Дай слово

Тео молча сидит на кровати, обхватив голову руками, и прислушивается к звону посуды на кухне. Наверное, Лиам как всегда встал ни свет ни заря, чтобы побаловать его вкусным завтраком. Жалеет, оберегает его, заботится. Нет, это выходит за все рамки приличия. Рэйкен устал от этого грязного вранья. Устал от щенячьего взгляда Данбара. Устал от его робких поцелуев. Устал от его сладких клятв. Тео встаёт каждое утро с ноющей болью в груди и продолжает смирно ждать, когда же в спину воткнут нож — Хейден вернётся в Бейкон Хиллс, и Лиам побежит к ней на задних лапках. Все «друзья» в один голос твердят об этом, косо поглядывая на светящегося от счастья Данбара. Малия не упускает возможности подколоть, задеть, оскорбить. Скотт по-дружески хлопает по плечу и каждый раз так искренне успокаивает, что у Тео челюсть сводит от горчащей на языке обиды. Стайлз поддерживать не торопится, но и о Хейден старается слишком часто не вспоминать, будто Рэйкену от того будет легче. Лидия вообще ничего не говорит — только хмуро улыбается и пожимает плечами, словно ни о чём не подозревает. Они всё знают. Они даже не пытаются скрыть правду, и Тео всё реже появляется в их компании. Почти не думаешь — почти не болит. Тео с каменным лицом спускается на кухню, неохотно принимая поцелуй Лиама. Тот выглядит чрезмерно возбуждённым — постоянно улыбается и о чём-то увлеченно лепечет. Рэйкен усиленно пытается слушать, но в голове то и дело всплывает образ Хейден. С наглой ухмылкой, с искрящимися глазами и в обнимку с Данбаром. С его Лиамом, с его волчонком, с его любимым. Уже не помнит точно, когда начал чувствовать к этому парню что-то помимо иступлённой злости и презрения. Вечно бесил своей невероятной способностью совать свой нос туда, куда не просят, и зарабатывать проблемы на свою задницу. Чем больше раздражал, тем сильнее хотелось защитить, закрыть от всего мира и спрятать в своих объятиях. Так и сделал, собственными руками подписав себе смертный приговор. Сокрушающая любовь, неправильные отношения, у которых никогда не будет будущего. — Тео, чёрт возьми, почему ты так со мной поступаешь? — Лиам выстреливает так резко, что у Тео из рук выпадает вилка, а перед глазами взрываются белые хлопья. Стеклянным крошевом оседают на ресницах, колючей волной растекаются по венам, и глаза так ужасно слезятся, будто от слепящего света. Правда не всегда бывает безболезненной и светлой. — Лиам, иди в школу, — Тео отрезает слишком грозно и сердито. Он не пытается обидеть Лиама — просто хочет вывести на чистую воду, потому что тот заигрался. В фальшивую любовь. В крепкие отношения. Их никогда не было, нет и не будет. Останется только зияющая дыра в сердце Рэйкена и океан оправданий. Только вот как найти оправдание самому себе, когда вляпался по уши, погряз, влюбился, утонул? Чувства не сорвёшь, как затёртый пластырь. Они зашиты под рёбрами намертво, кроваво-красными нитками. — Ты снова и снова это делаешь, — Лиам злится, отпихивает от себя тарелку с омлетом и нависает прямо над головой Рэйкена. Словно готов расквасить ему нос прямо о стол, если не услышит ответа, если не дождётся правды. Ему не в первой: сломать нос — минутное дело. — Что? — Тео выдавливает через силу и пытается не смотреть в глаза. Не выдержит морозного взгляда Лиама, потому что замерзает в одиночестве. Чувствует себя куском дерьма рядом с Данбаром, потому что не заслуживает его. Не заслуживает любви такого парня. А разве Лиам его любит? Рэйкен для него — временная замена. Не самая удачная, но всё-таки замена. Лиам сжимает пальцы в кулак и со всей силы врезает рукой по столешнице. Тео морщится не от жесткого удара — отчаяние солью щиплет глаза. Прятаться под стеклянной скорлупой от людей, чувств — это в его стиле. Но больше невозможно терпеть. Запихивать комок пламенеющих чувств куда подальше каждый раз, когда в горле наждаком скребет сдавленный полукрик-полурык. Хочется бежать от Лиама как можно быстрее, превратившись в волка, хладнокровного монстра, которому плевать. Но ему не плевать, уже давно не плевать. С тех пор, когда впервые почувствовал, что рядом друг. Или кто-то больше. — Уходишь от ответа, — Лиам грустно вздыхает и смотрит в упор, не моргая. Он улавливает в воздухе едкий запах обиды. Острый, металлический, ядовитый. Данбар будто вдыхает жидкую смолу и травит себя заживо. Тео тревожится, злится, страдает. Почему, что Лиам сделал не так? — Я не собираюсь отвечать на твои дурацкие вопросы, — Тео шипит сквозь зубы и смотрит разгневанно, безжалостно. Лиама не обмануть. — Ты не должен им верить, — Лиам нежно гладит Рэйкена по плечу, успокаивает