцесса, рыцарю пора отправляться на войну. Только не пиши мне утешительные письма в плен, не то я зарыдаю с горя…“ Мысленно смахнув несуществующую слезу, Дазай последний раз обернулся в сторону двери, что нынешней ночью распахнула для него вход в райские кущи, и загрустил, понимая, что после такого ухода, им с Чуей уже больше никогда не увидиться. Он даже не записал его номера и не узнал полное имя. Смирившись с мыслью, что он это переживет, Дазай на всех парах мчался на станцию, предвкушая, как будет молить Куникиду позволить ему принять душ, комната с которым была встроена в его в его личный кабинет.***
— Дазай-сан, — Кенджи со счастливой улыбкой кинулся на только что приведенного себя в порядок Дазая, что с улыбкой распахнул ему свои объятия. — Как вкусно вы пахнете… Это корица? — Куникида у нас важная птица, которая брезгует пользоваться гелем для душа меньше чем за тысячу иен, — потрепав Кенджи по голове, Дазай счастливо улыбнулся. — Молчал бы, зловонный демон, — Доппо суженными от злости глазами смерил светящегося от счастья Дазая своим взглядом и нахмурился сильнее прежнего. — Ты где был, что так нажрался! Откуда у тебя вообще деньги на выпивку, до зарплаты еще дней десять, а зная тебя, ты уже как неделю без гроша в кармане! — Не поверишь, — Осаму отпустил Кенджи, и заискрился улыбкой, — я нашел себе друга. — То есть, собутыльника? — поправил Доппо, не забыв с отвращением прищуриться. — Нет, друга~ — загадочно пропел Дазай и мечтательно закрыл глаза. — Такого хорошего, что всю ночь мы с ним пили, а затем всю ночь… еще пили, только в спальне, и далеко не виски. — Чего? — Куникиду резко переклинило, и Дазай не выдержал, громко расхохотавшись. — Что вы там в спальне пили? — Наверное, кофе или чай, — божий одуванчик Кенджи, не поворачиваясь, продолжал опрыскивать цветы, похрускивая пальцами. — Этот стажер так наивен, — призвав все свое актерское мастерство, Дазай театрально приложил ладонь ко лбу. — Ах, Боже, неужели и я когда-то был таким? — Нет, ты изначально был испорчен, — с чувством гения в собственном голосе, Куникида поправил очки, — еще в университете ты не упустил возможности записаться на дополнительный факультет, чтобы спать с преподавательницей живописи. — А ты откуда знаешь? — выпучив глаза, Осаму улыбнулся. — Она натуру рисовала, и телом для её работ стал именно я. Ты даже не представляешь, как я гордился ей позировать, она гениально передала на холст каждую складочку моего тела. — Слышать не хочу! — вскричал Доппо, когда к ним вновь подошел Кенджи. — О, что это? Кофе? И мне тоже принес? — Конечно, — Кенджи передал еще один пластиковый стаканчик Дазаю. — И вам. — Что за милое дитя, — еще раз потрепав стажера по светлым прядкам, Дазай отпил свое кофе. Они уже некоторое время сидели в кабинете Куникиды, пока тот в ярких красках расписывал, сколько Дазаю нужно будет взять сверхурочных, чтобы доделать свою работу. Дазай, чья память и внимание были завидным решетом, лишь кивал, зная, что для Куникиды сойдет и такой ответ. — Ты же с ним спал, да? — С кем? — мотнув головой в сторону Доппо, Дазай оторвал подбородок от ладони, которой его поддерживал. — С тем своим „другом“. Я сразу все понял, когда увидел, как ты веселенькой походочкой нырнул во внутренности офиса. — Однако как ты внимателен, — откинувшись спиной на диван, Дазай мечтательно закрыл глаза, — а ведь мы все еще можем… — Нет. Осаму улыбнулся, закрыв глаза. Он чувствовал себя обновленным и посвежевшим, особенно после душа, хотя и остался в своей старой одежде, которую планировал сдать в химчистку. Куникида пнул диван ногой, мысленно лягнув себя за то, что из-за Дазая забывается и портит казенное имущество. — Что? — разлепив сонные от тяжелой, не высыпанной ночи, веки, Дазай приоткрыл глаза. — Идем, там весь ваш отдел знакомится с новым сотрудником. „Чего? — Дазай резко подорвался, пока Кенджи учтиво открывал перед Доппо дверь. — Какой еще сотрудник?