Телохранитель Питера Паркера

Друзей у меня нормальных никогда не было. До того, как ошивалась по улицам, беспризорничала, никому было доверять нельзя, сейчас — я дочь Старка. Не все желали такую подругу, учитывая сколько жучков на мне висело каждый день. Думаю, если бы на мне проводили осмотр, я бы вся светилась от облучения. Так что, Наташа — моя единственная недо-подруга, недо-мотиватор, а отец, а что он… Он хочет дать мне все, учебу нормальную, колледж, да только не нужно мне это. Мое обучение уже давно закончено дистанционно, и школу я никогда не посещала. Что в какой-то степени грустно, но с другой стороны, меньше надо смотреть на таких придурков, как Флэш. Как сейчас, например, сидя в школьном дворе вместе с Паркером за столом и глядя, как мелкий придурок через стол всем заливает о своём Порше. День выдаётся солнечным, и все школьники с энтузиазмом обсуждают конец года, бал… Становится противно, когда я понимаю, что среди них могла быть и я. Я оглядываюсь на Питера и гляжу на его лицо, которое почти отражает мое. Его только все же волнует, что о нем скажут. Смешной! Нед несколько секунд глядит на Флэша, а потом переводит взгляд на меня, разглядывая новую знакомую. Я для него теперь новое развлечение, как в зоопарке, он задаёт мне вопросы обо всем на свете, а я иногда отвечаю, когда мне нравится. Пришлось ему рассказать, что я — дочь Старка, но рассказывать кому-либо об этом я запретила. То-то вот он теперь сидит и крутится, как будто шило в заднице. — Скажи, Паркер, а в вашу школу всех придурков берут или только таких вот? — я киваю в сторону Флэша. — У него папаша для этого района богатый, — протягивает вместо друга Нед. — Вот и взяли. А так он ничего не знает. — То-то оно и видно, что кроме папиных денег ничего в голове не светится, — тихо посмеиваюсь я. — Ну, не всем же быть гениями, в честь отцов, — отвечает Питер по-доброму. Я приподнимаю брови. — А кто сказал, что я гений? Так, среднестатистический агент под прикрытием. Мы втроём смеёмся, и это не укрывается от компании Флэша. Он соскакивает со стола, на котором примостил до этого свою задницу, и вальяжно направляется в нашу сторону. Я откидываюсь на спинку стула и с вызовом гляжу на него. — Пенис Паркер, чего смеёшься? Дай угадаю, делишься о стажировке? — он разводит руками. — Так с нами тоже поделись! Что ты сегодня делал? Мусор выносил? Или унитазы чистил? Питер опускает голову ниже, пытаясь, кажется, провалиться сквозь землю. Я посылаю ему взгляд, но не получая ответа, скрещиваю руки на груди. — Эту работу он тебе оставит, — говорю я громко, чтобы все слышали. Вокруг доносятся удивленные перешептывания. Флэш оглядывается на толпу и строит мне гримасу. — А ты вообще, собственно, кто? — Меня уже второй раз за неделю так спрашивают, — я наигранно оборачиваюсь к Питеру. — У вас в Квинсе так все здороваются? Он пожимает плечами, немного расслабляясь. Я закатываю глаза и снова возвращаюсь к Флэшу. — Я — Мия Старк, если тебе так интересно. — А, ну тогда все понятно, — он глумливо усмехается. — А я тогда Стив Роджерс. Питер, ты бы угомонил свою новую подружку, а то с её ободранными вещичками и темпераментом, боюсь, её бездомное прошлое просвечивает. Мое лицо ожесточается, когда Флэш затрагивает больную мне тему. Питер замечает резкую перемену в моем лице и собирается что-то ему ответить. Уж он-то знает правду обо мне. Но я не собираюсь ждать, когда Паркер отрастит себе хребет. Медленно поднимаюсь, и холодная улыбка проскальзывает на моем лице. Все сидят в немом ожидании: что же сейчас произойдёт. Кроме Флэша. Он усмехается и смело глядит на меня — ростом он как раз с меня, и ему удобно радоваться своей победе, рассматривая мои глаза. А мои глаза — это глаза беспризорника, которого воспитал Тони Старк. Зря он связался со мной. — Знаешь, Флэш, — я делаю шаг ближе к нему, становясь совсем близко. Между нами всего несколько сантиметров, я смотрю только на его гаденькую улыбку и вспоминаю, что похожие улыбки мне дарили богатеи, когда я доедала свои последние бутерброды, украденные с прилавка. — Кажется, я поняла, почему тебя зовут Флэш. Моя рука молниеносно взлетает за его спину, я хватаю его затылок, отступаю на шаг назад и со всей силы ударяю лбом о стол. Флэш от неожиданности отскакивает от стола и сползает по земле, хватаясь за нос, из которого мгновенно начинает литься кровь. — Ты мне нос сломала! — вопит он. — Бомжиха тупая. Все вокруг вскакивают из-за столов, кто-то бежит за директором, но мне уже хорошо. — Мия, ты что творишь? — Питер вскакивает вслед за остальными и, хватая меня за локоть, оттаскивает меня от Флэша, словно тот может меня в ответ ударить. — Он это заслужил! — я показываю в его сторону рукой, пока он катается на земле, пытаясь остановить кровь. — И не говори, что не хотел сам так сделать! Не поверю! — Я знаю, что он сказал, тебе было больно слышать, — негромко произносит