жаркими прикосновениями, но Тео в ярости, кипит, не слушает. — Они хотят нас разлучить. — Они — твои друзья, и они знают, кто я такой, — Тео отвечает так жалобно и угрюмо, что Лиаму в который раз хочется сломать ему нос. Нельзя же быть таким слепым и упрямым. Он чувствует гнетущий страх, клубящийся в груди Рэйкена, но не находит ему причины. Разве Тео не чувствует любви Лиама, такой сильной, безумной, пьянящей? Он больше не вспоминает о Хейден, потому что в его сердце живёт только Тео. Тот опасный химера, который стал другом, кем-то близким и родным. Самым нужным. — Это прошлое, — Лиам берёт Тео за руку и вздрагивает от обжигающего пульса — быстрого, учащённого, сокрушающего. — У каждого в прошлом были свои ошибки, а теперь ты со мной, и ты… — Давай, скажи это, — Тео плюётся злостью, захлёбывается смоляно-черным отвращением к самому себе. — Скажи, что я изменился, стал хорошим. А я нихуя не изменился! — Успокойся! — Лиам обхватывает ледяными ладонями багрово-красное лицо Рэйкена. — Ты злишься, потому что тебе больно. Тео не выдерживает и отпихивает Данбара от себя, как лютого врага, чтобы не ощущать пожар в его груди. Нельзя так искусно врать — волка внутри не обманешь. Он чувствует горячие языки пламени: они тянутся к его собственному сердцу, вплетаются красными нитями под рёбра и сжигают дотла. Это ведь любовь, правда? Рэйкен жмурится от бессильных слёз, замерзающих в уголках глаз, и опускает голову. — Да, блять, мне больно, потому что я проживаю каждый гребаный день в страхе, что ты убежишь от меня, как только вернётся Хейден, — Тео соскребает со дна тлеющего сердца пыльную правду, которую так долго пытался скрыть, замуровать, закопать как можно глубже, чтобы Лиам не видел его слабым. — Ты же знаешь, что я этого не сделаю, — Рэйкен знает, что Лиам не врёт. Цепляется за его голос, как за спасательный круг. Но ведь их корабль уже почти на дне, разве нет? — Почему, Лиам, почему? — Тео трясет его за грудки и всматривается полными слёз глазами, потому что не верит, просто отказывается верить. — Нахрен тебе сдалось такое ничтожество? Я настроил тебя против Скотта, пытался убить его, издевался над Малией. — Это было сто лет назад, — Лиам видит его слёзы и улыбается так спокойно и правильно, как во время милой беседы. Крики и ругань ещё никого до добра не доводили. — Они все забудут об этом и простят тебя. — Нет, не простят, — Тео отворачивается, утирает ненавистные слёзы и проклинает себя, снова. — Я никогда себе этого не прощу. — Я же говорил, что ты изменился, — Лиам обнимает Рэйкена за плечи, вдыхая аромат его слёз. Он знает, что Тео сильный, сильнее многих, но любовь его меняет. — Былому Тео было плевать на всех. Тео неожиданно поворачивается и жадно притягивает Данбара к себе. Крепко обнимает за шею и закрывает глаза. Рядом с Лиамом всегда уютно и до ужаса спокойно. Его сердце бьётся так громко и преданно, что не хочется думать ни о чём. Есть только они двое в этом мире. Без шуток Малии. Без презрения Стайлза. Без навязчивой опеки Лидии и Скотта. Только они вдвоём. В прошлом — заклятые враги, в будущем — семья. Боже, Тео ведь никогда не был робким и сентиментальным, а тут такое. Что происходит? — Почему мы не встретились раньше? — Тео шепчет хрипло, но так мягко и сладко, что Лиам лишь сильнее прижимается к нему. — Мы вместе, и я люблю тебя, — Лиам целует Рэйкена в шею и широко улыбается. Чувствует себя победителем, а Тео — его главная награда. Он надеется, что это на всю жизнь. Никогда бы не поверил, что сможет полюбить такого, как Рэйкен, — агрессивного, неприступного, подлого. Но это уже не тот Тео. Перед ним другой человек. Да, именно человек, а не волк — из волчьего у него остались только шерсть и когти. — Блять, я сейчас реально расплачусь, — Тео краснеет и прячет глаза. Никто никогда не смущал его, а уже тем более не признавался в любви. Так искренне, глубоко и смело. Боже, где раньше были его глаза, когда рядом постоянно ошивался этот маленький самоуверенный волчонок? — Не хочешь ничего мне сказать? — Лиам хитро выгибает бровь, придерживая Тео за плечи. Он знает, как Рэйкена заводит его решительность, но всегда доводит свою игру до конца. Пока не добьётся желаемого и не втемяшит, наконец, в голову Тео, что тому нечего бояться. Данбар погряз в этой истории надолго. — Я люблю тебя, люблю, люблю, — Тео набрасывается на Лиама, как изголодавшийся зверь. Кусает губы, выцеловывает каждый миллиметр кожи и резко тянет за волосы. Ему необходимо чувствовать себя главным, потому что однажды дал слово, что любит по-настоящему. Он готов доказывать это до конца своих дней.