“ Легкой походочкой вынырнув из кабинета вслед за ними, Дазай продолжал потягивать кофе, с интересом осматриваясь по сторонам знакомой ему обстановки. Точно, сегодня же должны были представить нового адвоката, который должен быть под поручительством либо напрямую босса, либо Куникиды. Доппо был первым заместителем, очень важничал, получив эту должность, и не давал спуску всем, особенно нерадивому помощнику, что, не взирая на свои, явно скрытые таланты, успел всего за несколько дней выклевать ему всю печень и выесть селезенку. Доппо ненавидел Осаму за его вольнолюбие, но ценил его как опытного и довольно смышленого сотрудника. — Фига се они там его зажали, — видя непроходимую толпу, Дазай фыркнул. — Много чести, пробиваться мне туда. Сам потом подойдет, чтобы познакомится. — Дазай… — начал вскипать Доппо, мысленно считая петли, которыми бы поочередно душил первого помощника. — А что? — наигранно возмутившись, Дазай повернулся к нему спиной. — Я тоже не последний человек в этом улье, и не собираюсь ждать словно девочка на танцах какого-то там адвокатишку себе в партнеры, хотя мы и будем работать вместе, судя по всему… Он закатил глаза, покручивая в руках стаканчик и, думая о чем-то своем, сделал большой глоток, задержав кофе в своем рту. — О, так это вы? Приятно познакомится… — услышав за спиной два разных голоса, один из которых принадлежал Куникиде, Дазай закатил глаза. „Ну вот, я же говорил, сам подойдет“, — и почувствовав, что его пнули ногой в дорогом ботинке, решил все же сделать милость и обернутся. — Накахара Чуя, новый адвокат нашей фирмы, с этого дня будет работать с нами. Позаботься о нем, Дазай. Осаму, только сфокусировав глаза на отчего-то знакомом ему цвете волос, испуганно расширил взгляд и на высокой скорости выплюнул на пол кофе, что держал во рту. — Осаму-сан, с вами все хорошо? — обеспокоенный Кенджи присел на колени рядом с ним, нервно хлопая по спине, пока тот откашливался. — Осаму-сан? — Осаму? — другой голос, что медленно и как-то очень тихо выговорил его имя, вынудил Дазая быстро подняться с колен и в страхе вернуть себя взглядом на то, что с таким же кошмарным выражением лица смотрело на него. — Мы как будто знакомы… Почему? Дазай молчал, его глаза и губы как-то неестественно дергались. „Не вспомни меня, не вспомни меня, — мысленно молился он, но видя, как Чуя смотрит на него, понял, что лучше бы он опять встретился с той кошкой, нежели с ним. — Это тебя я что ли притащил к себе?! — в сердцах воскликнул Чуя, совсем забыв, что будто убитый выстрелом наповал Куникида уже дергает глазом. Неожиданно Дазая позабавила эту волнующая, резкая и очень агрессивная реакция, и он будто просветлел, возвращая себе всю свою энергию. — Ты был пьяным в хлам, но да, это был я! — весело воскликнул он, лучезарно улыбаясь на все тридцать два. — Так тебя зовут Накахара Чуя… Ох, ну где мои манеры, позволь мне еще раз представится. Я… — Да знаю я, кто ты… — прошипел Чуя, угрожающие наклонив голову. — Точно, ты уже успел выучить мое имя, пока в любовном бреду шептал его этой ночью, — склонившись к его уху, прошептал Осаму. — Мне, например, будет что вспомнить… Забыв себя от гнева, Чуя со всей силы ударил ничего не подозревающего Дазая в живот, и того переломило, звезды вместе со слезами залили глаза. — Да я тебя убью! — верещал Накахара, пока Доппо, сориентировавшись, и явно обо всем догадавшись, держал его под мышки, пока тот махал ногами в своем безукоризненном сером костюме. — Да не ты последний этого желаешь, — пытаясь угомонить нового сотрудника, Доппро призвал на помощь весь свой холодный здравый смысл. — Но выбор ты сделал еще тот, это комбо, приятель. Пока Кенджи трепетал над лежащим на полу Дазаем, Куникида уводил Чую, понимая, что этот придурок Осаму, даже сильно не напрягаясь, вновь сделал себя главной звездой всех офисных сплетен…***