он. — Но, нельзя же так… Я дергаюсь под его взглядом. Он наверняка думает, что раскусил меня. Что знает, кто скрывается под моей маской. Он думает, что знает меня, думает, что знает, что мне пришлось пережить. Эти чертовы читаури убили всех, кого я знала, всех людей, которые меня окружали. У меня не было много друзей, но те, что были, погибли восемь лет назад в этой ужасной битве. Когда Тони обнаружил меня под завалинами, зареванную и раненную, помогая разгребать последствия, работники хотели отдать меня в детский дом, но он почему-то не позволил. Возможно, увидел что-то во мне, не знаю. Но с тех пор я пообещала, что никогда не позволю насмехаться над тем, кем я была. И кем в душе до сих пор осталась. — В моем мире за то, что он сказал, убили бы на месте, — тихо шепчу я, а в глазах мелькают чертовы слезы. Питер сжимает губы, и в его взгляде все-таки мелькает какое-то немое понимание. Он не знает меня, но осознать всю серьезность может. — Прости за проблемы, Питер, — честно говорю я и, вырываясь из его хватки, иду к выходу из этой школы, гордо держа голову. Провожают меня все ученики и подходящий директор. Я слышу его отдаленные попытки кричать мне, чтобы я вернулась, но уже слишком поздно. Я исчезаю за воротами и остаюсь безнаказанной. *** Через два часа Паркер в костюме находит меня. Я сижу на крыше его дома, потому что домой идти не хочется. Видеть лицо Пеппер, от которой не укроются мои побитые костяшки пальцев. Ей придётся что-то объяснять, пытаться доказать, что я достойна носить фамилию Старка, что мои подранные джинсы и кожаная куртка — память о том, кто я была, а не то, кем я стала. Мысли вертелись в голове, словно ядерные реакторы, не желая остановиться и дать мне отдохнуть. Питер садится рядом, как в первый день нашего знакомства. Он молчит, но я чувствую, что он хочет задать мне море вопросов. Будет проще, если я сама расскажу. Так всегда было проще. — Когда читаури появились над Манхэтэнном… мы с приятелями решили поживиться простыми кошельками на площадях. Их всегда легко достать в толпе, а на детей никто никогда не смотрит. Я вспоминаю, и перед глазами вновь всплывает каждая секунда. Каждое мгновение, мой страх, слезы, крик и боль в ногах, когда меня придавило камнями. — Я не знала, куда деться. Просидела дня три, наверное. Кричала, что есть мочи. Но никто не слышал. Не знаю, возможно, всем было плевать. А может, меня действительно не было слышно, — я не хочу, но незаметно смахиваю с ресниц слезы. — Только через три дня Железный человек обнаружил с помощью своей программы тепловое движение под бетонными плитами. Я не выбирала такую жизнь, Питер. И мир свой не выбирала. — Я знаю, — наконец говорит он, улыбаясь. — Но действовать так, как действуешь ты… я, конечно, не самый ответственный, но у всего есть последствия. Из всего, что я видел, ты идёшь по жизни, словно завтрашнего дня не существует. Так нельзя. — Говорит мне парень, который собирается влететь в костюме паука на вечеринку девушки, которая ему нравится, — говорю, усмехаясь, я. Он удивлённо распахивает глаза, глядя в мои. Я искренне смеюсь. — Нед написал мне, что случилось, — поясняю я. — Это не такая уж плохая идея. Сделай свой выход поэффектнее. Разбей стекло или что-то такое… — Ага, и красней потом перед Лиз, — бурчит он. Кажется, ему эта идея совершенно не нравится. — А почему нет? Ты и так это делаешь, — ухмыляюсь я. — Ты заговорил с ней в школе один раз за сегодня, и твоя речь напоминала звуки суриката после бега. Будь уже мужчиной, Паркер. — М-м, — мычит тот. — Я и есть мужчина! — Тони так не считает, — отвечаю я. — Он называет нас обоих подростками и говорит, что с нами много проблем. — Так, что ты будешь делать? — он заглядывает в мои глаза. — Ты про что? — не понимаю я. — Про твою школу? Туда я больше не заявлюсь, даже не проси. — И не собирался, — прыскает он в кулак. — Но я не про то. Я про наше напарничество или как ещё можно назвать эту фигню. — Если бы там было что называть, — вздыхаю я. — А что ещё с этим делать? Пока все спокойно. Пеппер просто хочет отделаться от меня и от моих ссор с Тони, вот и прислала сюда. Буду ошиваться в районе, может, вспомню пару приёмчиков старых. Питер хмурится, скрещивая руки на груди. Глаза его суживаются. Даже смешно наблюдать за его попытками казаться устрашающим. — Смотри, чтобы мне не пришлось ловить тебя на краже, — говорит он. — Дорогой мой, — я наигранно возмущаюсь. — Ты меня поймать не сможешь, как бы ни старался. — Это можно проверить, — усмехается он. Я поднимаюсь и скрещиваю руки на груди. — Это вызов, паучок? — Можно сказать и так, — он тоже поднимается и протягивает мне ладонь. Я пожимаю её, принимая спор. — Кто проиграет, выполняет одно желание победителя, — спешу добавить я. Питер, кажется, на секунду колеблется, но рвано улыбается через секунду. Я уже чувствую, что следующие несколько часов будут веселыми.