— А потом я сделал ему предложение и мы улетели вместе в закат, и уже четыре года живем душа в душу… — закончив свой рассказ, Дазай тяжело выдохнул и расправил руки. — Ну как? Инфантильно поедающий свой эклер Акутагава был бесстрастен, в то время как Ацуши с широко распахнутыми глазами смотрел на улыбающегося Дазая, который поведал обо всем, даже о том, чего и знать не хотелось. — Вы как нашли это кафе? — на низкой ноте поинтересовался Рюноскэ, видя в каком шоке находится Ацуши. — Вы мне тигренка испортили, вредитель! — Но Рюноскэ, — еще больше распаляясь, Дазай подготовил себя к новой речи. — Ты ведь сам просил найти данные по этому юноше, вот я и запомнил малость где он работает. Акутагава бросил на него один из своих убийственных взглядов, пока красный, словно помидор, Ацуши, пытался спрятать свои глаза. — Я… мне нужно продолжать работать, — и, подорвавшись с места, побежал к стойке баристы. Дазай с интересом проводил его взглядом. — Какого интересного парня ты себе нашел, — поглаживая подбородок, Осаму с любопытством сузил глаза. — Он не мой парень, поняли? — Ты ведь уже спал с ним на этих диванах, да? Акутагава поперхнулся, сморщившись в лице. — Надеюсь, это не то самое место, где я сейчас сижу? — как ни в чем не бывало, продолжал Дазай, наслаждаясь хрипами Рюноскэ. — А то мне как-то неловко, я стесняюсь что ли… — Да как такой, как вы, может вообще знать, что такое стыд! — не до конца откашлявшись, прохрипел будущий глава отдела. — Это я тут единственный смущаюсь! — А как иначе? — не терял веселья Дазай. — Это ведь ты превратил уютное домашнее кафе в арену сезонных брачных игр. А кто был сверху? Ацуши выглядит далеко не пассивом, но я так понимаю, что гей ты только для него? Потому что я не помню каких-либо твоих связей с прекрасным. Да ты полон сюрпризов, Акутагава! Рюноскэ гневно зыркнул на него, пока оставаясь таким же красным, к ним вновь не подбежал Ацуши, поставив перед Дазаем клубничный морс. — За счет заведения, — коротко бросил он и, стрельнув глазами на Рюноскэ, мягко улыбнулся, что сразу же заметил Осаму. — Извините, увлекся… — Да увлекайся на здоровье, — потягивая морсик, Дазай поднял на него глаза: — Когда свадьба? Накаджима, загустившись свекольного цвета краской, вновь сбежал, под веселый смех Дазая, что был счастлив от этой встречи и даже не скрывал этого. — А вы, кстати, не закончили историю, — среди бесчисленного гомона посетителей, Акутагаве наконец-то удалось привести себя в порядок, и он вновь принялся за свой десерт. — Ну, и как Чуя-сан вам отомстил? Дазай бросил на него интересный взгляд, и Акутагава удивился тому, насколько нежное выражение приобрело его лицо. Дазай влюбленным глазами смотрел куда-то в пол и, не поднимая взгляд на Акутагаву, с мягкой улыбкой прошептал: — Сначала душил за шею, потом в объятиях, а под утро в полусне шептал мое имя. Мы счастливы вместе, правда? ‚Еще бы‘, — с толикой сарказма подумал Рюноскэ. Теперь ему стало понятно, почему ни одна из женщин отдела больше открыто не флиртует с Дазаем. Он однажды видел, как Накахара сам лично сказал: ‚Вот этот вот кусок недоразумения — мой. Поняла?‘, и твердой походкой удалившись, в тот же вечер выпросил для себя и Дазая пораньше уйти с работы.Продолжение следует?